Между прошлым и будущим

      — Том, пойдёшь с нами? — спросил Малфой, на мгновение вонзив свои пальцы в белоснежные волосы.       Тот лениво оторвался от книги и поднял на него ничего не выражающий взгляд, затем приоткрыл рот и неторопливо ответил:       — Вы серьёзно собрались разбавить компанию девчонок, которые занимаются всякими глупостями?       — Брось, уверен, это будет весело! — возбуждённо поддержал Лестрейндж, после чего закусил губу.       Том медленно повернулся к нему, прикрывая книгу, чуть сузил глаза и спокойным тоном ответил:       — Я не для веселья оставил вас на Рождественские каникулы в школе. В конце концов, если было бы время на разные глупости, то лучше отправил вас всех по домам, а сам наслаждался тишиной и одиночеством, а не твоими идиотскими предложениями, Малфой.       Взгляд метнулся на Абраксаса — он поджал губы и снова вонзил пальцы в недлинные волосы. Некоторое время молодые люди неподвижно стояли, глядя на старосту своего факультета, затем Лестрейндж тяжело вздохнул и произнёс:       — Ладно, ребята, вы как хотите, а я схожу.       — Я с тобой, — тут же поддержал Малфой.       — А разве я говорил, что у нас нет на ночь планов? — деловым тоном остановил их Том, поднимаясь на ноги, выпрямляя спину и расправляя плечи.       — Но… сегодня же сочельник, — нахмурился Лестрейндж, нервно затеребив торчащий из-под кофты край рубашки.       Тот повернул голову в сторону камина, в котором слабо горели поленья, посмотрел на пушистую ёлку, усыпанную белоснежным магическим снегом и украшенную серебряными шариками и звёздами, затем вернул взор на приятелей и тихо произнёс:       — Сомневаюсь, что накануне рождественской ночи Гриндевальд сидит за ломящимся от яств столом и гадает на суженую со своими сторонниками…       Сбоку послышался смешок, на который он не обратил внимания, продолжая:       — Через полгода мы окажемся во внешнем мире, покинув Хогвартс навсегда, и, будьте уверены, там глупые девчачьи гадания вряд ли вам помогут защитить себя и остаться живыми.       Наступило неловкое молчание, в котором оба отвели взгляд в сторону.       — После праздничного ужина встретимся здесь. Раз девчонки уйдут гадать, а остальные студенты разъехались по домам, то сегодня нам никто не помешает.       Малфой тут же отвернулся, восприняв эти слова, как сигнал, что можно расходиться, и Лестрейндж последовали его примеру.       — Ты же хотел отоспаться сегодня. Лечь пораньше, — послышался тихий монотонный голос сокурсника, на который Том медленно обернулся. — Или передумал?       — Если бы они не вели себя как идиоты, то не стал бы менять планы, — покачал он головой.       — Иногда мне кажется, ты не выносишь, когда они веселятся, — легко отозвался собеседник, по привычке тряхнув густыми соломенными кудрями так, чтобы они открыли вид на его глаза.       — Хочешь сказать, я не умею веселиться? — чуть прищурив глаза и вметнув бровь вверх, отозвался тот.       — Нет, всего лишь хотел сообщить, что в подобном веселье иногда стоит видеть пользу.       — И в чём же польза? Увидеть в зеркале своё отражение и подтвердить факт, что, увы, а ни одна женщина не достойна называть меня своим мужем? — усмехнулся Том, после чего выждал паузу, затем медленно добавил, направляясь к выходу из гостиной: — Не трать время — никакой пользы здесь не вижу.       — Разве ты не хотел бы заглянуть в будущее?       — Будущее? — нахмурился он, поворачиваясь обратно к собеседнику, который нагнал его.       — Да, Вальбурга сказала, что собирается провести ритуал, который покажет какие-то события из будущего. Мне кажется, это прекрасный шанс посмотреть, каких высот достигнешь, — насмешливо пояснил тот, затаив улыбку в уголках губ.       — Послушай, Эйвери, если ты думал, что я верю в шарлатанские обряды, на подобии «загляни в зеркало и увидишь будущее», то спешу тебя разочаровать…       — Вообще-то, Вальбурга говорила, что этот обряд у них передаётся из поколения в поколение. О нём не написано ни в одной книге. Самая старшая дочь семейства узнаёт этот обряд на совершеннолетие и может провести в ближайшее Рождество. Вот, Вальбурга и растрепала всем, что в это Рождество собирается проверить семейные тайны, а принять участие в этом может любой. Там и невесту или жениха разглядеть можно, да будущее увидеть, кем станешь, как выглядишь и всё такое.       — Глупости, — с усмешкой отмахнулся Том, выходя из гостиной. — Праздничный ужин, а после — собрание.       Он отбросил идею с возможностью увидеть будущее, предпочитая думать о том, чем займёт сегодня Вальпургиевых рыцарей, но стук каблуков за спиной мешал на этом сосредоточиться, напоминая, что за ним следует Эйвери в напряжённом молчании, которое так и кричало: «Ты же хочешь узнать будущее! Вдруг это не шутки, и ты всё увидишь? Разве тебе не интересно?».       Том плотнее сжал челюсть, отмахиваясь от навязчивых мыслей. Конечно, ему интересно! Но верить в увиденное…       Скорее, он боялся разочароваться. Скорая смерть ему вряд ли грозила, а вот увидеть себя не сумевшим достигнуть, например, величия, известности или признания — удар ниже пояса! И с чего ему верить этим гаданиям? Глупости.       