there is a space in my heart

Минсок со стоном переворачивается на спину, выпадая из сна. Он только-только одолел последнюю ступеньку из тысячи на пути к источнику свежей воды, и вот, пожалуйста, в его глаза слепит что-то подозрительно похожее на солнце, а по щеке стекает… – Доброе утро, хён, – звучит искрящийся весельем голос Бэкхёна. Именно Бэкхён сидит перед ним на коленях и поливает водой из стакана. Минсок хочет закрыть глаза и никогда не открывать их вновь, ну или хотя бы до тех пор, пока Чондэ не выкинет их общего друга в окно. Или в океан, да. Пока в мыслях Минсок представляет красиво плывущего на спине по спокойным волнам Бэкхёна, подушка под ним пропитывается холодной водой. Это отрезвляет, да, но это отвратный, самый отвратный способ поставить кого-то на ноги после пьянки. – Бэкхён-а! Чайник верни! В комнату влетает сначала голос, а потом и сам Чондэ – растрёпанный, со следом от шва подушки на щеке. Он подлетает к цирку на кровати и наклоняется, чтобы отобрать у Бэкхёна чайник, и пижамная рубашка с его левого плеча решает игриво сползти. Минсок залипает взглядом на блестящей от пота коже на несколько секунд. Мир очень яркий и громкий, и крики над головой добивают картину в рамку хренового дня. В поле зрения попадает чайник, и Минсок неосознанно тянет к нему руку. Бэкхён (прижимающий к груди опустевший стакан) и Чондэ (обеими руками схвативший чайник за красные эмалированные бока) замирают. Минсок прочищает горло и хрипло просит: – Кофе. Пожалуйста, сделай мне кофе. Чондэ смаргивает оцепенение и, кивнув, уходит на кухню, прижимая трофей к груди. Бэкхён всматривается в лицо Минсока с потрясающей серьёзностью, и Минсок сглатывает, готовясь к чему-то хреновому. Бэкхён открывает рот и, не сдержавшись, растягивает губы в ехидной улыбке. – Я уж подумал, ты скажешь "мозги". Минсок хмурится, не понимая прикола. Он ещё не отошёл от путешествия через лес джунглей ради бутылочки воды для своей семьи, а тут какие-то крики, солнце, красные пятна, шутки. Минсок проснулся, а мозг – нет. Нужен кофе. – Ну, – решает пояснить Бэкхён, – ты выглядишь в точности как зомби. "Зомбилэнд" отдыхает. Минсок пару секунд обдумывает то, что только что услышал, и тянется рукой вперёд, чтобы толкнуть Бэкхёна кулаком в локоть. Бэкхён ойкает и сползает с кровати на пол. Стакан падает к его ногам, и звук его падения гасится в лежащей тут же рубашке. И на том спасибо. В голове и без того рок-концерт. Бэкхён оглядывается вокруг, находит взглядом телефон Минсока (в той же куче одежды на полу, и как он только умудрился выжить под их ногами) и тянется к нему. Минсок слышит его возню, но не видит ничего, кроме белоснежного из-за солнечного света потолка, и ему остаётся только гадать, что происходит. Может, Бэкхён припрятал под кроватью ещё один стакан, и скоро здесь будет новый маленький холодный дождь. Может, вчера Минсок выпил слишком много и сотворил что-то настолько херовое, что Бэкхён теперь жёстко на него обижен. Может, Бэкхён решил свалить отсюда нахрен со своей водой и своими шутейками. Последний вариант устраивает Минсока целиком и полностью. Чондэ на кухне хлопает дверцей холодильника, что-то с шумом выкладывает на стол, открывает микроволновку. Щёлкает чайник, закипев до победного. Вот оно, тут же решает Минсок, мгновение, чтобы встать. Он медленно садится в кровати, сдерживая лёгкий рвотный позыв, и поворачивает голову вбок, туда, где должен быть Бэкхён. Попадание стопроцентное. Бэкхён внимательно наблюдает за ним в ответ, сжимая в одной руке стакан, в другой – явно не свой телефон. Минсок щурится в попытке понять эмоции на лице друга, но получается не особо. Бэкхён выдаёт себя сам. Он восхищённо шепчет: – Восстание из мёртвых в реальной жизни, с ума сойти… – Бэкхён, – выдыхает Минсок, на труп себя явно уже не ощущая и чувствуя дикое раздражение, – завязывай. Бэкхён кивает и опускает голову, скрывая улыбку. Минсок отрешённо наблюдает за тем, как легко и быстро Бэкхён справляется с его рисунком блокировки, и потихоньку встаёт. Одеяло сползает к его ногам, и Минсок пару раз чертыхается, когда едва не падает из-за белого пухового лабиринта. Этим утром пока что всё против него. Кроме Чондэ и чайника. Минсок шагает к двери и с наслаждением втягивает в себя воздух. Боже, храни кофейные плантации. Первым делом Минсок идёт в ванную, чтобы хотя бы умыться. Вода кажется ледяной, а полотенце шершавым, может, Бэкхён заменил его на лист наждачки? Минсок поднимает голову и упирается взглядом в зеркало. В ответ на него смотрит румяное юное лицо. Ни единого намёка на то, что вчера было выпито слишком много пива и виски. Даже глаза не красные. Бэкхён зараза, и его одержимость триллерами и ужасами иногда пиздец как бесит. Вот как сегодня. Следующей станцией для Минсока становится стул у окна на кухне, и он даже добирается без приключений. Чондэ что-то мешает лопаточкой на сковородке, микроволновка мерно гудит, на столе пышет ароматным паром кружка чудесного живительного кофе. Может, этот день будет не таким уж и плохим, думает Минсок, пока придвигает кружку к себе. Но нет, нифига. Он обжигает язык нетерпеливым глотком и глухо стонет. Чондэ поворачивается от плиты, чтобы кинуть на Минсока заботливый взгляд и вздохнуть с сочувствием. В следующий миг он хлопает дверцей холодильника (ОЧЕНЬ громко хлопает) и ставит перед Минсоком бутылку воды. Спасибо, что не стакан и не за шиворот. Кстати, а что здесь делает Бэкхён? – Почему Бэкхён здесь? – спешит озвучить возникшую мысль Минсок, и Чондэ на долгие несколько секунд перестаёт помешивать что-то на сковородке. Минсок с волнением смотрит на его тёмный затылок и нервно сглатывает. – Что случилось? Ведь явно что-то случилось. Минсок вчера сделал что-то ужасное, отвратительное, порушившее дружбу? Почему Чондэ так напряжён и молчалив? Почему Бэкхён решил разбудить Минсока самым херовым из всех возможных херовых способов? Последнее, что запомнил Минсок вчера, был звон разбитого бокала. Кажется, они с Бэкхёном о чём-то спорили и активно махали конечностями. Возможно, они много танцевали – мышцы стонут так, будто действительно всю ночь напролёт зажигали на танцполе. Возможно, Минсок танцевал именно с Бэкхёном? Если да, то это хреново, хреново, хреново. Минсок любит изучать танцы всех времён и народов, ему действительно это нравится, но вот когда в его организме слишком много алкоголя, диапазон его движений сужается до страттинга и близости. Скорее всего, именно это вчера и случилось. Минсок танцевал с Бэкхёном, и это явно был не баттл, а чёртов дуэт. – Блять, – коротко выдыхает Минсок, и именно в этот момент на стул рядом с ним плюхается Бэкхён. – Хён, – Бэкхён тут же кладёт ему ладонь на плечо, и Минсок поднимает на него взгляд, полный раскаяния и смущения, – тебе срочно нужен кто-то. Кто-то, с кем можно выпить и переспать. Чондэ закашливается в кулак, успев отвернуться от скворчащей сковороды, Бэкхён выглядит серьёзным – действительно серьёзным, – а Минсок мгновенно меняется в лице. Какое к чёрту раскаяние, когда объект раскаяния несёт херню. Серьёзно, Бён Бэкхён, что за херня? – Тебе кофе или яд, Бэкхён-а? – грозно интересуется Чондэ, отключает плиту и накрывает сковородку крышкой, заглушая шипение. Он поворачивается, скрещивает руки на груди и выдерживает на себе атаку двух недоумевающих взглядов. – Что? Хён, ну херню же несёт! – Согласен. – Вы, оба! Ты, Минсок-хён, – Бэкхён поворачивается, чтобы упереть Минсоку в грудь десертную ложку, – вчера ужасно много выпил и заставил меня пить не меньше! И вытащил танцевать! А ты, – Бэкхён кидает ложку через плечо, надеясь попасть в Чондэ, но она звонко стукается об тумбу и затухает там же, – бросил нас там после третьего тоста! Я имею право сказать именно то, что я сказал. – А что ты сказал? Чондэ мастер вовремя шутить. Бэкхён бросает на него грозный взгляд через плечо и встаёт, чтобы самолично налить в свою гостевую кружку с танцующими по кругу корги яд. Шутка. Он выбирает чёрный чай с ложкой мёда. Минсок кривится от сладкого аромата. Бэкхён, как назло, садится обратно слишком близко, и кружку хёну почти под нос ставит. Ну что за утро. Ну что за херня. – Хён, я серьёзно. Тебе нужен партнёр, и я не про танцы. Бэкхён играет бровями. Минсок представляет, как их дом сносит нахер волна цунами, спасая их всех от этого разговора и его последствий. – Мне никто не нужен. Не сейчас. Тем более ради секса. – Хён, мы пили вчера, и... – В среду! – вклинивается Чондэ. – В самый неудачный день для того, чтобы выпить! – ...и твои движения, – повышает голос Бэкхён, – из твоих любимых связок ног девичьих групп превратились в... как бы сказать.. – В связки рук? – предполагает Чондэ. Бэкхён закатывает глаза. Минсок делает громадный глоток кофе, надеясь захлебнуться им и откинуться сию же секунду. Чондэ явно пытается спасти ситуацию, оттянуть разговор или погасить его до кульминации, но против Бэкхёна переть так же бесполезно, как убегать от гепарда по саванне. Минсок ему благодарно улыбается поверх кружки. Чондэ кивает в ответ и отворачивается к плите. Он снимает крышку со сковородки, и по кухне расплывается запах британской утренней яичницы. Увлечение Чондэ сериалами англоязычной страны импонирует Минсоку намного больше скримеров и жутких звуков, от которых фанатеет Бэкхён. Минсок пытается сыграть в игру "ничего не помню и не буду пытаться вспоминать"; он начинает говорить проникновенно и тихо: – Я не так много выпил, чтобы затаскивать тебя... – Хён, – скуляще перебивает краснеющий щеками Бэкхён, и по его взгляду Минсок понимает. Понимает, что танцевали они слишком интимно. Слишком откровенно. Как Минсоку нравилось танцевать с… Чонсу. И вот в этот момент волна цунами была бы пиздец как к месту. Минсок ставит кружку на стол, прикрывает глаза и говорит: – Бэкхён, мне очень жаль. Прости за вчерашнее. Но это не значит, что мне нужен кто-то. – Хён, я люблю тебя и люблю ту часть тебя, которая любит горячих парней, но даже для меня это перебор. – Это не значит, что мне нужен кто-то, – упрямо повторяет Минсок, открывая глаза, и дарит Бэкхёну уверенный взгляд. – У меня нет проблем с выходом энергии. Бэкхён вопросительно изгибает брови и поднимает руку, чтобы показать красноречивый жест, но его за запястье перехватывает Чондэ. Минсок вздыхает. – Бэкхён, мне хватает зала. Перенаправление энергии, всё такое. Бэкхён пожимает плечами: – Секс лучше отжиманий. – Откуда тебе знать? – подкалывает Чондэ. Бэкхён рычит и стучит его ладонью по заднице. Минсок снова вздыхает и пытается улыбнуться. – Давайте закроем эту тему. Прими мои извинения за вчерашнее. Куплю тебе всё, что захочешь. Могу даже сходить с тобой в кино на твой жуткий фильм. Хорошо? – Ну… – Бэкхён прикладывает указательный палец к губам, задумчиво разглядывает потолок пару секунд и опускает взгляд на Минсока. – Может, ты зарегистрируешься на сайте знакомств? – Твою мать, – в один голос реагируют Чондэ с Минсоком. – Это будет твоим извинением, – ультимативно заявляет Бэкхён и делает шумный глоток своего медового чая. – Найдёшь кого-нибудь и договоришься о свидании. – Ни за что, блять, – отрезает Минсок и резко встаёт с места. В глазах на секунду темнеет, а боль с радостью пробегается галопом ото лба до затылка. – Дуйся вечно. Минсок исчезает в коридоре и захлопывает за собой дверь в ванную со всей дури. Чондэ хохочет. Бэкхён достаёт из кармана телефон Минсока и задумчиво смотрит на потёртый бок чехла.       . – Бэкхён! Минсок заглядывает в комнату, зачёсывает ладонью упавшие на глаза мокрые волосы и оглядывает территорию. Здесь всё так же светло, как было час назад, всё так же свалена в кучу одежда на полу и всё так же белым комком на полпути к двери лежит одеяло. Бэкхёна здесь нет. Минсок подходит к кровати, подхватывая по пути одеяло, заправляет её. Поднимает рубашку, джинсы, носки и майку. От вещей пахнет потом, крепким алкоголем и чем-то сладким. Минсок не хочет знать, чем именно сладким пахнет от его рубашки. Он мысленно прикидывает, так ли много вещей в его гардеробе, чтобы избавиться от этой кучки посредством спуска в мусоропровод, потому что ему, блять, стыдно. Он идёт на выход, прижимая благоухающий комок к себе, и на пороге его осеняет. Ему должно быть всё равно. Его не должны трогать шутки Бэкхёна про правую руку и поиски своей судьбы. Ему не должно быть стыдно за то, что он топит свои прекрасные, прекрасные воспоминания под содержимым пузатых бутылок. Ему не должно быть тоскливо от мыслей о близости с кем-то. В октябре, просидев дома два целых выходных дня в компании диснеевских мультиков и батареи пивных бутылок, он дошёл до стадии безразличия и разочарования. В себе, в людях, в отношениях, в понятии справедливости. Когда берлогу пришлось покинуть и выйти на работу, в зеркале Минсок видел вместо былой искры в своих глазах только безразличие. И ему действительно было безразлично. Он игнорировал попытки Бэкхёна спровоцировать его на лишние социальные контакты, он сбегал из-под заботливого крыла Чондэ гулять по ночному городу в одиночестве, он уворачивался от тактильных контактов в кругу друзей и в общественном транспорте. Он выставил себе таймер – полгода. Если за полгода он сам не найдёт в себе что-то, что выдернет его из состояния безвольной незаинтересованной амёбы, он обратится за помощью. К специалистам, к друзьям. Не раньше. Попробуй поживи с таким таймером, когда твой друг Бён Бэкхён. Минсок сгружает грязное бельё на крышку стиральной машины и прислоняется плечом к стене. Закрывает глаза. Ему должно быть всё равно, но ему не всё равно. Такими темпами Бэкхён добьётся своего. А потом будет срывать Минсоку свидания и загружать в свой инстаграм кучу селфи с их лицами. Эти мысли больше греют, чем вызывают раздражение. Прогресс? Минсок коротко вдыхает носом и выдыхает долго. Повторяет несколько раз. Это помогает немного прийти в себя. Он открывает дверь, покидая ванную, и идёт на кухню. Бэкхён должен быть здесь. Прячущийся под столом, качающийся на потолочной лампе или ещё что. У Бэкхёна телефон Минсока. Плохой дуэт, хреновый, очень-очень хреновый. Бэкхён может втянуть его в такую заварушку, что Минсок соберёт чемодан и свалит куда-нибудь в Гонконг или в Канаду сегодня же вечером. Последствия ещё даже не развернули свою боевую карту, а Минсоку уже не хочется их разгребать. Может, само как-нибудь всё разрешится? На кухне Бэкхёна тоже нет. Чондэ читает что-то на телефоне, запихивая в себя остатки завтрака. У него явно есть какие-то дела и планы на сегодня, и как жаль, что в его планах нет пункта "забрать с собой Бэкхёна". Чондэ поднимает голову и показывает большим пальцем за свою спину. Минсок прослеживает взглядом за указателем и благодарно кивает. Бэкхён в зимнем толстом пуховике (явно не своём) курит на балконе. Он стоит боком к двери, опираясь локтем на перила, и Минсок любуется его профилем некоторое время. Никому не идёт курить, но Бэкхён в такие моменты выглядит очень круто. Будто на него нацелено с десяток камер, а в голове он держит текст своих реплик. Будто сейчас он скинет со своих плеч пуховик, прозвучит команда "мотор", и он начнёт вслух размышлять о смысле жизни. Но в его личное пространство врывается не камера, а Минсок, и звучит не команда режиссёра, а требовательное: – Телефон верни. Для декабря идея выходить из помещения в футболке и шортах действительно дурацкая, а влажные после душа волосы будто схватывает паутиной льда. Бэкхён явно чувствует себя королём положения в чужом тёплом пуховике; он молча докуривает, долго тушит сигарету в стеклянном блюдце и после решает насладиться видом. Он опирается локтями о перила и пытается рассмотреть, что происходит в мире с высоты девятнадцатого этажа. Минсок подходит и обнимает Бэкхёна со спины, сплетая ладони в замок поверх пуховика. Опускает подбородок на его плечо и вглядывается в проглядывающие между высотками деревья. На них совсем уже нет листвы, парк кажется хрупким, в сумерках даже мрачным; Минсок до весны временно не любит в нём бывать. Бэкхён умиленно тянет "хён", и он явно хочет добавить что-то ещё, но Минсок в этот момент делает аккуратный шаг назад. Бэкхён невольно повторяет. И ещё шаг. И ещё несколько шагов, пока Минсок не упирается спиной в стеклянную дверь. А дверь кажется ледяной сквозь футболку. Минсок дрожит и едва может расцепить свои ладони, чтобы завести одну за спину и нашарить холодный металл ручки. Почему сегодня так холодно и почему всё вокруг такое холодное, чёрт возьми. Дверь поддаётся, и Минсок цепляет Бэкхёна за локоть, утягивая за собой в тепло кухни. Пуховик в этом деле немного мешается, но они справляются. Всё ради того, чтобы сдохнуть не от холода, а от чего-нибудь поинтересней. От выполнения всяких ультиматумов, например. Бэкхён послушно топает вслед за хёном в комнату, послушно снимает с себя пуховик и послушно падает в кресло. Минсок садится перед ним на корточки, зачёсывает назад разметавшиеся по лбу волосы и повторяет: – Верни телефон. Бэкхён улыбается. – Хён, ты знаешь фишку про соседей по номеру? – Нет. – Это популярно в Америке. Ты берёшь свой телефонный номер и заменяешь… – Бэкхён, мне всё равно, – перебивает Минсок и вытягивает руку раскрытой ладонью вверх. – Верни, пожалуйста, телефон. Бэкхён прищуривается. – Верну, но при условии, что ты сделаешь то, что я хочу. – Нет. – Почему? Я хочу помочь. Как шоковой терапией. Понимаешь? Минсок не понимает. Но Бэкхён достал, серьёзно. – Хорошо. Только вечером. И никаких приложений. – Охренеть, – роняет застывший в дверях Чондэ. Вовремя же он пошёл переодеваться. – Ты реально это сделал. – А то! – гордо вскидывается Бэкхён и достаёт чужой телефон из кармана джинсов. – Хён, его надо зарядить. – Сделай это для меня, хорошо? А я пока высохну. Минсок поднимается, красноречиво встряхивает ещё влажными волосами и улыбается Бэкхёну самой милой из своих милых улыбок. Бэкхён с нежностью тянет "хён" и, кажется, готов звезду с неба сбить в придачу.       . Минсок специально возвращается домой так поздно, как только может себе позволить. Он пробегает на дорожке лишние пять километров, а после сидит в углу раздевалки больше двух с половиной часов, просматривая на ютубе рандомно выпавший в ленте плейлист "Best Super Junior live performance". О том, что его жизнь прописана хуёвым сценаристом, Минсок вспоминает тогда, когда просмотр рекламы клубничного молока прерывается фотографией клубничного мальчика на весь экран. Бэкхённи настырно звонит ещё трижды, пока Минсок быстро одевается и переобувается, и даже успевает оставить что-то на голосовой почте. В уведомлении от какао в диалоге с Бэкхёном накопился двадцатник непрочитанных сообщений. Минсок повязывает на шее полосатый серый шарф немного крепче, чем погода того требует. Через пару минут, когда Бэкхён канючит, что уже десять часов и он устал ждать выполнения своих дебильных условий, Минсоку приходится ослабить шарф. Он останавливается, чтобы посмотреть в глаза своему отражению в двери круглосуточной аптеки и вслух спросить, что он делает со своей жизнью. – Меняешь её к лучшему, – мгновенно реагирует Бэкхён ему в ухо. Минсок сбрасывает вызов и, вздохнув, бежит к метро. Дома в первую очередь он разувается, старается быстрее избавиться от верхней одежды, потому что в квартире по ощущениям слишком тепло после лёгкого вечернего морозца, и отодвигает Бэкхёна со своего пути. Обещания обещаниями, а пописать захотелось три станции назад. Три очень долгие станции. Пока Минсок занимается своими делами, Бэкхён колдует над чайником, заваривая кофе на троих, а Чондэ, успевший сгонять по делам в студию и конкретно заебаться, просит добавить в его кружку имбирь или мёд. Бэкхён, подумав, достаёт коробку молотых приправ из шкафчика над плитой. Когда Минсок, умытый, согревшийся и переодевшийся во всё домашнее, садится на свою кровать и обхватывает колени руками, Бэкхён плюхается рядом с ним и приобнимает за плечи. От Бэкхёна за километр несёт распирающим счастьем. – Хён, ты делаешь первые шаги на пути к своему светлому будущему. Я так рад! – Ты мне его загораживаешь, – ворчливо отзывается Минсок, стреляя взглядом на хоровод кружек на кофейном столике у входа. Чондэ заходит в комнату и пару секунд смотрит на открывшуюся картину. Бэкхён мгновенно отлипает от Минсока, чтобы вытащить из-за кровати заранее приготовленные подушки и накидать их на пол. Минсок узнаёт только три из семи. Откуда Бэкхён взял новые – загадка. Может, он сгонял к себе домой или в магазин? Может, они из комнаты Чондэ? Может, на них просто купленные сегодня днём наволочки? Чондэ тоже выглядит озадаченным, когда подходит ближе и поднимает парочку. Значит, они не наши, подводит итог Минсок, и пытается продолжить думать о подушках, чтобы не думать о том, зачем они здесь собрались. К сожалению, уже не помогает. Паника, которую Минсок успешно гасил весь день, подступает к самому горлу. Хочется прокашляться, проораться и спрятаться к херам под одеялом одновременно. Бэкхён садится на полу, обнимает одну из самых пузатых подушек, приглашает остальных сесть рядом. Минсок предпочитает остаться на кровати, так он чувствует себя чуть более безопасно, это самовнушение, да. Чондэ для начала раздаёт всем кружки, принюхивается к содержимому своей с нечитаемым выражением лица и садится в шаге от Бэкхёна. Бэкхён сияет, явно наслаждаясь ситуацией, сдвигом с мёртвой точки в жизни друга и вкусом своего кофе. Чондэ, прекратив принюхиваться к кружке, ставит её на пол подальше от себя. Минсок прокашливается, смотрит на улыбку Бэкхёна и чувствует, как его желание использовать одеяло в роли щита от всего мира растёт с дикой скоростью. – Ты начитался чего-то мотивирующего? Заела вирусная реклама? Чондэ подкинул псевдо-философскую книжку? – Эй! – обиженно реагирует Чондэ. Он в шутку прицеливается подушкой. – Я просто хочу тебе помочь, – Бэкхён сбавляет свой уровень сияния, переходя на серьёзный тон и дозу формальности, – хённим. Это жопа, думает Минсок. Он привстаёт на коленях и протягивает свой телефон Бэкхёну. – Я не менял пароль. Делай то, что нужно. Бэкхён принимает телефон в свободную руку и предлагает тост за смелость. Минсок выпивает залпом треть кружки, Чондэ делает два глотка. На втором он закашливается. – Что ты сюда намешал? – с трудом спрашивает он, краснея от кашля, в горле ужасно першит. Видимо, перец? Всю мельницу? – Почти всё, что нашёл, – заявляет Бэкхён, и протягивает Чондэ бутылку воды. Она, как и подушки, появляется будто из ниоткуда. – Шучу. Имбирь и чёрный перец. Переборщил, наверное. Извини. Давай поменяемся кружками? Я выпью это за тебя. – Я просто буду пить воду, – решает Чондэ и смотрит на притихшего Минсока. – Хён? Ты в порядке? – Всегда. – Я имею в виду это, – Чондэ кивает на телефон в руках Бэкхёна. Бэкхён уже открыл поле набора номера и что-то туда вбивает. – Мне всё равно. Если у Бэкхёна душа радуется, пусть веселится. – Тебе надо будет сходить на свидание, – напоминает Бэкхён и поднимает взгляд. – Насколько высок шанс того, что среди девяти людей твоих соседей по номеру не окажется совсем юных школьниц или моей бабушки? Минсок зависает, пытаясь вникнуть в смысл только что услышанных слов. В итоге, не особо что-то поняв, он неопределённо пожимает плечами. Бэкхён, будто такой реакции и ждал, тут же кивает и вновь возвращает всё внимание к телефону. – Давайте заменим обе последние цифры вместо одной, – размышляет он вслух, явно не нуждаясь в чьём-то подтверждении или согласии. – Ваши варианты? – Ноль, – предлагает Минсок. – Семь. Бэкхён послушно печатает ноль и семёрку. "Счастливое число", с улыбкой шепчет он себе под нос. Минсок думает, что счастье в сценарий его жизни пока не особо вписывается. У него сейчас чёрная-пречёрная полоса препятствий на пути к эфемерному "долго и счастливо", и его абсолютно устраивает плыть по течению. Как жаль, что его друзей это устраивает не очень. Как жаль. – Я написал "Привет, это Ким Минсок, мы столкнулись у Старбакса на прошлой неделе. Есть минутка?", – озвучивает Бэкхён уже отправленное сообщение, и в комнате повисает тишина. Минсок слышит, как во двор заезжает машина. Чондэ прокашливается и реагирует: – Ну, это не так плохо. Вполне дружелюбно. – Так мы сразу даём понять, что готовы к неформальному общению, – Бэкхён освобождает руки, чтобы загнуть мизинец первым на правой руке, – представляемся, – загибает безымянный и сразу же средний, – и узнаём, любит ли он кофе. – В Старбаксе такой себе кофе, – Чондэ снова кашляет, на этот раз слегка перед этим скривившись. – Именно! – Бэкхён снова врубает своё сияние на полную и в целом выглядит так, будто он – последний гений на планете. – Он скажет, что этого не могло произойти, и тогда мы напишем ему ещё одно сообщение. – А если он скажет, что так всё и было? – подаёт голос Минсок. Его желание спрятаться от всего этого жестокого мира под щитом одеяла слегка приглушилось под натиском проснувшегося в глубине души любопытства. Чёртов Бён Бэкхён и его хитрости. Возможно, весь цирк с утра был придуман и осуществлён только ради того, чтобы у Бэкхёна было в запасе желание. Чёртов Бён Бэкхён. – Тогда у нас есть ещё почти сотня попыток. Чондэ хочет добавить в копилку разговора что-то ещё, но в этот момент телефон Минсока оживает. Из динамика звучит "печалька" голосом Бэкхёна, и Чондэ обиженно смотрит на них обоих по очереди. Почему ему никто не скинул эту запись? Он очень хотел себе такой рингтон год назад. Бэкхён же, проигнорировав всё ментальное возмущение в свою сторону, разблокировывает телефон и открывает новое сообщение. Чондэ, не переставая возмущённо сопеть, заглядывает в экран через его плечо и невольно хмурит брови. Минсок в приступе внезапного волнения сжимает пальцы рук в замок и вытягивает голову вперёд в попытке что-нибудь увидеть. Нифига, конечно же, не видно. – Он ответил, – Бэкхён поднимает взгляд на Минсока и расплывается в умильной улыбке. – И у него красивое имя. – Серьёзно? Какое? – Нет. Он ответил "Извините, вы ошиблись номером". Пиздец как интересно. Бэкхён выглядит расстроенным, как ребёнок, который просил у Санты железную дорогу, а получил набор деревянных кубиков. А Минсоку вдруг становится смешно, и он, не сдерживаясь, смеётся. Сценарист его жизни даже здесь проебался. – Я напишу ему ещё, – решает Бэкхён, и прежде чем кто-либо успевает среагировать, он быстро что-то печатает. – Написал. – Боюсь спросить, что именно, – с улыбкой говорит Минсок. Бэкхён прикрывает глаза и декламирует: – "Извини, ты ошибся во фразе "я заинтересован в разговоре, продолжай" десять раз. Мне нужно твоё имя, адрес твоей любимой