В этот раз его даже не пригласили.
Вспышки у входа одна за другой слепили глаза, но Мии улыбался широко, дружелюбно, так талантливо весь мандраж перед грядущей встречей можно было скрыть за позированием на фоне чёрного неба.Как ни странно, сегодня на нём даже не было звезд. Видимо, потому, что главной звездой сегодня предстояло быть Мии.
Зайдя внутрь хорошо знакомого родительского дома, даже лучше, шикарных родительских апартаментов, он нервно оттянул шарф, нежный на ощупь, он как раз скрывал метку, от которой уже сводило почти все части тела. Мии замер. Повсюду ходили высокие официанты, неся подносы с напитками и закусками, медленно расхаживали дорого одетые женщины, они напоминали богинь, к тому же, они были весьма образованными, скромными и мудрыми, их мужья, не менее восхитительные по природе своей, сопровождали под руку, ведя милые беседы со знакомыми о Тэнни.О Тэнни, которого невозможно было не заметить.
В центре зала он был в компании пожилой пары с бокалом вина в руке, улыбался, как обычно, вроде, но обычно его глаза блестели, они жили, причём так упорно, они не погибали сильнее и сильнее с каждой секундой. Когда Мии на дрожащих ногах подошёл к брату, тот заметно сдержался от порыва плеснуть ему в лицо вино: — Мама с папой у картины. Он удостоил Мии совсем малым вниманием, тот не насытился, он по-прежнему до последнего надеялся на лучшее, что всё дерьмо пройдёт хоть раз мимо, не напомнив о себе. (— На дворе всё-таки ноябрь. Надень что-нибудь потеплее, а то замёрзнешь. — Я замёрзну скорее не из-за ноября, а без тебя). Вдруг стало жутко холодно. — Хорошо выглядишь, кстати. Тэнни откровенно забил на людей, которые сыпали его секунду назад комплиментами и похвалой, он не смог не сказать, как Мии прекрасен в белом пиджаке с тёмными узорами, как элегантно и эстетично приоткрыта его грудь, — всё это уместилось в «хорошо выглядишь, кстати». — Почему ты так на меня смотришь? — Тэн не понимал, что сам смотрит в упор на растерянное и грустное лицо. От них отошли подальше, потому что всем было прекрасно известно, что, когда братья встречаются на приёме, они увлекаются только друг другом.Они думали, крепкая семья. Они не думали, что это больше, чем любовь.
— Прости меня, — выдал не своим голосом Мии, наконец, убрав пальцы с пуговиц. Тэнни судорожно набрал воздуха в лёгкие. — Только не здесь. Не надо об этом говорить име… — Пожалуйста, — Мии сделал шаг назад, не осознавая почему. — Я, правда, не виноват. Ты очень сильно напугал меня, когда был не в себе, я переживал за тебя и, честно говоря, даже не предполагал, что ты уйдешь, не оставив и записки. Просто скажи, ты хорошо себя чувствуешь? — Котёнок, со мной всё хорошо, не плачь, — заметив, какими мутными стали глаза Мии, Тэн приблизился и чуть прикоснулся к чужой щеке так, чтобы никто не видел. — Да чтоб тебя, я даже не собирался, — пренебрежительно ответил Мии, затем гордо отвернул голову.А теперь останься. Знаю, нам осталось немного. Нам мало было времени до… А после и не нужно ничего. Ведь даже ТАМ мы никогда не встретимся с тобой.
Тэн улыбнулся, что аж счастливей не было поблизости человека, он оглядел присутствующих и снова заострил внимание на Мии, который стал покладистым, подобно котенку, и теперь нежно шёл за ним, незаметно для всех цепляясь за его ладонь и почти что уткнувшись носом в его спину. Пока Тэнни рассказывал об очень важных людях, посетивших его в этот день, Мии перебивал, начиная говорить о погоде за окном, затем, посреди беспечного монолога, он внезапно сказал: — Сыграй «Лолиту».У Лолиты был писатель У Лолиты был музыкант. У Мии, похоже, нет никого.
— Чем же она тебе так нравится? — беззаботно спросил Тэн, разглядывая белоснежный высокий потолок. Они подходили к фортепиано, к тому историческому фортепиано, на котором он впервые заиграл. Гости сразу обратили на это внимание, Тэнни играл на каждом своём приеме, и ради этого, собственно, все и приходили. Так вокруг осторожно начала собираться толпа. Мии осмелился положить голову на плечо Тэнни, погладить немного по ладонями и отпустить того к инструменту. Когда музыкант сел, грациозно откинув полы пиджака, Мии облокотился о фортепиано. Дерево было неприятное, стоило к нему прикоснуться; цвет напоминал больше болотную грязь, но, как антитезно, звук из него исходящий схож был с самым божественным отголоском.Но это было далеко не из-за инструмента.
