всему виной океан

возможно, чимин слишком много думал о том, что могут сказать или сделать люди. возможно, немного много держал себя в руках в том месте, в котором нужно было максимально расслабляться с (недо)друзьями под боком, алкоголем в руках и музыкой в ушах. возможно, он слишком много размышлял о тех вещах, которые стоило бы оставить на потом, на ночь в пустой квартире с открытым балконом и сигаретой в руках. возможно, ему стоило извиниться перед чонгуком за то, что случилось ранее. они сидели на ограждении и смотрели, как их друзья танцевали под sex pistols. чонгук проскользнул рукой к чиминовой и накрыл её, но пак быстро убрал её за спину. — чонгук, не здесь. — никто не заметит. — надуваясь, сказал он и сделал пару глотков виски, нахмурился противному вкусу. — откуда ты знаешь? — скептически спросил чимин и с поднятой бровью посмотрел на него. — просто знаю… даже если и заметят, то что в этом такого? ты заметил как тсуи с томом в углу целовались? им никто и слова не сказал, хотя было более чем ясно, что все это видели. в чем-то он был прав, подумал пак. все прекрасно видели, как два парня прижимались друг к другу во время одной из песен joy division, совершенно позабыв, где они находятся. чимин тогда был ошарашен, оглядываясь по сторонам, чтобы понять, как реагируют окружающие, но какое его было удивление, когда он увидел, что большинство не придало этому никакого значения. возможно, они находились в правильном месте. пусть здесь были люди, которых общество презирает, но они были вместе, а значит в безопасности. — ты стыдишься меня? — спросил чонгук немного заплетавшимся языком. он выпил уже достаточно, чтобы видеть, как быстро кружится вокруг него мир. — что?! конечно нет! — нахмурясь, воскликнул чимин и почувствовал, что стыдно ему было за самого себя; за то, как он вёл себя; за то, как он заставлял чувствовать чонгука сейчас. — поцелуй меня. — чимин вопросительно посмотрел на него, страх прокрадывался в глубь груди. — если ты правда не стыдишься меня, поцелуй меня прямо здесь и сейчас. он с вызовом посмотрел в глаза напротив и увидел в них все ту же тоску, которая вмиг разозлила его. её присутствие заставляло чона хотеть что-то сломать — с неимоверной силой, грохотом и треском, — например, кое-чьи волнения. чимин боялся людского внимания; того, что они будут думать о нем, пусть даже на пару секунд. он боялся, что они зададут ему вопросы, ответы на которые он бы не хотел произносить вслух. он не стыдился чонгука — никогда бы не смог, потому что парень был лучше всех присутствующих здесь вместе взятых. он не стыдился, что был влюблен в парня, а не в девушку, как этого требовали нормы общества. но он не привык к такому и не думал, что сможет привыкнуть в ближайшее время. — так я и думал. — вздохнул чонгук и спрыгнул с ограждения, удаляясь к столу с напитками, у которого стоял джонни. чимину хотелось заплакать. прямо здесь и прямо сейчас, смотря на то, как чонгук улыбался в тридцать два зуба и смеялся вместе со своим другом, попивая какой-то там напиток из красного стаканчика. возможно, так было лучше, думал он, быть в стороне и смотреть, как люди счастливы, пытаясь почерпнуть из их собственного счастья свое. как-то. появилось резкое желание убежать, спрятаться от этого мира в свою тесную раковину и никогда не вылезать. как он всегда и делал. это казалось лучшим решением в данной ситуации, когда он чувствовал себя беспомощно и безнадёжно. возможно, его отец был прав, когда говорил, что он ничего не сможет добиться, если будет таким, какой он есть. возможно, его одноклассники были правы, когда говорили, что таким, как он, в этом мире не место. он никогда не чувствовал себя в своей тарелке, раз уж на то пошло. чимин спрыгнул с ограды, налил в стакан ликёр и пошёл вдоль тёмного пляжа, подальше от музыки, людей и света. глаза быстро привыкли к темноте, и он бы даже смог различить, куда идёт, если бы все не было размытым из-за навернувшихся слез. он знал, что плакать, сидя ночью на камне и опустив ноги в воду, было глупо. в конце концов, он взрослый парень, который должен держать себя в руках, но алкоголь, расслабивший его тело и разум, не позволял оставаться сильным. чонгук