кофейни и свободный вечер, переходящий в ночь". Тишина повисает в комнате на долгую минуту. Или две. Минсок, пару раз открывший было рот, чтобы что-то сказать, закрывает его обратно, так и не решившись. А ещё он порывается встать и уйти курить на холодный балкон, прихватив с собой Бэкхёна и Чондэ, и он даже действительно встаёт, но телефон на коленях Бэкхёна неожиданно оживает. – Тебе надо сменить рингтон, – предлагает Бэкхён. – Что насчёт "о, это так здорово"? – Запиши для меня хоть что-нибудь, – тут же просит Чондэ. Бэкхён смеётся и открывает новое сообщение. Минсок садится к друзьям поближе, но на экран посмотреть не решается. На расстоянии проще. Пока не видишь слов, обращённых к тебе, может быть призрачная надежда на "мне всё равно". Тает она быстро, но она ещё есть. Даже когда Бэкхён вслух зачитывает: – "Хань. Лу Хань. Надеюсь, это поможет вам вести более приличный диалог и назвать причину такого интереса к моей персоне". У него действительно красивое имя. Надежда всё ещё есть. Призрачная, хрупкая, её нахрен вообще не видно за любопытством. Минсок вдруг понимает: – Китаец? Он именно на китайском имя написал? – Наверное. Да. Минсок тут же заглядывает в телефон и пробегается взглядом по всему диалогу. – Ты опять всё смягчаешь. Это "Хан", а не… "Хань". – Но так звучит намного милее! – Согласен, – кивает Чондэ. Минсок вздыхает и, подумав, падает лбом на плечо Бэкхёна. Бэкхён мгновенно запускает пальцы свободной от телефона руки в его волосы и легонько массирует кожу голову. Минсок улыбается. – Напишу ему "Давай встретимся завтра вечером у твоего любимого места в городе. Кофе за мой счёт. Всё за мой счёт. Поведаю причину интереса. Идёт?". – Бэкхён наклоняется, чтобы попытаться заглянуть в лицо Минсока. – Так нормально? У тебя завтра выходной. Ничего пошлого. Ничего лишнего. – Нормально. Договаривайся на восемь или девять. – Я помогу тебе подобрать одежду, – обещает Бэкхён, ласково поглаживая хёна по волосам и взглядом предлагая Чондэ присоединиться. Чондэ машет ладонью, мол, позже. – Будешь самым красивым парнем на районе. – Мне всё равно, – честно говорит Минсок и тихо вздыхает. – Я себе в последнее время не очень-то нравлюсь. – Зато ты мне нравишься! Нам! Ты красивый, хён, – Бэкхён рисует пальцами сердечко на его плече, и Минсок беззвучно смеётся. – И про то, что тебе всё равно, будь добр, завтра Ханю не говори. – Можно я сбегу, если "Ханем" окажется кто-то старше шестидесяти? – Можно. На пару секунд повисает уютная тишина. – У тебя настолько широкий диапазон? – ошеломлённо интересуется Чондэ.       ✗ Сехун выходит из лифта ровно в шесть часов, не опаздывая ни на секунду. В коридоре тихо, пахнет средством для чистки стёкол и новым парфюмом Сехуна. Сделаешь вдох – окажешься на морском побережье. Красота. Сехуну нравится. Сехун останавливается перед нужной квартирой, коротко нажимает на звонок. Открывать никто не торопится, и Сехун в ожидании выстукивает пальцами по двери тайный шифр. Хань выпутывается из объятий трёх пледов и ползёт открывать. Когда он разыскивает ключ по карманам всех висящих в шкафу курток, ведь его не оказывается в двери, песенка про уток начинает свой третий круг. – Хватит стучать, – просит Хань громко. Достаточно громко для того, чтобы Сехун поберёг свои руки и нервы своего любимого хёна. Сехун на секунду замирает – чётко перед припевом, – и начинает выстукивать ритм с ещё большим усердием и громкостью. Недовольные непечатные слова Ханя за этой шумихой не слышно совсем. Когда Хань наконец поворачивает ключ в замке, то от души распахивает дверь пошире, явно надеясь слегка пришибить Сехуна. Сехун стоит, прислонившись спиной к стене с другой стороны и скрестив руки на груди, и не меняет свою позу победителя долгую минуту. Хань пытается сжечь его взглядом. Сехун поднимает небольшой пакет в правой руке, демонстрируя эмблему круглосуточной аптеки на бумажном боку. Он в открытую подкупает Ханя: – Я ещё лапшу купил. Китайскую. – Пару серий SAO? – Пару серий SAO.       . Во время очередной паузы Сехун поднимается с дивана, чтобы унести грязные тарелки на кухню. Хань не хочет выползать из-под всех этих якобы согревающих пледиков, но помочь мелкому так-то надо, поэтому он прокашливается и зовёт кота, чтобы предложить ему побыть дворецким. На пятой попытке Хань меняет стратегию: – Бао! Тебя ждёт кальби! Быстрее сюда! Сехун, решив понаблюдать за развитием событий, садится обратно на диван, аккуратно ставит стопку тарелок на столик перед ним и говорит: – Как будто ты когда-то кормил его этим. Он не прибежит. Он не поймёт, зачем ему прибегать. – Бао! Мясо! Твоё любимое мясо! Ням-ням! Со стороны кухни слышится заинтересованное "мяу". Сехун смеётся и оборачивается, чтобы посмотреть на Ханя с уважением. Хань в этот момент пытается не смеяться, иначе горло будет болеть, прикрывает лицо ладонью и глухо кашляет. – Твои навыки дрессировки класс. Научи меня. – Это не сработает с собакой, Сехун-а, – Хань решает выползти из своего кокона тепла и всё же помочь Сехуну с посудой, может быть, даже помыть её прямо сейчас. – Давай поищем для тебя какого-нибудь классного любителя собак. – Нет, нет. Сехун пытается убежать от разговора, загребая в свои руки всю посуду, что помещается без шанса разбиться по пути, и скрывается на кухне. Ханю остаются только стаканы из-под сока и один с каплей травяного сиропа на дне. Хань от такой заботы в свою сторону даже смахивает с щеки невидимую слезу благодарности. А после закашливается и топает на кухню. Сехун в этот момент достаёт из холодильника остатки апельсинового сока. Хань сгружает стаканы прямо в мойку и поворачивается к Сехуну. – Сехунни уже влюблён? – Сехунни не хочет это обсуждать, – Сехун прилипает губами к коробке сока и медленно пьёт. Хань, расценив это как точку в разговоре, понимающе кивает. Он скользит взглядом по тумбам, отмечая высоту горы немытой посуды, и зацепляется за время на микроволновке. Он делает мысленные расчёты и замечает вслух: – Мы посмотрели почти десять серий. Сехун перестаёт заливать в себя сок и смотрит на Ханя с удивлением. – В смысле? Уже так много времени? Он отдаёт коробку в руки Ханю, а сам хлопает ладонями по передним карманам в поисках телефона. Видимо, он остался лежать где-то в зале. Хань указывает коробкой на микроволновку. Десять часов двадцать три минуты. – Мне пора идти, – Сехун расстроенно поджимает губы и пытается забрать свой сок обратно. Хань прячет его за спину. – Хочу поехать на автобусе. – Досмотрим серию и побежишь, – предлагает он. – Успеешь. Минут десять даже в запасе будет. Сехун делает резкий шаг вперёд, чтобы этим напугать Ханя и вырвать из его рук коробку. Хань возмущённо выдыхает. Сехун, сверкнув улыбкой победителя, сбегает из кухни.       . Они действительно досматривают серию, на которой остановились, и не начинают следующую. Для таких отбитых отаку, как они, это вполне великий подвиг. Сехун разыскивает на диване свою худи (ему было жарко, и он сидел в футболке), а Хань берёт в руки телефон. У него куча уведомлений от ютуба и – внезапно – новое сообщение с неизвестного номера. "Привет, это Ким Минсок, мы столкнулись у Старбакса на прошлой неделе. Есть минутка?" Хань внимательно читает его дважды, озадачено пялится на экран, а после поворачивается к Сехуну, чтобы спросить: – Когда мы последний раз ходили в Старбакс? Сехун, в этот момент застрявший в капюшоне, надевает кофту до победного, приглаживает ладонями растрепавшиеся волосы и крепко задумывается. – В конце октября?.. В октябре? Мы пробовали тыквенный кофе. – Точно, – Хань морщит нос (тыквенный латте не понравился им обоим) и набирает ответ. "Извините, вы ошиблись номером" – А что? Почему ты вспомнил об этом? Хань пожимает плечами. В этот же момент телефон оповещает о новом сообщении. Сехун заинтересованно пялится на него. Хань разблокировывает экран. Тот же номер. Он почти как у самого Ханя, только последние цифры другие. Две девятки. Хань с опаской нажимает "показать". "Извини, ты ошибся во фразе "я заинтересован в разговоре, продолжай" десять раз. Мне нужно твоё имя, адрес твоей любимой кофейни и свободный вечер, переходящий в ночь" Хань зависает, пытаясь понять, как ему действовать. Может, лучше сразу кинуть этот номер в чс? Сехун перебирается поближе, чтобы заглянуть через плечо друга в экран. Он быстро пробегается взглядом по диалогу, тихонько хмыкает и предлагает: – Тебе вроде нравится та, где весь персонал ростом под два метра? Я могу загуглить адрес. Хань одаривает его вспыхнувшим гневом взглядом: – Может, ты вместо меня на свиданку сходишь? Сехун мгновенно отшатывается назад, и вообще сползает с дивана. Он встаёт в защитную позу (руки в карманы джинсов и беспечный вид, попробуй дотянись) и говорит серьёзно: – Тебе надо развеяться. Выпить кофе, поболтать с кем-то, отвлечься. А то ты из дома выходишь только на работу. "Наруто" мы уже дважды пересмотрели, третьего раза я не выдержу. – Я позавчера "One Piece" начал... Сехун смотрит на Ханя так, будто хён чем-то серьёзно болен. Ага, нежеланием впутываться в какие-то сомнительные авантюры. – Тебе точно нужно развеяться. – Но не с незнакомцем, – Хань качает головой, кладёт телефон на столик и поднимает взгляд на Сехуна, – который явно пытается меня закадрить. – Тогда отшей чувака. Скажи, что ты кит и не покидаешь пределы своего океана. Отвечай на китайском. Поматерись на китайском. Хань моргает. Сехун за эту волшебную секунду успевает смыться в прихожую. Уже оттуда он напевает опенинг SAO (он теперь надолго в голове застрянет, они только что посмотрели залпом десять серий). Хань берёт телефон в руки, ещё раз прочитывает сообщение и решает не материться, а проявить вежливость. Может, не самое лучшее решение, но Хань так-то и не мастер принимать правильные решения. У него в целом проблемы с решениями. "Хань. Лу Хань. Надеюсь, это поможет вам вести более приличный диалог и назвать причину такого интереса к моей персоне" Он будто фразу из учебника корейского языка процитировал, ей-богу. Хань идёт в прихожую, наблюдает за тем, как Сехун шнурует свои кроссовки, и тянется навстречу, чтобы обнять друга на прощание. Сехун хлопает его ладонью по спине. – Беги, – советует Хань, сверяясь с наручными часами. – А то на метро поедешь. – Окей. Хань отпирает дверь. Сехун салютует ему, когда нажимает кнопку вызова лифта. Хань ждёт, пока лифт приедет, провожает взглядом исчезающего внутри стеклянной коробки Сехуна, захлопывает дверь и поворачивается. Кот сидит в паре шагов от Ханя и смотрит на него. Хань пугается немного. Его кот имеет дурацкую привычку прятаться где-то и бесшумно появляться на пути. Сейчас тоже – пойди Хань сразу, не затормозив, влетел бы ногой в кота. – Глупый-глупый Бао, – тихо говорит Хань, присаживаясь на корточки. Кот мяукает, поднимается на лапы и уходит на кухню. Хань смотрит ему вслед с обидой. А как же погладить? Вот вам и вся кошачья любовь. Хань идёт следом, чтобы проверить, есть ли у Бао в миске вода и, возможно (очень маленькое "возможно"), начать мыть посуду. У него уже не то чтобы гора накопилась – горная цепь, есть шанс, что где-то среди суповых тарелок притаился вулкан. Хань размышляет, купить ему себе в подарок на потихоньку подкрадывающееся Рождество посудомоечную машину или новую пару утеплённых кроссовок, и вздрагивает, когда телефон в кармане вибрирует и пищит. Хань несколько минут сюсюкает с котом, почёсывая его шею, даёт ему горсточку хрустящих вкусняшек в роли второго ужина, потом зависает у окна и смотрит на ночной город, и только после этого читает новое сообщение. "Давай встретимся завтра вечером у твоего любимого места в городе. Кофе за мой счёт. Всё за мой счёт. Поведаю причину интереса. Идёт?" Хань убирает телефон в карман и возвращается к любованию видом. В это время года к ночи часто поднимается сильный ветер, и даже на девятом этаже он ощущается ледяным, стоит только приоткрыть окно на проветривание. Хань не рискует, он и без того поёживается и потирает руки друг об друга. Ему надо выпить ещё одну таблетку, почистить зубы и положить на язык ложку мёда. Или сначала надо всё-таки привести своё жилище в порядок. На тот случай, если завтра вечером ему вдруг очень понравится... как говорил Сехун? Может, ему понравится пить кофе, болтать с кем-то? Хань потирает глаза пальцами и идёт в ванную. Для начала надо поспать. Всё потом. Умытый, залитый лекарствами и перекатывающий во рту ложку мёда Хань лежит в кровати и залипает в ютубе на три долгих видео. Потом он отрубает интернет и бездумно пролистывает диалог с незнакомым номером. Может, стоит занести его в контакты? В чёрный список? Хоть куда-нибудь? Сехун бы, возможно, помог Ханю с выбором. Стоило предложить ему остаться, посмотреть ещё десять серий SAO и слопать по огромной порции острой лапши в три ночи. Хань нажимает на поле набора и долго смотрит на указатель. Нужно ли ему что-то сейчас отправлять? Ведь больше сообщений не было, а это значит, что вряд ли ответа действительно ждут. Хань бы точно не ждал. Он бы перестал спустя час или меньше. Хань смотрит на время. Половина первого. Сехун уже дома, он уже отписался об этом в какао и уже лёг спать. Хань тоже уже должен спать, а не пытаться угадать, какой шаг ему предпринять в глупой телефонной переписке. Сон лечит тело, дух и всё такое. Хань хреново придерживается этого правила (особенно когда болеет), но всегда с удовольствием наставляет Сехуна по этой теме. – Твой хён больше дурак, чем ты, – тихо признаётся Хань и начинает печатать. "Хорошо. Скину адрес утром. Как я тебя узнаю?" После того, как приходит отчёт о доставке, Хань понимает, что он тоже перешёл на "ты". Слишком быстро для разговора с кем-то, кого даже не получается мысленно представить. Кто-то его роста? Какого возраста? Смех, цвет волос, пирсинг? Вырисовывается слишком неясный образ, настолько неясный, что это просто фигура, которую обволакивает дым. Возможно, сигаретный. Возможно, она и состоит из дыма. Картинка достаточно криповая, чтобы тут же перестать что-то представлять. Ну нахер, решает Хань, и прячется под одеялом с головой. Становится очень неуютно находиться одному в ночной тишине. Кот, как назло, спит где-то в зале. Хань слышит, как стучит его сердце и звук оповещения о новом сообщении. Хань его тут же открывает, утешая себя призрачной надеждой, что вот в эту секунду, прямо сейчас, он не один. "У меня рыжие волосы и белый свитер с оленями. Что насчёт тебя?" Хань тихо смеётся, уткнувшись лицом в подушку, а потом откашливается и отвечает первое, что приходит на ум: "Могу подойти к тебе лунной походкой" И ему смешно и немного стыдно. Тупенькая шутка, хотя Сехун, возможно, заценил бы. Но Ким Минсок – не Сехун. Вряд ли он оценит. Ким Минсок пишет: "Договорились" И вдогонку – смеющийся смайлик. Хань смотрит на этот смайлик, пока экран не гаснет, уходя в блокировку. Окей, думает Хань, окей. Возможно, всё не так плохо. Возможно, его ждёт неплохой вечер. Возможно... – Надо поспать, – вслух заканчивает Хань и убирает телефон под подушку. Бао приходит и топчется по его боку сквозь одеяло. Хань расслабленно улыбается. Ночная тишина перестаёт казаться жуткой.       ✗ Минсок смотрит на время в углу экрана, вновь открывает диалог с Ханем и сверяется с адресом. Всё верно, он ждёт именно там, где нужно, у кофейни на углу, вот только он стоит здесь уже двадцать минут. Конечно, ждёт он не один. За кирпичным углом притаились Бэкхён и Чондэ, та ещё группа поддержки. Бэкхён особо и не прячется, он курит уже вторую сигарету, прислонившись спиной к стене, и безостановочно последние несколько минут смотрит в сторону Минсока. Минсок пишет ему: "Сгинь за углом хотя бы" Это очень мягкий вариант. Хочется отправить друзей домой, в соседний бар или на Северный Полюс. Лучше нервничать одному, или лучше свалить отсюда ему самому куда подальше. Можно добежать до метро и доехать до аэропорта. А там хоть Пекин, хоть Берлин, хоть Рейкьявик. Бэкхён докуривает, выбрасывает окурок в урну, читает сообщение и решает подбодрить Минсока. "ты замечательно выглядишь. не могу отвести взгляд" Минсок энергично закатывает глаза. Конечно, замечательно. Бэкхён ночью пообещал, что Минсок будет в белом свитере с оленями. Естественно, Бэкхён от своих слов не отступился. Он самолично разыскивал свитер с оленями по всей квартире (никто не хотел ему помогать, будем честны) и потратил на это около получаса своей жизни. Всё ради того, чтобы его любимый хён был самым красивым и счастливым парнем на планете. Когда Минсок беспрекословно надел на себя белый тёплый свитер, то счастливее почему-то не стал. Логика Бён Бэкхёна не всегда срабатывает на сто процентов, но зато сейчас Минсоку хотя бы не так холодно. Минсок хотел одеться как обычно, натянуть на себя тёмную толстовку и маску на всё лицо, чтобы было легче скрыться от друзей в толпе (окей, это шутка), но попробуй переспорь Бэкхёна. Минсок, честно говоря, ни разу за всё время их дружбы и не пытался особо. У Бэкхёна есть какая-то непроломная стена внутри, ты в неё хоть трактором влетай, хоть танком – ей будет похер, даже песчинка не отвалится. Бэкхён пишет ещё: "тебе хотя бы не так холодно. мне тоже нужен свитер с оленями ╥﹏╥" И Минсок бросает на него взгляд сочувствия. Бэкхён уже подмёрз в своей тонкой кожаной куртке поверх трикотажной водолазки, и это нормально, он всегда игнорирует прогнозы и советы. Но Минсоку его чисто по-дружески жаль. С другой стороны, именно из-за Бэкхёна и его неугомонного желания делать жизни окружающих его людей лучше они втроём торчат здесь уже полчаса. Надо отправить друзей домой, решает Минсок, но вместо того, чтобы отправить кому-нибудь из них сообщение, он случайно открывает другой диалог. Бэкхён даже здесь постарался – он переписывался вчера от лица Минсока абсолютно в стиле Минсока и использовал всего один смайлик. Утром Хань прислал адрес, Минсок ответил сухое "окей" и позже уточнил, что будет на месте в девять часов. Ничего лишнего. Хотя вот пара слов от Ханя была бы не лишней. Типа: "извини, не смогу приехать, давай всё переведём в шутку", или "опоздаю из-за пробок, читай как не-приеду-вообще, можешь идти домой". Минсок убирает телефон в карман и прячет руки там же. На улице лёгкий декабрьский морозец, минус три, а перчатки в "сногсшибательный лук" хёна Бэкхён не предусмотрел (очень жаль). Минсок вздыхает, видит, как Бэкхён, подышав на свои пальцы, достаёт из пачки новую сигарету, и поворачивается к дороге. Стоит оглядеться и в сотый раз поизучать взглядом вывеску торгового центра на другой стороне улицы. Чем ещё заняться, когда кто-то опаздывает уже на полчаса?       . Хань выбирается из подземки и первое, на что он обращает внимание – Сехун. Сехун стоит ровно напротив дверей, три шага вперёд, его куртка застёгнута до самого носа и он явно давно ждёт кого-то. Ханя, например. Хань подходит ближе, чтобы приветственно кивнуть и уточнить: – Ты зачем здесь? Решил всё же сходить вместо меня? – Ты в линзах? – почему-то спрашивает Сехун и заглядывает хёну в глаза. Хань опешивает на секунду, а потом понимает. Обычно он замечает знакомых людей на расстоянии вытянутой руки, а не трёх метров. Очки лежат дома на столе, следовательно – линзы. Сехун такой умный парень. – Да. Час назад закончил фотосет. Хань демонстрирует сумку с камерой за спиной. В левой руке у него штатив. И желание ни на какую встречу не идти, а завалиться спать, тут же, в кармане куртки. Сехун предлагает: – Провожу тебя немного. Могу забрать камеру. Хань соглашается, и они молча переходят по подземному переходу. Хань запахивает куртку, застёгивая её на клёпки, и передаёт Сехуну сумку со штативом. Сехун тут же жалуется, что аппаратура у хёна слишком тяжёлая. Ну фиг знает. Хань привык. Не тяжелее взрослого мейн-куна. Когда до одной из любимых кофеен Ханя остаётся минута пути, Хань замедляет шаг. Замедляет настолько, что Сехун останавливается на углу и ждёт, когда хён до него доползёт. Хань раздумывает, есть ли шанс написать Ким Минсоку, что всё нахер отменяется, что он очень извиняется за опоздание, что он предпочтёт вернуться домой к тридцать седьмой серии "One Piece", а не сидеть и пить кофе в компании незнакомого парня. Рыжие волосы и белый свитер с оленями. Этого недостаточно для того, чтобы Хань действительно был заинтересован. Этого недостаточно для того, чтобы не оттягивать приближение к последнему повороту всеми силами. Этого недостаточно для того, чтобы в Хане включилась его врождённая любовь к разговорам, общению и встречам с новыми людьми. Сехун смотрит на него с лёгкой тревогой и шагает навстречу, чтобы приобнять за плечи и пойти рядом. Какая бы херня ни происходила с ними, они всегда есть друг у друга, круглосуточная помощь и поддержка. Даже сейчас; Сехун наверняка после универа успел только поужинать и переодеться, но прикатил сюда, чтобы просто дать понять – ты не один. Хань очень благодарен. Вместо "спасибо" вслух он просто на пару мгновений прислоняется щекой к плечу Сехуна. Они вместе поворачивают за угол. Через пару метров они останавливаются. Благодаря линзам, Ханю не надо прищуриваться, чтобы увидеть человека, стоящего в метре от входа в кофейню. Улица кажется пустой, будто здесь только они втроём: Хань, Сехун и Ким Минсок в белом свитере с оленями. Сехун вдруг спрашивает: – Твоё предложение ещё в силе? – Что? – Я могу сходить на свидание вместо тебя, – поясняет Сехун, и убирает руку с плеча хёна, чтобы поправить свою шапку. – Он красивый. Хань бездумно кивает в подтверждении, но тут же спохватывается и хмурится. Сехун, к сожалению, успевает всё заметить. Он хлопает Ханя ладонью по плечу и напутствует: – Будь собой, Сяо Лу. Завезу штатив завтра вечером. – Я сам заеду за ним в обед. – Хорошо. Удачного вечера, хён. Сехун салютует перед тем, как свернуть за угол. Хань с минуту смотрит ему вслед, боясь развернуться обратно. Ему стыдно за то, что заставил ждать себя так долго. Ему страшновато, потому что Ким Минсок действительно красивый, и этого достаточно для того, чтобы ни за что не убегать от этой встречи. И он только сейчас, крайне запоздало, начинает нервничать. Когда Хань последний раз был на свидании? Года три-четыре назад, когда у них с Чунмёном был так называемый конфетно-букетный период? А когда Хань не творил всякую хрень на свиданиях из-за неловкости и смущения? М-да. Хань всё же разворачивается и, чтобы не дать себе шанса передумать, перебегает дорогу. Он останавливается только в шаге от ожидающего его человека и дышит ртом. – Прости за ожидание, – Хань протягивает ладонь. – Я Хань. Ким Минсок смотрит на него с долей удивления. У него рыжие волосы, белый свитер с оленями и покрасневший от лёгкого мороза нос. Он пожимает протянутую руку и внезапно широко улыбается. – Я надеялся увидеть лунную походку. Хань запоздало вспоминает о своём обещании и смущённо отводит взгляд. Ему очень хочется улыбнуться в ответ. – Обязательно продемонстрирую как-нибудь. Сейчас предлагаю зайти внутрь. Ты сильно замёрз? Минсок хочет что-то ответить, но его прерывает звук оповещения о новом сообщении в какао. Раз пять. Кто-то пишет ему, не переставая. Минсок бросает взгляд вбок и извиняется. Ему приходится открыть приложение и сдержать пару резких слов, потому что... чёртов Бён Бэкхён! "он красивый!" "он пиздецки красивый, хён!!" "не сбегай, очень тебя прошу! ему явно не больше тридцати. вы классно смотритесь вместе!" "так здорово чувствовать себя причастным к настоящему чуду!" Минсок тихо спрашивает "чего, блять?", уходит к херам в режим полёта и поднимает взгляд на Ханя. Хань смотрит в ту сторону, откуда якобы беспалевно за ними наблюдает Бён Бэкхён. Минсок тут же поворачивает голову вбок, и Бэкхён, вскрикнув, исчезает за углом. Через пару секунд оттуда выплывает клубок сигаретного дыма. Минсоку очень хочется провалиться сквозь землю. – Это мой друг, – тут же решает объясниться Минсок, и Хань внимательно смотрит ему в глаза. – Извини. Они... Он пришёл поддержать меня. Хань никак не реагирует и продолжает смотреть на него, и Минсок конкретно тушуется. Он понятия не имеет, что происходит прямо здесь и прямо сейчас, и что ему говорить и вообще делать. Вариант "сорваться с места и сбежать к херам" отчаянно манит своими яркими лампочками. – Мы не экспериментальные крысы. Давай сбежим отсюда, – предлагает Хань, и зачем-то вплетает свои пальцы в покрасневшую от холода ладонь Минсока. Минсок делает шаг назад, пытаясь уйти от прикосновения, но Хань держит крепко, и его рука кажется буквально горячей. Слишком горячей для того, кто полчаса ходил по кругу радиусом в метр и нещадно мёрз. Минсок сдаётся и кивает, соглашаясь. – Автобус или метро? – Мне... – Минсок вспоминает о своём обещании не говорить Ханю о том, что ему всё равно, поэтому приходится выбрать. – Автобус. – Хорошо. Они переходят дорогу, и Минсок оборачивается через плечо, чтобы попытаться подать друзьям сигнал SOS морганием – у Чондэ хорошее зрение, он увидит и поймёт. Как назло, они оба сейчас прячутся слишком хорошо. Минсок видит только кирпичную стену и ни единого намёка на цунами, которое смыло бы его нахер с лица Земли.       . Хань украдкой разглядывает своего спутника, пока они сидят бок о бок на остановке и ждут нужный маршрут автобуса. Минсок красивый, и чем больше Хань присматривается, тем больше подтверждает своё первое впечатление. Миндалевидный разрез глаз, вполне стандартный для корейцев, но какой-то необычный. Минсок прищуривается, разглядывая что-то на другой стороне улицы, и игра его мимики вкупе с его ярким медным отливом волос вызывает у Ханя ассоциации с лисами или с кошками сомалийской породы. Небольшие аккуратные губы, пухловатая нижняя. Ровные брови, кругловатые щёки. Аккуратный прокол в мочке уха почти в самом её начале. Минсок очень красивый. Пока Хань залипает на его мягкий профиль, сам Минсок ёрзает на месте, беспокойно сжимает пальцы рук в карманах и чувствует себя некомфортно. Ему холодно, он проголодался и его уже минут десять внимательно рассматривают, чёрт возьми. Минсок бабочкой под стеклом оказаться явно не хотел. На что он вообще рассчитывал? Честно – что сможет улизнуть при первой же возможности. Из-под надзора крёстной феи Бэкхёна, от общества Ханя. Выпить чашечку американо для приличия, солгать про некормленую игуану и сбежать домой. Отчасти он ожидал полюбоваться на то, как к нему в самом деле подойдут лунной походкой. Не как сам Джексон, конечно, но вживую её наблюдать всегда очень здорово. Минсоку бы хотелось. Минсок теряет нить размышлений, когда чувствует, как Хань прикасается к его локтю. Странно, что нос он вообще не чувствует, он превратился в выпирающую на лице ледышку, а чужое прикосновение – чувствует. Минсок прижимает руку к себе, чтобы отодвинуться и тем самым избежать прикосновения, а Хань указывает кивком головы на притормаживающий автобус. Вот оно что. Минсок поднимается и следует за Ханем. Несколько минут они стоя едут в молчании. Хань иногда бросает на Минсока короткие взгляды, и Минсок от этого почему-то немного успокаивается. Вроде как не нужно самому что-то решать. Это довольно удобно. Хань же размышляет, не отстойное ли решение он принял. Друг Минсока, милый стильный парень, напрягал своим явным присутствием. Сидеть и пить кофе под его надзором перехотелось мгновенно. Хань прекрасно понимает дружеское желание поддерживать, в конце концов, его самого проводил Сехун, но Сехун оставил их наедине, а не разглядывал во все глаза, высунувшись из-за угла здания. Тогда решение сбежать и найти какое-то другое место для посиделок показалось единственно верным. Сейчас же, когда они едут на привычном для Ханя маршруте "домой", Хань сомневается. Он хочет чувствовать себя комфортно, не придерживать свои порывы и желания в диалоге, потому что кто-то волнительно наблюдает со стороны. Дома будет комфортно, Ханю точно. Хань попробует сделать так, чтобы и Минсоку стало комфортно. Для начала надо хоть что-то о нём узнать. Хань поворачивается и чуть наклоняется, чтобы точно быть услышанным, и спрашивает у мигом напрягшегося Минсока: – Как ты относишься к лапше на ужин? Минсок недолго думает, прислушивается к лёгким завываниям китов в желудке. – Позитивно. – Я могу сварить лапшу и... не знаю, сделать кофе или чай. Что ты больше любишь? – Мы едем к тебе домой? – Да. Хань смущённо краснеет щеками. Минсок смотрит на него вполоборота с лёгким замешательством и выглядит совершенно не похожим на человека, который пытался закадрить его в переписке. Картинка у Ханя в голове немного не складывается. Минсок спрашивает: – Мне стоит рассчитывать на завтрак? Хань отводит взгляд, ощущая, как краснеет уже всё его лицо. Он абсолютно не понимает, какого хрена он так смущается. В его планах накормить их обоих, возможно, немного поговорить и улечься спать на диване, предоставив Минсоку свою кровать. Никаких далеко идущих планов, серьёзно. Окей, может, совсем чуть-чуть. Но он же никогда не был смущён так сильно от простых вопросов. Вот ни разу в жизни, серьёзно. Ханю это не нравится. Он решает разрядить обстановку, ему кажется, что ещё каких-то якобы невинных вопросов он просто не выдержит. – Где ты работаешь? Минсок отворачивается, смотрит сквозь стекло на проплывающие мимо подёрнутые холодом и огнями гирлянд улицы и отвечает только спустя остановку: – В танцевальной студии. – Ты хореограф? – Не совсем. Скорее, учитель танцев. Учу всех тому, что знаю сам. Люди больше всего любят фристайл. Хань улыбается. – А ты... Ты у нас по учебной визе или рабочей? – О. Сначала учился, потом нашёл хорошее место. Я фотограф и художник-иллюстратор. Минсок задумчиво кивает. Звучит интересно. – Нарисуешь для меня что-нибудь? – Когда решишь, что конкретно – с удовольствием. Автобус останавливается, и Хань торопит их к выходу. Минсок выбирается на улицу и тут же втягивает голову в плечи. Они почти на границе со старым Сеулом, и здесь холоднее, чем в центре. Хань опускает ему на голову его же капюшон. Минсок замирает. – У нас ещё путь длиной в четыре песни. Замёрзнешь. – По пути есть магазин? – Конечно. Хочешь зайти? – Ну, – Минсок поворачивается, чтобы посмотреть вслед отъехавшему автобусу, а после найти взглядом улыбку Ханя, – я живу на другом конце города. Если останусь у тебя до утра, то от тебя сразу поеду на работу. Сомневаюсь, что у тебя есть новая зубная щётка и нераспечатанный станок. – Вообще-то... есть. Минсок удивляется: – Серьёзно? Хань кивает и указывает ладонью, куда идти. Минсок, в сомнении покачав головой, уходит по тротуару вперёд. У Ханя действительно в ванной есть новый бритвенный станок (последний подарок Чунмёна) и целых две зубных щётки в вакуумной упаковке (он купил их себе сам, с запасом на полгода). Хань не предусмотрительный, почти абсолютно, просто... может, Ким Минсок из везучих? Они всё равно заходят в мини-маркет по пути, потому что Хань вспоминает, что он выскреб все остатки сахарного песка из пакета сегодня утром. Минсок приносит к кассе пакет молока, не надеясь на холодильник Ханя, пяток бананов и парочку био-йогуртов. Он всё оплачивает, припоминая "свои" слова в переписке, но бумажный пакет с покупками вручает Ханю. Пусть сам тащит свои три кило тростникового сахара. У него хотя бы перчатки есть, а Минсок свои пальцы морозить больше точно не станет. Среди стройного ряда десятиэтажек Хань заворачивает к той, что с числом "37" на боку. Минсок послушно идёт следом. Они проходят к самому последнему подъезду, и Хань останавливается, чтобы начать поиск ключей по карманам. Код от домофона он не может запомнить уже полгода. В последние полгода в его жизни в целом многое не так. Минсок просит дать ему пару минут чисто жестами – он достаёт из внутреннего кармана куртки зажигалку и пачку сигарет. Хань еле сдерживает себя от выражения лица "серьёзно?". Он весьма негативно относится к курению и к курильщикам в особенности. Почему красивый Ким Минсок внезапно оказывается одним из них – загадка и подъёб от Вселенной. Минсок молча выкуривает половину сигареты и затушивает её о бок урны, чтобы после щелчком пальцев отправить окурок внутрь. Хань, проследив всю цепочку его манипуляций, приглашающе распахивает подъездную дверь. Как только они поднимаются на девятый этаж, Хань останавливается у двери напротив лифта и вновь ищет по карманам ключ. Минсок прислоняется спиной к стене в ожидании и пытается понять, какого чёрта он всё ещё здесь. С Ханем. Он вспоминает о том, что увёл телефон в автономный режим кучу времени назад. Надо отписаться друзьям, что он жив и что никто не спешит продать его в рабство. И что он честно выполняет условия Бэкхёна. Никуда не сбегает, не говорит, что ему всё равно, не пытается даже специально вызвать у Ханя неприязнь. Просто плывёт по течению. Серьёзно, Минсок вообще не напрягается сейчас. До поездки в автобусе он чувствовал себя огромной натянутой струной беспокойства, но как только Хань надел на него капюшон, колку будто ослабили, и окружающий мир перестал давить на оголённые чувства. Минсок предусмотрительно отключает звук и открывает миллион и одно сообщение от Бэкхёна в какао, ступая за порог чужой квартиры. Хань неловко оправдывается, что ключи он всегда долго ищет, а потом заботливо интересуется, нет ли у Минсока аллергии на котов. Вовремя, конечно. Бао уже подбегает к ногам хозяина. – Я люблю кошек, – просто говорит Минсок, и расстёгивает куртку, чтобы нормально присесть и протянуть коту руку. – Как его зовут? – Баоцзы. Бао. Минсок фыркает – миленько, а кот с интересом принюхивается к его пальцам. Он некрупный, рыжий с белыми полосками и ярко-жёлтыми глазами. Усы шикарные, длинные, белые. Кот проводит носом по пальцу Минсока в лёгкой ласке. Хань ворчливо замечает, что обычно Бао всех игнорирует, а тут что-то уникальное. Минсок хмыкает, осторожно гладит кота по спине и вспоминает про забытый открытый диалог с Бэкхёном. Его карман отчаянно вибрирует. Минсок расшнуровывает ботинки, снимает их с ног, а потом так и остаётся стоять на месте, читая всю бэкхёнову истерику. "хён, не отключайся! я волнуюсь!" "отлично. спасибо, что прислушиваешься к моим словам" "куда вы убегаете?????" "мы с Чондэ уходим выпить. буду впервые за все прекрасные годы нашей дружбы пить без тебя! чудесное чувство!" "хён, пожалуйста, отпишись, как только сможешь. я действительно беспокоюсь" "я всё ещё беспокоюсь" "если ты не объявишься к девяти утра, я пойду к частному детективу" "хённим, я действительно беспокоюсь" "ты появился!! отлично! как дела?" Минсок никак не может перестать улыбаться, пока быстренько отписывается, что он в порядке, как и всегда, и что они решили тоже сходить в бар вместо кофейни. Бэкхёну точно не стоит знать о том, что сейчас Хань зовёт его идти на кухню и озвучивает, что у него есть рисовое вино. Минсок предвосхищает реакцию Бэкхёна и отключает интернет. Нахрен. Сейчас лучше не отвлекаться, и не увлекаться алкоголем. Плачевно это. Не хватало только едва знакомому парню желание задолжать. Минсок заглядывает на кухню, осматривает её – небольшую, светлую, чистую. Потом видит Ханя у окна, шагает к нему и забирает из рук бутылку, чтобы изучить этикетку самому и решить, чему отдать предпочтение: алкоголю, чаю или кофе. Плюс всегда есть простая вода. Хань с утра успел перемыть свои горы посуды, немного пораскидывать по местам вещи во всей квартире, включить робота-пылесос и пару раз достать его из-под дивана. Сейчас он рад тому, что победил свою лень, потому что приводить кого-то к себе домой и при этом демонстрировать выставку "лёгкий срач" не стал бы ни за что и никому. Окей, никому, кроме Сехуна. Ханю надо умыться, переодеться (он потеет в своём джемпере с самого утра), поставить нагреваться воду для лапши. Но для начала надо избавиться от тишины между ним и его гостем. Эту тишину хоть кусай и жуй, как сладкую вату, настолько она ощутима. – Что ты делаешь, когда приходишь домой? Минсок продолжает вчитываться в этикетку на бутылке и пожимает плечами: – Разуваюсь. Переодеваюсь. Или тебе целый список? – Давай. Минсок делает шаг вперёд, чтобы поставить бутылку на стол, и поворачивается к Ханю. – Разуваюсь. Снимаю верхнюю одежду. Бегу в туалет. Умываюсь. Иногда сразу в душ. Переодеваюсь. Пью кофе и читаю новости. Потом по-разному. – Так, – Хань опускает взгляд в пол, чтобы не особо смущаться, и предлагает: – Получается, тебе надо в ванную. Вернись в коридор и повернись направо. Могу уступить. Иди первым. – Можем сходить вместе. Хань мгновенно поднимает на него удивлённый взгляд. Минсок смеётся и уходит искать нужную дверь. По пути он говорит, что просто пошутил. Хотел увидеть реакцию. Пока Минсок умывается и осматривает милейшие резиновые звёзды-присоски, танцующие волной над унитазом, Хань разыскивает свои домашние шорты и вынимает из шкафа белую футболку. Подумав, он заодно перетаскивает из спальни в зал своё второе одеяло. Надо будет ещё поменять постельное бельё на кровати, подобрать Минсоку одежду для сна, соорудить завтрак. Сбегать за готовым завтраком в ближайшее кафе? Минсок исследует квартиру самостоятельно. На кухне пусто и тихо, в прихожей он уже всё до этого рассмотрел, а вот арку в стене не заметил. Везде включён свет, и хоть на этом спасибо. По темноте передвигаться Минсок не любит, особенно в незнакомых местах. Мало ли какие тут углы, повороты и порожки. Минсок заглядывает в арку, держится ладонью за стену и осматривается. Светлый диван с огромным разномастным клубком покрывал и пледов на нём, небольшой телевизор на стене, бумажная японская лампа у квадратного кофейного столика, на нём play station, какое-то растение с разлапистыми листьями в горшке у окна, белоснежные шторы длиной почти до самого пола. Минсок присваивает комнате статус "игровая" и видит напротив себя приоткрытую дверь. Возможно, эта дверь ведёт в спальню? Или в более прокачанную комнату для задротов? Или там домик для кота? Все вопросы развеиваются, когда дверь открывается вовнутрь до конца, и оттуда появляется Хань с чем-то, похожим на одежду, в руках. Скорее, спальня. Минсок при желании узнает это наверняка, но не сейчас. Сейчас он намекает Ханю жестами, указывает ладонями на дверь ванной – мол, путь свободен, иди умывайся, надевай эти клетчатые шорты, приготовь мне на утро бритву, щётку и полотенце. Хань для начала забегает на кухню, где ставит кастрюльку на плиту, а в розетку у стола вставляет зарядку, ведь его айфон подмёрз и сел ещё в автобусе. Минсок решает пройтись по всей квартире в поисках кота. Чем ещё заняться, пока хозяин этой самой квартиры занят, действительно. У Ханя нет большого количества фотографий или интересных интерьерных украшений, на которые можно было бы позалипать; у него везде светлые стены и минимум вещей и полок. Для Минсока пока что самым очевидным развлечением представляется поискать и погладить кота. Поболтать с ним на кошачьем языке, возможно. Запнуться за пустую кошачью миску на кухне – определённо лучшее, что произошло с ним за этот вечер. Минсок останавливает свои бесполезные поиски (кот как сквозь землю провалился), проверяет, не кипит ли вода в кастрюльке на плите, и тут вспоминает про покупки. Минсок ищет пакет с молоком и прочим где-нибудь у входа, на тумбочке со всякой хренью, возможно. Потом возвращается на кухню, чтобы увидеть пакет стоящим здесь, на столе. Минсок немного жалеет о том, что забыл очки дома. И о том, что он в принципе почти не носит очки. Жить стало бы проще. Минсок достаёт из пакета йогурты и молоко, открывает холодильник за своей спиной и ненадолго зависает. Он видит батарею разнообразных соусов на полочках на дверце, несколько лаймов там же, немного овощей в нижних ящиках и пакет зелёного винограда на средней полке. За ним виднеется парочка коробок чего-то питьевого. Соки или молочные сыворотки. Минсок ставит своё добро на нижнюю полку и закрывает холодильник. Видимо, Хань обычно питается лапшой и всякой хернёй. Вряд ли он много