Не ходите, дети, в Хогвартс на коньках кататься

       В один из прекрасных воскресных дней, когда добрая половина учеников разошлась по своим делам и поторопилась покинуть школу, Гарри Поттер и Рон Уизли сидели в гостиной Гриффиндора. Но они вовсе не баклуши там били, как можно было подумать на первый взгляд, а были очень даже при деле. Они были заняты наблюдением.        Прижавшись носом к окну, Рон дышал через раз. А ещё сжимал кулаки. И временами приговаривал:        — Так ему, так ему, Гермиона! Расквась-ка его отвратительный нос!        Гарри с нетерпением ёрзал на диване, вздыхал, страдал и, наконец, капитулировал:        — Драккл, ничего не вижу!        Он взял бинокль и сильно прищурился. Разглядел в окно две фигуры, безалаберно мечущихся по льду — прямо напротив гриффиндорской башни теперь был огромный каток — и радостно рассмеялся, когда одна из них, мужская, словно подкошенная, рухнула на лёд.        — Молодец, Гермиона! — подбадривая, вскрикнул он, будто подруга могла его услышать, и захлопал в ладоши. — А ещё можно его ледяной водой окатить!        В один из прекрасных воскресных дней, когда добрая половина учеников разошлась по своим делам и поторопилась покинуть школу, Гермиона Грейнджер выполняла, пожалуй, самое трудное задание в своей нелёгкой жизни — пыталась обучить Драко Малфоя искусству катания на коньках.        С тех пор как МакГонагалл, тоном, не терпящим возражений, разбила их на пары и пообещала в награду за выполнение задания сто очков лучшей, прошло две недели. И они были самыми ужасными неделями, которые только довелось Гермионе пережить. Потому что всё это время она вынуждена была терпеть бесконечные стоны, капризы и нытьё Малфоя.        Она внимательно считала все его падения (уже набралось сто двадцать четыре штуки), она вспомнила все угрозы, все слова поддержки, все заклинания, дарующие вдохновение, и все музыкальные дорожки из мира волшебства и даже своей, маггловской жизни, — лишь для того, чтобы научить его скользить по льду. Но за две недели Малфой поднаторел в оскорблениях и издевательствах, освоил тысячу и один способ ныть, вспомнил все трагичные слова, использовал все трагичные вздохи. Словом, он сделал всё, что угодно, но совсем не продвинулся в учёбе. Не умел даже просто ровно стоять на льду.        Гермиона ума не могла приложить, что же делать, как решать эту досадную проблему. Мало того, что ей, единственной, достался раздражающий партнёр (хуже могли бы быть только танцы на льду с Волдемортом), так он ещё и не думал пытаться учиться. До сдачи результатов оставалось всего пять дней, уже скоро вся школа на мини-соревнованиях увидит, кто на что способен, а у них в процессе освоения льда единорог ещё не валялся. Гермиона уже оставила надежду выиграть полсотни баллов для факультета. До сегодня она ещё надеялась, что они, по крайней мере, не станут последними среди всех участников турнира.        Но сегодня, в солнечный зимний воскресный день, стало ясно, что чудом будет, если Малфой вообще просто соизволит выйти на каток.        — Малфой! — воскликнула она, едва сдерживаясь. — Прекрати вести себя как капризная девчонка, и давай, наконец, кататься! Мне это уже надоело! Ты даже не стоишь на льду, я уж не говорю о чём-то большем.        Она буквально задыхалась от возмущения.        — Ты что, ослепла, Грейнджер? — лениво поинтересовался он. — Я стою.        — Руку от бортика убери для начала, — фыркнула Гермиона, — стоит он.        — Я не желаю убирать руку, морозить здесь своё бренное тело, и вообще принимать хоть какое-нибудь участие в этом дурацком турнире! — отчеканил Драко, вздёрнув кверху нос.        — Для начала попробуй убедить в этом профессора МакГонагалл — едко парировала Гермиона.        Драко ничего не ответил, но опустил глаза. Они оба знали, что это невозможно, иначе бы, после недели их отчаянных просьб, уговоров и слёз, госпожа профессор уже бы смилостивилась. Но нет, как они не старались, МакГонагалл была точно скала.        Драко подул на ладони и стал их растирать. На катке не то, чтобы было очень уж холодно, но точно не морской курорт. Гермиона тихо вздохнула. Что она только не делала всё это время: требовала, топала ножкой, кричала, пыталась пристыдить, угрожала заклятьями, устраивала целый ледовый балет, решив вдохновить Малфоя собственным примером. Ничего не вышло. Он либо не отлипал от бортика по несколько часов, либо предпочитал поскорее убраться с тренировки, либо, не успев сделать и шагу, грохался на лёд и начинал громко вопить, что смертельно ранен и вот-вот умрёт.        