POV Рахул Асэки
Это произошло, когда мы все ехали на церемонию воскрешения. Помню, мы садились в аэромобиль. Я тогда споткнулся, а Риг меня подхватил под локоть. Подаренный Тархановым браслет попал в поле зрения, и моё внимание привлекла вырезанная на нём голова Анубиса. Не успел ничего нафантазировать, как Риг, указав на символ на браслете, сказал: — Запомни, Рахул, если ты окажешься в опасности — просто нажми на Анубиса. Это кнопка активации сигнала спасения. В Цитадели получат сообщение, и сработает протокол «Оплот». — Тарханов коварно усмехнулся. — Поверь, те идиоты, по скудоумию своему решившие напасть на разумного из клана Тархановых, потом очень жалеют. — Немного помолчав, Риг тихо добавил: — Правда недолго. У меня тогда аж мурашки по коже пробежали. Помню, решил для себя, что ни при каких обстоятельствах не буду подвергать жизни разумных опасности встречей с этими бешеными военными. Ох, как я теперь был рад, что Тарханов чокнутый параноик, а я под его покровительством. Бежать сквозь танцующую, пьяную толпу — то ещё удовольствие. При этом надо как-то уворачиваться от летящих в тебя парализующих пуль. Вот никогда бы не подумал, что возблагодарю Всевышнего за небольшой рост. Но, по сути, это меня и спасало. Очередной резкий поворот — и я подныриваю под ближайшего танцующего. Чёткого плана куда бежать нет, но есть понимание: уйти от погони нужно любой ценой. Сзади были слышны визги и крики, подстреленные разумные падали, как подкошенные, а я радовался, что выстрел мимо. При очередном манёвре краем глаза замечаю, что на подмогу к первому охраннику бегут ещё два, но их пока задерживают веселящиеся разумные. Скверно. Так меня быстро словят. В зале громыхнуло. На танцполе началась паника. Мечущиеся в испуге разумные меня тормознули. Вдруг почувствовал резкую боль под правой лопаткой, но сильный тычок с левой стороны в рёбра отвлёк меня от этого момента. Опять уворачиваюсь. Пространство как-то неестественно искажается. Сердце стучит, как бешеное. Дыхания не хватает. Перед глазами всё плывет, как в тумане. Эти идиоты, что ли, дым на танцпол пустили? А почему такие странные звуки? Поворот — споткнулся, начал падать. Мысленно недоумевал: от чего меня так развезло, я же трезветь начал? Возле самого пола меня поймали чьи-то руки. — Мистер Асэки? С вами всё в порядке? Посмотрите на меня. Голос знакомый, но странный, искажённый. Силюсь рассмотреть лицо, но вижу лишь нечёткое пятно. Пытаюсь хоть что-то сказать, но язык не слушается. На задворках сознания свербит мысль: надо рассказать про Карэна. — Малиша, что у вас там происходит? Почему активирован протокол «Оплот»? — Ситуацию проясняем, ЭСТЕР. С мистером Асэки проблемы. Его подстрелили химическим парализующим снотворным. Господин Волховский не пеленгуется. — Вколи мистеру Асэки блокиратор. — Слушаюсь. Щелчок. Укол в шею. Мгновение — и туман начинает рассеиваться. В голове проясняется, реальность обретает чёткость. Уже вижу перед собой Малишу и трёх элитников. Это и срабатывает для меня спусковым крючком. — Малиша, Карэна похитили. Накачали наркотиками. Похищение организовал его любовник. Он в сговоре с охраной клуба. Один из охранников — брат похитителя. Карэна унесли во внутренние административные коридоры. Дрожащей рукой всё же смог указать направление, хоть и не с первой попытки. — Капитан, вы всё слышали. Приступить к освобождению заложника и захвату противника, — распорядилась Малиша. — Слушаюсь, — козырнул офицер. Следом я наблюдал, как один из отрядов тархановских элитников — к этому моменту сумевший построить многотысячную толпу в колонны по периметру зала — стремительно покидает помещение. Самочувствие, конечно, улучшилось, но всё равно было не очень. Со словами: «Простите мистер Асэки, но вы совсем плохи», — Малиша подхватила меня на руки и двинулась к выходу из зала. Деплой глюкавый, вот девицы меня ещё на руках не носили. Сколько мы летим — понять не мог. Время ощущалось странно. Балансируя сознанием между сном и явью, я отстранённо слушал обрывочные переговоры. — Центр, приём, я