— Мне просто кажется, что в ней очень много чувств, которые недоступны пониманию людей, мыслящих лишь в одном направлении, мыслящих однотипно. «Лолита» — это волнение, которое умирает только в объятиях любимого человека. Тэнни играл, пока Мии говорил, меланхоличное настроение распростронилось по залу совместно с трепетной мелодией. — Я написал её, когда мне было… — …четырнадцать, — в унисон произнесли они, немного повысив голос. Тэнни ненадолго оторвал взгляд от клавиатуры, тепло посмотрев на Мии, и с удовольствием продолжил наслаждать собравшуюся публику, которая, наконец, замолкла. — Я тогда переписывал тебе ноты, — не без ностальгии вспомнил Мии, после чего уставился с застывшей улыбкой куда-то вдаль. — Я помню, — темп ускорился, меланхолия сменилась напряженной секвенцией, — сладкий. Это было настолько тихо произнесено, что даже Мии слабо услышал, зато когда понял сказанное, то не смог сдержать смущения от того, как сильно забилось сердце.БАХ-БАХ. И внутри только фейерверк. БАХ-БАХ. И внутри уже ничего нет.
***
Тэнни аккуратно закрыл за собой дверь, входя с Мии в свою комнату. Было очень темно, но они даже не собирались включать свет. Это не напоминало мрак — скорее тьму, наполненную холодом из открытого окна. Слегка колыхалась штора, были слышны звуки машин уезжающих гостей, но они прикасались губами осторожно, беззаботно и медленно. У них ещё была маленькая надежда, что им некуда торопиться. Тэнни стянул с Мии шарф, погладил по волосам и прошептал в чужие горячие губы: «Моей Лолитой был всегда ты, моей сладкой Лолитой». Мии снял пиджак, откинул его назад, на кровать, оставшись обнаженным по пояс, и продолжил крепкий поцелуй, заключив Тэнни в не менее крепкие объятия. (— Как прошло твоё первое прослушивание, Тэнни? — Мне сказали, я талантлив. — Замечательно. Это же просто замечательно. — А ещё они сказали, что я… — Кто? Говори. — Гений). — Ты гений, Тэнни. Таких больше нет. — Мии обхватил плечи нависающего над ним брата, говорил в тишину и пустоту, потому что другому было не до этого. — Мой самый лучший гений, и это меньшее, что они могли тебе сказать. Мии не мог больше тихо говорить, его не заботили ни тонкие стены, у которых тоже были уши, ни даже расходящаяся толпа под окном. — Я люблю тебя, — Мии сделал глубокий судорожный вздох. — Я люблю тебя! Не сдержавшись, он прокричал во весь голос, царапиная покрывая спину Тэнни, а тот неровно дышал ему в ключицы, тот сводил его с ума.Бежать. Далеко. От вселенной, в которой тебе нет места.
***
Свет заполнил всё пространство комнаты, он проник в каждый уголок, преодолел огромнейшее расстояние, через космос, защитную оболочку, миллионы городов, чтобы красиво упасть на белоснежное лицо Мии, которое напоминало мрамор, скульптуру, в которой не было ни изъянов, ни недостатков. Мама, уже одевшись и приведя себя в состояние истинной представительницы высшего общества, направилась в коридор с комнатами сыновей. Она подошла к ближайшей, к комнате Мии, постучалась и бодро сказала: — Пора вставать, завтрак уже ждёт тебя! Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кровать была пустой и не тронутой никем, судя по виду ровно лежащей подушки и разглаженного одеяла. Мама захлопнула дверь и без стука ворвалась в соседнюю комнату; от шума никто из парней даже не вздрогнул. Тэн лежал на спине с приоткрытым ртом, на его голой груди была рука Мии, уткнувшегося носом ему в плечо. Мама подбежала к ним, стянула одним резким движением одеяло и громко взвизгнула; от крика Мии слабо пробудился, начиная открывать глаза. — Вы думаете, это нормально?! Нормально?! — Она билась в истерике и не скупалась на самые обидные оскорблений Тэн чуть приподнял голову, щурясь от солнца, оглядел всё вокруг, но слова матери так и не доносились до его ушей, ровно как и до Мии, тот бросал взгляд то в одну сторону, то в другую, но прийти в себя не мог. — Одевайтесь и идите завтракать! — с неприязнью и отвращением прокричала мама, кинула в них со злостью попавшую под руку одежду и поспешила уйти, захлопнув дверь так, что задрожали стены. Тэн поморщился, осматривая стену напротив и практически не видя ее перед собой, затем рядом до него донёсся робкий голос: — Тэнни… В следующую секунду чужая ладонь мягко коснулась его щеки, повернула немного лицо, и он почувствовал, как его целуют, сонно, коротко и нежно.Мии — бутон, который никогда не раскроется. Тэнни — вселенная, которая создала этот мир только для него.