За столом Слизерина собрались несколько мальчишек с младших курсов, три девчонки, одна из которых была сокурсницей Тома — Вальбурга, и Вальпургиевы рыцари, в то время как за другими столами было куда меньше учеников, оставшихся на рождественские каникулы в школе.       Том быстро осмотрелся, сел за стол рядом с Малфоем и притянул к себе чашку, чтобы налить из чайничка чай. Посмотрев на праздничный ужин с неким безразличием, он понял, что от раздумий пропал аппетит, потому притянул к губам чашку и учуял насыщенный запах бергамота — единственный аромат из всех вкусно пахнущих вкусняшек, кажущийся привлекательным.       — Ну, так что? — услышал он голос Вальбурги, обращающейся к одному из сокурсников. — Придёшь?       — Я… а где вы собираетесь? — неуверенно спросил тот.       Вальбурга посмотрела на рядом сидящую девушку с густыми белоснежными волосами, в которых были вплетены розовые ленты. Как только она почувствовала на себе взгляд, тут же вздёрнула голову, уронив кудрявый локон на лицо, отчего поморщилась и сдула его в сторону.       — Друэлла предложила в гостиной, раз никого там не будет. Мальчишки будут спать в это время, — отозвалась Вальбурга, кивнув на младший курс, — а остальные нам точно не помешают.       Том слегка нахмурился, услышав эти слова. Это он хотел сегодня остаться в гостиной, а не шастать по ночам с приятелями, рискуя быть обнаруженным!       Он поднял голову на Вальбургу, пристально взглянул на неё и мягко произнёс:       — Я думал, вы устраиваете что-то вроде пижамной вечеринки в комнате девочек.       — А тебе Антонин не передавал приглашение? — удивилась Вальбурга, тряхнув тяжёлыми волосами. — Мы собрались не только девчонками.       Том посмотрел на Долохова с мягкой улыбкой и неторопливо ответил:       — Нет, не передавал. Видимо, забыл. К тому же, мне кажется, ты и сама могла бы пригласить меня.       — Тони, — с недовольством произнесла Вальбурга, посмотрев на сокурсника, — я же просила!       — Прости, видимо, мне в одно ухо влетело, а когда курить пошёл — в другое вылетело, — беззаботно отозвался тот.       Она жеманно улыбнулась на шутку и с мягкостью продолжила:       — В общем, мы с Друэллой решили гадать в гостиной, раз будут мальчишки…       — Полагаю, можете гадать в своей комнате, потому что никто из нас не сможет участвовать в ваших… развлечениях, — ещё мягче перебил Том.       — Эй! — воскликнула Друэлла, взмахнув густой копной волос и рьяно посмотрев на него. — Абраксас сказал, что ни у кого нет планов!       — Малфой, видимо, забыл, да? — приятно улыбнулся тот Абраксасу.       — Ээ, да, из головы вылетело… — нашёлся Малфой, нервно усмехнувшись, даже не посмотрев на девчонок.       Третья девчонка, сидящая всё это время в молчании напротив Вальбурги и Друэллы, наконец, подняла голову и посмотрела сначала на Абраксаса, затем на Тома.       — Сегодня сочельник, — почти шёпотом произнесла она.       — Лукреция, сочельник бывает каждый год… — отозвался Риддл.       — Но не каждый год Вальбурга сможет показывать нам чудеса, а только в этот раз! — не согласилась та. — Это наш последний учебный год, последнее Рождество…       — Не говори так, словно в следующем году ты не доживёшь до Рождества, — вступил в разговор Эйвери, слабо поморщившись и приподняв уголок губ в насмешке.       — Между прочим, ходят слухи, что Гриндевальд уже где-то в Британии!..       — Мы в школе, что может с нами случиться? — пронзая ту стальным взором, усмехнулся тот в ответ.       — Ничего, но как только мы покинем её, то может быть всё что угодно! — возразила Лукреция, собрав на себе удивлённые взгляды подруг.       Том в лёгком изумлении изогнул бровь и, окинув ту пустым, ничего не выражающим взглядом, выказал заинтересованность после добавленной фразы Лукреции:       — Если нам ничего не грозит сейчас, то может грозить нашим семьям.       — Почему же ты осталась на Рождество здесь? — поинтересовался Том, притянул чашку к губам и сделал глоток чая.       — Потому что это последнее Рождество в школе. Я никогда не оставалась.       Никто ей не ответил, и на долгое время затянулась тишина.       — Тебе не кажется, что ты стала… слишком сентиментальной? — наконец, подал голос Долохов, отложив от себя ложку.       Лукреция бросила на него ожесточённый взгляд и уткнулась в тарелку.       — В любом случае мы будем в гостиной, — прерывисто произнесла Вальбурга, поджимая губы. — Если передумаете — приходите.       Она невозмутимо поднялась со скамьи, Друэлла и Лукреция последовали её примеру и, расправляя складки юбок, отправились за подругой. Том перевёл пустой взгляд на приятелей, дёрнул желваками и опустил взор на чай — теперь и он не лез в глотку. Чёртова Вальбурга и её подружки!       Никакого желания блуждать по коридорам, чтобы занять Вальпургиевых рыцарей, у него не было, а сокурсница была непреклонна. В конце концов, пришлось признать: он просто не хотел, чтобы его приятели занимались ребяческой ерундой.       