Первый. Вижу цель. Иду на перехват. — Центр, я Альфа. В «Грёзы» прибыла полиция. Запрашиваю помощь юриста. — Альфа, я Центр. Вас понял. Адвокат в пути. — Малиша, у мистера Асэки сбоит сердечный ритм. Вколи ему ещё одну дозу блокираторов. Опять укол в шею, — зато сознание начало немного проясняться. Правда, ненадолго. Уже отключаясь, услышал последний доклад. — Первый, приём, я Центр. Доложить обстановку. — Центр, я Первый. Объект на борту. Враг обезврежен. Прокладываю маршрут к Цитадели по аварийному пути. Приготовьте встречающую медкапсулу. Объект находится в критическом состоянии. — Что с противником? — Упакован по форме. — Посылку доставить в каземат. Медики встречают. Конец связи. Очнулся уже в Цитадели от громких голосов. Меня вытащили из медкапсулы и усадили на кушетку. Слабость была жуткая, а ещё и сонливость. Не было сил даже открыть глаза, чтобы посмотреть, где я. В следующее мгновение меня заключили в знакомые объятия. — Рахул, как ты себя чувствуешь? У-у-у. Какой у Тарханова обеспокоенный голос. Волнуется за меня. «Приятно», — вяло промелькнуло в сознании. Тем временем Риг меня всего ощупал, добравшись до головы, погладил по щеке и нажал на виски. Меня словно молния прострелила: выгибаясь от сильной головной боли, сдавленно застонал. — Ш-ш-ш, потерпи немного, — успокаивающий голос Рига. — Сейчас всё пройдёт. Висок опять сильно кольнуло, и это придало сил. С трудом, но смог открыть глаза. Тарханов почему-то имел помятый вид. Шейный платок развязан, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, причёска растрёпана. Рассмотреть больше у меня не получилось, глаза закрылись и отказались вновь открываться. Меня бережно подхватили, поцеловали в щёку и куда-то понесли. В следующее мгновение я опять очутился в медкапсуле. — Мистеру Асэки провести полное медицинское сканирование и определить на максимальное восстановление, — жёстким голосом приказал Риг. — Доложить, что со вторым пострадавшим? — Первая помощь оказана, господин. Но наркотик нанёс сильные повреждения, поэтому… Дальше уже не смог ничего расслышать. Крышка капсулы закрылась, а я отключился, провалившись в сон. Моё следующее пробуждение было через три дня. Как же я ненавижу длительные нахождения в медкапсуле. Целый день потом как больной: вялый, капризный, ничего не хочется и всё раздражает. Опять был затискан Тархановым, — этот ненормальный всё-таки усадил меня к себе на колени. Деплой глюкавый, я ему что, плюшевая игрушка? Бесит! Поприсутствовал на обеде, где кроме Рё-Фела и хмурого Гленса были Айнур Валенс и Даян Соруш, тоже находившиеся в Цитадели. Они, как всегда, говорили о своём, о клановом, а я просто ковырялся в еде. Только один раз меня заинтересовал разговор, когда речь зашла про инцидент с клубом «Грёзы». Как я понял, клан натравил на заведение кучу адвокатов и комиссий. В ходе проверок всплыли и другие инциденты, связанные со знатными аристократами. Выяснилось, что подобный случай уже не первый. Впрочем, там и других правонарушений уйма, из-за которых клубу грозит не только миллионный штраф, но и серьёзная реорганизация. Я мстительно улыбнулся — вот так им и надо. Может, и мне им жизнь подпортить? В моём, рахуловском стиле. А то совсем обнаглели. То, как эти ублюдки обращаются с мутантами и плюсовыми разумными из низов — возмутительно. Эти сволочи заслуживают показательного наказания. Надо подумать, как устроить этим гадам персональный армагеддон. Я так замечтался, что совсем выпустил из вида Тарханова, поэтому его реплика была как гром среди ясного неба: — Рахул, пока ты всё не съешь, из-за стола не выйдешь, — спокойный, бархатистый голос выдернул меня из мыслей. Риг смотрел на меня, положив подбородок на сложенные домиком пальцы. В полном неверии что он мог так сказать, уставился на Рига. Он что, издевается?! Тарханов лишь правую бровь приподнял, мол, что не ясно? Блядь! Как же меня бесит этот тиран. За столом кто-то из аристократов тихо хихикал. Гленс впервые за весь обед обратил на меня свой гневный взгляд и теперь сверлил обсидиановыми