всему виной океан

на его веках застыли поцелуи, оставшиеся после сладких медовых снов, которые чимин видел, несмотря на серьёзный недуг, поселившийся в его организме. он еле открыл тяжёлые из-за отека глаза и пару раз моргнул, позволив воспоминаниям вчерашнего дня всплыть яркими пятнами на потолке. — чонгук… — прохрипел пак и начал кашлять, обессиленно повернувшись на бок к тумбочке, на которой лежали таблетки. от мысли, что чонгук заботился о нем, сердце выдавало сбой и сжималось, резко разжимаясь после. чимин улыбнулся уголками губ и вытянул к потолку записку, на которой было написано: «пожалуйста, не пропускай приёмы лекарств, пей много чая и хорошо кушай!». всего одно предложение может иметь силу размером в целую книгу на пятьсот страниц, — парень перевернул записку и увидел фразу «я скучал по тебе так же сильно, как небо скучает по океану», — а пара слов может перехватить дыхание и на секунду вытащить из реальности. чимин целовал его замерзшие руки, крепко сжимая в своих. — этот океан холоднее, — тихо сказал чонгук, трепетно улыбаясь тёплым касаниям чужих губ. они стояли на одной из скал понта-де-пьяде и слушали шум еще неизведанного ими океана, наслаждаясь юрким ветром, весело игравшим с их одеждой и волосами. — узнаем друг друга получше, и станет теплее, — ответил чимин и повернулся к бьющим острый как лезвие камень волнам, радовавшимся новым гостям. чон обнял пака со спины и крепко прижал к себе, прошептав с улыбкой в ухо: «прямо как с нами. до сих пор не могу поверить, что ты впустил меня в свой мир». чимин улыбнулся и повернул голову в сторону: — я тебя не впускал. ты создал новый мир, более комфортный и безопасный, чем мой собственный, — он посмотрел на губы в десятке сантиметров от него, а потом поднял взгляд вверх к глазам, шёпотом добавив, — как я мог отказаться? чонгук наклонился и дотронулся губами чиминова носа, потом нежно расцеловал его лоб и глаза, пока пак хрустально смеялся, крепко сжимая в своих руках чужой воротник пальто. мысли мысли мысли мыслимыслимыслимыслимыслимысли они сводят с ума, загоняют в угол, дышат в спину, сворачивают шею, ломают кости, сжимают лёгкие, выбрасывают в окно, режут вены и вешают на тугую верёвку. хочется пить молоко, свежий воздух, морской бриз, любовь, путешествия, новый винил. вместо этого чимин налил себе стакан виски и сел на подоконник, устремляя взгляд на освещенную фонарём пустынную улицу и тягуче втягивая дым. глаза все ещё чувствовали чужие робкие поцелуи, заставляя паковское сердце трепетать. он помнил, как чонгук, уложив его спать после очередного приёма горячего чая, долго сидел на полу у кровати, наблюдая за ним и гладя простынь рядом, видимо, еле сдерживаясь, чтобы не трогать его самого. чимин помнил звук пишущей записку ручки, которую чонгук оставил на тумбочке; он помнил тихую ходьбу на кухне, шёпот — чонгук часто сам с собой разговаривал, наверное, пытаясь заполнить одиночество, в котором он провел всю ночь. собравшись в университет, единственное, что чонгуку осталось сделать — это попрощаться с крепко спящим чимином. он остановился в проёме, зачарованно смотря на то, как тихо сопел в объятую руками подушку парень, прижимая её к себе, как мама прижимает ребёнка во сне. чон сам любил в детстве приходить к маме в комнату и залезать к ней под бок, потому что так всегда было теплее и безопаснее, и сны становились куда приятнее. он соскучился по этому чувству, по маминым обътиям, наполненными искренней любовью, по утренним улыбкам и вкусным завтракам. сейчас об этом всем можно было только мечтать. его семья была раздроблена до такой степени, что если мама решит отказаться от него, он не сильно и удивится. ему хотелось лечь к чимину под тёплое одеяло, обнять его и заплакать, потому что боль была настолько невыносимой, что сравнить ее можно было с выстрелом в грудь револьвером pfeifer zeliska, но он и этого не мог сделать, а потому чувство беспомощности и жалости к себе лишь разрасталось внутри него. чонгук наклонился к чимину, вглядываясь в его опухшие веки, и аккуратно поцеловал их, сначала несколько раз левое, потом правое. — я не хочу больше быть причиной твоих слез, — прошептал он и тихо вышел, прикрыв за собой дверь. сердце бешено вырывалось из груди и отбивалось в ушах, подкашивая от восторга ноги. его действия чувствовались до невозможности правильными и именно из-за них чонгук ощутил прилив сил, с которыми он и направился проживать новый день. до чего же все было запутанно. до бензиновых разводов перед глазами, до ярких вспышек и резкой потери цветов, до падения в черную бездну и до мгновенного взлёта в закатное небо, окрашенное оранжево-розовыми оттенками. чимин рисовал в воздухе вишневым дымом и представлял, как рисует чонгука, их счастливые улыбки, подаренные друг другу, синее небо над головами и тихий океан, любующийся их идиллией. глядя в ночное небо, он воображал крики нахальных чаек, прыгающих в воду за рыбой; рыбаков, находящихся в своих лодках в ста метрах от берега и перекрикивающихся друг с другом; шум набегающих на песок и дамбы спокойных волн. он представлял и не мог поверить, что это было возможно. все казалось слишком приторно-сказочным, созданным искусственно высокотехнологичной программой из будущего. пак не мог понять, что заставляло чонгука хотеть быть с ним. он не был достаточно весёлым, умным или красивым, не отличался целеустремленностью и силой, не был общительным и имел при себе полный пакет горьких воспоминаний, непробиваемых комплексов и дурных страхов. что двигало парнем и почему? что он видел в чимине такого, чего не видел сам чимин? что он чувствовал к нему и чувствовал ли вообще? почему он такой восхитительный, что от одной мысли о нем перехватывает дыхание и начинает выть сердце? почему так сложно просчитать, какой ход будет наилучшим в данном случае? да потому что отношения, построенные на глубоких чувствах, нельзя просчитать как какую-то математическую задачу. это тебе не наука, построенная на достоверной, объективной информации, проверенной четкими опытами. нет. это так не работает. человеческое сердце так не работает. и поэтому придётся искать правильное решение путем совершения ошибок. лишь бы ошибки были не бесконечными и не летальными.