Ларри Джонсон 1976-1995
— Ты был лучшим другом, покойся с миром, бро.. Сказал Фишер дрожащим голосом, надеясь, что каждый скажет что-то о Джонсоне. — Ты классно рисовал.. Сквозь слезы говорила Кэмпбелл, вытирая нескончаемые слезы, и держа под руку Сала. — Ты был невероятно чудным, но таким классным. Наверное единственный кто не рыдал, так это Нил, что и сказал эту реплику. — Я буду скучать по тебе, патлатый, особенно по твоим шуткам.. Рыжий снял очки протирая глаза, а после снова одел их и шмыгнул носом. — Ты был прекрасным сыном, Ларри.. Наконец сказал его мать, с такой болью в голосе, рядом с ней стоял мистер Фишер, он обнимал её за плечи. Моя очередь, скажу то, что нужно было говорить тебе каждый день, каждое утро и вечер. — Я люблю тебя, Джонсон.. — Я зажмурился и потекли слезы, капая на сырую землю, на правой руке, прямо на линии я почувствовал сильное жжение, и боль, приподняв рукав я упал на колени чуть ни роняя зонт. Окунувшись в воспоминания с головой, Трэвис и не заметил как дошел до того самого домика на дереве, пустой взгляд на доски прибитые к стволу дерева, изображавшие из себя лестницу. — Привет.. -- Зачем он это сказал? Он всегда здоровался если не с этим местом, то, как он думал, или как уже сходил с ума, с призраком Ларри Джонсона. Аккуратно поднявшись на верх, по дряхлым дощечкам он начал осмартиватся, как в первый раз когда сюда поднялся, сундук в правом углу дома, расклодушка рядом, не большой шкаф с книгами, и касетами по левую сторону, рядом с одним из двух окон по правую сторону была большая полка, на которой лежали фоторамки с фотографиями Ларри и его друзьями, и есть одна, с Трэвисом, на ней Ларри обнимает Трэвиса, облакотившись о стенку рядом с кроватью, на которой они и сидели, а тот смеется, блондин как сейчас помнил эту фотографию, в нижнем углу было нарисовано красное маленькое сердечко. — Как по девичьи Джонсон! — Засмеялся Фелпс, обнимая со спины длинноволосого, и наблюдая за тем, как тот вырисовывал небольшое сердечко в углу фотографии мелкой кисточкой с красной краской, сидя на кровати. Ларри лишь усмехнулся, положив фотографию на прикроватную тумбочку, а рядом и кисточку, чуть повернулся к блондину и поцеловал того в щеку. Парень горько улыбнулся, смотря на это сердечко, аккуратно прикасаясь к фоторамке, он взял её в руки, через стекло проводил пальцем, по ней. Снова боль, воспоминания гложат, так же аккуратно поставив на место фотографию, проводя рукой по полке, а после опустил руку обратно к карману. Трэвис сел на скрипучую раскладушку, вспоминая ещё момент. Поцелуй продлился недолго, парни смотрели друг на друга. Трэвис лежал на матрасе, смотря на Ларри нависающего над ним, у того не было в глаза какого-то желания, взять всего Фелпса прямо здесь и сейчас, в глазах была лишь забота и любовь, а на лице мягкая улыбка. — Я люблю тебя.. -- Разорвал тишину Трэвис, смущенно отводя взгляд в стену слева. Шатен лишь усмехнулся. — Я знаю — Блондина поцеловали в нос, от чего он улыбнулся и снова взглянул на Джонсона. — А помнишь, как мы демона призывали? — Трэвис задал вопрос, якобы рядом сидящему Ларри, смотря на белую подушку. — А ведь весело было, оказалось что нас просто развели твои дружки, откуда вы вообще достали искусственную кровь? — Тишина, парень так и думал. Никто ему уже не ответит, или всё же? Минута молчания, или надежды на то, что Ларри придет, но никто не пришел, просто Трэвис сходит сума. — Так и думал.. — Понуро опустив голову продолжил он, смотря на свои промокшие серые кеды. С него немного капало, всё-таки промок. — Ты говори если что, я тут часто буду появляться