глазами. Р-рр-р! Достал! Пришлось, под пристальным взглядом этого деспота, всё съесть. Ситуацию ухудшили и шуточки аристократов относительно моей персоны, и негатив Линара, ставший прям осязаемым. Как же мне всё это надоело! Под конец трапезы настроение испортилось окончательно. Я разозлился и разобиделся на всех, поэтому умотал в самый дальний уголок сада, где лежал на удобной тахте, пялился в небо и размышлял. Мысли текли медленно, как созерцаемые мной облака, зато я успевал их основательно изучить. Первое, что стоило понять и осмыслить: почему я так себя веду? Почему отказался от борьбы, почему сдался и не сопротивляюсь обстоятельствам и этому тирану? Потому что Тарханов оказался внушительным таким массивом? Ну так на любую силу найдётся противосила, надо всего лишь поискать. Так почему я так пассивно себя веду? Почему бездействую? Неужели из-за того, что мне нравится Риг? Большие неповоротливые облака начали окрашиваться в светло-розовый цвет. В оранжерее было тихо и спокойно. Тяжело вздохнув, я перевернулся на другой бок и стал изучать заросли кустарников, отгораживающих мой пятачок уединения от остального мира. Потёр пальцами глаза: они чего-то слезились. А может это от того, что я слишком пристально рассматриваю зелень? Всё что угодно, только бы не слышать свой въедливый внутренний голос. Но он настойчиво продолжал своё дело. «Признайся, Рахул, хотя бы себе — тебе нравится Тарханов. С ним спокойно и надёжно. Ты балдеешь от его голоса, млеешь от запаха. Именно это тебя бесит. Признайся: ты злишься от осознания, что в такое чудовище можно влюбиться». От этой мысли я усмехнулся, но следом прилетела вторая и стёрла улыбку. «Влюбиться, и потом быть, как Линар, сходящий с ума от ревности?» Нет, я не хочу так. Опять перевернулся на другой бок. Облака стали насыщенного розового цвета с красноватым отливом. За окном вечерело. С крыши Цитадели открывался прекрасный вид на закат, на просторы Метрополии, на свободу. А ведь раньше, ещё три недели назад, я за свою независимость готов был драться до последнего. Что со мной стало? Почему я утратил волю и стремление к свободе? Уже чётко понималось: надо что-то делать с этой ситуацией. Но идей, как всё изменить, не появилось. Мучаясь сомнениями и разными мыслями, в итоге я так и заснул. Сквозь сон помню, что меня накрыли пледом, легли рядом, обняли, прижав к себе. Стало очень уютно и спокойно. Потом мне показалось, что меня поцеловали за ушком и нежно прошептали что-то про «упрямую воинствующую птаху». Кажется, я даже улыбался. Мне было очень хорошо. Или мне это приснилось? Не важно.***
Проснулся я в своей кровати. Правда, одетый. И вот вопрос: как понять, что это вчера было? Бездумно посмотрел в потолок на изображение космоса. Ответа не нашёл. Ладно, у меня были планы. Что я хотел устроить тем ублюдкам из «Грёз»? Вот пора реализовывать. Взломать базу данных клуба с возможностями техники Тарханова было минутным делом. Ещё десять минут — и я выхожу на банковский счёт. И почему я не удивлён, что финансовый след вывел на «ФГБ-Логос»? Впрочем, так даже лучше. Ещё полчаса — и денежки со счёта равномерно перекочевали на счета рядовых работников клуба. Это компенсация за моральный ущерб. Так, ну и последний штрих. Когда-то мне подарили один древний компьютерный вирус «Авонтикрай». Его смысловое название связано со слезами. Вот пусть эти сволочи и поплачут. Вирус имел весьма интересную структурную матрицу. Конечно я его переделал под современные реалии, но ещё не тестировал. Вот и настала пора попробовать. Главное — его надо незаметно вывести из Цитадели, иначе ЭСТЕР поднимет тревогу. Ещё десять минут стараний — и сюрприз притаился в ожидании активации. Стоит только запросить доступ к счёту… ох и начнётся веселуха. Этот подарочек всю инфу вывернет наизнанку. И этому садисту Смитлингу достанется. Радостно потирая руки, я размышлял, чтобы ещё этакого пакостного замутить, раз пошла такая движуха? В реальность меня вернула Малиша, сообщившая, что Карэн Волховский срочно желает со мной поговорить. О! Карэн очнулся. Отлично, я