готовит. Минсок вновь осматривается, замечает кофе-машину, подходит к ней поближе. У Бэкхёна дома такая же, только режимов побольше, и цвет другой, серебристый. Эта же с жёлтыми вставками по бокам. Подарок? Минсок стучит себя ладонью по лбу, чтобы таким образом собрать мысли в ряд. Ему не должна быть интересна чужая жизнь. Ему должно быть всё равно, чем и как часто питается Хань. Ему уж точно должно быть пофиг на то, получил Хань кофе-машину в подарок или купил себе её сам. Ему должно быть всё равно, но ему не всё равно. Ему действительно интересно. – Ты выбираешь кофе? Минсок оборачивается, а Хань подходит ближе, вставая совсем рядом, и достаёт из шкафчика две белые чашки. – Я просто смотрел. У моего друга такая же, – Минсок указывает пальцами на жёлтые полоски по бокам машинки, – только серебристая. Я ещё не решил. – Давай пить и кофе, и вино. Минсок, подумав, согласно кивает. Хань отходит на пару шагов, чтобы убавить под закипевшей водой на плите газ. Минсок, как первый помощник на деревне, сам делает для них две порции кофе, пока Хань занимается лапшой. Даже фильтры и кофейные зёрна у Ханя те же, что покупает Бэкхён (пустой пакет из-под них торчит сбоку). По сути, Минсок делает всё на автомате, он единственный гость Бэкхёна, который может выпить больше одной чашки кофе. При этом обычно Минсок делает его себе сам. Они в молчании пьют кофе, пока лапша варится. Хань по очереди закидывает в кастрюльку кубик говяжьего бульона, сушёный чеснок, сушёную зелень и смесь перцев. Минсок каждое его новое движение провожает всё более скептичным взглядом. – Это ты так типа умеешь готовить? – Без "типа", у меня и нормальная зелень есть, – обиженно отзывается Хань. Он указывает ладонью на подоконник – там в горшочке торчат три луковицы с шапками зелёных перьев. – Плюс правильный соус всегда спасёт ситуацию. – Не сомневаюсь. И какой ты добавишь? Устричный? – Тебе он пойдёт? – Пойдёт. Хань пытается красивенько выложить готовую лапшу в тарелки, но получается в стиле "и так сойдёт". Минсок над ухом честно признаётся, что пахнет и выглядит всё весьма аппетитно. Особенно для его уже активно завывающих желудочных китов. Ханю плюс в карму, честь и хвала. Хань относит обе тарелки в зал, возвращается за ложками и палочками, заодно забирает с собой Минсока. Минсок сначала допивает кофе, и утаскивает с собой бутылку вина со стола. Он такое давно не пил, даже забыл, какое оно на вкус. Хань садится на диван, хлопая ладонью по месту рядом с собой, приглашая сесть и Минсока. Минсок приглашение принимает и тут же придвигает к себе поближе одну из тарелок. Они едят в молчании первую минуту. Кот пробегает за их спинами, скрываясь в спальне. Хань смотрит в сторону двери, прислушиваясь к шуму. Видимо, Бао вновь решил попробовать сгрызть кабель от сетевого фильтра. – Ты на самом деле умеешь готовить, – говорит Минсок. – Наверное, стоило ещё набросать сюда виноград. Хань поворачивается, чтобы увидеть саркастичную улыбку на губах Минсока. – Мне нравятся твои шутки, но завязывай. Я ем не только лапшу. Просто не люблю тратить время на готовку. Минсок задумчиво вглядывается в свою тарелку и молчит до тех пор, пока не доедает всё. Он благодарит за заботу и поднимается, чтобы пойти на поиски бокалов для вина. Хань останавливает его взмахом руки: – У меня нет бокалов. Даже для шампанского. – Хань, ты удивительный, – внезапно заявляет Минсок и уходит на кухню. Хань смотрит ему вслед с охуеванием. Что? Ким Минсок только что сделал ему комплимент? Или это была невъебенная степень сарказма? Минсок возвращается с двумя стаканами в руках. Они прозрачные, с ананасами по краям, и стоят они без дела в шкафчике уже года два. Спросите у Ким Чунмёна, нахрена он их вообще когда-то купил. – Это кощунство, – Минсок ставит стаканы на столик и забирается на диван с ногами. – Давай пойдём до конца: сыграем в "я никогда не", зажжём свечи, включим "bloodstream". – Играть в это я точно не буду, а вот свечки у меня есть. – У тебя есть свечи, но нет ни единого бокала? Минсок смеётся, устраивается поудобнее, подгибает под себя ноги. Хань на секунду подхватывает веселье, а потом так и зависает, не отводя взгляда от лица Минсока, не закрыв рот до конца. Зависает на том, как звучит смех Минсока. Хань давно не задумывался о том, какие люди его окружают. Не заострял внимание на обращённые в его сторону взгляды, улыбки, кокетливые шутки. Сам не говорил приятных лестных слов, даже неосознанно, хотя это в его крови. Не замирал завороженный чьими-то действиями, проявлениями эмоций. Хань отвисает, опускает взгляд вниз, рассматривает собственные руки. Пальцы едва заметно потрясывает. Хань сглатывает, и его горло внезапно оказывается сухим. Хань бросает взгляд на бутылку вина и тянет руку вперёд. Минсок подвигает к нему стаканы. Хань встаёт, чтобы действительно зажечь свечи, но для начала их надо найти. Где Хань хранит то, что вообще не использует? У него в целом есть такие вещи? Ну, ещё что-нибудь, кроме огромного набора плавающих свечек и зимнего комбинезончика для собак породы той-терьер (он случайно купил не тот в подарок для пёсика Сехуна). Хань доходит до двери в спальню, смотрит на выключатель и розетку под ним и вдруг вспоминает, что у него же тут под потолком гирлянда приклеена. Не факт, что она ещё работает, последний раз на неё половину летней ночи залипал оставшийся ночевать на диване О Сехун, но проверить стоит. Гирлянда намного лучше свечек, хотя бы потому, что не создаёт романтично-интимной атмосферы. У неё свои баффы – волшебство и праздник, а рождественские каникулы уже почти на носу. Самое то, приходит к выводу Хань и выключает потолочные лампы. В следующий миг комната мягко озаряется тёплым белым светом светодиодов. Хань выбирает самый плавный режим, при котором лампочки не гаснут всей цепью, а только на половину, и возвращается на диван. Минсок уже готов произнести тост. Любопытненько. Хань поднимает свой стакан. – Семья, – коротко говорит Минсок. Хань смотрит ему в глаза, из-за сменившегося освещения они превратились в жидкий тягучий мёд, и пытается понять, чего от Минсока сейчас идёт больше, каких вибраций. Напоминать про семью в декабре человеку из другой страны – для этого нужна либо неуместная смелость, либо неоправданная забота. Они знакомы всего пару часов. О какой вообще заботе может идти речь? Хань включает музыку на музыкальном центре, и Минсок тратит минут десять на то, чтобы создать подходящий его настроению плейлист из тех пяти тысяч треков, что есть на флеш-карте Ханя. Бэкхён бы обязательно включил в список radiohead и спорил бы до выпирающих на шее вен, что и под тексты Йорка можно веселиться. Как бы Минсок не стебался над Царством Ледяной Пустоты (холодильником) Ханя, Хань выбирает на роль закуски именно виноград, обделяя вниманием его рекламу про "вкусные спелые, блин, бананы!" и готовность сгонять в магазин за чипсами или апельсинами. Ханю всё равно, что именно из съедобного закидывать в рот после каждого второго-третьего глотка; он просто не хочет уплыть в пьяное состояние слишком быстро. У него слабая устойчивость к алкоголю. Две пинты лёгкого пива – и Хань уже может уснуть щекой на барной стойке. В разгар обсуждения музыкальных вкусов друг друга в период младшей школы включается песня "all that she wants" группы Ace of Base, и Минсок на ходу связывает рандомные движения в ленивый танец под старую добрую песню. Хань пытается повторить хоть что-нибудь, но усталость и алкоголь дают о себе знать – его движения скорее напоминают пьяного фаната на концерте Майкла Джексона. Минсок хохочет. Хань падает обратно на диван, делает новый глоток вина, чтобы загасить им весь испытываемый прямо сейчас стыд, и в этот момент песня заканчивается. Звучит гитарный перебор начала следующей. Хань мгновенно громко просит переключить, узнавая трек в ничтожные пять секунд. Минсок в волнении ставит песню на конкретную паузу. В тишине гирлянда медленно наполовину гаснет. Минсок обходит кофейный столик, садится рядом с Ханем и сжимает ладонью его плечо. Он тут же одёргивает себя, занимает руки делом, надо закатать рукава свитера, а то стало жарковато. Хань выглядит потерянным и очень хрупким. Минсок прикладывает старания к тому, чтобы его голос звучал спокойно. – Что случилось? Что-то заболело? Хань едва слышно усмехается. – Извини. У нас дурацкое свидание получается. У меня с этим всегда было ужасно плохо. – Это не свидание. Это вынужденная встреча, и я бы сбежал при первой же возможности, но решил остаться. – Не свидание? А зачем тогда ты меня приглашал конкретно на свидание? Минсок тушуется и не знает, с чего начать объяснять, а Хань бросает на него взгляд украдкой, потом смотрит время на наручных часах. Уже полночь. Надо ложиться спать. – Я расскажу тебе всё, если ты ответишь на мой вопрос. Что не так с этой песней? Хань молчит, вертит в руках стакан, разглядывая зелёные шапки ананасов на стеклянных гранях. А потом решает, что можно и поделиться, хуже не будет. Эффект попутчика, все дела. Вряд ли они с Минсоком ещё раз встретятся. А если и встретятся... В Хане алкоголя – два с половиной стакана, и для него это уже немного перебор. Самое время для откровенных разговоров. – Это песня "Hurt". Чунмён любил её слушать в машине, когда у него был тяжёлый день. Мы выбирались за город, съезжали с трассы и просто слушали эту песню, – Хань поворачивает голову, чтобы посмотреть на Минсока и слабо улыбнуться. – Впервые стало так больно с момента, как мы с ним разошлись. – Сколько вы были вместе? – Четыре года. Минсок не сдерживает удивление, наползшее на его лицо, и при этом он ещё чувствует уважение. Как же сильно надо совпадать с человеком, чтобы четыре года подряд идти рука об руку? Минсок вот не так хорошо совпадал, но болит, сука, сильно. Чёртов Хань с его чёртовым бывшим. Минсок себя словно в кокон засовывал всё это время, про отношения старался тему не заводить и никого не слушать, имя "Пак Чонсу" в их с Чондэ квартире под запретом до сих пор; Минсок даже фильмы и сериалы смотреть не может, потому что везде, всегда и всюду складываются истории о любви. Любовь – двигатель всего. Боль, в таком случае, хуёвый двигатель. Ржавый и нестабильный. Минсок чувствует необходимость заглушить себя чужой историей, чтобы не вывернуть случайно свою собственную, всеми переломанными костями наружу. – Почему вы разошлись? Хань пожимает плечами, потирает ладонью лоб. – В какой-то момент поняли, что мы слишком разные для того, чтобы продолжать двигаться вместе. Сначала взяли перерыв – отдохнуть друг от друга, от необходимости подстраиваться. Пауза ушла в стоп. Было больно, но сразу стало проще дышать. Мы общались в одной компании до этого ещё пару лет. Мне кажется, что мы просто немного устали от постоянного общества друг друга. Хань поворачивается, хмурится, увидев явно проступившее в чертах лица Минсока сочувствие, и тянется вперёд, чтобы забрать у Минсока из рук уже пустой стакан и предложить отправляться ко сну. Вставать рано, а Хань любит спать больше шести часов подряд. Далеко не всегда удаётся. Минсок опережает Ханя; он сам ставит стакан на столик и встаёт, чтобы уйти к своей куртке в прихожей. Он возвращается быстро, на ходу распутывает провода наушников и держит в руке зарядку. Хань вообще напрочь забыл о существовании мобильных телефонов, сотовой связи и интернета. Вот такое вот влияние старых песен, разговоров о коллекционных карточках и рисового вина. Хань провожает Минсока в спальню, указывает на кровать и предлагает ему ложиться здесь. Ну, как предлагает – дело уже решённое. Минсок забирается на кровать с ногами, просит выдать ему какую-нибудь майку или футболку, радуется розетке в метре от изголовья. Потом спрашивает: – А где обычно спит кот? – Для него не существует понятия "обычно", – глухо отвечает Хань из шкафа и появляется из-за открытой дверцы с простой чёрной майкой в руках. – Гуд? Минсок показывает большой палец вверх. Хань делает шаг вперёд и кидает майку, рассчитав, что она долетит, куда надо. Минсок её ловит. Хань закрывает шкаф и подходит к кровати. Предлагает тёплый плед, если холодно, предупреждает о том, что Бао может что-нибудь громко грызть, не пугайся, напоминает, что ему был обещан рассказ в обмен на... рассказ. Минсоку совесть не позволяет сделать вид, что он увлечён чтением чего-то интересного в телефоне, но и короткой версии всей этой херни, чем является его жизнь последние два месяца, в его голове ещё не существует. Бэкхён бы вот смог всё рассказать, в любое время дня и ночи; он бы и колыбельные для каждого разные спел бы. Минсок обещает: – Я расскажу тебе всё утром. – Окей. – Ты уверен, что мне стоит спать здесь? – Хочешь на диван? – После наших разговоров мы уже можем спать в обнимку. Минсок мило моргает и улыбается в кошачьей манере. Хань выключает нахрен в комнате свет и выходит, плотно прикрывая за собой дверь. Смех Минсока впивается в его спину заразительными иголочками. Хань относит всю посуду на кухню, наливает в миску Бао воды, выключает везде свет, оставляя только гирлянду. Хань снимает шорты, заползает под заранее подготовленное одеяло, проверяет правильность будильника, убирает телефон под подушку и скользит взглядом по медленно гаснущим и вновь оживающим огонькам. Он залипает в своих мыслях под ласковые перекаты светящихся светодиодных волн до трёх часов.       ✗ Утром в окно на кухне (сметая к херам с подоконника растущий в горшочке лук) залезает Санта-Клаус с мешком наперевес. Стандартным громадным мешком из красной бархатной ткани, каким его обычно и рисуют на открытках и пакетах. В нём на самом дне перекатывается повязанная белоснежной лентой небольшая коробочка для Ханя. Хань себя херовато вёл в этом году, и подарка от Санты он уж точно не заслужил, но дедушка добрый, так что кое-что всё-таки нашлось. Виза, которую не надо обновлять. Хань просыпается, сглатывает комок в горле, смотрит по сторонам, проверяет время на телефоне. Девять часов утра. Хань опускает голову обратно на диванную подушку, смотрит на плавно потухающую гирлянду и не понимает. Не понимает, почему он проснулся так рано. Не понимает, почему ему снится бред с Сантой. Не понимает, почему он уснул на диване в зале. Головная боль звенит в висках целой семьёй колокольчиков, и каждый из них размером с памятник народным героям в родном Пекине. Хань неудачно дёргается вбок в попытке встать и понимает. Он вчера пил, и именно поэтому он проснулся здесь. Стандартные десять метров, которые он не смог доползти до кровати. Всё понятно. Хань с трудом доходит до ванной комнаты, по пути едва не споткнувшись о бегущего под ногами кота. Он умывается, бреется, чистит зубы, потому что во рту стоит горький привкус алкоголя. Когда Хань аккуратно смазывает кожу над верхней губой лосьоном после бритья, он вдруг вспоминает, что дома он не один. Из зеркала на него смотрит испуганное лицо. Хань быстренько смывает с пальцев лосьон, берёт с собой полотенце, чтобы по пути в спальню вытереть руки. В спальне никого не оказывается. Хань вытаскивает из-под всякого бумажного хлама на столе коробочку с лекарствами, достаёт оттуда блистер ибупрофена и продолжает поиски Минсока. Хань почти заходит на кухню, ему остаётся сделать один небольшой шаг, но он замирает, прислушиваясь. Минсок негромко что-то напевает. Пахнет кофе, жареным луком и, кажется, рисом. Хань проходит на кухню, берёт в руки фильтр и наливает воду в стоящую рядом кружку. Минсок перестаёт петь, он что-то расставляет на столе и между делом говорит: – Доброе утро. Хань отвечает кивком и запивает таблетку обезбола одним громадным глотком воды. Выпив ещё стакан и пополнив фильтр, Хань падает на стул. Минсок сидит напротив, подвигает к Ханю чашку с кофе, улыбается. Хань делает пару глотков обжигающего горло напитка, потом потирает глаза пальцами и осматривает стол. Две тарелочки с рисом, два питьевых йогурта, две чашки кофе, плоское блюдце с аккуратно нарезанными кружочками бананами, два набора столовых приборов. Всё горяченькое и аппетитненькое. Кто тут удивительный, так это Ким Минсок. – Ты обещал мне всё рассказать, – напоминает Хань, и придвигает поближе к себе одну из тарелок. – Ты обещал мне завтрак. – Ничего подобного. Минсок сдувается, кривит губы в секундном недовольстве, поднимает чашку к губам. – Не могу сказать того же. Ладно. Знаешь фишку соседей по номеру? Хань кивает, его рот занят едой. – Мой друг уломал меня познакомиться с кем-нибудь в сети и пригласить на свидание. Нам повезло попасть на тебя. Переписывался с тобой Бэкхён. Свитер и флирт – его затея. – Бэкхён? – Мой друг. Хань глубокомысленно мычит. Он запивает бананы кофе и недоверчиво прищуривается. Минсок вопросительно вскидывает голову. – Мы нифига не соседи по номеру. – Знаю. Бэкхён говорил про это... "Увеличить шансы", или что-то подобное. Рандомно выбрали цифры. – Зачем ему вообще надо было отправлять тебя на казнь? Минсок смеётся с такого сравнения и отвечает, не задумываясь: – Он за меня переживает и пытается помочь. Только делает это криво. – Есть причина переживать за тебя? Минсок возвращается к еде, обдумывая, что Ханю можно знать, а что не стоит узнавать никогда. Минсок в целом сегодня не особо настроен на разговоры, тем более на личные темы. Может, для Ханя это в порядке вещей – быстро пьянеть и делиться с оказавшимся рядом человеком тем, что теребит душу. Минсок до сих пор, за все эти два месяца, ни разу не поговорил откровенно ни с кем. Ни с Бэкхёном, ни с Чондэ. Ни с отражением в зеркале. Минсок допивает кофе, отодвигает чашку от края стола, любуется нарисованным на боку парижским домиком. Он замечает вслух: – У тебя хорошая машинка, но джезва всегда выигрывает. – У меня нет турки. А так быстрее. – Тебе нравится тыквенный суп? Хань замирает от неожиданности вопроса, не донеся до рта последний кружочек банана. Задумывается. Кладёт банан на язык. Минсок почему-то не упускает ни единую деталь. Дожили, интересно смотреть, как человек банан ест. Мы что, в зоопарке? – Давно его не ел. Если он не на сто процентов крем-суп, то нравится. – Хочешь, угощу тебя вечером? – Тыквенным не-совсем-крем-супом? – Тыквенным... Да. И джезву свою привезу. Хань долго молчит. Катает пальцем по столу завалявшийся у салфетницы горошек чёрного перца, прикидывает свою занятость на сегодня, предвосхищает желание вновь уложить Минсока спать в свою кровать. Минсок Ханю нравится, вот только отношений не хочется от слов "нахер это". Противоречия всегда всё усложняют. Они даже не друзья, не коллеги, не учились в одной старшей школе. Нет причин проводить время вместе. Плюс Хань хотел потратить вечер на аниме и пиццу из ближайшей доставки. Минсок успевает убрать посуду со стола, придвинуть к себе стакан воды со стороны Ханя и осушить его, проверить какаоток, отключить запасной будильник, причесать пальцами волосы. За это время можно было бы успеть спасти мир. Хань решает: – Окей. Позвони, когда освободишься, я тебя встречу. Вместе купим тыкву. – Хорошо. А сейчас у тебя какие планы? – М… Проводить тебя до метро? Минсок кивает и уходит собрать свои вещи. Хань смотрит на посуду в раковине, переводит взгляд на время на микроволновке. Девять часов тридцать одна минута. Пару минут можно потратить на посуду, думает Хань. Пару минут можно потратить на то, чтобы обдумать правильность своих решений, пока моешь посуду. Лучшее занятие на свете. Хань в нём абсолютный чемпион.       . Проводив Минсока до входа в подземку и купив на обратном пути несколько нужных вещей (набор винных бокалов, новый комплект палочек для еды, килограмм кошачьего корма), Хань решает сходить в душ и позволить себе потратить время на ничегонеделанье. До назначенного на два часа фотосета время ещё есть. Одевшись в белый плюшевый халат, Хань устанавливает ноутбук на столике под нужным углом, укладывается на диване и клацает пальцем по пробелу. Тридцать седьмая серия "One Piece". Останавливается он после сорок второй. На часах ровно полдень, и Хань быстренько приводит себя в порядок. Выбегает из дома он только без пятнадцати час, потому что святое "найти и погладить кота перед выходом" растягивается на двадцать минут. Чёртов Бао спал между диваном и стеной, попробуй догадайся. Хань пишет Сехуну, что не успеет доехать до него, чтобы забрать штатив, просит перехвата на середине пути. Они встречаются в долгом подземном переходе, обнимаются и обмениваются вопросами "как ты, бро". Сехун в красках пересказывает свой сон в стиле "Хоббита", Хань ржёт, вспоминая свой. Сехун обещает добыть ему бесконечную визу на Рождество и вручает в руки сумку со штативом. Они расходятся в разные стороны. Хань возвращается домой после шести, и первые полчаса он просто лежит на диване, залипая в потолок. Он продрог в лёгкой парке под пронизывающим ветром, и даже красоты берегов Хангана нифига его не спасали. Хотелось как можно быстрее договориться, отснять, попрощаться, снять примёрзшие к пальцам перчатки, сигануть в воду. Хань переодевается, немного прибирается, кормит Бао, оглядывает содержимое кухонных шкафчиков. Один из них целиком забит лапшой, половина для залить-кипятком-и-есть, половина для лапши нормальной. Специи, стаканы с ананасами, три пачки палок корицы, два килограмма муки. Откуда у него мука? Хань не знает особо, чем заняться, поэтому возвращается в зал и плюхается на диван. Через пару минут он включает плойку и открывает брошенную на середине сюжетку седьмого Тэккэна. Стрелки часов лениво переползают девятку; Хань идёт на кухню выпить воды и с тоской смотрит на шкафчик с лапшой. Ему уже очень хочется есть, он забегал в китайскую кафешку после съёмки, а это было давно, и закинул он в себя только пять паровых пирожков. Чёрт, ему же надо обрабатывать фотографии. Хань возвращается в комнату, выключает плойку, включает ноутбук, проверяет телефон. Оповещений ноль. Хань скроллит список контактов и останавливается пальцем на "Ким Минсок". Хань прочищает горло и звонит.       . Минсок опаздывает. После работы он забегает в крупный продуктовый, придирчиво осматривает каждую тыкву, выбирая самую (скорее всего) вкусную, кладёт в корзинку зелёный лук, куриные яйца, пакет приправы карри, связку перцев чили, корень сельдерея, пучок базилика. Потом он останавливается у фруктов. Взвешивает килограмм мандаринов. Смотрит на киви. Хань любит киви? Минсок ставит корзинку на пол, достаёт телефон из кармана, чтобы позвонить и узнать. В его уведомлениях куча сообщений от обеспокоенного Бэкхёна. Блять. Минсок убирает телефон обратно в карман, быстренько набирает в пакетик несколько мягких киви и пробирается к кассам. Дома его встречает запах мясного рагу и Бэкхён. Бэкхён с ходу налетает с объятиями. Минсок даже не пытается обнять его в ответ, потому что его руки скоро оторвутся от тяжести сумки и пакетов. Вообще-то, трогательное дружеское воссоединение могло бы случиться намного раньше, если бы Бэкхён не спал без задних ног (между прочим, в кровати Минсока). Рабочую сумку Минсоку пришлось привозить Чондэ. – И я тебя люблю, Бэкхён-а, – Минсок прислоняется щекой к его всклокоченной макушке в секундной ласке и пытается отстраниться. – Пусти. Руки отваливаются. Бэкхён отходит на пару шагов, забирает у Минсока пакеты и пытается заглянуть в его лицо. Минсок с трудом снимает с себя куртку, шарф, обувь. Бэкхён стоит буквально в пяти сантиметрах от него. Мягко говоря, сложно раздеваться, когда у тебя на плече попугай. – Как прошёл вечер? Что ты ел на обед? Будешь ужинать с нами? – Замечательно. Еду. Не буду. Поставь пакеты. Дай пройти. Бэкхён ни капли не обижается, когда Минсок отодвигает его с пути. Хлопает дверь в ванную. Чондэ выглядывает из кухни. Бэкхён поднимает пакеты повыше, чтобы дать этим понять, что хён вернулся. Чондэ кивает. – Есть он не будет, – сообщает ему вдогонку Бэкхён и ставит пакеты в коридоре. Минсок проходит в свою комнату, подхватив по пути сумку. Ему надо переодеться и взять с собой несколько вещей. И у него не так много времени на сборы, стрелки стремительно бегут к семёрке на часах. А Минсоку ещё ехать через весь город. Пока Минсок разыскивает в шкафу стопку чистых футболок, в комнату пробирается Бэкхён. Он заваливается на кровать Минсока, укладывается поудобнее и сосредоточенно копается в телефоне. Минсок перестаёт выискивать свою любимую футболку (с маской Железного человека на всю грудь, он фанат) и медленно отходит назад, чтобы выглянуть из-за шкафа и одарить Бэкхёна взглядом осуждения. Бэкхён с довольной улыбочкой покачивает ногой в воздухе под плавный ритм песни. Чёртовы Stateless с их чёртовой "bloodstream". Чёртов Бён Бэкхён. – Хён, так как прошёл вечер? Минсок смотрит на него несколько долгих секунд и хватает с полки первые попавшиеся вещи. Он тут же захлопывает дверцы шкафа и проходит к оставленной у входа сумке. Подумав, он садится на пол и придвигает к себе рюкзак, решив взять с собой его. Так будет удобнее. – Ты куда-то уходишь? Минсок поворачивает голову и одаривает друга усталым взглядом. – Не будешь со мной разговаривать, пока играет этот плейлист? – понимает Бэкхён. Плейлист томных треков рандомных жанров, гордо названный Бён Бэкхёном "музыка для секса". Бэкхён строит обиженную гримасу. Минсок продолжает смотреть на него. – Ладно. Бэкхён ставит песню на паузу. В комнате воцаряется тишина. Чондэ на кухне разговаривает с кем-то по телефону. – У тебя есть вопросы, не касающиеся моей личной жизни? – Да, – Бэкхён кивает и садится, обхватывает стопы ладонями и проникновенно смотрит Минсоку в глаза. – Я могу остаться ночевать в твоей кровати ещё разок? – Да. Оставайся сегодня. – Куда ты собираешься? – не выдерживает Бэкхён. Минсок смеётся и отворачивается, продолжает перекладывать вещи в рюкзак и качает головой. Бэкхён такой простой, такой смешной. – Получается, твоя жизнь действительно меняется к лучшему? Минсок молчит. – Ты собираешься к Лу Ханю? – Пообещал ему тыквенный суп, – честно признаётся Минсок и выходит из комнаты. – Что? Крик Бэкхёна пронзаёт всю их квартирку. Минсок спешно прячется в ванной комнате. Через полчаса он залипает взглядом на поручне, за который держится в метро. Ехать ему ещё примерно столько же. Времени дохуя. Надо написать Ханю. Или сбежать куда-нибудь в Альпы. Минсок поправляет лямки рюкзака. Тыква поместилась туда чудом и силой упрямства. Теперь эта самая тыква тяжело давит на поясницу. Минсок выходит за две станции до нужной, открывает онлайн-карту города и прикидывает свой маршрут. Очень легко ориентироваться по пути следования маршрутного автобуса, что Минсок и делает. Вообще-то, Хань обещал встретить Минсока и всё