Прости, что не оправдал твои ожидания. Вон он, какой я, сломанный.
Это было в высшей степени отвратительное утро. Отец ничего не знал, впрочем, это очень хорошо было заметно по тому, как он беззаботно ел, по сравнению с мамой, то и дело грубо бросающей вилки и ножи на тарелки из секунды в секунду. Мии и Тэнни старались не смотреть друг на друга, их сердца будто бы в унисон бились быстрее и быстрее. — Это грязно. Это отвратительно. Я не верю, что вы могли опуститься до такого, — мама уставилась в узорчатую скатерть, сталью её голоса можно было пробить стены в этом доме. — Ты о чём? Они что-то натворили? — взволнованно начал расспрашивать папа, словно бы их нет, словно бы они не здесь. Но это же правда. Тэнни — для Мии. Мии — для Тэнни. И кто будет вмешиваться в их собственный мир? — Если это грязь, то мне непременно надо её смыть, — прервал дрожащим голосом Мии, затем, скрипнув ножками стула, отодвинулся и поспешил в сторону совей комнаты. Тэн, не задумываясь ни на секунду, вскочил, когда мама сказала: — Сядь на место. «С чего бы это?», — сперва подумал он, уже приготовившись пойти наперекор, как приведенный матерью аргумент его заставил остановиться: — Он хоть раз в жизни что-нибудь делал без твоей помощи? Перестань уже постоянно с ним возиться.Тэнни — глоток воздуха. Именно поэтому Мии сейчас задыхается.
То, что она называла грязью, текло по венам вместо крови, усыпляло гнев и тревогу, делало счастливым. Но, видимо, пришло время это «смыть», закрывшись в душевой кабинке прямо в одежде под льющейся на голову водой. Он плакал, рыдал, всхлипывал, настолько сильно, что забывал хотя бы перевести дыхание, чтобы судорожно хватать ртом воздух. По лицу текли сопли, рубашка прилипла к телу, и Мии с истерикой приходилось её разрывать на себе, от досады топая ногой или крича что есть силы. Почему он просто не мог родиться не тем, кем он родился, не в этом теле? Почему у него не могло быть другого детства, более достойного и лучшего? Почему ему больше никогда не исправить тех ошибок, которые он совершил? Ему больше не нужна эта жизнь, с таким прошлым он просто не хочет жить. Стоило начать по-другому. Например, тем августом не оставлять постиравшуюся одежду в стиральной машине.Или же никогда не целовать Тэнни.
(— Мне очень нравится целоваться с тобой. Я думаю, с другими у меня никогда не будет так же. — Я не понимаю, Мии, зачем тебе другие? Можешь целоваться со мной хоть вечность. — Вечность нам не по зубам. — Ну хотя бы сегодня целую ночь). — Нет, — провопил Мии, раздирая спину о стенку, он попытался раскрыть глаза, но у него не получилось. Только не этот камин, не этот порошок, не мягкая кровать. Ему было и так отвратительно, но, похоже, его родственная душа решила, что стоит напоминать в такие моменты, как на самом деле бывает больно. Этот человек не жил, его сложно было назвать, вообще, человеком. Прошло же столько времени, а картинка так и не сменилась, состояние полной отрешённости так и осталось прежним. У Мии столько уже произошло, а у него всё то же: четыре стены, согревающий огонь, влажная от слёз подушка. Только сейчас было кое-что новое: на шее был туго завязан огромный кусок ткани, видимо, оторванный от штор. Он тянул его изо всех сил, чтобы чувствовать, как это мешает дышать. Он пытался в надежде, что однажды у него обязательно получится.Умереть.
«Держись, держись, пожалуйста, я скоро тебя найду, я спасу тебя, ну, пожалуйста, ты не умрёшь одиноким, обещаю», — Мии сам не верил, что поможет, он встать-то нормально не мог, не поскользнувшись. Мии не верил, пока не услышал отчётливо в голове до дрожи красивый, проникновенный голос:Ты не спасёшь меня. Про меня все забыли. И ты забудешь.