тоже желал с ним побеседовать. Он ожидал в уже знакомой беседке-ротонде. Когда подходил к месту, мне показалось, что я видел промелькнувшую шевелюру Тарханова. Однако я быстро это выкинул из головы. Внутри меня встретил укутанный в плед Карэн, какой-то осунувшийся, бледный, потерянный. Смотря на такого Волховского, я испытывал жалость. — Привет, Рахул! Рад тебя видеть, — вымученно улыбнулся Карэн. — Попей со мной чаю. У Ригина этот напиток особенно вкусный, он с плантаций Нью-Терры. — Как ты себя чувствуешь? — интересуюсь, садясь на софу и беря чашку. — И что такого срочного ты хотел мне сказать? — Нормально чувствую, — нервно ответил Карэн. — Я хотел сказать тебе спасибо. За спасение моей жизни. — Пожалуйста. Но думаю, что на моём месте любой бы поступил так же, — ответил, смотря поверх чашки. Волховский передвинул к себе чашку и, помешивая ложечкой горячую жидкость, тихо продолжил: — Не любой, Рахул, не любой, — печально усмехнулся Карэн. — Думаешь, я не знаю, что меня считают зарвавшейся аристократической скотиной, избалованным мажором, капризной малолеткой и циничной тварью? — произнёс Карэн, поднимая на меня свои, шоколадного цвета, глаза. — Таких, как я, просто так не спасают. — Ну мне-то ничего от тебя не надо, — заметил, не понимая причин столь странного разговора. Помолчав, добавил: — Если тебе не нравится твой образ гада, зачем его надеваешь? Волховский тихо рассмеялся и с горечью в голосе продолжил: — Проблема в том, Рахул, что это уже не образ. Я сросся с этой маской. Без неё бы не выжил. — Ты о чём? — Я реально не понимал, как гадство может спасти. — Мне было четырнадцать лет, когда я потерял своих родителей. Мы были на испытании нового летательного аппарата, проектируемого нашим кланом. Машина тогда ещё не была обкатана, но прошла все необходимые допуск-тесты для полётов. Отец заявил, что он уверен в своём детище и занял место лётчика. Мама его поддержала и полетела с ним. — Твои же родители были инженерами, — удивился я. — Отец был не только прекрасным конструктором, но и опытным пилотом. Он в принципе не мог разбиться и погибнуть. Да и страховка у нас на высшем уровне. Такая же используется у пилотов трассы «Сатурн-1». Машина разбивается — пилот в девяносто процентах случаев остаётся жив. — А остальные десять? — спросил, хотя уже знал ответ. На Карэна было страшно смотреть: он словно находился не здесь, провалившись внутрь себя, опять оказался в том роковом дне. Он молчал, но спустя время начал выдавливать из себя слова: — Я видел, как он заходит на посадку. Тогда очень ярко светило солнце. И я думал, что мне показалось, будто машину дёргает в полёте. Взрыв произошёл почти у самой земли. Роботы-пожарные бросились тушить пожар. Дым такой повалил, что ничего не видно. Я тоже хотел бежать к ним. Именно в тот момент и случился второй взрыв. Мощный удар разорвал всю технику в радиусе двухсот метров, а звуковой волной на расстоянии шестисот метров всё просто снесло. — Что там произошло? — Свой глухой голос я не узнал. — Взрыв в электродвигателе повлёк повреждения в радиаторах. Те — по цепной реакции — повредили генератор. Пошёл химический неконтролируемый процесс — отсюда дым. Но это полбеды. При падении пошёл импульс на движки. Удар стал катализатором для рассинхронизации антигравов. Итог — машину разорвало, как осколочную гранату. Карэн мёртвым взором смотрел перед собой, а я в шоке взирал на парня. — Вот и получается, Рахул, что порой от краха нас отделяет всего одно мгновение, — тихо продолжил Карэн. — Я вмиг из счастливого, не обременённого заботами подростка превратился в сироту с кучей проблем и большой ответственностью. — Деплой глюкавый, и… — запнулся, продолжить не получилось. — Что было дальше? — понял меня Карэн. Я только кивнул в ответ. Волховский откинулся на спинку софы, сделал глоток чая и зло продолжил: — А дальше мне пришлось спешно повзрослеть. На следующий день после похорон был собран Голдовский Совет, инициированный моим кланом. Там решалась моя судьба как наследника. Планировалась стратегия развития