Mother/Мать

      — Папа, пожалуйста! Что я сделала не так?       Йеннифэр закусила губу, хлопнула себя по обеим щекам и вновь открыла глаза. Была уже глубокая ночь, когда был слышен лишь вой волков, но она знала, что ей нужно быть решительнее. И она снова и снова просматривала страницы тяжёлого тома. Она почувствовала лёгкую боль в спине, но не смела потянутся, боясь коснуться своего горба. Причины, по которой она и её отец ненавидели её.       Её шея была жёсткой и всегда болела. Она всегда спрашивала себя, почему она такой родилась? Она видела других девушек из окна своего дома, видела, как красивы они были, и как как гордо они могли ходить с высоко поднятой головой. Она всегда смотрела только вниз, взгляд её не поднимался выше земли. Потому что она боялась, что отец побьёт её за то, что она "выглядит слишком гордой", как он говорил.       Другие девочки в Аретузе не любили её. Она это знала. У других девочек в Аретузе были веснушки, у некоторых были вьющиеся волосы, а у некоторых маленькие глаза. Тем не менее они все были красивее, чем она. К тому же, кто бы захотел дружить с ней — с горбуньей?       Её руки и губы задрожали, когда она перевернула страницу. Она едва сдерживала слезы. Она осознала, что больше не читает инструкции к заклинанию и чарам, а вспоминает момент, когда отец привёз её в Аретузу. Учителя возлагали на неё большие надежды, пронизывая её холодными взглядами и насильно выпрямляя руку, когда она пыталась произнести заклинание. Она сдерживала крики, но от боли так сильно закусывала губы, что час после занятий по ним текла кровь. "Чародеи ехидны и безжалостны, — так они говорили. — Вы не дождётесь здесь доброты и милосердия".       Но она не просила быть здесь.       Не в силах больше сдерживаться, Йеннифэр захлопнула книгу и оттолкнула её. Слезы текли по её лицу, но она не осмеливалась плакать слишком громко. Она боялась, что девочки могли услышать её, и они снова будут смеялись и издеваться над ней. Она открыла ящик и достала оттуда маленький нож, который она спрятала.       Она думала об этом уже несколько недель.       Не колеблясь ни секунды, она решительно перерезала себе оба запястья.       Тиссея де Врие сидела в своей комнате, изучая гримуар, когда поняла, что что-то не так. Она потянулась к кристаллу, который показывал комнату, где находился адепт, через другой кристалл, который она тайно оставила в комнате адептки несколько дней назад.       Когда они впервые встретились, Тиссая была очарована девушкой, но девушка всегда стояла с опущенными глазами, не решаясь взглянуть на кого-либо. Тогда чародейка посмотрела на отца девушки с отвращением и поняла, что в Аретузе девочке будет безопаснее, чем дома. Каким-то образом она знала, что Йеннифэр умна и талантлива. Просто, к сожалению, она родилась не в той семье.       И поэтому, когда она увидела, как девушка упала на стул, а по ладоням начала течь кровь, Тиссая немедленно вышла из своей комнаты. Она знала извилистые и перекрещенные коридоры студенческого общежития, как свои пять пальцев, и мгновенно нашла комнату девушки.       Она решительно повернула дверную ручку. Заперто. Тиссая пробормотала заклинание, замок щелкнул, и дверь сама открылась. Внутри все оставалось по-прежнему, за исключением девушки, которая все еще сидела на стуле, нож лежал рядом, на полу. Ее губы побледнели, а черные волосы прилипли к щекам и лбу, покрытые холодный потом.       