Единственное, что хотелось — лечь спать. За последние учебные дни он ужасно вымотался и только лишь мечтал наступления первого выходного, чтобы уснуть и проснуться с новыми силами.       Закрыв глаза на несколько секунд, Том глубоко вздохнул и медленно поднял веки, тихо произнеся:       — Поменялись планы. Ваш вечер свободен.       Никто не шелохнулся и даже не повёл бровью. В тишине они насытились, как можно медленнее и спокойнее отложили от себя приборы, поднялись на ноги и направились к выходу из зала. Том отодвинул от себя чашку, скрестил руки на груди, облокачиваясь ими на стол, и поднял исподлобья взгляд на Антонина.       — Решил тоже поучаствовать? — улыбнулся он.       — Не говори ерунды, — чуть поморщился тот. — Я просто хочу спать.       Долохов пожал плечами, поднялся и собрался уходить, как Том спросил:       — И ты туда же?       — А почему бы и нет? — легко отозвался тот и, подмигнув, добавил: — Если что-то увижу в будущем про тебя, то обязательно расскажу.       Он чуть вздёрнул голову, показал самодовольную улыбку, наклонился к столу, чтобы взять горсть конфет, и, складывая в карман, ушёл.       Том прикоснулся ладонями к лицу, устало потёр веки и глубоко вздохнул, бросив взгляд на остальных присутствующих. Он остался один за столом своего факультета и, решив не привлекать к себе внимание, медленно поднялся, так же схватил горсть шоколадных конфет и направился в гостиную, где наверняка уже все собрались и готовились к загадочному мероприятию.       Девчонки вовсю готовились к проведению ритуалов, а парни горячо обсуждали предстоящую ночь, время от времени поглядывая на них. Когда зашёл в гостиную Том, тон заметно поубавился, но все предпочли сделать вид, словно так и было, и ничего сверхъестественного они не делают.       С невозмутимым выражением лица он прошёл мимо, аккуратно толкнул дверь и вскоре скрылся в своей комнате. Буквально рухнув на кровать не раздеваясь, Том закрыл глаза, прикоснулся к кудрявым волосам, вонзая в них пальцы, и замер, проваливаясь в сон.       Его разбудил какой-то грохот. Распахнув веки, он резко поднялся, огляделся и сонным сознанием сообразил, что никто ещё не вернулся. Что у них там происходит?       Том поспешно вышел из комнаты, прошёл по коридору, толкнул дверь, ведущую в гостиную, и застал очень странную картину: Вальбурга сидела в кругу, очерченным мелом; рядом с ней с закрытыми глазами лежали Лукреция, Абраксас и Адам; Джонатан сидели на коленях за спиной у Вальбурги что-то тихо нашёптывая, а Друэлла, расположившись на полу перед высоким зеркалом, внимательно вглядывалась в отражении в то, как Антонин медленно и аккуратно расчёсывал её белоснежную копну волос тонкой расчёской.       Приоткрыв рот от секундного замешательства, Том замер и некоторое время не сводил взгляда с Друэллы и Антонина, затем бесшумно прошёл вглубь зала и спросил:       — Что у вас тут происходит?       На него обернулся только Антонин, изогнув губы в шипящем звуке. Ни Друэлла, разглядывающая заворожённо своё отражение, ни Вальбурга, спокойно сидящая в кругу и наблюдающая за тремя волшебниками, ни кто-либо другой больше ему не откликнулись.       Том простоял с минуту, пристально разглядывая каждого, и почувствовал себя очень странно. Вокруг витала слишком умиротворённая, можно сказать, мёртвая атмосфера, которая вырывала все чувства из груди, вызывая опустошение. Он невольно нахмурился, сводя брови, глубоко вздохнул и учуял странный резкий аромат каких-то благовоний.       Прошла ещё минута, Том хотел снова заговорить, но в эту же секунду увидел, как Друэлла отвернулась от зеркала и пристально неестественным взором взглянула на него широко распахнутыми глазами.       — Том.       Он оживился и приподнял бровь, ожидая дальнейших слов.       — Сядь сюда, — мягким и томным голосом произнесла она, слабо улыбнувшись.       Ему почему-то захотелось подчиниться, потому, не раздумывая, он сделал шаг к Друэлле и опустился рядом, пронаблюдав, как Антонин отдаёт ей расчёску в руки.       — Посмотришь в зеркало? — с лёгким возбуждением шепнула она.       Том перевёл взгляд на своё отражение, готовясь в следующую секунду повернуться обратно к Друэлле, но стоило ему различить тёмный блестящий взор, как всё окружающее стало неважным. Он склонил немного голову набок, заинтересованно рассматривая то, что никогда не видел, не замечая, как глаза становятся шире и ярче. Спустя несколько мгновений Том почувствовал, как что-то нежное прикоснулось к волосам, вызывая толпу мурашек, переходящих в странные колики во всём теле. Это ощущение расслабляло, приводило в какую-то необычную эйфорию, заставляя выбросить все мысли, оставляя лишь бездонную пропасть, в которую захотелось упасть и пропасть.       Его потянуло вперёд, к отражению, и, прежде чем остановиться, он медленно притянул ладонь к шее, мягко обхватил её пальцами и почувствовал, как трепещет кровь в артерии. Мгновенно стало тепло и спокойно.       