Во всем виноват Билл

Совершенно обыкновенный день совершенно обыкновенных старшеклассников. — Хей, Эдди-спагетти, доброе утро, — наполовину пустой рюкзак с учебниками падает рядом с партой, а его хозяин с довольной улыбкой опускается на стул и поворачивает голову в сторону друга, какого-то очень уж молчаливого сегодня. Даже не послал его, как обычно делал, только лишь заслышав пресловутое прозвище… Странновато. — Уже смирился с этой кличкой, а? — Вовсе нет, — тихо фыркает шатен. — Просто надоело от тебя отбиваться, вот и все. — То есть таки смирился, — усмехается Ричи, игнорируя недовольный вздох Эдса и ерошит свои кудрявые волосы. — Знаешь, тебя не так весело дразнить, когда ты не бесишься… — и, мигом меняя тему, — дашь химию скатать? Видя, что друг все еще игнорирует его слова, кудрявый выхватывает учебник, в кой парень так внимательно вчитывался, из его рук и швыряет на соседнюю парту, заставляя сидящих за ней одноклассниц вскрикнуть. — Не вынуждай меня делать то, что ты проигнорировать уже не сможешь, — ехидно ухмыляется, явно намекая. Осознание сказанного приходит не сразу, щеки вспыхивают, а край белоснежной рубашки тут же оказывается сжатым в руке — так Эдс сдерживается от того, чтобы не надавать по шее Ричи, уже вовсю смеющемуся с выражения его лица. В последнее время к шуткам про мамашу прибавились явно не гетеросексуальные подколы, и это прямо из колеи иногда выбивало. — Как раскраснелся-то-о-о… — ехидно тянет в свое время Тозиер, явно развеселенный реакцией. — Прямо как твоя мамашка, когда я… — Захлопни варежку, придурок, — шипит Эдди, перебивая, но в ответ получает лишь несильный толчок в бок и вопрос, заставляющий покраснеть еще больше: — А о чем ты таком подумал, а? Признавайся, — задорный, как и всегда, голос. Парень и правда не мог вспомнить ни одного момента, когда его друг пребывал в плохом расположение духа. Идеальная жизнь или идеальное притворство?.. Кто знает. — Не твое дело! — с этими словами Каспбарк раздраженно отворачивается от Ричи, и, с самым что ни на есть сердитым выражением лица, швыряет в него тетрадью по химии. — Списывай, что ты там хотел… — О! Спасибо, — конспект тут же оказывается в руках у Ричи, и уже через минуту домашнее задание в спешке перенесено в тетрадь кудрявого неровным почерком. Звонок, урок начинается, одноклассники за последней партой шепчутся о чем-то своем, игнорируя учителя — все как всегда. Кроме одной неприметной детали. Маленький огонек, загоревшийся в сердце Эдварда, не давал тому покоя. Все началось вчера, когда ни в чем не повинный Билл, снявший трубку телефона, был подвержен потоку трехэтажного мата. Терпеливо выслушав, как Эдди посылает все, что только можно и нельзя, последними словами, он задал один единственный вопрос: — М-мама дома? Получив отрицательный ответ все в той же взбудораженной манере, парень вздохнул и осведомился: — И что же, п-позволь спросить, случилось, что ты внезапно начал слать все и вся куда п-подальше? — Не уверен, что тебе стоит знать, — неоднозначно отозвался Каспбрак, немного переведя дух. Пар выпустил, можно и успокоиться чутка. — Раз уж сказал «А» — г-говори и «Б», — хмыкнул парень. — В-втюрился что-ли? Многозначительное молчание и еще одно тихое «блять» окончательно утвердили Билла в мысли, что он прав. Усмехнувшись мысленно такому точному попаданию, он осведомился: — И кто же это? И снова молчание в трубку, затянувшееся до такой степени, что парень уже подумывал над тем, чтобы оставить эту пустую болтовню по телефону и прийти к другу самолично — там он так просто не отвертится от ответа. Но делать этого Биллу не пришлось, так как глубоко вздохнув, Эдди выпалил одно единственное имя: — Ричи. — Что? — Ричи, — как заведенный повторил тот и сбросил