Нервы

Антон смеется, смеется уже который год. Утопает в его долбанутости, в смехе, в яркости, и в глазах. А Арсений не понимает. Ничего не понимает. С Антоном они знакомы много лет, чувства Арсения знакомы с Антоном год, мысли Арсения забиты Антоном уже пять месяцев, Антон в каждой частичке Арсения семь недель. Арсений понимает, что с Антоном все точно так же, а возможно и хуже. Но Арсений не понимает одно. Арсений не понимает, что дальше. *** - Опять нервоз? Когда врачи тебе уже диагностируют,       что ты сигаретный додик, и заберут эту гребанную зависимость впускать себе в организм теплый яд? - Да брось, Арс, ты сам порой дымишь как паровоз, и я же помалкиваю. - Рука парня тряслась, и несмотря на миллионную претензию, все так же держала сигарету. - Ага, ни разу, всего лишь даешь, очень больно, по мозгам, и сваливаешь. - Антон в таких делах стерва, причем очень хорошая, а главное продуманная и подлая, знает, что парню не обидно. - Так, блять, только попробуй еще одну, ты же без шуток такими темпами себя угробишь. Дай-ка мне коробок, и зажигалку, пожалуйста. - Арс, дай докурю. Просто... я не знаю, мне пиздец хуево, может это как-то взаимосвязано с погодой, или же у меня просто весеннее обострение. - Руку. - Младший повинуется приказу, не обронив ни единого вопроса, привык. Его ладонь и вправду была очень потной. Да уж, это конечно не первый раз, когда они собирают Крокус, но и у Попова все равно нервы шалят не хуже первого. Его взор направлен на парня упиравшего голову в прохладное стекло, Арсений знает это состояние, он знает, что эта бомба рванет. Поэтому именно сейчас он тянет на себя Шастуна. Реакция немного спорная, он то ли в ахуе, то ли в двойном ахуе, но успокаивающие объятия вскоре расставляют все точки на ты, и он обнимает в ответ. - Ты же понимаешь, что поддерживать меня не обязательно? Я уже проходил это, и вполне могу подавить страх и волнение. - А кто сказал, что ты один волнуешься? Эх Антошка, я думал, что ты хороший, а ты вот как со мной! - И, возможно, в другой ситуации это и звучало бы смешно, но Шасту сейчас не до этого. Только вот теперь он волнуется не из-за предстоящего "выступления", теперь ему страшно думать, что эти объятия были не искренними, и того, что они разорвутся. И они сидят, не разрывая хрупкую тишину. Арсений теплый, настолько, что это передаётся по всему телу. А еще Арсений вкусно пахнет, и в полутьме безумно красивый. Сказать честно, Шастун еле сдерживает в себе желание поцеловать это чудо. - Сень... - Чего? - Этот тихий, наигранный шепот повествует о том, что парни уже отошли от того, первоначального состояния. - Пошли на крышу? Помнишь ты говорил что-то о том, что твоя мама оставила мне покушать? - Или нет. - Ты совсем полетел, Антон? Какие нахер крыши, у нас уже через минут десять концерт, в, мать твою, Крокусе. Ты... - Тогда ты не против если я кое-что сделаю? Законное, не боись. - Тест на доверие, хули. - Если останемся здесь, то ладно. В ту же секунду его губы прикрываются чужими, оставляя в легком, осадочном ощущении, но в итоге все же он перенимает инициативу. Кажется, Арсений распутался. Точнее, его распутали.