Том замер, внимательно изучая себя, и чем дольше он смотрел, тем больше понимал, насколько идеальны изгибы и очертания его лица. Он видел себя чуть взрослее, немного изменившимся, ещё красивее, чем сейчас. Тонкие губы игриво изгибались, зубы закусывали нижнюю и медленно отпускали, после чего та наливалась кровью. Волосы стали чуть длиннее, не менее кудрявыми и густыми. Но… кто это трогает их?       Том поднял глаза выше и увидел, как за ним стояла на коленях молодая девушка, — она аккуратно вонзала пальцы в его волосы, а другой рукой чесала расчёской, заставляя волны становиться ровными и послушными. Том чуть нахмурился, пытаясь разглядеть лицо незнакомой волшебницы, подмечая выразительные тёмные глаза и пушистые каштановые волосы, приоткрыл рот и произнёс:       — Кто ты?       Он удивился, что вопрос не прозвучал, но точно знал, что слетел с губ. Та подняла на него пустой взгляд, продолжая расчёсывать кудри, и довольно прохладно ответила:       — А кем ты хочешь, чтобы я была?       Том растерялся, но не подал вида.       — М-м… Наверное, тем, кто ты есть, — выкрутился он.       Девушка показала слабую улыбку и снова посмотрела на волосы.       — Неправильный ответ.       — Что? — на мгновение сдвинув брови, отозвался Том. — А какой правильный?       — Кем ты хочешь, чтобы я была? — повторила она вопрос.       — Ты… проводник в будущее? Ты мне его покажешь? — догадался он, вспомнив, что сегодня сочельник, а Антонин рассказывал о возможности увидеть себя взрослым.       — Проводник в будущее? — переспросила девушка невозмутимым тоном. — Хорошо, как скажешь.       Она быстрее стала зачёсывать ему волосы, делая небрежные, размашистые движения, затем бросила расчёску на пол, поднялась с колен и пропала из отражения, оставив Тома одного. Он ещё некоторое время разглядывал себя, затем медленно обернулся и увидел за своей спиной Друэллу, расчёсывающую его волосы.       — Что за?..       Она безмятежно посмотрела на него, поднялась на ноги и отошла, возвращая расчёску Долохову.       — И это всё? — скептически проговорил Том, посмотрев на Антонина.       Тот чуть повёл бровями и с безразличием отвернулся, посмотрев на Вальбургу, после чего и сам взглянул на неё. Адам, Лукреция и Абраксас открыли глаза, поднялись с пола и ошеломлённо оглядели всех.       — Что это было? — первым нарушил тишину Том.       — И ты посмотрел? — отозвалась Вальбурга каким-то могильным голосом.       — Что показывает зеркало?       — Возлюбленную или будущее.       Тот немного нахмурился, затем его лицо расслабилось, а губы показали насмешку.       — Что? — сквозь тихий смех переспросил он. — Возлюбленную?       Антонин заинтересованно поднял на него глаза, достал из кармана конфету и, не глядя, вскрыл обёртку, после чего сладость оказалась во рту. Том поймал его взгляд, поднялся на ноги, снова оглядел всех с невозмутимым видом и направился к спальням.       — Вы поменьше шумели бы. Между прочим, я проснулся из-за вас.

***

      Том поморщился, понимая, что какой-то ублюдок светил ему в лицо. Чуть приоткрыв глаза, он быстро осмотрел кругозор и не сразу сообразил, что светил не ублюдок, а солнце. Солнце? Какого чёрта?..       Он приподнялся с подушки, шире распахивая веки, и огляделся. Лучи солнца, просочившиеся сквозь высокое окно, заливали половину комнаты, оформленную в бордовых тонах. Том впал в замешательство, рухнул назад, скрипнув кроватью, и стал перебирать в голове увиденное: окно, солнце, яркие цвета… что за?..       — Эй, Грейнджер, давай вставай и проваливай уже отсюда, — послышался над головой девчачий тоненький голосок.       Том с изумлением снова поднялся с подушки, раскрыв глаза ещё шире, обернулся и увидел недалеко от кровати светловолосую девушку, собирающую перед зеркалом кучерявую копну в хвост. С минуту он соображал, что вообще здесь происходит, где он оказался и какого чёрта тут кружится девчонка, обращающаяся к какой-то Грейнджер, но та обернулась и недовольно вспыхнула:       — Ты чего уставилась на меня?       — Ты мне?.. — с ещё большим изумлением спросил Том, но вместо своего голоса услышал другой — девичий.       Он тут же замолчал и нахмурился. Это что? Шутка?       — Ну, а к кому ещё? Давай, вставай, тебя Джинни уже звала.       — Джинни? Зачем?       Том чувствовал себя идиотом. Какая Джинни? Куда звала? Кто эта девушка? И что он тут вообще забыл? Если это шутка Лестрейнджа или Долохова, их ждёт неминуемая гибель.       Сегодня же, сейчас же.       Девчонка посмотрела на него как на чокнутого, приподняла бровь и более низким голосом с тенью насмешки ответила:       — Не знаю, может быть, подарки под ёлкой разглядывать? Нет?       — Подарки? Под ёлкой? — почти неслышно прошептал Том не своим тоном.       — Эй, Грейнджер! Очнись! — воскликнула та, защёлкав перед его лицом пальцами. — С книгами уже все мозги отшибло? Сегодня утро Рождества!       — Это шутка Лестрейнджа? Или Долохова? — тот принял невозмутимый вид.       Девчонка усмехнулась, покрутила возле виска и скептически произнесла:       — Сходи в больничное крыло — там тебе точно вправят мозги.       — Подобное ляпнешь, и уже тебе придётся вправлять мозги, — оскалился Том, злясь сильнее.       Что вообще происходит? Он находится в чужой спальне, судя по виду, гриффиндорской. Более того, девчачьей! И эта мисс принимает его за какую-то девчонку с фамилией Грейнджер. Лестрейндж или Долохов опоили его оборотным зельем?       Тем временем девчонка ошеломлённо уставилась на него и произнесла:       — У тебя крыша в конец поехала?       Том медленно прикрыл глаза, прошептав:       — Я предупреждал.       Нащупав палочку возле подушки, он бросил проклятье связывающего языка, после чего поднял веки и посмотрел на возмущённое лицо волшебницы, которая пыталась что-то сказать, но не могла открыть рот. Пока та психовала, кинувшись к другой кровати, очевидно, выискивать палочку, Том посмотрел на свою и удивился тому, что она была другой. Более того, он, наконец, разглядел, что на нём надето: кремового цвета пижама с усатыми мордочками котов. Прикоснувшись пальцами к мягкой бархатистой ткани, он аж услышал, как от злости засвистело в ушах. Мало того, что каким-то странным образом его накормили оборотным зельем, так ещё и переодели в девчачью пижаму с котиками, отобрав палочку и положив взамен другую!       Том подорвался с места и направился к первой попавшейся двери, догадываясь, что за ней находится. Ванная комната была небольшой и непривычно белоснежной — от пола до потолка лежала однотонная плитка, режущая своей белизной глаза. Бросившись к зеркалу, Том взглянул на себя и обомлел.       Он ожидал увидеть кого угодно, но не самого себя. Перед ним было его отражение — растрёпанные после сна волосы, тёмные глаза, тонкие губы и ярко выраженная линия скул.       И… как это возможно?       Брови нахмурились от полного не понимания ситуации. Если бы это было оборотное зелье, то в отражении он видел бы отражение той девчонки, которой принял облик, но как он видел в зеркале себя, одетого в кремовую пижаму с котами?       Том прикоснулся к умывальнику, опёрся на него ладонями и не сдержал злостную усмешку. Если кто-то из этих идиотов решил посмеяться над его реакцией и ожидают растерянность, то не дождутся — нужно взять себя в руки, выбраться отсюда и поставить шутников на место. Стоило ли говорить, что желание убить в ту же минуту было огромным?       Но прежде нужно было привести эту юную леди в порядок, одеть её в выходную одежду и выскочить из чужой гостиной.       Том, не отводя глаз от своего отражения, поднял руку, чтобы прикоснуться к волосам, и с ещё большим изумлением заметил, что пальцы зацепили пушистую прядь волос, хотя в зеркале была на этом месте пустота. Он перевёл взгляд на себя, притянул прядь волос к лицу и хмуро посмотрел на их тон — каштановый. Они были волнистыми, непослушными и… кажется, такими же, какие были в отражении этой ночью у той девушки, что причёсывала его.       Смутное чувство затаилось в груди. Выходит, он принял её облик? Но как эти идиоты выяснили, кого он видел? Неужели подстроили?       Том скрипнул зубами, передёрнув желваками, умыл незнакомое лицо, остановился пальцами на губах, обнаружив их полнее, чем его, прощупал черты лица, примерно припоминая, какие видел в зеркале, сравнивая с реальными ощущениями. Затем вышел из ванной комнаты, заметив, что та грубиянка уже покинула спальню, подошёл к шкафу возле кровати и открыл его. Оценивающе осмотрев каждое платье, юбки и рубашки, Том почувствовал, как к горлу подступил невесёлый смех — ему нужно выбрать женский наряд, снять пижаму и надеть выходную одежду! Он — девчонка!       Закрыв на несколько секунд глаза, чтобы успокоиться, он отшатнулся от шкафа, поднял веки и снова осмотрел одежду. Решив, что проще всего надеть платье, Том снял с вешалки серую материю и пристально разглядел белоснежный полукруглый воротник и тонкие манжеты на рукавах. Оглядевшись и убедившись, что здесь никого нет, он наложил запирающие чары на дверь, посмотрел на пижаму и неохотно принялся снимать широкие штаны, наблюдая, как оголяются бледные ноги — твою ж мать! — женские ноги!       Чувствуя себя очень глупо, оттого и злостно, Том быстро скинул их с себя, расстегнул ночную рубашку и уставился перед собой в пространство, улавливая в голове мысль, что физиология мужчин и женщин очень сильно отличается, и пальцы, расстёгивающие одежду, прекрасно это чувствуют.       Он ощутил себя ещё глупее. Нет, такая шутка уже ни в какие рамки!       Том сбросил всю одежду, схватил платье и замешкался — как их надевают девчонки? Прикинув пару вариантов, он решил, что лучше всего через голову, поэтому просунул руки в рукава, перекинул на себя и стал делать странные движения, чтобы залезть в него. Через некоторое время мучений, натянул на обнажённые ноги подол, доходящий до колен, поправил юбку и выпрямился. В жизни не чувствовал себя настолько странно! Было ужасно тесно и неудобно, но провести ещё один ритуал надевания другой одежды не решился, поэтому минуту помучился с замком на спине и, наконец, выдохнул, понимая, что остался последний шаг до жестокой расправы со своими приятелями — свалить из чужой гостиной.       