Только сейчас, наблюдая, как он пытается согреться, она поняла, что кое-что всё же опробовать не успела. Она не пыталась его попросить. Даже не думала уговаривать. Такая перспектива была ей не совсем по душе, но чего не сделаешь, чтобы спасти собственную репутацию отличницы по жизни и принести пятьдесят очков родному Гриффиндору? Потому Гермиона решительно вдохнула, потом так же решительно выдохнула, и, как можно спокойнее, сказала:        — Слушай, это не так уж страшно. Если ты вновь упадёшь, я тебе ничего не сделаю, обещаю. У нас же даже волшебных палочек с собой нет.        — Вот спасибо — скривился Драко, — только это мне и нужно было — услышать, что ты ничего со мной не сделаешь, Грейнджер.        — Но это правда! — отчаянно возразила она. — Это же всего лишь лёд. Не Запретный лес с множеством чудовищ. Не трёхглавый пёс какой-нибудь. И даже не взрослый дракон. А лёд. Что будет, если ты просто попробуешь? Ну, максимум, что-нибудь себе сломаешь, но это же быстро решается. Пара заклинаний — и всё снова заживёт, все кости будут целы, а части тела — на месте. Попробуй, не бойся. Это здорово — на коньках кататься.        — Не хочу! — фыркнул он.        — Почему? Ты знаешь ещё способы принести своему факультету целых пятьдесят очков?        — Да, — раздражённо кивнул Малфой, — я их лучше в квиддич выиграю.        — Ты, правда, веришь, что Слизерин способен выиграть, пока в нашей команде Гарри? — не удержалась от язвительного комментария Гермиона.        Драко скривился, побледнел, и выражение лица у него стало такое, будто он вот-вот расплачется. Зажмурившись, он убрал руку от бортика и стал нерешительно топтаться на месте. Ну, хоть что-то. И на том спасибо.        Гермиона внимательно наблюдала за ним, не отводя взгляда. Она уже готова была на что угодно, и даже страстно молиться великому Мерлину, лишь бы мистер Мой-Отец-Узнает-Об-Этом сделал свой первый шаг на льду, наконец.        Но этого, увы, не произошло. Ни через две минуты, ни через три, ни через пять, ни даже через десять.        Гермиона вздохнула. Подъехала к нему. Попыталась приобнять за талию, и Малфой странно посмотрел на неё. У нее, впрочем, не было времени сейчас его взгляды анализировать, нужно было заниматься делом.        — Давай же, Малфой, — сказала она, — я тебя держу. Если вдруг мы упадём, то вместе. Поехали!        — А вдруг мы провалимся под лёд? — голос Драко задрожал.        — Не думаю. Во-всяком случае, утонуть, если что, не успеем. Кто-нибудь, да спасёт. Поехали!        — У… — с ужасом прошептал Драко, — утонуть? Я… я не поеду!        И он снова вцепился руками в бортик — сильно, до побеления.        Мерлин, зачем она это сказала? Кто её за язык тянул? И что делать теперь? Он же больше даже пальцы не ослабит, так напуган.        Гермиона очень, очень, очень старалась дышать. И не наорать на него.        — Ну перестань дурачиться, — сказала она, — ты точно как маленький ребёнок. Нам просто нужно научиться кататься. Не нужно пытаться делать пируэты. Просто езди по льду, Мерлин тебя дери!        — Не смей орать на меня, Грейнджер — угрожающе фыркнул он.        Она не орала, но он просто искал миллион оправданий своему нежеланию осваивать искусство катка. И тогда Гермиона подумала, что пора подключать самую тяжёлую артиллерию.        — Драко Малфой, — нарочито пафосно сказала она, уперев руки в бока, — либо ты сейчас отрываешь свой зад от бортика и идёшь кататься, либо ты не мужчина, а меркантильная девчонка, переживающая особенные дни, и сегодня же вечером об этом будет знать не только вся школа, но и твой отец! Выбирай!        Она злобно сверкала глазами. Малфой опять скривился:        — Продезинфицируй свой рот, прежде чем говорить о моём отце!        — Только после тебя, — парировала Гермиона, — а то чесноком за версту разит. Давно ли ты чистил зубы, позволь поинтересоваться?        Драко, кажется, сжал ладонь в кулак в кармане мантии. Она уже готовилась к новому потоку взаимных признаний в любви, но он снова отлип от бортика и осторожно потопал на середину катка.        Великий Мерлин, наконец-то!        — Молодец, Драко! — Гермиона кружилась рядом, но брать на поруки его не спешила — авось сам справится. А не справится, так пару шишек набьёт, ему будет полезно.        