последнюю неделю, разбужу свою память.. — Он определенно сходит сума, сам того не замечая. Снова слезы, глухие удары горьких капель на деревянный скрипучий пол. Прошел уже месяц с того момента как умер Ларри Джонсон, длинноволосый придурок, с подвыпившими тараканами вместо мозга. Его даже хотели похоронить в его же бежевой футболке с надписью SF, инициалы его любимой рок группы, мол вещь на тот свет, но Лиза не дала, она похоронила сына, но не хотела хоронить воспоминания о нём, оставляя его комнату как есть, изредка прибераясь в ней, протирая пыль, и ухаживая за вещами чтобы их моль не дай бог не съела, а его холсты уже просто висели в комнате, в больших деревянных рамках, застекленные. Среди таких картин, была одна, недорисованная, это были руки, светлая кожа, только длинные эстетически пальцы не до конца разрисованы, видно часть розовых рукавов, красиво. Можно было догадаться чьи это были руки. Тогда боль была настолько сильной, что без слез зайти в комнату нельзя было, тогда то, Трэвис и решил сходить если не «в гости к другу», то в его дом на дереве, ещё не пыльный, и не такой скрипучий, с запахом хозяина дома, запахом акриловой краски, сигарет, немного табака, нотками алкоголя и отчетливыми нотами молочного шоколада с орешками, и крепкого кофе который так любил Ларри. Все эти запахи просто въелись в стены, и такое ощущение было, что голос умершего тоже, въелся в стены, и когда Трэвис поднялся наверх, то на несколько секунд увидел Ларри, сидящего на кровати, с петлей на шее, грустного, убитого, сгорбившегося над вырванным из тетрадки, клетчатым листом бумаги в его руке. Не сказать что Трэвис тогда опешил, и даже как-то обрадовался — ничего не сказать. Патлатый поднял голову и взглянул на своего соулмейта, коротко улыбнулся и сказал своё привычное — Привет чел! Давно не виделись — А после он пропал, словно кард фильма с ним закончился, или как-будто фотопленка выгорела именно в месте где был Джонсон, записка осталась лежать на кровати. — Ларри! — Только и успел крикнуть блондин подбежав к кровати, но было поздно. Показалось? Да кто же знает, Трэвис уже тогда начал думать что сходит с ума. Упав на колени перед кроватью он положил руки на колени, и чуть сжал ткань джинсов, снова слезы, снова боль.. записка так и лежала на кровати, она была в конверте, а на нем любимым почерком Трэвиса, почерком Ларри, написано большими буквами «Открой когда боль утихнет» Читая это, блондин не хотел обращать внимание на это, но если так написано, значит, так надо. — Привет, Ларри.. — Парень просто уткнулся лицом в сложенные на кровати руки и зарыдал, положив письмо рядом. Громкие всхлипы, и мычание, прерывистое сбитое дыхание, глаза уже красные, уже надоело плакать, но сил прекратить не было, просто не было. Воспоминания убивали. — Ты писал, когда боль утихнет, сейчас самое время, — Продолжил блондин говорить сам с собой, или, тут был кто-то ещё? Аккуратно достав из шкафа рядом стоящего это письмо, он аккуратно открыл его, словно боясь, что оно вот-вот рассыпается. — Прошел уже ровно год, и мне так больно, как тогда — Настал тот самый момент, письмо открыто, в не лежал листок в клеточку, вырванный из тетрадки, точно такой же как и у Ларри в руках тогда, или это был глюк Трэвиса? Развернув его, он начал читать, такой родной почерк, в некоторых местах до сих пор было немного размыто, но читать можно, видно, пока писал, плакал.«Привет, Трэвис! Если ты это открыл не сразу как увидел, спасибо! Я хочу сказать тебе что ты большой молодец, раз не отправился за мной, не сошёл с ума, не спился, и вообще нормально живешь, это ведь так?»