разочаровался в нем. чимин знал, что так будет. это было лишь вопросом времени. он медленно вилял ногами, слушая звук воды и песни волн, очень лениво и устало набегавших на пляж. где-то там веселились люди, где-то там смеялся чонгук. где-то там мог бы быть и сам чимин, но в реальности он прятался между камнями и мысленно разговаривал с океаном. ему хотелось уплыть. куда-то, где он бы смог начать все с начала, с самого рождения: он бы давал сдачи каждому, кто его обижал, он бы говорил об этом взрослым, чтобы они, как настоящие взрослые, решали эту проблему. он бы записался в какую-нибудь спортивную секцию, чтобы стать сильнее и немного вырасти; он бы постарался наладить отношения с отцом и узнал бы о маме намного раньше, оставался бы с ней на связи, потому что как бы он не хотел это признавать, но ему не хватало родителей. иногда даже до невыносимой боли в сердце. ему не хватало советов опытных взрослых, которые уже успели прожить свою жизнь и что-то из неё вынести. чимин так устал совершать ошибки, которые могли его довести практически до летального исхода. он устал быть сильным, когда так и хотелось обнять родителей и проплакать в их плечо весь вечер, говоря о том, как истощен он был из-за этой жизни. хотелось побыть слабым хотя бы разок. хотелось, чтобы они поцеловали его, успокоили и уверили, что они всегда будут на его стороне; хотелось, чтобы они накормили его домашней едой, напоили вкусным чаем, в очередной раз сказали, как плоха его зависимость от сигарет, и уложили спать в их доме, укрыв тёплым, вкусно пахнущим — домом, — одеялом. это все — мечты. а некоторым мечтам свойственно никогда не сбываться, вопреки всем ожиданиям. спустя неизвестно сколько времени чимин услышал звук спокойных шагов и повернул голову в сторону, увидев момои. он в ту же секунду отвернулся и стал вытирать уже высохшие слезы — вероятно, чтобы доказать самому себе, что он не ревел как маленький ребёнок минут десять назад. — хей. — тихо поздоровалась момои и присела на камень рядом с парнем. — привет. чимин напрягся от присутствия девушки и сжал губы, смотря на все подряд, но только не на неё. — что ты здесь делаешь? — спустя несколько секунд спокойного молчания спросил пак. он думал, девушка во всю веселилась на вечеринке. в конце концов, она была одной из тех, кто её устроил, вдобавок ко всему, она обожала танцевать. чимин ей завидовал. в ней горел тот самый огонь, благодаря которому она не теряла смысл улыбаться и бороться ради собственного счастья. в её глазах хранились надежда и уверенность в светлое будущее. у момои всегда были силы двигаться дальше. чимин завидовал, потому что она была той, кем он быть не мог. — пришла проверить тебя. — она немного наклонилась и посмотрела чимину в лицо, увидев его опухшие до невозможности глаза, которые отказывались встречаться с её собственными. — я в порядке. ложь. девушка вздохнула и взяла его ладонь в свою, накрыв ее второй. — расслабься. когда люди при разговоре держатся за руки, это помогает сохранять спокойствие. — с лёгкой улыбкой ответила она на не заданный парнем вопрос. — я понимаю, что ты ценишь свое личное пространство, и я это уважаю, правда, но мне желательно нужно знать, что произошло между тобой и чонгуком, и почему ты сидишь в одиночку у океана и плачешь, потому что чонгука сейчас пытаются успокоить, чтобы тот не лез на пальму, желая достать оттуда луну и подарить ее тебе в знак признания своей вины. все тело чимина застыло как парализованное. он не знал, смеяться ему или бояться из-за того, что он только что услышал. извините, что чонгук пытался сделать?! его даже не смущал тот факт, что от момои не укрылись его слезы и плохое настроение. его не смущало то, что девушка знала, что между парнями что-то случилосьего не смущало то, что он держался за руки с влюбленной в него девушкой, когда сердце было занято совершенно другим человеком, который, на минуточку, из-за выпитого алкоголя начал буянить. — чимин, — вздохнула момои и пару секунд поигралась с деревянными бусинами его браслета, который она собственноручно сделала несколькими днями ранее и подарила ему в начале вечеринки. — помнишь тот вечер, когда мы целовались? — чимин кивнул, не совсем понимая, что