Неприкаянный

Крис желал никогда не столкнуться с последствием своих деяний в альфа-мире. С уменьшенными в разы способностями, без той решимости, что даровало его прошлой версии силу всегда идти вперед, он желал стать как можно меньше и незначительней, быть обычным человеком, ощущая себя настолько ослабленным и беспомощным, никогда не выделиться вновь, и никогда больше не встретить Cанса. Но вес грехов за сотни загубленных ради праздного интереса душ продолжал его подобно беспомощному насекомому прижимать к земле, носом упирать в грязь, ставить на колени, кармой за все совершенное ставя точку на возможности еще хоть раз получить очередной второй шанс, делая любое более никоим образом не обратимым. Он больше не мог нажать на кнопку и обмануть всех. Он больше ничего не мог, ужасаясь этой всеобъемлющей беспомощности. Он не жил, но выживал, ожидая исхода и живя в неизвестности, которая пугала больше чего бы то ни было. Уже сделавшее свой круг колесо сансары неотвратимо в своем вердикте, лишь приближая неизбежное, а змеи майя наблюдали невидимым всевидящим глазом за ним из стен, ведя и направляя прямиком на жертвенную плаху. И отказывался верить в это, как отказался верить в неизбежность судьбы после десятков сбросов, и не уверовал в карму даже тогда, когда его раны не закрывались неделями, оставляя промокшие насквозь бинты. Судьба кажется в разы более определенной, корректной в встречах, но Cанса он увидел случайно. Он просто стоял на какой-то очередной улочке этого серого и смутно-знакомого городка, словно бы это действительно было его место в этом мире, а не кого-то другого, кто должен быть здесь, на его месте, как кто-то другой должен быть на месте Криса, переживать его жизнь иначе, будучи светлым и безгрешным дитем. Чувствуя его взгляд, Крис вопреки любой своей воле застыл. Раньше, когда он был гораздо сильнее, даже в Сноудине, когда только набирал мощь, он не чувствовал это. Неимоверную силу и энергию, бурлящую в его сосуде. Мощную настолько, что он едва сохраняет над ней контроль. Силу, сгибающую любую решимость, и перед которой он был совершенно беззащитен сейчас, зная: уже нет смысла бежать. Он мог скрываться долгие месяцы, пока уходил от его пронзающего насквозь и потрошащего заживо взгляда, но теперь было поздно: всевидящая и сокрушающая небеса и землю кара достигнет его и неминуемо поразит. В момент, когда они встретились, все перестало иметь хоть какое-то значение. И он, покинутый всем тем, что раньше позволяло ему идти дальше, не сможет ничего противопоставить. Одно мгновение - и он перестанет жить, разложив свое существование на атомы и растворившись в круговороте циклов. Ему хватит лишь одного мгновения, чтобы уничтожить его. Крис на несгибаемых ногах поворачивается. Позади - вечное забытие, но впереди - беснующаяся агония. Под его ногами разворачивалась огненная геена, и он голыми ступнями шагал по раскаленным углям. Смотря в пол - и даже так взгляд Санса четко ощущался, он препарировал его, с ледяным ученым любопытством рассматривая строение и работу. Он глядел в него, думая найти внутри давно прогнившего насквозь существа разверзнувшуюся бездну, но видит лишь округлые формы внутренних органов. Забыв, как дышать, Крис сделал еще шаг, оказавшись прямо перед ним. Полтора, два метра - достаточно, чтобы ему даже не нужно было всей его безграничной мощи, чтобы убить его. Перед глазами неудержимо плывет, пока сердце бешено колотится, и Крис почти теряет сознание, когда делает обманчиво-живительный вдох, и едва не откидывает ласты от этого ощущения. Санс молчит, но в его глазах раскрывает пасть всепоглощающая пустота сингулярностей. Крис не может смотреть ему в глаза - и смотрит в ноги, пытаясь собрать из разрозненных слов хоть что-то осознанное. Чудовищный ужас захлестывает его с головой, приковывая к земле, заставляя, несмотря на все, признавать за ним право старшего. Неуловимо зная, что это - единственный и последний раз, когда ему дозволили совершить выбор. Покаяться. Санс протягивает ему свою руку, заставляя Криса смотреть на нее пару мгновений недоуменно, не понимая, что происходит, и чего ждать в следующую секунду. Он улыбается - и это по-настоящему жутко, настолько, что Крис, дрожит всем телом от одной мысли об этом. Но он берется за его руку, осознавая, что ему не остается ничто более, когда единственный выбор уже исчерпан. Но Санс не переносится, а тянет за собой внутрь дома, и входная дверь за ним закрывается, запечатывая Криса в паучьей ловушке. В голове мухой бьется осознание, что он отсюда уже не выйдет. Действия находят себя сами, когда сознание бьётся в багровом исступлении пагубной близости к безумству. Это не продавленная чужой мощью воля, но инстинкт, вложенный в подкорку мозга настолько глубоко, что он никогда там не был. Немое признание старшего как вершителя судеб, стоящего над ним. Крис медленно, но до боли покорно встает на колени перед ним, ощущая коленями жесткий пол, пока его реальность рвется на части. Сейчас он для него - бог, сатана и кара в одном обличье. Многоликий Янус, сыгравший с самим собой в блэкджек и в уплату за поражение забывший о своем правдивом обличье. Оживший истлевший труп, в глазницах которого копошатся в безумном экстазе ненормально-белоснежные трупные личинки. Все еще способный в мгновение развоплотить лживый сосуд. И снова - его бог. Пол - лишь одна из стенок его гроба, закопанного на метры вниз, его последняя могила. Спасения для его почерневшей души нет, и никогда не было. Клаустрофобный ужас, голова кругом, дышать нечем, а вокруг - безмолвная земля. Он в отнятой у самого дьявола комнате пыток, где смерть - главное освобождение. Размашисто вмазавшись лицом в пол, слыша характерный хруст носа, Крис бьётся, как над нерешимой головоломкой, над застрявшим вопросом, словно боль действительно не имела никакого желания. Почему Санс не использовал магию? Он уже пропустил сотни возможностей в один щелчок избавиться от трупа. А если желал заставить страдать - мог не касаться его гниющего заживо, разлагающегося на волокна, оскверненного тела, а сделать его синим, что полностью отдало бы ему весь контроль надо всем, немного поднять над землей, заставляя чувствовать себя беспомощным от неизбежности, а потом размозжить в месиво резким и мощным рывком вниз. Ему даже не надо прикладывать хоть толику силы, чтобы превратить его кости в жалкое крошево. - Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен не уничтожить тебя прямо сейчас. - хриплый, тихий, и пугающе нездорово-спокойный голос Санса звучит четко и понятно в тишине его квартиры, разбиваясь эхом в потолках. Крис представляет его пустые глазницы. Пытается обкатать его слова на языке, прежде чем дать ответ, но настолько трясется, обуреваемый непонятным ужасом от его спокойствия и бездействия, что едва может заставить себя думать, пока мир сужается до размеров точки, пока он не сделает хриплый и вынужденный вздох, беспомощно хватая ртом воздух, но не получая достаточно. - Ее нет. - признает, нутром живо чуя, что любое сопротивление бесполезно. По телу разливается ледяной коктейль из ощущений, заставляющих его сознание замирать. Реальность замерзает киселем каши из его внутренностей. Господи, как ты ничтожен. Господи, как я ничтожен.