Он толкнул дверь, огляделся и направился к лестнице, ведущей вниз. Толкнув ещё одну дверь и выглянув внутрь просторного помещения, Том тут же заметил рыжеволосую девчонку, весело щебечущую с каким-то очкастым мальчишкой.       — Гермиона! — воскликнула она, посмотрев на Тома и махнув ему рукой.       Почему он не видел этих двоих раньше? Да и ту светловолосую грубиянку тоже, кажется, впервые наблюдал.       — С Рождеством! — весело произнёс очкастый паренёк, широко улыбнувшись.       Такие же безобразные очки, как у малышки Миртл, которую убил василиск. При воспоминании о ней внутри неприятно дёрнулись нервы, поэтому он сразу же отогнал ненужные мысли.       — Давай быстрее! Иди открывать подарки! — возбуждённо продолжила рыжая. — В этом году мама такое связала!..       Том молча прошёл к студентам, быстро прикинув, что будет глупо не подыграть им, взглянул на пушистую ёлку возле камина и удивился, заметив там немалую кучку подарков.       — Твои остались, — заметил парень. — Рон уже забрал свои, пошёл в спальню, чтобы сложить.       — Ну же! Давай, открывай! — нетерпеливо произнесла девчонка.       Том закусил губу, соображая, что нужно быстрее разобраться с подарками, бросить их в спальне или где ещё — плевать, — а затем уходить отсюда.       Эти двое оказались до жути назойливыми и до омерзения весёлыми — дотошно спрашивали о состоянии, нравятся ли подарки, ещё какие-то глупости, а под конец эта болтушка сконфузилась от того, что Гермиона не радостная и вообще какая-то не такая.       Едва избавившись от них, Том вылетел из гостиной и почти бегом направился к подземельям. Ой, сейчас будет такой разнос!..       Чем ближе он был к гостиной своего факультета, тем сильнее искрились глаза от гнева. И вот когда Том был почти у цели, вдруг его окликнул холодный голос:       — Мисс Грейнджер, потрудитесь объяснить: что вы здесь делаете? Кажется, гостиная вашего факультета совсем в другом месте.       Том обернулся и увидел незнакомого мужчину. Чёрные, как угольки, глаза придирчиво оглядели его с ног до головы, а губы изогнулись в коротком, но протяжном слове:       — Ну?       — Простите, сэр, я искал… искала профессора Слизнорта…       — Его нет здесь. Если вы забыли, мисс Грейнджер, напомню вам, что кабинет профессора Слизнорта находится на третьем этаже, а не в подземельях Слизерина.       — На… третьем этаже? — слабо переспросил Том, чуть нахмурившись.       — С вами всё в порядке? — подозрительно разглядывая его лицо, спросил волшебник.       — Да, сэр, — слабо кивнул тот, показывая самую невинную улыбку, примерно представляя, как она выглядит на девчачьем лице. — Простите, просто мне сказали, что профессор Слизнорт спустился в подземелья и... я решила найти его здесь.       — Повторюсь: его здесь нет, — отозвался мужчина и, прежде чем поджать губы, добавил: — Вон отсюда!       Том вздёрнул бровь от удивления, но ничего не сказал и поспешил обратно.       Прекрасно! Ему преградили путь к гостиной, да и мужик какой-то странный и незнакомый, а Слизнорт какого-то чёрта слоняется на третьем этаже. Что за бред? Нужно сходить к Слизнорту и обо всём узнать, что тут изменилось за одну ночь. Конечно, Тому было очевидно, что что-то здесь не так, но… лучше это подтвердить.       Он отправился на поиски преподавателя и не так скоро нашёл его кабинет. Увидев лицо Слизнорта, Том на несколько секунд приоткрыл рот от изумления, понимая, что тот выглядит старше — ну совсем старше! — и не сразу заговорил, позволив тому поздороваться первым.       — Мисс Грейнджер! Чем обязан столь раннему визиту?       — Профессор Слизнорт, эм… сэр, не могли бы вы помочь мне? Мне срочно нужно найти мистера Малфоя, чтобы передать послание, поступившее сегодня утром. Я бы не просил… просила вас, если бы не была с другого факультета и… это очень важно.       — Мисс Грейнджер, почему вы обратились именно ко мне? Декан Слизерина — профессор Снейп, и я уверен, он с радостью поможет вам в вашем деле, — радушно отозвался Слизнорт, немного сбитый с толку.       — Декан… Слизерина?.. — слабо прозвучал девчачий голос. — Да, конечно, сэр. Спасибо.       Слизнорт улыбнулся и закрыл за собой дверь, а Том нахмурился, лихорадочно перерабатывая полученную информацию. Уже были все основания, что с ним произошло что-то странное. Можно было подговорить на шуточную авантюру всех слизеринцев, даже гриффиндорцев, но Слизнорта — невозможно! Да и где бы они нашли того волшебника, что вышвырнул его из подземелий?       Том быстро рванул в большой зал, подбежал к знакомому очкарику и рыжеволосой, рядом с которой сидел ещё один рыжий паренёк, и властным тоном прервал их разговор:       — Дайте газету, сейчас же.       Пальцы сжали свёрток, который Том тут же встряхнул, а глаза устремились к правому верхнему углу.       — Двадцать пятое декабря, тысяча девятьсот девяноста шестой год, — протянул он девчачьим голосом и медленно опустил газету, заглядывая безжизненно в глаза неизвестным гриффиндорцам.

