С самого начала

На этот раз нужно было возвращаться не просто в мир магглов — в мир, где по-настоящему шла война. Конец позапрошлого лета, да и прошлое Том вспоминал с ужасом — постоянно объявляли о бомбежках, хрипящее из громкоговорителей "воздушная тревога" заставляло мчаться в подвал-бомбоубежище, а иногда они видели летящие вдали эскадрильи и слышали взрывы. Сначала немцы были заняты стратегическими объектами, но по мере того, как понимали, насколько хорошо защищены эти цели, перешли к психологическому давлению. Том хорошо понимал эту тактику — правительственные здания, знаменитые дворцы говорили слуху обычного человека больше, чем цифры в названиях потопленных кораблей. Паника, недоумение в рядах противника — тоже отличная вещь, хотя потери в ценностной шкале войны ничтожны — дворцы не стреляют ни в ответ, ни просто так — но именно они идеальные мишени. Если ему когда-нибудь придется вести войну, он начнет с этого этапа — не имеющие боевого значения, рассредоточенные, слабо защищенные, но чем-то дорогие противнику цели для ударов — это гениально. Только когда враг окончательно растеряется и не будет знать, где собрать основные силы, следует нанести мощный удар по стратегическим объектам. Возможно, сейчас немцы играют именно в эту игру, готовятся, но тем меньше желания отправляться в приют. Дамблдор попросил его заглянуть перед отъездом, Том улыбнулся — уже привык, что лето разлучает его с Хогвартсом, а Альбус всегда испытывает по этому поводу чувство вины, но сделать ничего не может. — Действительно не могу, меня не будет здесь большую часть времени. Мы проделали огромную работу за этот год — закрыли от бомбардировок магические кварталы и поселения, самые важные военные объекты магглов, но немцы продолжают искать лазейки, а мы, соответственно, их закрывать. Да, все выходные этого года, каждый праздник, каждый свободный день они, специально собранное подразделение Аврората, мотались по стране и строили защитные купола — чтобы быть уверенными, что туда, где живут маги или хранится военная техника магглов, бомбы не упадут. Теперь Альбус знал большинство военных терминов не понаслышке, не из газетных статей, и мог многое рассказать о стратегии и тактике воздушных нападений, а о магии защиты от бомбардировок — все, что пригодно к реальному использованию. — Волшебники сотрудничают с магглами? А как же Статут Секретности? Или магглы облагодетельствованы тайно? — Том не ожидал услышать такое. Узнать, что волшебники защищают и магглов — отвратительно. Сам он радовался каждый раз, когда слышал о потерях магглов любой из сторон, как будто каждый раз после этого места для волшебников становилось немного больше. Возможно, это были полузабытые детские наблюдения: заберут двоих-троих из приюта, глядишь, каши в твоей тарелке прибавится. Но ни разу он не пробовал сказать об этом вслух — просто не знал, как маги посмотрят на такие рассуждения. Как на это смотрят магглы — знал, каждый разрешает себе, но старается запретить другим. Вероятно, у магов то же самое. — Эта война важнее Статута, если территории будут захвачены чужой армией, то и мы — тоже. Не мы это начали, немецкие маги используют своих магглов в качестве тарана, поэтому нам пришлось защищать своих. Гриндельвальд хотел заставить магов всего мира отбросить Статут и подчинить своих магглов, и частично ему это удалось, нам пришлось контактировать, только на самом высоком уровне, конечно, но борьба у нас сейчас общая. Да, об этом Тому тоже пришлось узнать: даже очень слабый союзник — союзник. Значит, маги думают о своих магглах так, и это позиция не самого Дамблдора — позиция Министерства, или кто там управляет. Пора, кстати, узнать, как устроено управление у магов. Альбус перестал барабанить пальцами по столу: — Что я, собственно, хотел тебе сказать: возможно, бомбардировки Лондона и других городов станут более непредсказуемыми и хаотичными, ставка на то, что всю страну мы защитить не сможем. Если почувствуешь, что становится жарко — уходи на Диагон-аллею, — Альбус положил на стол замшевый мешочек, глухо звякнувший при этом, — здесь достаточно на первое время, потом я тебя найду. Следовало попрощаться, отдав должное подарку. Том опустил кошелек в карман мантии. — Огромное спасибо, профессор Дамблдор. — Обычно твоя вежливость достается другим, — в словах Дамблдора не было упрека, только легкая улыбка, подтрунивание над тем, как Том общался с остальными профессорами — уважение и восхищение в подобранной для каждого пропорции. — Вы слишком хорошо меня знаете, чтобы тратить