клана. Разумеется, без меня. А ещё поднялся вопрос об отстранении меня от Совета Голдов. — Так ведь ты прямой наследник, как тебя можно исключить? — завис я над ситуацией. — И что? — скривился Карэн. — Я был подростком. А по законам нашего Содружества управленец должен быть совершеннолетним. Прекрасный законный способ вырвать власть из рук малолетки. — Неужели всё было настолько серьёзно? Волховский изменился практически мгновенно. Вот только сидел надломленный парень, а вот уже передо мной молодой опасный мужчина. Улыбаясь, Карэн ядовито продолжил: — Ублюдки просчитались! — Волховский сжал кулаки. — В устав нашего клана вписано, что руководить кланом может только действующий конструктор-инженер. А таким на тот момент был только я. — То есть как? — удивился информации. — Я в тринадцать лет разработал и запатентовал летательную модель «Киндер-аир». Но эти гады начали давить на то, что я несовершеннолетний и вынесли на голосование изменение устава. — Сдаётся мне, у них ничего не получилось. — Я вновь отпил из чашки и поставил её на стол. — Ага! — подтвердил радостный Карэн. — На собрание эпично заявился Ригин на пару с Этьеном. Тарханов на правах старшего, хоть и дальнего родственника, объявил, что выступает поручителем моей ранней эмансипации. Моим опекуном вызвался быть Авалов как смежная ветвь родни. Короче, нос тогда этим старикашкам утёрли знатно. — Вот не поверю, что оба Совета смирились с таким положением дел. — Нет конечно, — фыркнул Волховский. — Пробовали несколько раз подставить, даже отравить пытались. Но Ригин показал свой излюбленный образ Анубиса, и эти твари успокоились. Хотя мне пришлось поменять половину Совета в клане. Они просто начали действовать по-другому. У меня резко появилось много друзей, которые меня всячески пытались отвлечь от дел клана, завлекая на разного рода вечеринки. — Поменяли тактику, — кивнул в знак понимания ситуации. Мы почти синхронно взялись за чашки. Думая каждый о своём, пили горячий чай. Спустя некоторое время Карэн продолжил отстранённым голосом: — Их поставили за мной следить и пытаться максимально развратить. — Откуда такие выводы? — Удивлённо посмотрел на парня. — Мне при первой встрече Ольф всё выложил. У него вечные тёрки с отцом, вот он и саботирует его указания. — И ты после этого продолжаешь с ними общаться? — опешил я от такого признания. — А что изменится, если я их прогоню? — безразлично пожал плечами Карэн. — На их место придут новые, более хитрые и изощрённые. Так пусть будет знакомое зло. — Для меня сложно общаться с заведомо подлыми людьми. — Потому что ты, Рахул, честен сам и не приемлешь лжи у других. — Волховский смотрел на меня прямо, открыто, без напускного. — И именно поэтому я благодарен тебе за спасение моей шкуры. Поверь, Рамиль не оставил бы меня в живых. Он, несмотря на ангельскую внешность, имеет гнилую натуру, да и с криминалом на короткой ноге. — То есть ты знал, что он бандит? — нахмурился я от услышанного. — Ну, бандит это слишком громко сказано, — хмыкнул Волховский. — Он всего лишь смазливая шлюха с подлой душонкой. — Которая организовала твоё похищение, — негодующе напомнил я. На удивление Волховский кивнул, и понуро опустил голову в знак согласия с моими претензиями. — Мне Ригин только что втык дал за безалаберное отношение к разумным, имеющим доступ к моему телу. — Значит, мне не показалось, что я видел Тарханова, — тихо заметил я. И уже громче обратился к Карэну: — Зачем ты вообще связался с этим Рамилем? — Ну, эти отношения вносили пикантности в мою жизнь. Это как игра в русскую рулетку — не знаешь, когда рванёт. — Тебе что, твоего Совета мало стало? — спросил, скрестив руки на груди. Волховский явно что-то недоговаривал. — Если честно, это чтобы злить одного разумного, — грустно признался Карэн. — Знаешь, Рахул, никогда не влюбляйся в женатого мужчину. Ничего кроме боли и отчаянья тебе эта связь не принесёт. У меня только глаза на лоб полезли. Исходник бракованный, вот те на. Волховский тем временем продолжал выговариваться: — Мне было девятнадцать, когда