***

      Гермиона вытянулась на кровати, сожмурила глаза и звонко зевнула, протягивая руки вперёд.       Сегодня ожидался один из самых лучших дней — Рождество, и в компании с Джинни она собиралась весело провести время, сначала распаковывая подарки под ёлкой в гостиной своего факультета, затем поиграть в волшебные игры, после чего завершить это вкусным ужином и болтовнёй до ночи.       Улыбнувшись своим планам на день, она бодро поднялась с подушки, открыла глаза, огляделась и сразу же заметила на себе две пары глаз, смотрящих на неё с нескрываемым удивлением.       Вскрик резко раздался в тёмной комнате.       — Проснулся? — осторожно спросил темноволосый парень, неотрывно наблюдая за её приоткрывшимися от ужаса губами.       — Том? — произнёс другой с платиновыми волосами.       Гермиона не сразу нашлась, что сказать в первую очередь, потому долгое время молчала, ошеломлённо оглядывая двоих.       — Ему, наверное, возлюбленная приснилась, — раздался смешок где-то за балдахинными занавесками кровати, затем взору Гермионы открылся ещё один парень: он потирал руки, словно чему-то радуясь.       — Ты чего такой довольный, Тони?       — Наверное, бабу своей мечты увидел, — усмехнулся другой.       — Между прочим, да — она с огненными волосами и вся такая... — мечтательно протянул парень с именем Тони, закатив глаза, затем опустил взгляд на Гермиону и усмехнулся: — А ты, Том? Ты же наверняка увидел что-то?       Та молчала, лихорадочно соображая, почему к ней обращаются с другим именем, да и вообще, что она здесь забыла? — это не та комната, в которой она уснула и должна проснуться.       Опустив взгляд на себя, Гермиона увидела серые свободные штаны и рубашку, наглухо застёгнутую доверху.       — Кажется, ему страшный сон приснился, — произнёс блондин в задумчивости.       — Нет, — наконец, подала голос Гермиона и дёрнулась от того, что вместо её голоса прозвучал мужской — ровный с приятным тембром.       — Да что с тобой? — насторожился темноволосый.       — Кто вы такие? — продолжила та не своим голосом, удивляясь, как он мелодично врезается в уши.       Мальчишки некоторое время молчали, переглядываясь между собой, затем блондин проговорил:       — Кажется, он потерял память.       — Ты помнишь, как тебя зовут? — тут же оживился тот, что недавно мычал от образа рыжей красавицы.       — Ты Том Риддл, — тут же произнёс другой темноволосый, выжидающе глядя Гермионе в глаза.       — Нет, — тоненьким и испуганным голосом простонала она, чувствуя, как сердце в бешеном ритме стало биться о стенки, — я не Том Риддл. Я — Гермиона Грейнджер.       Парни снова переглянулись в недоумении, затем тот, что Тони, сел к ней на кровать и вкрадчиво спросил:       — Хочешь сказать, ты чувствуешь себя девчонкой?       За его спиной раздался смешок, на который он обернулся и угрозливо посмотрел на блондина.       — Я хочу сказать, что я — Гермиона. Я... я не могу быть...       Том Риддл — волшебник, что называет себя Волдемортом и пытается убить её лучшего друга! Как она могла оказаться в окружении парней, называющих её Риддлом? Разве что?..       — Какой сейчас год?       — Тысяча девятьсот сорок четвёртый, — нахмурившись, отозвался Тони, ещё внимательнее разглядывая Гермиону.       — Дело в том, что я... я из тысяча девятьсот девяносто шестого. И я — девочка.       Повисла тишина, а затем раздался дружный заливистый смех, который кое-как Гермиона смогла остановить, бросая возгласы и махая руками. Наконец все успокоились, блондин перестал улыбаться, темноволосый оживился и резко воскликнул:       — Это всё Вальбурга! Пошли к ней!       — Стой! Лестрейндж! Стоять я сказал! — рыкнул Тони, и парень с фамилией Лестрейндж остановился. — Ты хочешь, чтобы они увидели Тома в пижаме?       — Риддл нас убьёт, — протянул блондин, отчаянно взглянув на Гермиону, которая продолжала ошеломлённо смотреть на себя, высматривая контуры мужского тела под одеждой.       — Надо сначала одеться, а потом... Гермиона.       Та подняла голову на мальчишек и растерялась.       — Его вещи в том комоде, — указал Тони куда-то в сторону. — Ванная комната там.       Она поняла, что её заставляют переодеться, и только спустя некоторое время смогла подняться с кровати, на ватных ногах пройти к указанному комоду и взглянуть на вещи.       — Что мне... что мне надеть? — слабым голосом спросила Гермиона.       К ней подошёл блондин, сдвинул её и стал рыться в вещах.       — Зато я похвастаюсь тем, что рылся в его вещах, — протянул он.       — Лучше промолчи об этом, — усмехнулся в комнате четвёртый парень с соломенными волосами, с любопытством наблюдая, как тот отдаёт брюки, рубашку и носки ошарашенной Гермионе.       — Одевайся, потом мы придумаем, что делать дальше, — заключил Тони, кивнув в сторону ванной.       Не чувствуя себя, Гермиона поплелась в небольшую комнатку, закрыла за собой дверь и провернулась к раковине, выпустив из рук вещи.       Она в теле Тома Риддла! Как?! Как такое возможно?!       Подойдя быстро к зеркалу, Гермиона взглянула на себя и увидела в отражении молодого человека с густыми тёмными волосами, блестящими от тёплого света. Тёмные странного цвета глаза придирчиво глядели на неё — этими глазами она смотрела на себя, отчего ей стало плохо. Немыслимо! Она оказалась в теле Тома Риддла!       Странные, похожие на антрацитовый цвет, глаза блеснули и заклубились ещё большим туманом, словно в котором опасно засверкали молнии. Гермиона ощутила накатывающую злость — этот красавец с прямой осанкой и расправленными плечами превратился в сутулое подобие человека, гоняющимся за её лучшим другом! Как же он дошёл до такой жизни?!       