всему виной океан

— с возвращением, малой, — улыбаясь, поприветствовал чонгука мокко, когда парень зашел в комнату, которая теперь называлась его собственной. мужчина лежал на своей кровати, закинув руку за голову, и читал новостную газету. по его виду было заметно, что ничего интересного он пока не увидел, да и вообще читал её только ради того, чтобы убить время. — привет, мокко, — напялив на себя слабую улыбку, ответил чонгук и подошел к окну, чтобы спустя столь долгое время взглянуть на внешний мир. теплый ветер лукаво игрался с ярко-зеленой листвой могущественных лип и пробегался по макушкам гулявших пациентов. небо до такой степени было голубым, что чонгуку пришлось прищурить глаза и опустить их обратно на землю. ему хотелось прикоснуться к траве, наполнить легкие свежим тёплым воздухом, сесть под деревом и слушать пение птиц и ветра. это желание настолько в нем воспылало, что чон был готов умолять мокко выйти на прогулку, несмотря на то, что он был опустошен как физически, так и морально. — как ты себя чувствуешь? — как восставший из мёртвых после долгих и жестоких пыток, — ответил чонгук и заставил мужчину засмеяться. — мне нравится твое чувство юмора, думаю, мы подружимся. тебе нужно искупаться и хорошенько выспаться. выглядишь ты ужасно. да, ему определенно нужно было проспать как минимум сутки после стольких бессонных дней, проведенных в безумии и неописуемой боли. день десятый. ломка — одно из тех немногих состояний, которое я бы никогда никому не пожелал испытать. это было ужасающее испытание на прочность моего духа, хотя врать тебе не буду, если бы не лекарства, которыми меня кормили вместо обычной еды, я бы точно умер, не протянув и дня. я не хотел бы тебя просить об этом, но ради описания всё-таки попрошу. представь, что с тебя сдирают кожу голыми, сильными руками; что ты намертво привязан к рельсам и по тебе на огромной скорости проезжает бесконечный поезд снова и снова; что тебя со всех сторон облепили морские осы и вонзили в твою кожу свои ядовитые щупальца; что тебя варят в массивном котле и что тебя сжигают на огромном костре, как раньше сжигали самых красивых ведьм — теперь смешай все эти чувства воедино и поймёшь, что я чувствовал. всех, кто заходил в комнату, я принимал за кошмарных существ, которых даже в произведениях лавкрафта найти невозможно, и пытался отбиться от них, крича, чтобы они не касались меня., но нормально двигаться у меня получалось не всегда: из-за ощущения, что у меня была переломана каждая косточка в теле, я не то чтобы ходить не мог, порой даже поднять руку. единственное, что у меня хорошо получалось — это лежать в свернутой позе и болезненно стонать, переходя на крик. я опущу некоторые тошнотворные подробности моего состояния, но думаю, ты сможешь примерно представить эту неприятную любому глазу картину. люди, которые здесь работают — герои. после того, как я вернулся в свою комнату, я проспал чуть больше суток и мне все равно недостаточно. кормят здесь хорошо — намного лучше, чем в обычной школе. не знаю, как кормили вас, но у нас было в порядке вещей есть все недоваренное, безвусное или подгорелое. после ужина я потащил мокко на улицу и как только увидел траву, упал в неё лицом в позе морской звезды и вдохнул свежий запах земли., а ещё вспомнил тебя. я надеюсь, что у тебя все в порядке и что ты ненавидишь меня не очень сильно. сейчас, с более ясным умом я понимаю, как сильно ты настрадался из-за меня. почему-то все наши серьёзные драки, обидные слова и пугающая злость слишком чётко отпечатались у меня на подкорке сознания, все время напоминая о содеянном. я ненавижу себя и этой ненависти хватит, чтобы осушить тихий океан, и мне страшно думать, что будет, когда я выйду отсюда. захочешь ли ты видеться со мной? если мы нечаянно наткнемся друг на друга на улице, улыбнешься ли ты мне или просто пройдёшь мимо, как будто стремясь забыть кошмар, который преследовал тебя несколько месяцев подряд? влюбишься ли ты за это время в кого-нибудь? уверен, за это время ты здорово поменяешься, потому что, в отличие от меня, ты не будешь сидеть на месте сложа руки. как бы эгоистично и по-скотски это ни звучало, но я бы не хотел, чтобы кто-то, как и я когда-то, украл твоё сердце. не знаю, что со мной будет, если я узнаю об этом… но тем не менее, я не смею тебя останавливать. ты больше не мой, верно? после того, как