— Да.. это так.. — Зачем-то ответил он, продолжив читать.«Надеюсь ты простишь меня, у меня была причина суицида. Ты помнишь момент когда мы вызывали демона Вельзевула? Так вот, шутки шутками, но заклинание оказалось реальным, и я безумно рад, что прочитал его именно я, а не ты, он пришел по мою душу. Это было невыносимо, он поселился в моей голове, пожирал меня внутри, снился мне в кошмарах, в постоянных кошмарах, я даже не спал несколько ночей, помнишь те порезы на руках? И мой усталый вид? Я видел твой интерес, и видел как ты снова открывал рот в немом вопросе, но после переводил тему. Мне снилось как я убивал тебя, Сала, Эш, маму, и как в итоге, он убивает меня, сталкивая с обрыва у которого нет конца, я долго падал каждый раз, но только в ночь перед моим суицидом, я упал и разбился. Была жуткая боль по всему телу когда я проснулся, тогда я решил прекратить это, я знаю что можно и по другому решить, но как? Это правда невыносимо. прости меня»
— Я прощаю Ларри, прощаю.. — Он говорил это, скорее себе, нежели Ларри который сидел рядом, или дому, просто себе.«я надеюсь что ты не сильно расстроился, хотя куда там. я не хотел доставлять тебе столько боли, не переживай за меня, я постараюсь договориться с демоном. договориться с демоном, странно звучит. Хочу тебя спросить, ты бы хотел снова меня обнять? Поцеловать? Провести со мной ночь? Ответь на вопрос, и читай дальше. »
— Что?.. Ларри, ты идиот! Конечно же хочу! — Снова слезы, воспоминания. Последний день жизни Ларри Джонсона. Трэвис стоял в дверном проёме, готовый уходить домой, он бы остался с Ларри, но отец.. Блондин обнял Джонсона, крепко-крепко, он не хотел отпускать, уткнувшись тому в плечо, вдыхая родной запах краски и шоколада, сегодня никаких сигарет или выпивки, сегодня был их день, Ларри обещал Трэву что ничего такого не будет, посидят как раньше, как в дружиские времена, попьют чая, хотя кто чая, а кто крепкого кофе, посмотрят фильм в обнимку, наслаждаясь моментом друг рядом с другом. Странное чувство грызло Фелпса, но проигнорировав его он ушел домой, поцеловав Ларри в щеку. А зря, может сейчас всё было бы по другому.«Я думаю, да, это ведь так? Не отвечай, если да, то хочу тебе сказать что я тоже, странно прозвучит, но когда ты меня спустя месяц увидел, я правда там был, дописывал то, что никак не мог при жизни. Я тоже хочу обнять тебя, поцеловать, снова хочу дурачится вместе, гулять, и ещё много чего. Но хочу сказать, как бы странно не звучало, то мы можем снова видится, но при одном условии, постарайся найти себе парня, или девушку, живи дальше. Сложно, видеть меня и искать кого-то, наверное, я просто не хочу видеть как ты сходишь сума из-за меня, тратишь своё время сидя в комнате и рыдая, не надо, если хочешь, я буду рядом. »
— Я хочу, очень, правда! — В груди ёкнуло, больно ёкнуло. От последних строк, ком снова подкатил к горлу, снова слезы.«Я люблю тебя. Ларри Джонсон»
После слов «я люблю тебя», стояло похожее сердечко как и на фотографии. Трэвис отложил письмо на кровать, закрывая глаза руками и вытирая слезы. Он настолько давно не видел его почерка, что стал забывать какой он красивый, стал забывать значения некоторых «иероглифов», которыми он обозначал некоторые буквы. От листка, хоть и не так сильно как тогда, при написании или месяц назад, но пахло сигаретами и алкоголем, видно, не только пивом, черт знает чем мотивировал себя длинноволосый залезть в петлю, хотя, по винной бутылке в его комнате, можно догадаться. — Джонсон.. зачем ты это писал? Ты же не вернешься... — Шептал Трэвис, всхлипывая, продолжая вспоминать Ларри, его голос:— Здорова чел! Как дела? — Басистый, хрипловатый голос шатена.
Его поцелуи:Нежно, словно боясь спугнуть или ещё чего, шатен прикасался к губам Трэвиса большим пальцем, держа его за подбородок. Ларри переводил взгляд то на черные глаза Трэвиса, то на его абрикосового оттенка губы, всё же он прикрыл глаза и нежно коснулся желанных губ, лишь на пару секунд, отстраняясь и с любовью смотря в черные глаза
Прикосновения:Теплые, нежные, рукой зарылся в блондинистые волосы, а второй притягивал к себе за талию
Всего его, он скучал по Джонсону, по его манере речи, по его глазам, по минутам проведенным с вместе, он скучал, но ничего сделать не может, что случилось то случилось, и изменить ничего нельзя.. или, можно? Глаза застилала пелена из слез, и видеть что-то нормально сложно, но парень всё же смог увидеть то, от чего горькая улыбка расползлась по лицу, жмуря глаза, он им не верил. Растрепанные каштановые волосы чуть ниже лопаток, мутные карие глаза в которых была любовь и радость, любимая улыбка, худой и высокий, всё та же футболка с логотипом «SF» только уже потрепанная, и немного порванная в некоторых местах, куча браслетов на руках, на запястье не было ни линии, ни шрамов, и петля на шее. Перед ним стоял никто иной как Ларри Джонсон, суицидник, дата смерти которого ровно год назад, и сегодня, дата ровно год, как Трэвис Фэлпс чему-то обрадовался. — Привет — Басистый, хрипловатый, но добрый, и до боли любимый одним блондином. — Я скучал.. — Всё что смог ответить Трэвис, перед тем как броситься в теплые объятья своего соулмейта.Три шрама — ваш соулмейт мертв.