у нас наконец-то случилась связь. Хотя я влюбился в него раньше. — Несмотря на грустную улыбку глаза парня светились положительными эмоциями. — Поначалу мне было достаточно того, что он иногда со мной проводит время. Я, как мальчишка, радовался его вниманию. Ждал каждой встречи. А потом по ночам в одиночестве перебирал эти встречи в памяти и смаковал каждую деталь, наслаждался каждой минутой. Увы, наши встречи были редкими и непродолжительными. Ему нельзя было задерживаться лишний раз, а я жил только от встречи к встрече. Коротал время в упорной работе, лишь бы приблизить эту следующую встречу. Я смотрел на Карэна и чувствовал его боль и одиночество: парню надо излить душу. Возможно, он никогда и никому не говорил то, что рассказывает мне. — Такая мнимая идиллия продлилась два года. Нам часто приходилось пересекаться на разных мероприятиях, на многих он был с женой. — Взгляд у Карэна вновь стал больной. — Знаешь, Рахул, почти физически больно от осознания, что не можешь прикоснуться к любимому. — Хмурый Карэн водил пальцем по краю стола. — А потом я начал дико ревновать его к жене. После очередного праздника Очищения, когда меня выловил один ушлый папарацци и поинтересовался, почему я один. Все, мол, или с парой, или с мутантами, или вообще все вместе, а я один? — Карэн криво усмехнулся и с брезгливостью добавил: — Вот никогда не понимал аристократов, что приходят на праздник с мутантами. — Так традиции же. Хотя я тоже не понимаю. — Тупые традиции, да ладно, — отмахнулся Карэн. — На ту церемонию он пришёл со своей семьёй. За весь праздник он даже на меня не глянул, красиво ухаживая за супругой. Я тогда впервые задумался о наших отношениях и моём месте в них. Волховский замолчал, задумчиво вертя в руках чашку. Окрашенные в чёрный цвет ногти сильно контрастировали на фоне белого фарфора. — Мне тогда крышу знатно сорвало. От отчаянья я завёл любовника. Следом ещё одного и ещё одного. У нас начались ссоры. Сначала он ревновал, злился, но потом резко перестал реагировать на моих бойфрендов. Мол, хочешь развлекаться — ну ладно, шали. Поэтому я и связался с Рамилем. Вот тут и началось веселье, — с горечью в голосе сказал Карэн. — Он впервые очень серьёзно обеспокоился моими постельными грелками. — Не без основания, между прочим. — Это да, Рахул. Но на тот момент я был рад его повышенному вниманию. Я сурово смотрел на Волховского. Вот мне интересно, он хоть понимает, что во многих своих бедах виноват сам? Карэн не жертва обстоятельств, он пожинает плоды своих деяний. Любое действие не проходит бесследно: твой поступок рано или поздно будет иметь последствия; что посеял — то и вернётся. — Твой любимый знает об инциденте в клубе «Грёзы»? — Карэн только глубоко вдохнул, продолжая ковырять стол. Понятно. — И что он сказал по поводу случившегося? — Сказал, что когда вернётся из командировки, то серьёзно со мной поговорит, — ответил расстроенный парень. Потом нехотя добавил: — Риг сказал, что ещё одна такая выходка — и он мне ремня всыпет. Деспот! Вот в этом с Тархановым я был солидарен, но тактично промолчал. Продолжить беседу нам не удалось. Пришла Малиша и сообщила, что прибыла охрана из клана Волховского. Я проводил всё ещё бледного парня до парковочного этажа и отправился к себе. За эти дни скопилась уйма работы, надо всё это разгрести: не люблю когда невыполненное висит в обязательном.***
Карэн позвонил мне спустя два дня. Он собрался в одно интересное место и приглашал меня. На моё замечание, что прошлое посещение нами «интересного» места чуть не закончилось трагедией, меня заверили в абсолютной безопасности мероприятия. Уже через пару часов, сопровождаемые просто немыслимой охраной, мы летели в пункт назначения, по-прежнему остающийся для меня секретом. Этот несносный так и не сказал мне, куда мы направляемся. — Поверь, Рахул, тебе понравится, — радостно улыбался Карэн. — Я хочу немного реабилитироваться в твоих глазах. И да, Ригин знает маршрут. Всё согласованно. Интересные заявки, ну да ладно — посмотрим. Мне уже даже любопытно становится.