***
Для участия в первичных выборах Брайану требовалось собрать тысячу подписей, и он с легкостью их заполучил всего за одну ночь в «Вавилоне». Со смесью удивления и восторга Джастин наблюдал, как Брайан общался с менеджерами и стратегами, передавал на оплату счета за свою рекламную кампанию руководителям высшего звена, и при этом умудрялся успевать вести дела «Вавилона», дважды в неделю встречаясь с менеджерами, пока ему отсасывали в задней комнате. — Это называется многозадачность, — небрежно говорил он. Его лицо было влажным от пота, рука лежала на затылке какого-то парня.***
Первые плакаты получились cкорee шуточными. Джастин нарисовал их однажды вечером, когда они лежали в постели после выкуренного косяка и умирали от смеха над нелепыми лозунгами. В конечном итоге они остановились на простом дизайне: черные буквы на светлом фоне гласили: «Брайан Кинни в Сенате». Плакаты были развешаны в витринах магазинов и на лужайках перед фасадами домов по всему Питтсбургу. Брайан позировал в костюме и выглядел так сексуально, что однажды, вернувшись домой раньше него, Джастин принялся дрочить на один из плакатов.***
В день первичных дебатов общественный зал в Харрисбурге был заполнен друзьями Брайана и его бывшими трахами. — Вы провели в дороге больше трех часов только для того, чтобы увидеть, как Брайан говорит о политике? — поинтересовался Эммет у одного из парней, сидевших рядом с ними. — Kак-то странновато. Тот пожал плечами: — А что такого? Я же не сижу дома и не дрочу на его предвыборные плакаты. Джастин побледнел и опустился на свое место. Начались дебаты. Брайан уверенно заговорил об образовании, здравоохранении и безработице. Затем ведущий спросил каждого кандидата об обвинениях в их адрес, которые были выдвинуты в СМИ с начала праймериз. Сандерсон и Миллер ответили: «Без комментариев», после чего ведущий обратился к Брайану: — Ходят слухи, что вы живете с парнем, мистер Кинни? Брайан ответил внезапным смехом: — И это все, что у вас на меня есть? Живу ли я с парнем? Как насчет того, что я подделывал подпись матери в табеле успеваемости в школе? — Он прислонился к трибуне и вызывающе вскинул бровь. — Или переходил дорогу на красный свет? Если это действительно все, то я в шоколаде. — А я нахожу это аморальным, — фыркнул Миллер. Глаза Брайана скользнули в сторону: — Серьезно, Боб? Скажи, ты развелся с третьей женой до или после того, как начал трахать свою ассистентку? — Следите за языком, мистер Кинни, — предупредил ведущий. — А Стив, — продолжил Брайан, указывая на Сандерсона, — кроме всего прочего обвиняется в том, что скрывал на оффшорных счетах активы от жены, когда сбежал с прошлогодней Мисс Пенсильвания. — Предположительно, — дрожащим голосом произнес Сандерсон. — Что касается меня, то я уже пять лет кое с кем встречаюсь, а это больше, чем все браки Миллера, вместе взятые. И если это самое худшее из того, что я сделал за последнее время… — Брайан пожал плечами, — то мне, очевидно, нужно отказаться от своей затеи и претендовать как минимум на пост Папы римского. — Он только что намекнул, что женат на тебе? — прошептал Эммет на ухо Джастину. — Он только что сравнил себя с Папой римским? — пробормотал Тэд. Джастин закрыл лицо руками: —Добром это не кончится.***