время на такую ерунду, — а про себя: "я знаю, что вам нравится", — но эти деньги — они ведь не из школьного фонда? Тому и самому это нравилось — прямые вопросы и прямые ответы иногда. Среди большинства, которому выдавались лесть и почтение, порой в лошадиных дозах, Дамблдор стоял ступенькой выше, ему, кажется, больше хотелось быть "своим". — Надеюсь, это не будет причиной от них отказаться. Там не так уж много, но я хочу, чтобы у тебя был небольшой резерв. Если же останешься у магглов, над Британской библиотекой очень хорошая защита, возможно, там будет неплохо проводить время. У меня есть маггловский библиотечный абонемент, возьми, если хочешь. Не знаю, понадобится ли он тебе, но в мое время, чтобы попасть в эту библиотеку, нужны были рекомендации. Так тебе будет проще. — Проще? — Том повертел в руке квадрат плотного картона, заполненный каллиграфическим почерком: полное имя, дата и место рождения, дата получения членского билета, рекомендации от... — это все настоящее? — Разумеется. Проще, когда есть с чего начать разговор. У меня много настоящих маггловских документов, ими уже нельзя пользоваться просто так, я должен был бы выглядеть, с точки зрения маггла, гораздо старше, но они полезны, если... Дамблдор мог не продолжать. Они могут быть полезны, чтобы отвлечь внимание, заставить себя слушать. Далее конфундус или — для школьника, не получившего права колдовать во время каникул — нечто более тонкое и не всем доступное. Они оба понимали, что это не всем доступное будет использовано, ментальная магия слишком удобна, когда имеешь дело с теми, кто не может даже заподозрить. — А у магов есть библиотека в Лондоне? — В Министерстве Магии есть кое-что, но там, в основном, конфискованные библиотеки не самых законопослушных магов, ну, ты меня понимаешь, а если что и добавлялось специально, сотрудниками Аврората, то по принципу «врагов нужно знать в лицо». Несовершеннолетнего волшебника в эти закрома не пустят. Кое-что можно посмотреть в книжном, там есть пара столиков, чтобы посидеть, сделать выписки за небольшую плату. Думаю, сейчас количество столиков увеличится. — Почему? — Потому что у людей меньше, чем обычно, денег, и больше проблем, которые они не решали раньше. Итак, деньги. Том слегка подбросил мешочек, оценивая его наполненность золотыми монетками. Для любого из его однокашников по приюту, магглов — сказочное зрелище. Жаль, что в маггловском мире ему ничего особенно не нужно, а то, что нужно, и так принесут. А вот по магическим меркам галеонов тридцать — совсем немного, пара дней в гостинице. Только неплохое начало для той суммы, которую нужно собрать за лето. Вряд ли Дамблдор ждет их возврата, и если думает, что деньги будут потрачены на книги, то почти не ошибется. Какой смысл покупать, если в твоем распоряжении библиотека Хогвартса и часть дамблдоровской? Он есть — некоторые книги хочется читать в одиночестве. Кое-что Том хотел купить, не бросая работать над тем, какая часть Запретной секции будет ему доступна, и больше никаких глупостей — с Альбусом надо иметь нормальные отношения. И тогда он продолжит учить, как уже учит — внепрограммному, запрещенному, хотя и знает, что Том… маленькая дрянь, да? Так говорила миссис Коул, пока ей позволялись собственные мысли. Ведь знает, профессор и легиллимент не мог не видеть того, что видела спивающаяся маггла, но делает вид, что все хорошо, и учить — можно. Дамблдор тем временем истолковал его жест… — Мало? Может быть, тебе нужно еще, чтобы не… Ах да, деньги. — Я не собираюсь голодать. Разумеется, маггловский мир накормит магический. Том был уверен, что наедине может заставить любого маггла расстаться с наличностью, просто поговорив, да, именно так, просто вежливо поговорив, посреди улицы, если угодно. А потом заставит забыть. То, что раньше было интуитивным, теперь опиралось на знания. Можно попробовать и ложные воспоминания наложить, хотя второй том "Начал ментальной магии" только пролистан, но идея, как сделать, есть. Подарочек Дамблдора, а второй и главный в этом году — аппарация — еще полезнее. Не обязательно развлекаться в Лондоне, к его услугам любой город, только придется сначала съездить туда на поезде, чтобы не начинать аппарацию по координатам на такое большое расстояние — он никогда не пробовал подобное, лучше прыгать в знакомое место. А потом маггловские гинеи превратятся в магические галлеоны. Стоило ли Дамблдору знать об этих планах? Как будто существовала возможность их скрыть. Мимолетное пересечение взглядов — и все тайное между ними становится