От коллектива с любовью

- Эй, товарищ Дружинин, иди-ка сюда, поговорить надо. На суровом лице Дружинина ни один мускул не дрогнул, хоть он и понимал прекрасно, о чём желает с ним поговорить товарищ Романченко. Прервав на полуслове ценные указания бригаде, Дружинин развернулся и направился к Броньке, только что шаг не чеканя, как на параде. - Слушаю, командир. Бронька стоял, скрестив на груди руки, сверлил невозмутимое лицо бывшего сослуживца взглядом, словно собирался передать мучивший его вопрос одной силой мысли. Но попытка не удалась, так что пришлось уточнить вслух: - - Насчет вчерашнего. - А что? Неужели подарок не понравился? - изумился Яков так искренне, что Бронька аж оторопел. То ли шуточки у Дружинина такие, то ли и впрямь в кое-какие вопросах ума не нажил, хоть и косая сажень в плече. - Чего ж это не понравилось? От сердца же. И главное, от всего коллектива. Старались, небось, выбирали, да? - Бронька дождался воодушевленного кивка и ласково продолжил. - Только скажи ты мне, Яша, что это за новая мода такая - родному командиру такое дарить?! - Какое - такое? - будто даже обиделся Дружинин. - Хорошая же пижама! Чистый шелк! Из самого Парижа, между прочим, я ради такого дела все тамошние знакомства перетряхнул! - Так, это что ж у тебя там за знакомства по пижамной-то части? - фыркнул Романченко. Дружинин смущенно ковырнул землю носком сапога. - Да так, личное... - Ну, к кому ты в Париже бегал, пока я тебя от Причалина прикрывал, я потом выясню, - махнул рукой Романченко. - Мне сейчас другое интересно... С чего пижама-то?! - С того, что знал, командир, что ты оценишь, - с готовностью отозвался Дружинин. - Она шикарная такая, а ты в хорошей одежде толк знаешь, я ж помню, как ты в Италии гоголем ходил, все костюмы от модельеров, как влитые, и пылинка не сядет... Теперь уже явно смутился Романченко. Хотел было сказать, что тогдашний его модный вид был лишь необходимым прикрытием для задания, но осекся на полуслове. Хоть кое в чём Дружинин и простота, но командира своего как облупленного знает, не соврешь. К тому же, чего спорить - пижаму Бронька и правда оценил. Светло-коричневый тонкий шелк в золотистую полоску с пуговками-звездочками - да такого и Антоха Старков, поди, на себя не надевал. А надевать приятно, шелк легкий, ластится к телу, будто ласкает, а повернись невзначай, так и кажется, что под этим шелком кой-чего и разглядеть можно, конечно, если рядом любопытные глаза имеются. Но у Бронислава Романченко такие-то глаза всегда поблизости, не увернешься! - Вот мы с ребятами и подумали, - продолжал Яков, - если дарить чего, так одежду, только ведь костюм итальянский сюда в Мстюновку выписывать, это... - он выразительно развел руками. - Да и вопросов не оберешься. Так что мозгами пораскинули и решили - лучше уж пижама. Вещь хорошая, а носить ее дома - никто и слова не скажет. В темных глазах вдруг блеснула непрошенная лукавинка. - Или это... Наталья Емельяновна не одобрила? - С чего бы? - пожал плечами Романченко, стараясь казаться невозмутимым. - Вполне себе одобрила. Она у меня тоже в хороших вещах толк знает. Яков уважительно угукнул, а Бронька про себя порадовался, что задавать командиру слишком личные вопросы - не в правилах товарища Дружинина. Едва ли решился бы он кому-то рассказать, как остолбенела Наташа, увидев "подарок от коллектива" - и как загорелись ее глаза, когда увидела она этот самый подарок на родном муже. - Ой, Броня, красота-то какая! - выдохнула она, и что-то вдруг подсказало Романченко, что восхищение в голосе благоверной к самой пижаме относится едва ли наполовину. Разглядывала Наташа под коричнево-золотистым шелком своё, родное, сто раз виденное - и дыхание у нее перехватывало. Уж такие-то вещи Романченко враз замечал. Усмехнулся довольно, и сам не понял, с чего ему вдруг захотелось подразнить малость Наталью. Не шагнул, а будто перетек вперед, так, что все мускулы заиграли под тонким шелком, замер в полушаге от Наташи, напряженно и будто дразня - смотри, любуйся, сколько захочется. И она любовалась - так что и в тонкой пижаме под ее взглядом жарко делалось. - Бронечка... - шепнула она, оказываясь рядом, пальцем едва касаясь шёлка на мужниной груди, слегка задевая пуговку. - Ты мне скажи, как же в этом спать-то? Романченко не засмеялся, лишь прищурился понимающе... - Эй, командир! Романченко моргнул, выныривая из жаркого омута воспоминаний. - В общем, спасибо ребятам передай, Яша. Постарались, - он подмигнул, - хотя, чего уж там, твоя ведь идея-то? - Ну, моя, - сдался Яков. - Молодцом, товарищ Дружинин. Благодарность тебе от меня, и от Натальи Емельяновны. - Да не за что... Отдыхать после трудов праведных со всем удобством надо! Глядя вслед бывшему заместителю, торопящемуся вернуться к трудовой деятельности по отстраиванию школы, Романченко не сдержал новой усмешки. В самом деле, не говорить же Якову, что подарок его командиру будет вовсе не для отдыха. Скорее уж наоборот. По глазам Натальиным видно - спать в роскошной французской пижаме Брониславу Романченко как раз и не придется.