Она скрипнула зубами, преодолевая в себе желание что-то сделать с этим лицом, отвернулась от зеркала и посмотрела на лежащую на полу кучу вещей.       Прекрасно, Волдеморт, сейчас мы будем тебя одевать.       Гермиона наклонилась к рубашке, расправила её и с любопытством стала разглядывать, пока в её голову не пришла мысль, что прежде нужно раздеться. Она выпустила рубашку из рук, расстегнула пуговицы ночной рубашки и буквально на пару секунд остановила взгляд на оголённом торсе, пока не поняла, что пялится на мужское тело. Да ещё и на чьё?!       Процедура переодевания была сложной хотя бы потому, что всё время бросались в глаза мужские части тела, от вида которых на щеках заливался румянец. Мысль справить естественную нужду отпала сразу же — потерпит! Хотя Гермиона понимала, что долго терпеть не получится.       Бросив оставшиеся вещи на полу, она вышла в спальную мальчишек, даже не удосужившись взглянуть на себя снова, и предстала перед светловолосым кудрявым пареньком, который пристально окинул её пронзающим взглядом.       — Ребята уже ушли к Вальбурге. Идём.       В молчании они вышли из комнаты, прошли в общую гостиную, в которой собрались студенты, и стоило Гермионе подойти к дивану, как светловолосая девчушка подлетела к ней и жадно взяла её за руки, то ли с изумлением, то ли с восхищением запричитав:       — Ты правда Гермиона? Ты не Том?       Гермиона только и смогла покачать головой, странно глядя на то, как девушка нервно сжимает её руки — точнее руки Тома.       — Друэлла, отстань от неё. Я всё понимаю, что это тело Тома, но в душе там сидит девчонка, — со смешком останавливал её Тони, озорным взглядом провожая, как Друэлла неохотно отпускает мужские руки из своих ладоней.       — Ну, давай, Вальбурга, рассказывай, — раздражённо подал голос какой-то другой парень, которого в комнате мальчиков Гермиона не видела, и ледяным взглядом пронзил темноволосую девушку.       Та без какого-либо интереса оглядела Гермиону, затем перевела взгляд на вопрошающего и сдержанно ответила:       — Адам, я отправила послание профессору Диппету, что мне срочно нужно связаться с семьёй. Он назначил время на семь вечера.       — Почему так поздно и зачем связываться с семьёй? — мелодичным мужским тоном спросила Гермиона, посмотрев на Вальбургу.       — Она не знает про обряд, — подал голос Тони.       — Какой ещё обряд?       И слизеринцы стали рассказывать, что произошло этой ночью. Чем больше Гермиона слушала, тем больше не понимала.       — ...и вот, сегодня ты проснулась здесь.       — Полагаю, Риддл проснулся в твоём времени и в твоём теле.       Неожиданно почти все громко рассмеялись, а Гермиона насупилась.       — Какого чёрта?! Что за глупые обряды!..       — Не кипятись, дорогая, — с усмешкой остановил её Тони. — Вечером Вальбурга узнает у матери, что с этим делать и связано ли это как-то с обрядом.       — То есть вы до вечера предлагаете сидеть сложа руки?!       — Профессор Диппет пригласил её только вечером.       — Идём к профессору Дамблдору!       Все сконфузились, и Адам протянул:       — Ты что, гриффиндорка?       — Вас это не касается, — твёрдо прозвучал мужской голос, от которого парни опасливо взглянули на неё, словно перед ними появился уже Риддл, а не она.       — Мы не пойдём к Дамблдору, потому что заниматься магией вне классных кабинетов запрещено. Если тебе плевать здесь на баллы Слизерина, то, когда вернётся Риддл, он с нас две шкуры спустит.       — А вы его, гляжу, боитесь? Чем больше вы поощеряете его значимость, тем хуже он сам становится!       Поначалу никто не отозвался, затем подал голос Тони:       — А ты его знаешь? В своём настоящем.       Гермиона закусила губу, ощутив их тонкость, затем выпустила и смелее произнесла:       — Знаю, и некоторых из вас знаю.       — Ты расскажешь?       В комнате повисла напряжённая тишина.       — Возможно, если вы пообещаете мне, что когда вернётся Риддл, вы сделаете всё, чтобы я оказалась в другом своём настоящем.

***

      К концу дня Гермионе и слизеринцам не удалось ничего узнать о таком странном явлении, как перемещение во времени, да ещё и в разных телах. Ребята убедили её, что завтра они придумают что-нибудь другое, а у тому же почти все былы убеждены, что в тысяча девятьсот девяносто шестом году Том точно найдёт способ, как вернуть себя обратно. Они уверяли, что стоит лишь немного подождать.       Гермиона устроилась на подушке в постели Риддла и очень долго сверлила потолок, пережёвывая всю ситуацию с края до края, пока реальность не растворилась, а над головой прозвучал тот самый мелодичный и приятный тембр голоса, которым она весь день разговаривала с ребятами:       — Ну, здравствуй, Гермиона Грейнджер...       Она подскочила с постели, понимая, что это уже не постель, а сама находится среди невысоких домов, напоминающих центр Лондона: везде горели тёплые огоньки, стояли укрытые под тонким покровом снега пушистые наряженные ели с переливающимися гирляндами, а где-то вдалеке шумели люди на главной улице города.       Обернувшись назад, Гермиона увидела того самого высокого красавца, что смотрел на неё с блеском антрацитовых глаз сегодня утром в отражении зеркала. Ровно с таким же блеском он внимательно оглядел её и сейчас, затем тепло улыбнулся тонкими губами, изогнув их в усмешке, и протянул к ней руку.       — Приятно познакомиться. Я — Том Риддл.