я с тобой обращался, ты не можешь быть моим. я бы сам себе не позволил… — чонгук? — в комнату вернулся мокко, который отлучался на пару часов, чтобы сыграть с другими жильцами в бильярд. по вечерам, когда все уже выполнили свой план на день, они выходили из комнат и развлекали себя всем, чем только могли. у них и турниры по видам спорта были, и чаепития с классической музыкой, и караоке, и музыкальные, и танцевальные вечера, — все, что могло считаться здоровым досугом, который бы восполнил людское желание выйти из этих стен и начать нормальную жизнь. выглядел мокко навеселе, но как только увидел чонгука, сразу встрепенулся. чон сидел на своей кровати, скрестив ноги и открыв блокнот, который он выпросил у мокко (мужчине пришлось обходить всех своих приятелей, чтобы узнать, не было ли у кого-нибудь ненужной тетрадки или что-то в этом духе) для того, чтобы писать. он знал, что чонгук писал. когда тот справлялся с ломкой, мокко нечаянно увидел исписанный листок бумаги и не смог побороть свое врождённое любопытство. — ты чего слезы пускаешь? — он присел на его кровать и глянул на блокнот, который уже впитывал в себя пару солёных капелек, которые попали туда совсем невольно. — все нормально, — шмыгнув носом и вытирая щеки, ответил парень, стыдясь своих слабых слезных желез. — это из-за письма тому парню чимину? чонгук с ужасом вцепился в него глазами и не знал, что ответить. мокко видел его письмо. он видел его «я люблю тебя». он знал слишком много. что чонгук должен был делать? судя по виду мужчины, пока что все было неплохо и избить его не хотели, но вдруг он лишь прикидывался добряком и через секунду в их комнату влетит группа его друзей и дружно изобьет чонгука до потери пульса? чон на секунду подумал, что избиение он пережил бы чуть-чуть легче, чем ломку, так что его нервозность стала сходить на нет. будь что будет. в конце концов, хуже уже точно не станет. — я прав, — усмехнулся мокко и тяжело вздохнул, видя, как чонгук замер и, как испуганный котенок, смотрел на него. — слушай, мне все равно, гей ты или не гей. пока ты ко мне не лезешь, все между нами нормально, но советую об этом не распространяться, потому что здесь много таких, которых стены центра не смогут остановить от того, чтобы разорвать тебя в клочья. хотя они все не плохие, честно, — он успокаивающе похлопал парня по плечу, улыбаясь забавному лицу, которое выражало сначала страх, затем смятение, удивление, а затем уже и облегчение. — вам реально не противно? тот пожал плечами. — сложно сказать, но смотря на тебя, я вижу обычного парня, который просто хочет выздороветь и выйти отсюда. кого ты там любишь не имеет для меня никакого значения, потому что это совершенно не моё дело. пока ты ко мне не лезешь, естественно. чонгук усмехнулся с повторения одной и той же фразы и выдохнул воздух, который, оказывается, все это время держал внутри. — не волнуйтесь, я никогда этого не делал и не собираюсь. — как насчёт того, чтобы мы вышли на прогулку и ты мне рассказал об этом парне поподробнее? чаще всего люди начинают ценить что-то лишь тогда, когда они это «что-то» теряют. чимин ничем от других людей не отличался. он ощущал морозившую внутренности пустоту и пылавшую ярким пламенем тоску, которые появились как производные чонгукового отсутствия. его губы скучали по нежным губам парня, талия — по его рукам, грудь — по его голове, которая так любила лежать на ней и слушать сердцебиение, руки — по его шее и щекам. каждая частичка тела так или иначе скучала по каждой частичке тела чонгука, и чимин начинал побаиваться, что он без шуток начинал сходить с ума. психолог советовал ему отвлечься и начать строить свою жизнь., но всем известно, что дом нельзя построить без фундамента, а чонгук как раз этим фундаментом и был. тэхен говорил, что пак слишком сильно зависел от чона, что на самом деле являлось правдой, которую чимин с волнением осознал относительно недавно. он медленно собирал себя по кусочкам благодаря поддержке отца и тэхена, встречам с семьей чон и стабильной атмосфере спокойствия на работе. он справится — он верил в это., но как же сильно он скучал по улыбке и глазам чонгука, по его смеху и милому выражению лица… — ты опять завис, — сказал тэхен с закинутой ногой на ногу, попивая свой кофе. сегодня он был одет в брюки цвета молочного шоколада и зеленую водолазку. когда чимин сделал