Не нарочно

Долговязый дядюшка В шляпе с большими полями Остроносый, чудаковатый Изобретатель - Погляди, Как имя в золе твое изваляли, Как с родных берегов вслед летели тебе проклятья. Я не верю - Я до сих пор не могу поверить В то, что руки, ласкавшие молнии, взяли однажды факел - И сгорело все. Клювы, крылья, Глаза и перья, И глаза отражали пламя, И кто-то плакал. Разве стоило все это боли такой, Ты скажи мне - стоило? Подкованные подошвы суровых воинов Шагом марш - стучат; А во взглядах - такая скорбь. Вот и каждый - зол, Вот и каждый - почти что орк. Помнишь, как Приходили в гости к ним, ели еду их, Как любили их женщин, строили им дома? И подумать нельзя - но как-то ведь ты - подумал. Я тебя не вправе судить. Я грешу сама. Ведь, лишившийся Света, лишь болью своей ведомый Ты, должно быть, и вправду от горя утратил разум... Только песни звучат - несмолкающий зов из дома, И, хоть кажется, будто забыли - но каждый помнит: То, что были они смуглы и Золотоглазы. И ладьи, Изукрашенные золотом и жемчугами (Те, кто живет сейчас говорят - барокко) - Каждый помнит о том, Как вы весело их сжигали, Словно так, Рагнарек устроили - ненароком. Но я все-таки верю, Что где-то в просторных залах Запечатленным образом ты на полотнах плачешь И молишь о том, чтоб однажды родиться заново. Ты молишь о том, чтоб однажды родиться заново - Где шепот чужого огня так мягок и вкрадчив, Где они приносят вино, говорят - попробуй Опускают венки в распростертые руки моря, И ты танцуешь, за них умереть готовый, Если кто-то посмеет вновь причинить им горе. Там, где спелые звезды висят, как алмазные вишни, Где у пристаней сохнут ладьи и народ хохочет - Ты вернешься туда. Непременно вернешься, слышишь. Потому, что ты был хороший. Ты не нарочно.