Спустя две недели Брайан был избран кандидатом от своей партии. Джастин весь день просидел дома, работая над комиксом, поэтому не слышал новостей, пока Брайан не вернулся домой, небрежно швырнул пальто на кухонный стол, снял ботинки, расстегнул рубашку и принялся на редкость медленно раздеваться. Джастин смотрел на него как завороженный, зажав карандаш между губами. Брайан полностью разделся, раскинул руки, широко улыбнулся и провозгласил: — Настоящим я представляю вам девятидюймовый член официального кандидата в Сенат США! — Ты шутишь! — Джастин вскочил на ноги и кинулся обнимать его. — Ты, блядь, шутишь! Ты выиграл? — Да, — гордо сказал Брайан, притягивая его к себе для поцелуя, который не закончился, пока они не оказались на диване, сплетенные и тяжело дышащие. — Итак, — произнес Брайан. — Как ты относишься к тому, чтобы отправиться в небольшое путешествие в славный штат Пенсильвания? Я слышал, там есть интересные фермы, амиши… — Он лениво провел рукой по бедру Джастина. — Длинные отрезки адски скучного гребаного ничего. Джастин прижался носом к носу Брайана и улыбнулся: — Разве я могу тебе отказать? Он повернулся, чтобы взять брюки, и заметил разложенные на столе рисунки. На верхнем из них Зефир помогал Рэйджу сбежать из логова злодея после того, как летающий мотоцикл остался без двигателя. — Почему бы тебе не взять с собой Майкла? — вдруг предложил Джастин. Брайан встал с дивана и направился на кухню. — Это еще зачем? — холодно спросил он. — Разве вам не хочется как следует повеселиться? Последнее приключение с лучшим другом, прежде чем вы оба превратитесь в респектабельных взрослых? Брайан залпом осушил половину бутылки и бросил ее в раковину. Вернулся к дивану, наклонился, быстро поцеловал Джастина и тихо произнес: — Я никогда не стану респектабельным взрослым. И мы с Майклом больше не друзья.***
Предвыборная кампания оказалась гораздо скучнее, чем ожидал Джастин, а он и так думал, что она будет скучной до охуения. Они колесили по маленьким городкам, в каждом из них Брайан произносил одну и ту же речь. Джастин коротал время в гостиничных номерах, пока в какой-то момент Брайан не врывался в дверь и говорил что-то вроде: — Снимай штаны, у меня есть десять минут до следующей пресс-конференции. Путешествие закончилось там же, где и началось, — в Харрисбурге. Но на сей раз Брайан пересекся с Тимом Мерпом, действующим сенатором. Поначалу Мерп отказывался участвовать в дебатах с Брайаном, не воспринимая его всерьез. Но по мере приближения Дня выборов и растущего рейтинга Брайана Мерп передумал. Брайан, как обычно, был великолепен — остроумен, обаятелен, имел ответы на все вопросы. А если бы и нет — то, как он носил свой костюм, как двигался, когда поворачивался, чтобы посмотреть на своего противника, как проводил языком по нижней губе перед тем, как заговорить — все женщины в зале и половина мужчин с первых же минут были им очарованы. Брайан Кинни, подумал Джастин, всегда в центре внимания. Ведущий спросил, почему Брайан оставил «Вангард», но у того уже был готов ответ: — Творческие разногласия. Официально его никогда не увольняли, просто вынудили уйти в отставку. «Киннетик» довольно быстро стал самым успешным агентством в городе — настолько, что Брайан время от времени жестом доброй воли подкидывал Вэнсу клиентов. Поэтому тот предпочитал держать рот на замке, чтобы не нажить себе врага в лице Брайана. Кроме эпизода с «Вангардом», его прошлое выглядело на удивление безупречным. В старших классах и в колледже он был одним из лучших учеников, не раз отмечался знаками отличия. Он преуспел практически во всех своих рекламных проектах, быстро продвигался по карьерной лестнице и получил множество наград за работу. — Однако, мистер Кинни, — заметил ведущий, зачитав длинный список его достижений, — вчера в «Патриот-Ньюс» вышла статья, обвиняющая вас в неразборчивости в связях. Брайан наклонился к микрофону: — Все верно, я неразборчив в связях. — И вы не считаете это признаком моральной слабости? — Я не считаю это важным. То, с кем я сплю, не имеет никакого отношения к тому, насколько хорошо я делаю свою работу. Я добился успеха во всех своих деловых начинаниях, и моя сексуальная жизнь никоим образом в этом не мешала. — Как вы думаете, это делает вас уязвимым перед обвинениями и шантажом? Брайан усмехнулся: — Нет, мне нечего скрывать. Всю свою жизнь