Сон разума рождает чудовищ

То был Ад. Тот самый Ад, в котором роденовские музы обращаются хтоническими чудовищами, и их прелестные лица искажаются жаждой мести. Безутешные женщины, чей разум, поглощенный горем, исторгнул мегер. Ад, в котором предатель Уголино, уподобившись Сатурну, бесконечно пожирает и изрыгает надрывающимся чревом своих сыновей. Время, отведенное человеку, с неотвратимостью часовой стрелки приближает его к низвержению в круговорот инфернальных метаморфоз. Плоть вплавляется в плоть; клокочет бурлящая флегма, обжигая голосовые связки, обрывая вопли и стоны, обволакивая собою все зримое и осязаемое. Зловонная амальгама сокращается в судорогах, задыхается в густом тумане собственных миазмов, и бесчисленные члены ее извиваются, протягиваясь к багровеющим небесам: прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша. Но в тот же миг своды паноптикума ледяной глыбой обрушиваются на раскаленную твердь; промеж раздавленных, искореженных телес вырастают холодные обелиски, славящие торжество всепоглощающего Коцита. В той недвижности, мерзлые, некогда были едины Иуда, и Кассий, и Брут. От стылого сна недра пробуждает громовой рокот, сотрясающий землю до той поры, пока вся она не обратится ледяным прахом, который велением змеехвостого старца подхватит и закружит в макабре буря. Когда же истерзанный сор снова падет оземь, то будет он средоточение Страдания, и из семян его необратимо родится Человек.