явным. А раз так, пусть уж скажет, что думает. Зная, что не сможет ни остановить, ни помешать. А Альбус смотрел в глаза ребенку и видел, как начинается война. Не та, которая идет сейчас — следующая, возможно. Вот это: "я не собираюсь голодать — я могу сделать так, чтобы кто-то другой голодал вместо меня" — то, с чего все начинается. Нет смысла ругать, как и делать вид, что ничего не происходит. — Я вынужден буду немного подкорректировать твои идеи — они бессмысленны, — Альбус, будто защищаясь, отталкивал возражения открытыми ладонями, — ты же не мог не заметить, что маггловские деньги ценятся очень высоко в нашем мире, хотя любому магу нетрудно их получить, даже без ментальной магии, верно? Можно придумать не меньше дюжины способов их получить, и это приводит к неутешительному выводу — много маггловских денег в магический мир не протащить. Объяснять дальше? Обмен денег проводится под строгим контролем, любая заметная сумма должна быть объяснена. Аврорат, веритасерум… — И что же мне делать? Как ни странно, Тому нужна была мантия — настоящая, дорогая. Слизеринцы должны видеть, что он умеет устраиваться. Второй и третий том Менталки — надоело выпрашивать по главе, хотя сколько они стоят и можно ли их вообще найти, Том еще не знал. И генеалогия — можно заказать профессионалу, должен же он раскопать свое происхождение. Всего одна ниточка, только имя, но попробовать можно. И тоже дорого. — Учиться. Если не наделаешь глупостей, в следующем году мы возьмем второй том Аткинса, и практика тоже будет. Красивая мантия… вот что я тебе скажу — своих друзей тебе не перещеголять, если пойдешь их путем. Могу предложить мой. — Маггловский портной и сказка о театральном реквизите, потом магия… — Именно. Почему ты считаешь, что не справишься? Нет ничего плохого в том, чтобы заклинать одежду самому, по крайней мере, ты сможешь отличаться от всех. — Напялив на себя лиловый бархат? Ни за что. — Все зависит от тебя, английские короли неплохо выглядят на старых гравюрах. — Дамблдор, вы осточертели читать меня. — Это просто очевидная идея. И еще, Том. Я не ожидаю, что ты будешь жить впроголодь, как остальные в приюте, но будь осторожен. На мелочи без использования палочки закроют глаза, но эти ограничения придуманы не для красного словца, магглы не должны ничего подозревать. — Вот почему это? — Знаешь, идея объединиться с магглами сейчас слишком непопулярна по эту сторону Ла-Манша именно из-за того, что происходит с другой. Мы уже говорили об этом. Нам не справиться с магглами, если они узнают о нас. — Но Гриндельвальд со своими справляется. — Будет справляться, пока они не раскусят его фокус. — Фокус? — А как это назвать? Ты же умеешь читать, в этой истории все очевидно. Гриндельвальд продемонстрировал им себя — сверхчеловека, только забыл сказать, что сами они такими не станут никогда. Не знаю деталей, но их, видимо, уверили, что станут, когда завоюют весь мир и наведут свой порядок, а заодно перестанут скрещиваться с плохими народами. Старая, как мир, сказка об избранности, только никому она счастья не приносила, могли бы уточнить у своих евреев, прежде чем их истребить. Том молчал, переваривая сказанное, его картина мира серьезно покачнулась и теперь искала новое положение равновесия. — Думаете, магглы его разгадают? — И когда разгадают — уничтожат, — это действительно казалось Дамблдору самым вероятным исходом. — Значит, магглов не трогать… Хотя мне это кажется довольно безопасным, да я уже и… — Я не требую, чтобы ты жил впроголодь и ходил в обносках. — Вот как? Вы так спокойно говорите об этом, зная, что я собираюсь делать? — Вырасти ты в нормальных условиях, тебе бы и в голову не пришло подобное. У большинства людей барьер к противозаконному вырастает незаметно, они впитывают, что такие действия запрещены не из вредности — просто вредны. Но тебе придется додуматься до этого самому, и я виноват больше, чем другие. — Вы? — Каждый взрослый маг, который понимает, что магический ребенок может оказаться и в маггловском приюте, а я это знаю как никто другой, ведь я занимаюсь магглорожденными. Поэтому. Я пока надеюсь, что у тебя возникнет чувство меры, ты поймешь, что сила дается не для того, чтобы отбирать, это и некая ответственность… — Перед тем, кто раздает силу? Что-то мне это напоминает, — Том ухмыльнулся, — разве у магов тоже есть религия? — Я немного побуду для тебя в этой роли, если не возражаешь. Чтобы ты почувствовал, в следующем году будешь старостой курса, увидишь, как все работает, и посмотрим, что из этого выйдет. И с генеалогией