я делал то, что считал правильным, без оправданий и сожалений. Так что я не боюсь шантажа, нападок прессы или своих оппонентов. Я могу гулять, могу спать с кем попало, и могу опекать проституток, не убивая их. — Он взглянул на Мерпа и лукаво улыбнулся. — К слову пришлось. Брайан снова повернулся к зрителям, его взгляд был твердым и решительным: — Я — гей, и я самый честный человек, которого вы когда-либо встречали, потому что я не считаю нужным просить прощения за то, кто я есть. — Он сделал шаг назад. — Я трахаю людей по-настоящему. А не в переносном смысле. Брайан победил с большим преимуществом. В тот вечер Либерти-Авеню ликовала, и это было масштабнее, чем поражение Стокуэлла и последний прайд, вместе взятые. В самом разгаре празднества Брайан жестом пригласил Джастина следовать за ним в переулок позади «Вавилона». Они прошли мимо толпы мужчин и устроились в темной зоне между мусорным баком и кирпичной стеной. Оба выпили, и от сладковатого запаха алкоголя голова Джастина закружилась еще сильнее. Брайан прижал его к стене и некоторое время молча смотрел на него, согревая теплым дыханием. Наконец он с усилием произнес: — Мы не женаты. — Джастин был слишком отвлечен близостью губ Брайана и не сразу обратил внимание на его слова. — Поэтому я не жду, что ты поедешь со мной в Вашингтон. — Он замолчал и продолжил так тихо, что, казалось, даже дышать перестал. — Но я бы хотел. Джастин моргнул: — А? — Я хочу тебя, — продолжил Брайан. — Если ты все-таки не собираешься вернуться в колледж, и у тебя нет никаких дел в Питтсе, я хочу, чтобы ты был там, со мной.***
Они сняли квартиру в пригороде Вирджинии, где проживали в основном политики и госслужащие. Джастин устроился на полставки в фирму графического дизайна, и у него оставалось достаточно свободного времени, чтобы рисовать. Как и предполагал Джастин, Брайан постоянно жаловался на то, что в Сенате нет ни одного горячего парня. Но примерно через месяц пожилой сенатор из Невады подал в отставку из-за проблем со здоровьем, и Брайан принялся внимательно следить за выборами, поскольку демократ, проводивший предвыборную кампанию, был тридцатилетним парнем с тонкой талией и мускулистыми руками. Раз в месяц они летали в Питтсбург, где Брайан проверял, как идут дела в «Киннетике» и «Вавилоне», а Джастин навещал родных. Джастин практически не следил за политической карьерой Брайана, так как единственный раз, включив заседание Сената на канале C-Span, он уснул. Но однажды, когда Джастин рисовал с включенным телевизором, он краем уха услышал слова «однополый брак», «сенатор Кинни» и поспешил прибавить громкость. — Брайан Кинни, открытый гей, входит в состав Федерального комитета по поправкам к закону о браке, — сообщил диктор. — Комитет рассматривает законопроект, предложенный сенатором Риком Санторумом, который ограничивает Федеральное определение брака союзом между мужчиной и женщиной, тем самым перечеркнув возможность вступления в однополые браки. Удивительно, но сенатор Кинни выступил со словами поддержки. На экране появилось изображение Брайана у здания Капитолия: — Во время своей кампании я сказал, что личная жизнь не повлияет на мою работу. Если законопроект будет принят — очевидно, это то, чего хотят люди, и я не собираюсь стоять у них на пути. Когда Брайан вернулся домой, он едва успел закрыть за собой дверь, как Джастин выкрикнул: — Какого хрена ты делаешь? Брайан невинно посмотрел на него: — Я? Туфли снимаю. Потом хотел заказать японскую еду, а после — трахнуть тебя. Еще вопросы? — Какого хрена ты делаешь в Федеральном комитете по поправкам к браку? Только потому, что, по-твоему, геи не должны жениться в принципе, ты собираешься поддержать этот тупой законопроект? — Он вскинул руки в отчаянном жесте. — Рик, мать его, Санторум? Это теперь твой друг? Брайан