комплимент его образу, ким ответил тем же, сказав, что его клетчатая коричневая рубашка возбудила в большей половине молодых девушек в их здании желание пригласить его на свидание, на что чимин закатил глаза и отмахнулся. — о какой части его тела на этот раз думал? — ухмыльнувшись, спросил тэхен. — я в тебя сейчас плюну, — возмутился пак, вызвав тихое хихиканье. — о его улыбке и кроличьих зубах, — мягко улыбнувшись, ответил он после и прикрыл глаза, представив чонгука перед собой. — боже мой, есть ли что-то, что ты в нем не любишь? я с каждым разом все больше и больше боюсь за твое благоразумие. — насчет него пусть психолог беспокоится. не даром же отец платит ему. чимин медленно привыкал к ужинам с отцом один-два раза в неделю и становился счастливее. теперь у него был человек, повидавший куда больше, чем он сам; человек, который мог дать дельный совет и помочь в трудной ситуации; человек, который совершил бесконечную череду ошибок, осознал это и теперь пытался все исправить, вылезая из кожи вон; человек, которого так парню всю жизнь не хватало. паку было приятно, что ради него стараются. он чувствовал себя важным и нужным. — и нет, в чонгуке все идеально, — лукаво улыбнувшись, дополнил чимин и встал, чтобы налить еще одну кружку кофе. сегодня у него была необъяснимо сильная потребность в кофеине, которой он был даже немного рад. тэхен закатил глаза и тяжело вздохнул, усмехнувшись тому, насколько сильно чимин был погружен в самое сильное чувство на этой планете… — любовь… что с нее взять. — кстати, я поговорил с владелицей квартиры. мы можем въезжать уже на этих выходных, — блондин взял протянутую другом пустую кружку и повторно стал делать кофе. с тех пор, как они променяли обед в забегаловке на пару кружек кофе в офисе, чимин стал ответственным за приготовление горячих напитков. — слава богу, — с преглубоким облегчением выдохнул ким и приложил ладонь к сердцу. — меня вчера опять чуть не выкинули из дома. — не понимаю, почему ты не согласился остаток дней у меня пережить? отношения у тэхена с его семьей были натянутыми по двум причинам: он был бисексуалом, и на жизнь он зарабатывал искусством. в первом случае остальным несовершеннолетним членам семьи не разрешали с ним контактировать, потому что родители и родители родителей думали, что тэхен заразен и вообще его надо сдать в психушку. они кстати пытались, но дядя тэхена, — он же директор компании gakken, — его спас и на время взял под свое крыло. во втором случае зарабатывать искусством, — а именно писать картины и рисовать мангу, — значит быть бедным и ничего в своей жизни не добиться. опять-таки слова старшего поколения. профессия тэхена была постоянной причиной ссор и драк, но ни одна, ни другая стороны ничего сделать с этим не могли: тэхен дышал искусством, а лишить человека воздуха без совершения убийства нельзя. в этом вопросе все были законопослушными. ким на протяжении полутора лет жил с девушкой, но они все время ссорились и были вместе просто потому, что привыкли друг к другу. все это продолжалось до тех пор, пока девушка не призналась, что она все это время спала с другим мужчиной. тогда тэхен, будучи опечаленным лишь тем фактом, что тратил на нее свое время в надежде, что когда-нибудь их отношения снова вернутся в прежнее русло, собрал свои вещи, предупредил родителей, что поживет у них, несмотря на их отвращение и нежелание делить с ним дом и все, что в нем находилось, и незаметно ушел. когда чимин это все услышал, он думал, что тэхен будет подавлен, но на его огромнейшее удивление, парень был спокоен и позитивен. «дерьмо случается, но это не повод останавливаться на своём жизненном пути и жалеть себя, — говорил он, пожимая плечами. — тем более, у меня есть краски, кисти и холст, а значит, у меня все хорошо.» тэхен был поистине удивительным человеком, который был способен зарядить людей вокруг желанием работать, творить, дышать и любить. именно поэтому к нему тянулись, его любили, хвалили и с ним хотели дружить. то, что семья его не принимала, не сильно его задевало, потому что его принимало общество, в котором он жил, и это уравновешивало внутренние весы. — хотел позлить родителей своим присутствием и втайне поучить мелкую сестру живописи. они засмеялись и, поднявшись, направились к своим рабочим местам. чимин продолжил гадать, как справлялся чонгук, и мечтать об объятии с ним.