он чувствовал по этому поводу. — я спросила, был ли тот человек, который тебе нравится… чимин увел взгляд в воду, уже зная, какой вопрос будет следовать после этих слов. он не был готов сказать «да». не потому, что он стеснялся чона. не потому, что ему было стыдно перед другими в том, что он влюблен в парня, а потому, что он не мог привыкнуть к теплому разливавшемуся чувству внутри него каждый раз, когда он думал о чонгуке; не мог привыкнуть к тому, что дальнейшая жизнь без этого парня в голове представиться не могла; не мог привыкнуть к вечному желанию касаться другого человека, чье значение бы не поместилось даже в огромную банку размером в планету земля. дело было не в других — дело было в нем. как обычно. — это чонгук? пак молчал пару секунд перед тем, как смиренно выдохнуть и кивнуть. терять было нечего. девушка должна была понять. ведь так? она кивнула в ответ, словно подтверждая свою мысль, и улыбнулась: знать, что человек, который ей дорог, был влюблен в человека, который определенно был влюблен в ответ, успокаивало. она была рада, что чимин нашел тот самый талисман своей жизни, который порой очень сложно отыскать. пак заслужил это. он заслужил всю любовь, всю заботу и всю нежность, которую можно было отыскать на просторах этой вселенной. момои верила в это, как верующие верят в бога и его силу. — это же здорово. — широко улыбнувшись, мягко произнесла она и встретилась с удивленными глазами парня. — ты так думаешь? — неуверенно спросил он. — конечно! ты просто посмотри на него! — она указала в сторону света и ярко мигающей светодиодами веранду, где чонгук обводил руками большой круг в воздухе и что-то эмоционально доказывал друзьям, которые умилялись и посмеивались с его пьяной натуры. — этот парень реально готов сорвать с неба луну ради тебя. ты этого не знаешь, но мне пришлось долго успокаивать его, когда он нигде не смог тебя найти и уже был готов поднять тревогу. чонгук волновался. он, правда, волновался. значило ли это, что чимин не разочаровал его? — когда я отвела его в сторону, он чуть ли не слезно рассказал, что неумышленно надавил на тебя и обесценил твои чувства, позволив своим собственным взять верх. я еле остановила его от опустошения полной бутылки виски, потому что он думал, что это сок, и даже решился спорить со мной! — девушка надула губы от упертости чона, но быстро успокоилась, когда услышала тихое хихиканье: это было именно то, чего ей так не хватало услышать. — детская упертость и слезы — это его изюминка… — нежно произнес чимин, вспомнив, как они долго спорили из-за того, какое произведение было глубже: «отверженные» виктора гюго или «унесенные ветром» маргарет митчелл, но так и не решили, потому что глубоко внутри они оба знали, что каждое произведение было по-своему легендарнейшим и уважалось во всем мире одинаково сильно — им просто хотелось поспорить друг с другом. чимин вспомнил, как они нечаянно попали на показ какого-то фильма, и чонгук заплакал, когда на экране показали, как избивали дворнягу. чимин вспомнил, как он, пораженный эмоциональностью чона, притянул его к себе и неуверенно гладил по спине, гадая, из-за каких моментов он бы сам смог заплакать. он улыбался. воспоминания, вспыхнувшие в его голове, заставляли его улыбаться. искренне, широко и влюбленно. момои поднялась и утянула парня за собой. — ваши чувства друг к другу не такие уж и тайные. люди видят, когда пара влюблена. это заметно вот тут, — она указала пальцем на свои больше глаза и ухмыльнулась, когда увидела хмурый взгляд пака, кричавший о том, что новость ему не особо понравилась. они стали идти в сторону компании веселившихся друзей, все еще держась за руки. никто из них больше не считал это романтическим жестом: после их разговора он стал жестом поддержи и дружбы. успокаивающей пилюлей. чиминово отношение к момои поменялось, возросло доверие и угомонилась вечно присутствовавшая тревога. — я хочу, чтобы ты знал, что я всегда рядом, хорошо? — она посмотрела на него и выпустила его руку. — что бы ни случилось. ты искренне мне очень дорог, чимин. он улыбнулся и обнял ее, прошептав «спасибо.» теперь ему надо было разобраться с одним пьяным парнем, по которому его сердце сходило с ума.