бросил ключи на кофейный столик: — Ты мне доверяешь? — О чем ты, блядь? — Ты мне доверяешь? — повторил Брайан. Джастин вздохнул: — Конечно, доверяю. Брайан подошел ближе и взял его лицо в ладони: — Тогда тебе нечего бояться, — мягко сказал он. Джастин бросил карандаш и направился к двери: — Я ухожу. — А как же суши? — Ешь суши со своими новыми друзьями! — сухо ответил Джастин. На следующий день телефон Джастина разрывался, и в какой-то момент ему пришлось его выключить. А позже, прослушав голосовые сообщения, он обнаружил записи почти от всех знакомых в Питтсбурге, включая Дженнифер («Дорогой, с Брайаном все в порядке?») и Дебби («Какого хуя делает этот мудак?»). Джастин знал, что объяснение: «Брайан просил меня ему довериться» не прокатит, поэтому не стал никому перезванивать. В последующие дни они с Брайаном почти не разговаривали и тусовались по отдельности. Меж тем Федеральная поправка к закону о браке, хотя и с трудом, нo прошла первое слушание и была назначена на голосование в Сенате. В четверг вечером накануне голосования Джастин вернулся с работы и застал Брайана сидящим перед телевизором с зажатой в зубах сигаретой и бутылкой виски. На кабельном новостном канале показывали ролик, снятый в день, когда Брайан объявил о своем намерении голосовать за законопроект. Джастин сел рядом с ним, и некоторое время они молча наблюдали за происходящим. Когда Брайан затушил сигарету и собрался вставать, Джастин положил руку ему на плечо. — Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста! Я же не прошу слишком много, Брайан! Тот грубо стряхнул его руку: — Кажется, я просил довериться мне, — отрезал он. — Господи, Брайан! — Джастин вскочил и отошел в дальний угол комнаты. — Ты считаешь, что педики, живущие в пригородных домах — это отстой. Хорошо. Не хочешь быть моногамным? Отлично. Тебе претит мысль о том, чтобы быть привязанным к кому-то? Ко мне? — Это не имеет к тебе никакого отношения, — пробормотал Брайан. — Ты против браков, и меня это вполне устраивает, — продолжил Джастин. — Но тебе не нужно вносить поправки в Конституцию, чтобы это доказать! Брайан молча встал, прошел в спальню и хлопнул дверью. Джастин же отправился в клуб, мертвецки напился, получил отсос в туалете, вернулся домой в пять утра и вырубился на диване. На следующий день Джастин не мог смотреть новости. Он пытался отвлечься рисованием, но у него никак не получалось сосредоточиться. Когда он все-таки включил CNN, бегущая строка в нижней части экрана подтвердила его худшие опасения: «Поправка к закону о браке проходит Палату представителей и будет представлена на подпись Президенту сегодня после полудня». Джастин достал из шкафа чемодан и принялся собирать вещи под монотонную болтовню работающего телевизора. Когда появилась новость о поправке, показали сюжет с заседания Сената, где Брайан не только высказался в пользу законопроекта, но и добавил, что это делается «по желанию наших отцов-основателей». Джастин выключил телевизор и швырнул в него пульт. — Сваливаешь? — послышался голос Брайана с порога. — Ты такой предсказуемый. Джастин не удостоил его взглядом: — Я хочу съездить в Питтсбург. Вернусь через неделю. — Он захлопнул чемодан. — Или когда ты пройдешь обряд экзорцизма, в зависимости от того, что случится раньше. Он направился к двери, но Брайан остановил его и протянул толстую черную папку: — Вот, возьми. — Джастин попытался протиснуться мимо него, но Брайан крепко держал его за руку, загораживая дверной проем. — Это — текст поправки целиком. Прочти. — С хуя ли мне это читать? Брайан не двинулся с места: — Раздел «С», страница восемь. Читай. Джастин бросил чемодан и грубо выхватил папку из рук Брайана. Он открыл раздел «С», в котором было не менее пятисот страниц. Все начиналось со слов: «Мы — Конгресс США, настоящим принимаем