Тиссая быстро подошла, взяла маленькие запястья в свои руки и прочла заклинание, надеясь, что еще не слишком поздно остановить кровотечение. На мгновение кровь перестала течь, но она знала, что необходимо спешить и полностью закрыть рану. Она подняла девушку на руки, удивившись, что она намного легче, чем она ожидала. Перед тем, как войти в свою комнату, Тиссая еще раз взглянула на лицо девушки и не смогла не заметить, насколько тусклыми и безжизненными были эти фиолетовые глаза, хотя девушка явно была жива. На улице шел снег. Адепты и ученики Аретузы были во дворе, кричали радовались снегу. Йеннифэр слышала их. Она перевернула еще одну страницу тома, затем с ворчанием прошептала заклинание и заглушила шум, нарушающий её концентрацию. Библиотека пустовала. Там не было ни библиотекарей, ни преподавателей. Только тишина. И Йеннифэр.       — Уже Йуле, — внезапно заговорила Тиссая, и Йеннифэр негромко вскрикнула.       — Испытания окончены. Наступили каникулы. Девочки веселятся и набивают свои животы в банкетном зале. И все же ты здесь… Йеннифэр не ответила и не подняла глаза. Она беспокойно водила пальцем по странице учебника. Голос Тиссаи смягчился.       — Что ты здесь делаешь?       — Я изучаю магию иллюзий, госпожа.       — Ты прекрасно знаешь, что я не это имею в виду, — перебила ее Тиссая. Йеннифэр поджала губы, все еще боясь посмотреть на чародейку.       — Мне сказали, что ты делаешь большие успехи во всех областях магии. Что ты прекрасно справилась со всеми испытаниями. Девушка прикусила нижнюю губу. Она знала, что Тиссая не уйдет, пока она не ответит должным образом.       — Это потому, что мне больше нечего делать, — тихо сказала она. — У других девушек есть банкеты, есть поводы наряжаться, есть друзья, с которыми они могут повеселиться. У меня есть только я. И поэтому я должна оттачивать свои навыки. Иначе я так и останусь ничтожеством. Тиссая подвинула стул и села рядом с ней. Йеннифэр еще ниже опустила голову.       — Йеннифэр, — строго сказала чародейка. — Если ты проведёшь остаток своих дней взаперти, только учась, то ты - ни что иное, как старая ведьма, которая живет бессмысленной жизнью. Я выпрямила твою спину, чтобы ты могла выйти и идти прямо, с уверенностью и достоинством, а не жить как трусливый ребёнок.       — Они перестали издеваться, — призналась Йеннифэр. Её слова соскользнули с её губ, прежде чем она смогла сдержаться. — Ты сделала. Потом они узнали, что ты сделала. Затем они начали презрительно смотреть на меня. Никто из них не осмелился подойти ко мне. Но я слышу. Они говорят, что я смогла зайти так далеко, потому что… Они говорят, что я валялась у тебя в ногах и облизывала твои туфли, чтобы добиться твоей благосклонности. Директор Аретузы хранила молчание. Губы Йеннифэр скривились в гримасу.       — Я знаю, что вы имеете в виду, госпожа Тиссая. Но лучше, если меня оставят на произвол судьбы. Я была… ничем, и останусь - ничем. И я не хочу портить вашу репутацию директрисы. Губы Тиссаи были туго сжаты, но она ничего не сказала. Фиолетовые глаза девушки блестели от непролитых слез. Слез, которые она очень старалась сдержать, но безуспешно.       — Вытри слезы, девочка. Ты выглядишь жалко, — выговорила Тиссая. Йеннифэр немедленно подчинилась, вытирая слезы рукавом. Затем чародейка взяла крошечное запястье девушки в свою руку, крепко, но нежно сжав его.       — Пойдем со мной, дитя. Не решившись сопротивляться ей, Йеннифэр встала и последовала за ней. Тиссая провела её через ряд проходов и коридоров. По дороге они встретили нескольких адепток, которые приветствовали её из уважения, но смотрели на Йеннифер из любопытства и неприязни. Девушка не отводила глаза от пола, изо всех сил стараясь не отставать от Тиссаи. Наконец они достигли двери. Тиссая открыла её, обнажив совершенную белизну снега, который продолжал падать. Йеннифэр стояла в открытой двери, не в силах понять цель, которую преследовала чародейка. Директриса вышла, сложив руки за спиной.       — Ты когда-нибудь видел снег так близко, Йеннифэр? — спросила Тиссая. — Как все снежинки летят с неба, как они тают, когда ты пытаешься их поймать. Ты когда-нибудь действительно восхищались этой красотой? Идём, дитя. Если ты и дальше будешь там прятаться, мне придется вытащить тебя.       — Госпожа Тиссая, — она неохотно подошла к ней. — Что если другие девушки…       — Не обращай внимания на тех, кто говорит за твоей спиной, им самое место позади— сказала она. Йеннифэр осеклась. Через несколько мгновений снежок сильно ударил Йеннифэр по лицу, выбив её из равновесия. Его холод вывел её из задумчивости, и она упала.       — Госпожа Тиссая, — предупредила она. — Я думаю, что кто-то напал на нас.       — Правда? — Тиссая изогнула бровь. Прежде чем Йеннифэр успела открыть рот, еще один снежный ком снова ударил её. Она стряхнула снег со своих волос, затем заметила еще один снежок, парящий рядом с Тиссаей, она играла пальцами в воздухе, Девушка заметила, что они сияли магией. Тиссая светло улыбнулась.       Йеннифэр открыла рот, чтобы что-то сказать, но Тиссая бросила другой снежный ком. В отличие от предыдущего раза, Йеннифэр пригнулась, и он пролетел над ее головой. Она потянулась к снегу у себя под ногами и мгновенно свернула снежок, а затем без колебаний бросила его в Тиссаю. Первые несколько не достигнули цели. Но третий... Тиссая не удосужилась увернуться, и снежок ударился о её платье. Снег сразу же растаял при контакте с тканью. Улыбка Йеннифэр пропала. Она испугалась, что зашла слишком далеко, пока директриса не откинула голову и не рассмеялась.       — Видишь, ты такая же как все дети, — заметила она, затем подошла к Йеннифэр. Тиссая водила руками, по воздуху, голубое свечение окутывало её пальцы. Снег вокруг них начал сдвигаться, затем — начал формироваться, превращаясь в фигуры оленей, лосей и волков. Йеннифэр с удивлением наблюдала, как наставница создавала что-то прекрасное, лишь взмахнув рукой.       — Магия - это гораздо больше, чем просто изучение, Йеннифэр, — затем Тиссая положила руку на спину воспитанницы, подталкивая её вперед.       — Это умение, знание. Но изучение основ недостаточно. Знание того, когда следует применять свои умения, является сутью изучения магии. Она подтолкнула её. Девушка посмотрела на учительницу большими фиолетовыми глазами.       — У тебя есть потенциал, — сказала Тиссая. — Возможно, ты и была…ничем, но это не значит, что ты таковой и останешься. Нет, если ты это изменишь, — она указала на снежные скульптуры, которые она только что создала. Йеннифэр стояла прямо и смотрела вперед. Она внезапно почувствовала себя уверенно. В себе. В своих способностях. Сон оборвался и Йеннифэр проснулась. Первое что она почувствовала был холод и неприятная пустота её постели. Свеча из пчелиного воска горела, пока не осталось ничего, кроме маленького кусочка. Окно в ее комнате зловеще скрипело. Если до этого она еще дремала, то теперь она едвали сможет сомкнуть глаза. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но все же Йеннифэр не осмелилась пошевелиться, опасаясь, что она может отпугнуть преступника. Она смогла разобрать очертания фигуры, поднимающейся в окно. Йеннифэр приготовилась наложить заклинание, чтобы застать вора врасплох, пока фигура не соскользнула и не упала в её комнату, вскрикнув и разоблачив себя. Йеннифэр облегченно вздохнула.       — Черт побери, Цири! Что ты делаешь? Чародейка подошла к кровати и щелкнула пальцами, зажигая фонарь на тумбочке. Цири упала на пол и схватилась за голову в месте удара. Она стыдливо опустила голову и пробормотала.       — Прости, госпожа Йеннифэр.       — Ты могла войти через дверь.       — Она была заперта, госпожа Йеннифэр. Я не хотела тебя будить.       — И ты думала, что, залезая в моё окно, ты меня не разбудишь? Йеннифэр сердито скрестила руки на груди. Цири боялась встретиться с ней взглядом.       — У меня снова был сон, — тихо сказала девочка с пепельными волосами. Её гнев уменьшился, но только немного. Девочка могла разбиться, и Йеннифэр знала, что должна сделать ей выговор. Но она также знала, о каком сне говорила девочка.       —Тот, что с черным рыцарем? — спросила она. Девочка кивнула. Йеннифэр вздохнула. Она вытащила табуретку и жестом показала Цири сесть на нее. Девочка сделала, как она велела. Чародейка открыла окно, чувствуя холодный воздух на своей голой коже. На улице шел снег. Она вернулась и села на кровать, взяла щетку и стряхнула снег с волос Цири.       — Это был просто ночной ужас, утёнок, — сказала она. Цири вздрогнула, Йеннифэр нахмурился. — Тебе холодно?       — Нет, госпожа Йеннифэр, это просто…— вздохнула Цири, ее плечи опустились.       — Извини, госпожа Йеннифэр, я обещаю больше так не делать.       — В следящий раз просто постучи. Если я не проснусь, постучите сильнее, - она погладила волосы девушки.       — Уже Йуле, а стены скользкие. Я не знаю, как тебе удается справляться с шершавыми стенами, но, пожалуйста, больше никогда не делай этого. Цири молчала и вертела пальцами.       — Госпожа Йеннифэр…? — спросила она, ее голос был похож на голос мыши.       — Да, утёнок? Цири сморщила нос. Она ненавидела, когда чародейка назвала ее так, но она знала, что не в состоянии ей, поэтому делала вид, что это её не беспокоит.       — На улице идет снег. Когда в Каэр Морхене шел снег, мы с Геральтом и другими ведьмами выходили гулять по утрам, иногда они просто бросали снежки друг в друга.       — Хм-м.       — Так что мне бы хотелось…— она слегка ерзал на своем месте. — Может быть, если… ты хочешь…       — Я не Геральт, — прямо сказал Йеннифэр.       — Оу, — вздохнула Цири разочарованно. Ее голова тихо опустилась. Чародейка вздохнула.       — Возможно, после того, как ты закончишь с упражнениями. Если ты покажешь хорошие результаты, я полагаю, мы можем прогуляться до рынка. Глаза Цири мгновенно загорелись, но она старалась этого не показывать.       — Пойдем, — Йеннифэр хлопнула ладонью по комоду. — Тебе пора спать, утёнок. Цири вскочила на кровать, но колебалась.       — Ты уверенна, что мне стоит, госпожа Йеннифэр?       — Я не отправлю тебя обратно в твою комнату, только для того чтобы ты снова стучалась в мою дверь из-за очередного ночного кошмара. Мать Нэннеке устроила бы мне больше, чем взбучку, если бы узнала, что ты сделала ранее, — Йеннифэр освободила место для Цири. — Иди сюда, пока я не передумала и не заставила тебя спать на холодном, твердом полу. Девушка забралась на кровать и мгновенно устроилась на подушке, натянув одеяло Йеннифэр до подбородка. Чародейка задула свечу, погрузив комнату во мрак. Она вытянула руку и положила ее на плечо Цири, крепко обняв её. Тихо. Темно.       — Госпожа Йеннифэр?       — М-м-м?       — Почему ты всегда носишь этот аромат?       — Тебе не нравится?       — Нет, мне нравится, — тихо, как будто про себя сказала девочка. — Мне кажется…Мне кажется иногда я чувствую тот же запах от писем Геральта. Чародейка молчала какое-то время.       — Спи, утёнок. Если хочешь завтра прогуляться. Тишина и спокойствие. Ни единого движения. Йеннифэр знала, что она спит и слышала её спокойное дыхание. Она открыла глаза и посмотрела на дитя в своих объятиях. Лицо девочки было ясно и спокойно, свободно от кошмара, который мучил её ранее. Йеннифэр улыбнулась. Она ужасно скучала по Геральту. Но его дар, несомненно, заполнил пустоту в её сердце.