Растерянный, Малфой стоял посреди ледового поля, и дрожал. Колени были согнуты, он очень старался балансировать, чтобы не упасть, хоть получалось плохо.        — А теперь попробуй оттолкнуться левой ногой и скользить. Это не страшно. Ничего тяжелого здесь нет. Вот, смотри.        Она продемонстрировала, что хочет от него увидеть, и буквально поплыла вперёд по льду. Драко сопел, фыркал, ругался и вот-вот готов был громко плюхнуться прямо на лёд. Видимо, его останавливала только боязнь отморозить задницу. Ну, хоть что-то.        — Давай, оттолкнись, и езжай ко мне, — позвала она, — у тебя получится.        Они стояли всего в нескольких шагах друг от друга, на расстоянии вытянутой руки. Но начинать нужно с малого, а Малфой так дрожал, что было бы чудом, если бы он это расстояние сумел преодолеть.        — Кто придумал эти глупые игры! — возмущенно вздохнул он. Сделал шажок вперёд, но тут же нервно дёрнулся и снова застыл на месте.        — Ну что же ты! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Просто оттолкнись ногой и лети, словно птичка.        И подумав, она, немного фальшивя, запела:        «И я всегда-а-а буду любии-ии-ть те-ебя-яя!»        — Мерлин, Грейнджер! — Драко схватился за ухо. — Ты что, хочешь, чтобы я оглох? Перспективы моих сломанных конечностей тебе мало, что ли? Что это за чушь такая?        — Да это песня маггловская, — пожала плечами Гермиона, — она, говорят, вдохновляет.        — Ага, — кивнул Драко, — вдохновляет блевать.        Гермиона сконфужено замолчала, а Драко выдохнул, и, наконец, поехал по льду. Колени так плотно сжаты, насколько возможно, а он был бледен, почти как труп. Но ехал.        Не успела Гермиона обрадоваться, как вдруг…        БУМ!        Драко шлёпнулся об лёд и упал на бок.        Она поспешила к нему.        — Что? — взволнованно спросила она. — Всё в порядке?        — О, — простонал он, — это фиаско, Грейнджер. Я сломал себе копчик. Кажется, я умираю! Ещё немного — и перестану ды-ы-шать! Мерлин, за что, я ведь так молод!        Он лежал, широко раскинув руки, и глядел в небо.        — Ну хватит, Малфой! — фыркнула Гермиона. — Ты снова ведёшь себя как истеричка. Вставай и давай продолжать тренировку.        — Нет! — фыркнул Драко. — Я теперь инвалид, и всё из-за тебя, заучка гриффиндорская!        — Если ты сейчас же не поднимешься, — угрожающе начала она, — то будешь инвалидом не только физическим, но и на голову.        Драко сердито засопел, заскрежетал зубами, но всё-таки сел. Подъехав к нему, Гермиона подала руку:        — Вставай и давай попробуем вместе доехать до бортика.        Кое-как опершись на руки, Драко всё же поднялся. Хотя перед тем ему пришлось несколько секунд простоять на четвереньках, и, поскольку Гермиона изо всех сил пыталась не смеяться, он смерил её уничтожающим взглядом. Едва ему удалось выпрямиться, Гермиона потащила его за собой. Секунда, другая, третья, и…        БАХ!        Малфой снова лежал на льду, раскинув руки, словно лягушка.        — О, Мерлин! — выдохнул он. — Когда же конец этим пыткам?        — Чем скорее поднимешься, тем быстрее научишься. Старайся держать спину, это поможет тебе не целоваться со льдом каждый раз, как тебя подводят ноги. Держи корпус, тогда и с ногами будет проще — скороговоркой заговорила Гермиона.        — Хорошо-хорошо, — буркнул Драко, — только не трещи. А то завелась.        С трудом, но он всё же встал, потирая колени. Глядя на него, Гермиона ужасно жалела, что не осмелилась нарушить требование профессора МакГонаналл не использовать никаких волшебных заклинаний на тренировке. Сейчас она бы наслала на него невидимые хлысты. Может быть, так Малфой стал бы гораздо решительнее. Она даже пообещала себе, что в следующий раз обязательно возьмет с собой палочку, тем более, видела, что Драко, в отличии от неё, этим требованием профессора пренебрёг.        Драко, кое-как, приседая, подъехал к ней и крепко схватил за руку. Только теперь он, наконец, выпрямился. Они стали медленно ползти по льду и, хоть и с огромным трудом, какое-то время ему удавалось держаться на ногах. Пока он снова не пошатнулся и, схватив её за карман пальто, потянул за собой.        БУМС!        Понадобилось время, чтобы прийти в себя, потому что падение было громким и достаточно неожиданным. Едва Гермиона опомнилась, с удивлением обнаружила, что лежит прямо на Малфое, сверху. А тот снова распластался на льду, будто жаба.        