Федеральную поправку к закону о браке, определяющую брак как союз между мужчиной и женщиной, в соответствии с пожеланиями наших отцов-основателей». Ну и что? — Страница восемь, — повторил Брайан. Джастин перелистнул на восьмую страницу и прочел первый абзац: «Когда наши отцы-основатели писали первоначальный вариант Конституции США, эта поправка применялась только к тем, для кого изначально была написана Конституция. Поэтому брак определяется как союз между женщиной и мужчиной, которые являются белыми и владеют собственностью. Никакое другое определение брака не признается правительством». Джастин несколько раз переводил взгляд со страницы на Брайана, прежде чем до него дошло: — Это и есть дополнительные пункты к соглашению? — спросил он. Брайан кивнул. — И никто не читал его до голосования? — По крайней мере, не до конца, — ответил Брайан. — И теперь это федеральный закон? — Президент подписывает его прямо сейчас. Джастин снова посмотрел на страницу: — Когда люди поймут, разразится… — …ебучая буря, — закончил за него Брайан. Джастин оглянулся на него и усмехнулся: — Господи, Брайан, почему ты мне ничего не сказал? — Если бы хоть кто-то на Кэпитал-Хилл прознал об этом, все было бы кончено, — объяснил он. — К завтрашнему утру это заметят. А если нет, я сам сообщу об этом прессе. Но сегодня… — он взял Джастина за руку и притянул к себе, чтобы поцеловать, — сегодня вечер пятницы, и мы только что наебали Сенат. Давай выйдем и трахнемся в каждом общественном месте в городе.***
Как и предсказывал Брайан, на следующее утро СМИ лопались от возмущения на тему пункта «С». Сенаторы, которые поддержали законопроект, выступили на ТВ и обвинили во всем Брайана, но были так поражены шквалом обвинительных вопросов, что замолчали. В одночасье возникли сайты с такими названиями как repealmarriageamendment.org*, в ток-шоу кипели споры о том, что такое «собственность», и имеют ли право те, кто владеет автомобилем, а не домом, вступать в законный брак. В мэриях по всей стране вспыхнули беспорядки, поскольку прием заявлений о вступлении в брак был приостановлен на неопределенный срок. Брайан и Джастин провели день в постели, смотрели новости и занимались сексом. В воскресенье Джастин перезвонил всем в Питтсбурге, пока Брайан весь день разговаривал по мобильнику и яростно печатал что-то на компьютере. В понедельник утром Джастин отправился с Брайаном в Сенат. Толпы протестующих были рассеяны по всему Капитолийскому холму, а галерея для посетителей была закрыта, так что Джастин мог спокойно наблюдать за происходящим, вокруг не было никого, кто бы мог его побеспокоить. Началось внеплановое заседание. Первым к микрофону подошёл худой бледный человек, в котором Джастин узнал Билла Фриста**: — Наша главная задача — провести экстренное голосование по отмене Федеральной поправки о браке. Но сначала председатель вызовет сенатора Кинни, который принесет извинения и объявит о своей отставке. Брайан встал из-за стола и поправил микрофон. — Очевидно, Билли не очень хорошо меня знает, — начал он, — потому что обычно я не извиняюсь. — Он открыл папку, лежавшую поверх стопки бумаг на столе и начал читать: — Члены Сената! Я понимаю, что дел у всех по горло, и в наших же интересах, чтобы я был краток. Но вы все можете поцеловать меня в задницу, потому что этого не будет. Я хотел бы рассказать вам о человеке по имени Майкл Новотны. Майкл — мой лучший друг. Он сделал для меня очень много, я люблю его как брата, так что можете мне поверить, если я скажу, что он — самый скучный человек, которого вы когда-либо встречали. Майкл живет в маленьком пригородном доме со своим партнером Беном и приемным сыном Хантером. Он помогает Хантеру с уроками, ухаживает за садом и устраивает званые обеды с людьми, которые так трогательно прямолинейны, что считают два