вызов. Перезванивать Биллу пришлось самому. — Эдди, т-ты шутишь? — таковы были его первые слова. — А похоже? — уже устало — карты раскрыты, скрывать нечего — поинтересовался Каспбрак. — Похоже, — прошуршала трубка. Раздраженно закатив глаза, парень ответил: — Тогда не шучу. — Воу… — тихий, пораженный вздох даже не удивил — примерно такой реакции и ожидал Эдвард. — Так это значит… — молчание, а после весьма неоднозначная фраза, впрочем, Каспбраком проигнорированная. — Да вы с ним п-просто два ид-диота. — Только не говори никому, ладно? — вместо реакции на фразу — два идиота, ага, тоже мне, новость — проворчал. — Без проблем, — последовал ответ. На этом разговор и завершился. Но, как Эдди узнал на следующий день, проблема, видимо, все же была, так как Тозиер вот уже половину урока не сводит с него изучающего взгляда. От этого даже становится немного неуютно, Каспбраку кажется, что кудрявый видит его насквозь. Последней каплей стает записка, которую Ричи пододвигает к нему, пока учитель пишет что-то на доске и в учениках совершенно не заинтересован. «После этого урока, в коридоре» — значится там. С трудом отсидев химию, шатен вылетает в коридор. Куда глаза глядят. Господи, этот придурок определенно ему все рассказал! Каков же стыд! И дело не в том, что они оба парни, нет, в современном обществе это мало кого ебет. Но они лучшие друзья уже несколько лет, и, черт бы эти чувства побрал, влюбленность определенно все испортит. Как минимум с незаинтересованной в отношениях стороны — а Эдди уверен, что Ричи выступает в её роли — точно. И в голове лишь одна мысль — лишь бы не встретить его сейчас, лишь бы не… — В спринтеры податься решил? Блять. Голос знакомый, прямо-таки до боли. Но Каспбрак определенно не хочет слышать его сейчас, не тогда, когда сердце бешено бьется от страха перед грядущим разговором. Ведь он знает, что этому гребаному Тозиеру все известно. Он уверен в этом. Иначе в чем смысл записки? — Нет… — выдавливает еле, молясь всем богам даже с учетом атеистических взглядов, чтобы друг заговорил сейчас о чем-то другом. О погоде, об уроках, да хоть о его мамаше, черт с ней, с этой долбаной мамашей, он даже шутки вытерпит с легкостью! Но не о его чувствах. Нет. Такого добра Эдсу не надо. — В таком случае удели-ка мне минутку, беглец неудавшийся, — даже не видя его лица Эдвард хотя бы по голосу понимает, что кудрявый лыбится во все тридцать два зуба, и лыбится весьма довольно. — Догадываешься, о чем я хочу поговорить? — Догадываюсь, — Каспбрак нервно сглатывает и поворачивается к другу, всеми силами уверенность корча на явно невеселом лице. — Билл тебе все рассказал, да? Утвердительный кивок, Эдди ловит себя на мысли, что после этого разговора обязательно набьет другу морду за такое отношение к секретам, даже не догадываясь, что все это с благими намерениями сделано, однако вслух лишь вздыхает: — Собственно, в таком случае… Твой ответ? — уже даже не страшно. Ладно, пиздеж. Страшно, да еще и как. Но отказ означает отказ, и бежать бессмысленно. Не сейчас, когда чертовому Тозиеру все известно и разговор начат. Так что Эдди просто терпеливо ждет ответа, стараясь нервозности своей не выдавать. И вдруг Ричи внезапно пробивает на смех. Негромкий, даже контрастный с его обычным хохотом, что не может не поразить — глаза распахиваются в удивлении, пялясь на друга, как на сумасшедшего, парень пытается вспомнить номер психушки так, будто когда-то его знал. Но тут все мысли о звонке улетучиваются, а сердце пропускает один удар — все из-за слов, сказанных Ричи. — Мой ответ — спасибо Биллу, что помог нам, идиотам, признаться, — улыбка Тоизиера непроизвольно растягивается еще шире. — А то, знаешь ли, трахать мамашу в ожидании внимания её сына — то еще удовольствие.