тоже попробую помочь, — тут Альбус поневоле признавался, что все-таки читает, но это и естественно для божества такого рода, — это непростая работа и возможно, недешево обойдется, но ты не должен из-за нее влипнуть во что-то плохое. Я хочу увидеть тебя первого сентября целым и невредимым Это было похоже на правду, а Том знал теперь, как проведет лето — столько книг ждали его внимания, и Британская библиотека тоже. Во-первых, она гораздо удобнее, во-вторых, маггловская международная политика сейчас кое-чем интереснее магической, вернее, интересно было смотреть на магглов, зная, кто стоит за их спинами и дергает за ниточки. Мало кто знал настолько хорошо оба мира, чтобы увидеть и попробовать понять и процесс, и результат. * * * Альбус складывал вещи перед долгим отъездом, все было просто — просмотреть шкаф с зельями, шкаф с артефактами и шкаф с одеждой, из каждого взять нужное, процесс не особо задевал мысли, поэтому он продолжал мысленный спор с Томом и с самим собой, а на краю сознания сидел еще один собеседник, болтая ногами и ухмыляясь. "Я хочу исправить это, пока не поздно, но точно не знаю, как. Ему все дается слишком легко, и магия, и люди. Та же самая картина, иногда зубами приходится скрипеть от дежавю. Он знает, что особенный, и уверен, что ему можно все. Возможно, именно воспитание у магглов и та разница, которую невозможно было не заметить, а магический мир только подтвердил это потом — он и здесь лучший. Чувство превосходства над магглами — понятное, но и чувство превосходства над магами — он выжил в условиях, которые им и не снились. Ему поддается любой, кого он возьмет за труд очаровывать, он использует довольно простые приемы, проблема в том, что они у него работают, большинство людей достаточно просто устроено. Меня иногда корежит от его уверенности, что и со мной все получается, хотя ключик чуть сложнее. А я не могу найти равновесие между тем, чтобы не потерять доверие, и тем, чтобы не стать очередной игрушкой. Если бы у него хотя бы были СОВы, я бы взял его с собой, нам так нужны руки, нужна именно его магия, его способности, он бы мог быть полезен уже сейчас. Занять делом. Том не бездельник, ни в коем случае, но если он займет себя сам… вряд ли это будет что-то полезное для других. Показать бы ему, как здорово делать что-то вместе, быть частью, внутри, а не смотреть сверху, как он смотрит на все сейчас. Ведь и я когда-то считал себя только лидером, только одиночкой" * * * От газетных подшивок пальцы покрывались темным налетом. Только они, газетчикам не сговориться, им надо реагировать быстро, книги противоречили друг другу гораздо больше. Идея, что маггловская война полностью спровоцирована Гриндельвальдом, не выдержала никакой критики. У магглов были свои причины воевать, вполне основательные — проигрыш Германии в прошлой войне, вернее, кабальный Версальский договор, контрибуция с проигравших, запрет производить оружие и еще много запретов. У того, кто хотел бы заставить немцев воевать сейчас, была только одна трудность — заставить их поверить в себя. Было ли это подвигом, возможным только с помощью магии? Да нет. Как Франции удалось выиграть в Первой Мировой войне — загадка, потому что в этот раз, в прошлом году, немцы зашли в Париж как к себе домой, в позапрошлый раз, в войне 1870, в которой и была выкована Германия как государство, французы, кажется, как воины тоже совсем не блистали. А вот в мясорубке, которую магглы назвали Первой Мировой, Германию удалось загнать в угол, она была одна против многих. Потом уже изученный Томом позорный мир. А вот потом… Черт, это было прекрасно, Том с восторгом читал о том, как кучка вроде бы обычных людей вырвала у неудачливых правителей власть и подняла свою страну буквально за десятилетие, просто перестав играть по навязанным правилам. Конечно, не все так просто, Том пытался найти Гриндельвальда на маггловских фотографиях, и нашел, в конце концов, по крайней мере, было очень похоже на его колдографии того времен, насколько можно сравнивать их с мертвыми изображениях из крупных точек в маггловских газетах. Значит, горстка магов может изменить мир, если захочет. Том восхищался Гриндельвальдом, врагом, с которым идет война. Мерил шагами курительную комнату библиотеки — после такого открытия невозможно было усидеть на месте — и думал о том, какое же он чудовище, болеет теперь в этой войне за врага. Интересно, за кого болеет Дамблдор. Что он имел ввиду, когда сказал, что Гриндельвальда надо остановить. Победить, чтобы остановить или чтобы спасти? Спросить?