выпитых бокала вина признаком гедонистического образа жизни. Майкл владеет магазином комиксов, жертвует часть своей прибыли на благотворительность, исправно платит налоги и дает скидку любому, кто делает грустное лицо и просит его об этом. В свободное время Майкл работает волонтером в хосписе. Он давно перестал ходить по клубам, и я уже отчаялся вытащить его скучную задницу из дома, но если вы цените доброту, тяжелый труд, приверженность и мораль, вам не найти лучшего образца для подражания, чем Майкл. И все же наша страна не считает Майкла таким же хорошим, как Билл Фрист. Поскольку Майкл — гей, у него нет тех же прав, как у других, несмотря на то, что он лучше любого из нас в этой комнате. В прошлую пятницу Сенат подтвердил, что Майкл, который участвовал в благотворительном марафоне месяц назад, не так хорош, как Рик Санторум, который недавно пытался провести закон о том, что медработники в праве отказать в оказании услуг пациентам, если их религиозные взгляды разнятся. Хочешь сказать, что гомосексуализм — это грех, Рик? Я с тобой. — Брайан широко развел руками. — Поверь мне на слово, что я — самый грешный ублюдок в мире. — Он опустил руки и прищурился. — Но я не позволю тебе принимать законы, которые дискриминируют Майкла. Потому что даже если ты проведешь остаток своей жизни монахом, кормящим голодающих детей где-нибудь в пустыне, ты все равно останешься никем по сравнению с Майклом Новотны. Брайан взял со стола толстую пачку бумаг и поднял ее в воздух. — Здесь — новая федеральная поправка к закону о браке. В ней говорится о том, что каждый человек в этой стране имеет право вступить в брак, независимо от сексуальной ориентации или пола. Я не проголосую за отмену предыдущей поправки, не включив эту в новое голосование. В минувшие выходные я говорил с некоторыми коллегами и, по последним подсчетам, меня поддержали тридцать два человека. Я знаю, что для принятия поправки необходимо минимум тридцать пять голосов, поэтому, — он вытащил из своей стопки самую большую стопку бумаг, — я займусь флибустьерством***, зачитав список дат, мест и сексуальных актов, которые я совершил с Джастином Тейлором за последние пять лет. — Он откашлялся. — Май 2000. Тремонт-стрит, Питтсбург, дрочка. Май 2000, Тремонт-стрит, Питтсбург, еще одна. Май 2000, Тремонт-стрит, Питтсбург, анальный… — Тридцать три! — раздался голос из глубины зала, и все обернулись. Там стоял мужчина, который махал рукой Брайану и улыбался. Следом за ним руку подняла женщина: — Тридцать четыре! — выкрикнула она. Новый сенатор от штата Невада — тот самый, которого Брайан поддерживал, потому что он был молодым и горячим — тоже поднялся со своего места: — Тридцать пять! Брайан посмотрел на свой список и пожал плечами: — Тогда я оставлю это на другой раз. Члены Сената! Теперь у меня достаточно сторонников, так что решение за вами — либо вся страна продолжит возмущаться, либо мой скучный друг Майкл проведет глупую бессмысленную церемонию. Когда поправка была принята, Джастин издал победный возглас. Заседание Сената было прервано на обед, и Джастин зашел в кабинет Брайана. Они стояли у окна и наблюдали, как репортеры толпятся вокруг группы сенаторов на ступенях здания Капитолия. — Теперь однополые браки законны, — торжественно произнес Брайан. — Угадай, чем мы сейчас займемся? — Устроим тройничок с сенатором из Невады? — предположил Джастин. — И когда ты научился читать мои мысли? — Я вдруг почувствовал, что мы женаты. Итак, теперь, когда вы достигли мира и равенства для всех педиков нации, что собираетесь делать дальше, сенатор Кинни? Брайан задумался и выдал: — Тебя когда-нибудь трахали в Овальном кабинете? — В последнее время нет, — ответил Джастин. — Я могу это изменить, — улыбнулся Брайан, и они целовались, казалось, весь сезон предвыборной кампании.