Так. Нужно что-то сделать. Надо продолжать тренироваться. Но, кажется, их ноги сплелись, а ещё у неё шнурок на правом ботинке развязался. И отдышаться тоже не помешало бы, очень не помешало.        — Ты делаешь успехи — коротко сказала она.        — Ага — простонал Малфой.        — Уже даже вышло проехать приблизительно десять шагов.        — Ага — повторил Драко, — но, сделай одолжение, слезь с меня.        — Извини — Гермиона скатилась с него, села, поднялась на ноги и, отъехав к бортику, стала завязывать шнурки. К её удивлению Драко удалось доехать до бортика без падений и без помощи.        — Ну вот, — довольно сказала она, — можешь ведь, когда хочешь.        — Если мой отец узнает об этом, он меня убьет, точно убьет — бормотал смущенный Драко. У него покраснели щёки, и, кажется, даже уши. Гермиона вовсе не была уверена, что от мороза.        А Драко был словно не в себе. Он как будто отсутствовал, и всё время мотал головой. Пялился под ноги и на свои дрожащие руки. Бормотал нечто бессвязное себе под нос.        — Что с тобой? — осторожно спросила Гермиона. — Выглядишь жалким.        Он посмотрел прямо на нее, ей в лицо, и глаза его были пусты, а голос — напуган:        — Я не хочу. Не хочу на тебе жениться.        — Малфой, — опешила Гермиона, — ты что, амортенции нанюхался? Или тебя Тёмный Лорд попутал? Какая свадьба? Я, знаешь ли, тоже не собираюсь за тебя замуж. Лучше съем червяка! О чём ты говоришь вообще?        — Ни о чём, — ответил он, — тренировка окончена.        И вышел с катка, поспешно направившись к башням.        Гермиона только посмотрела ему вслед и недоуменно пожала плечами.        — Интересно, — Рон передвинул слона на шахматной доске (он уже несколько минут играл сам с собой в шахматы) и посмотрел на Гарри, — что это он вдруг сбежал? Может, Гермиона всё же взяла палочку и приделала ему поросячий хвост?        — Не думаю, — покачал головой Гарри, отправляя в рот драже, — палочка здесь, вон, смотри, лежит.        — Значит, опять сбежал, трус, — фыркнул Рон, — всё ясно.        Вошедшая в гостиную спустя несколько минут Гермиона обрушилась на диван, подле Гарри. Она провела ладонью по лбу и сокрушенно вздохнула:        — Мальчики, это ужасно. Мы провалим турнир. А всё из-за этого противного таракана. Совсем ничего делать не умеет, хорёк!        — Не отчаивайся, Гермиона, — улыбнулся Гарри, — Гойл вообще на тренировки не ходит. На одной только был, но не может даже надевать коньки. Возможно, вы даже не последнее место займёте в турнирной таблице.        — Ага, — кивнул Рон, — Луна отлично катается, но такая рассеянная. Едет-едет, и вдруг остановится, и давай о мозгошмыгах размышлять. Уж и не знаю, что с ней делать. Так что, видишь, не только у тебя проблемы.        — Да, но я катаюсь с Малфоем, — брезгливо поморщилась Гермиона, — что может быть хуже? Едва оторвался от бортика, чтобы почти сразу же убежать с тренировки. Ещё и бормотал какую-то чушь, мол, не хочет на мне жениться, представляете? Головой, что ли, стукнулся? Всё делает мне назло, слизняк. И, вдобавок, он, кажется, сменил палочку. Рухнул на лёд, потянул меня за собой, и она упиралась мне в бедро. Наверное, попросил папеньку купить ему палочку длиннее, чем у Дамблдора. Таракан хвастливый!        Очки Гарри сами собой сползли с носа и упали ему на колени. Рон изумлённо открыл рот и уставился на подругу, точно громом прибитый. Гермиона, кажется, совсем не замечала реакции друзей. Зевнув, она поднялась с дивана и устало сказала:        — Всё, мальчики. Я пошла спать. Этот Малфой меня до бешенства доведёт. Надо отдохнуть. И вы не задерживайтесь. Спокойной ночи.        — Хороших снов, Гермиона — тихо ответил Гарри.        Она ушла и повисла тишина. Слышно было, как мурлычет в коридоре миссис Норрис.       После нескольких минут напряженного молчания, Гарри тихо спросил:        — Сказать ей, что это была не палочка?        — Не нужно, — неуверенно помотал головой Рон, — а то вдруг она грохнет Малфоя, и её посадят в Азкабан?        — Точно.        Но Рон встал и спешно натянул традиционный мамин рождественский свитер. Гарри с недоумением посмотрел на него:        — Ты куда?        — Бить Малфоя, естественно, — тоном, не терпящим возражений, ответил Рон, — ты со мной?        — Да — кивнул Гарри и встал с дивана.        — Отлично, — довольно ответил Рон, — сейчас я ему рыло начищу. И палочку укорочу. Идём скорее, Малфоева рожа не ждёт!        И, прихватив плащ-невидимку, они выбежали в коридор.