такое, и сейчас бы Минсок точно не стоял посередине какого-то сквера в полном одиночестве. Серьёзно, здесь даже нет ни единого собачника с питомцем на поводке, ни единой пожилой пары на вечерней прогулке, ни единого спящего на ходу студента. Минсок об обещании Ханя не сразу вспомнил, а когда вспомнил, решил им пренебречь и добраться сам. Половина девятого. Уже время позднего ужина. Минсок понимает, что забыл купить сливки. Он находит на карте точку мини-маркета, в который они заходили вчера. У него круглосуточный режим работы и путь до него выглядит несложным. Минсок убирает телефон в карман и, подумав, садится на скамейку. Он с наслаждением выдыхает, снимая с плеч рюкзак и устраивая его рядом с собой, расстёгивает куртку и достаёт из внутреннего кармана пачку сигарет. На середине второй сигареты Минсок понимает, что не хочет никуда идти. Не хочет домой – там Бэкхён с его расспросами. Не хочет к Ханю – там, конечно, необъяснимо легко и уютно, но страшно. Не хочет в отель – там будет дискомфортно от соседства с кучей людей. Окей, в четверг он перебрал, из-за этого в пятницу был вынужден идти на свидание, и ему даже понравилось общество Ханя, но что было в голове Минсока, когда он самолично предложил встретиться ещё раз? Ради чего? Ради того, чтобы отдохнуть от бесконечной болтовни Бэкхёна и заботы Чондэ? Ради того, чтобы отвлечься от всех дерьмовых мыслей, что нон-стопом перемалываются в его голове, когда он остаётся в одиночестве? Ради того, чтобы обозначить границы приятельского общения, обрубив все намёки на флирт? Ради того, чтобы иметь возможность почесать шею классного рыжего кота? Ради того, чтобы остаться ещё раз в светлой незахламлённой квартирке и впервые за долгие месяцы выспаться вторую ночь подряд? Минсок выбрасывает окурок в урну, закидывает рюкзак на плечо. Страшно, пиздец как страшно сближаться с кем-то, но обещание – это обещание. Надо выполнять. И дать Ханю возможность хоть отчасти выполнить его собственное. Минсок поправляет рюкзак, застёгивает куртку и достаёт телефон. Разблокировывает его и чуть не роняет из рук от неожиданности. Хань звонит сам. Минсок чувствует, как совесть протыкает его тело насквозь огромным копьём. Девять часов двенадцать минут. Слишком поздно для обещанного ужина. Слишком поздно для того, чтобы оправдаться пробками. Слишком поздно для того, чтобы попытаться избежать встречи. Никогда не поздно для волны цунами, которая смыла бы Минсока нахер с лица Земли вместе со всеми этими скамейками, деревьями и страхами. Минсок нажимает зелёную трубку и подносит телефон к уху. – Прости, – говорит он тут же, – я забыл купить сливки. Видимо, его слова сбивают Ханя с мысли. Хань молчит несколько секунд. – Я могу купить их сам. Где ты сейчас? – Минутах в двадцати от твоего дома. – Опиши конкретней, я тебя подберу. – Давай встретимся у магазинчика? Мы вчера в него заходили. Хорошо? Минсоку нужно ещё немного времени побыть одному. Раскидать мысли по порядку. Сделать дыхательную гимнастику. Выбросить к чертям сигареты, но перед этим зачитать пачке прощальную речь. Хань вздыхает. – Окей. Буду через пять минут. Хань сбрасывает вызов. Минсок ещё пару мгновений тупо слушает гудки. Во что его ввязал Бён Бэкхён? Во что ввязался он сам?       . – У тебя есть погружной блендер? Хань заходит в ванную комнату вслед за Минсоком и отрицательно мотает головой. – Ладно, справимся без него. Кто будет чистить тыкву? – Ты. Я почищу себе ещё пару пальцев вместе с ней. Минсок смеётся и подвигается вбок, чтобы и Ханю хватило места у раковины. Хань клацает клапан жидкого мыла, доводит его до состояния пены в своих ладонях и неожиданно тянется пальцами к лицу Минсока. Минсок замирает. На его щеке расцветает пенный цветок. – Умой лицо горячей водой, – объясняет своё действие Хань и смывает с рук мыло. – У тебя нос красный. Ты до меня пешком добирался? – Я быстро мёрзну, – оправдывается Минсок и в отместку толкает Ханя локтем вбок. – Извини за то, что я задержался. И за то, что не позвонил. – И за то, что я лишусь пальцев, пока буду чистить тыкву? Ты умывайся. Я справлюсь. – Мне держать скорую помощь на быстром наборе? Хань дарит ему улыбку и выходит из ванной, оставляя Минсока одного в царстве запаха мятного мыла, влажности от выкрученной почти на кипяток воды и эфемерного ощущения лёгкого флирта. Вот и обозначил рамки. Хань не лишается ни единого пальца (на удивление), пока орудует ножом, но его терпения хватает только на половину тыквы. Минсок забирает всё у него из рук и убеждает, что столько для них двоих будет в самый раз. Хань согласно кивает и в рыцаря больше играть не спешит. Минсок ставит тарелку с нарезанной тыквой в микроволновку, даёт Ханю указание убрать всё ненужное в холодильник, сам промывает под водой из крана зелень. Хань заглядывает в пакет, вытаскивает киви, смотрит вновь. Интересуется: – Зачем ты купил яйца? – На завтрак. Можешь замариновать себе для лапши парочку. – Ты останешься? – Если ты не против. Хань убирает яйца в холодильник, выставляет на стол несколько соусов, возможно, они пригодятся для супа, закрывает холодильник. Минсок вытирает руки от воды и тянется к пакету мандаринов. Хань прикасается к его запястью кончиками пальцев и тут же отдёргивает руку. – Я не против. Оставайся. – Почистить тебе мандаринку? – Мне сварить суп. Я пиздец голодный. Минсок смеётся, и Хань отмечает лёгкую ассиметричность его десноватой улыбки. Очаровательная мелочь. Одна из десятка таких же очаровательных мелочей. Минсок осторожно вливает целую банку сливок в потихоньку побулькивающее тыквенное месиво, помешивает лопаточкой, убавляет огонь. Хань подходит к нему со спины, близко-близко, кладёт подбородок на его плечо и смотрит на творящееся в кастрюльке волшебство. Пахнет вкусно. Желудок Ханя грустно урчит. Хань из-за этого краснеет. Минсок откладывает лопаточку на край плиты, чтобы завести руку назад и наудачу погладить бедного голодного парня. Ему попадается лоб. – Какие у тебя планы на завтра? – спрашивает Хань. Минсок вновь берёт лопатку, возвращаясь к перемешиванию супа. Сливки и пригореть могут. Есть хочется не только Ханю. – У меня выходной. Схожу в зал, потом в кино или в бар. Хочешь составить компанию? – Сходи в кино с другом. – Он потащит меня на "Чёрное Рождество", – Минсок морщится и пытается посмотреть на Ханя боковым зрением. Почему-то чужой подбородок на плече совсем не напрягает. Для второго дня знакомства – супер-странно. – Бэкхён фанатеет от триллеров. Мне они очень не по душе. Я хочу сходить на новую часть "Звёздных Войн". – О. Тогда можно. А я "Чёрную Вдову" жду. – Сходим на него вместе. – Ты назначаешь мне свидание на будущий год? Хань тихо смеётся и кладёт ладонь на левое плечо Минсока. Минсок на пару секунд перестаёт двигать лопаткой. Задумывается. – Ну, может, как раз к маю я буду готов снова ходить на нормальные свидания. – То есть, вчера было не нормально? – Вчера было не свидание. Хань ничего не отвечает. Минсок выключает конфорку, накрывает кастрюлю крышкой. Пытается развернуться. – Хань... Я ещё не всё сделал. – О. Я пока переоденусь. Хань быстро исчезает из кухни. Минсок раскладывает на доске предварительно отложенную половину всего зелёного лука, опирается обеими ладонями о край стола и закрывает глаза. Коротко вдыхает носом воздух и выдыхает долго. Повторяет несколько раз. Это помогает немного прийти в себя. Когда Хань возвращается в своих клетчатых шортах и белой футболке, Минсок уже украшает разлитый по тарелкам суп нарезанной зеленью. Хань торопится усесться, крутит в руках деревянную ложку, облизывается. Десять с половиной часов. Прекрасное время для позднего ужина. – Приятного аппетита, – говорит Минсок, усаживаясь напротив. Он улыбается. Хань смотрит ему в глаза, переводит взгляд на поднимающийся из тарелки пар, сжимает свободной рукой под столом собственное бедро. – Приятного аппетита, – отзывается Хань. – Всей душой готов насладиться едой. Минсок очаровательно смеётся в кулак. Хань, чтобы ничего лишнего не ляпнуть, начинает есть. Минсок с интересом ждёт реакции. – Вкуфно, – Хань проглатывает всё, что есть во рту, и исправляется: – Божественно вкусно. Такого ещё не ел. Что ты туда добавил? Минсоку хочется пошутить на грани флирта, но он отвечает честно: – Имбирь и мускатный орех. У тебя столько специй, что ты можешь открыть магазинчик. – Мы можем открыть кафе с домашней едой, если ты будешь шеф-поваром. – Звучит интересно, но я заканчивал только курсы бариста. Не уверен, что хочу тратить время на учёбу сейчас. – А на что тебе хочется его тратить? Минсок задумчиво перемешивает суп в своей тарелке, поднимает взгляд к потолку. У него много идей для создания прекрасных воспоминаний – было. Сейчас в голове из-под покрывала тёмных гадких мыслей почему-то выползают слабые ростки подростковых желаний. – На путешествия. В старшей школе я много читал про Исландию и Австралию. На сон, – на эти слова Хань реагирует понимающей улыбкой, – на тренировки, на изучение танцев, на чтение комиксов. На вкусный кофе. – Ты пробовал кофе по-турецки? – Да. Мне не очень понравился. – В Австралию я с тобой не полечу, – Хань встряхивает плечами и кривит губы, – там адовые пауки и другие насекомые. Минсок смеётся и предлагает сварить кофе на десерт. У него с собой турка и пачка зёрен. Хань просит с молоком и капелькой корицы. Минсок кладёт украшением в его кружку самую длинную палку корицы из пачки.       . В полночь Хань начинает зевать. Они лежат на диване, Хань головой на животе Минсока, и залипают на переливы гирлянды. За окном идёт мелкий дождь с ещё более мелким снегом на пару, сигналят машины и шумит восточный ветер. Минсоку вот так молчать очень уютно. Будто они с Ханем знакомы лет двадцать, или прямо с пелёнок, делили на двоих один горшок, парту, плеер, влюблённость в самую красивую девчонку класса, слёзы во время первой сессии, дешёвую съёмную квартирку. С Ханем комфортно. У Минсока в кармане джинсов вибрирует телефон. Хань чувствует это плечом и привстаёт на локтях. Вибрация повторяется. Это стопудово Бён Бэкхён. Минсок вынимает телефон из кармана, рисует ключ блокировки. Так и есть – Бэкхён пишет: "нашёл выступление "the neighbourhood" на радио? не знаю, это просто охуенная штука" И ссылка на ютуб в следующем сообщении. Минсок открывает её и жестами предлагает Ханю присоединиться к просмотру. Хань переползает повыше, чтобы умостить голову на плече Минсока и обнять его чуть ниже талии. У Ханя безжалостно краснеют щёки. Минсок выбирает хорошее качество и запускает видео. Чёрно-белый фильтр, восемь утра на часах и настройка гитар. Разговоры на английском. Когда начинается песня, Минсок немного покачивает головой в такт. Хань пытается лениво повторить пальцами в воздухе гитарные аккорды. На припеве Минсок тихо подпевает. Голос солиста совсем не такой, как на студийной версии – здесь он хрипловатый, не распетый, сексуальный. Минсок знает эту песню и любит её, потому что Бён Бэкхён очень частый гость в их доме, и он всегда что-то включает или напевает. Или включает и подпевает. Как тут не полюбить что-то заедающее в мозгах растянутыми английскими гласными. Минсок честно пишет Бэкхёну, что эту версию песни он добавит себе в плейлист "для души". Бэкхён делится тем, какая у Минсока удобная кровать. "так бы и спал на ней всю жизнь!" "Это просто ортопедический матрас. Ты в курсе, что можешь купить себе такой же?" "эта кровать вобрала в себя всю твою любовь ко мне, именно поэтому она безумно удобная. разве не так, хён?" Минсок делает лицо "чего, блять" и быстренько желает Бэкхёну спокойной ночи. И отключает уведомления в диалоге с ним. На подобные шутейки Минсок сейчас не настроен. Он в принципе уже ни на что не настроен, кроме сна. Минсок трогает Ханя за руку, что всё ещё нагло оплетает его живот, и, дождавшись вопросительного "м?" прямо в шею, предлагает: – Пойдём спать. – Давай спать здесь. – Мне надо переодеться. Я бы даже в душ сходил, если ты не против. Хань зарывается носом в подушку, но рукой обнимает Минсока только крепче. Он что-то крайне непонятно бормочет, звук его голоса гасится в синтепоне. – Вообще ни слова не понял, – говорит Минсок и тычет тело под боком пальцем в торчащую белым гребнем лопатку. – Повтори, пожалуйста. Хань резко поднимает голову и смотрит на Минсока, целясь взглядом в глаза. Попадает сначала на губы. Тоже неплохо. – Я не против. Ты можешь хоть сюжетку за меня проходить в Тэккэне, я не против. Почему-то, блять. Минсок от такого откровения (игры – святое) опешивает немного. Смотрит на Ханя в ответ, моргает, сглатывает слюну. – Спасибо. Только дай полотенце, а то оно не влезло ко мне из-за тыквы. Хань прыскает от смеха и для начала вновь утыкается в подушку, чтобы прогоготаться в неё. Потом он медленно ползёт в спальню, чтобы найти полотенце с котиком и выдать его Минсоку. По пути Хань успевает зевнуть трижды. Минсок считает.       . – Расскажешь мне сказку на ночь? Хань отлипает взглядом от гирлянды, приподнимается на локтях и поворачивает голову на звук. Одеяло сползает с его плеч, и на кожу тут же приземляется прохлада. Хань ёжится. Минсок стоит в паре шагов от дивана, на нём футболка с горным пейзажем и рюкзак на плече. – Про лисёнка могу. Ложись. – Я постою. Хань хмыкает. Ладненько. – Жил-был лисёнок. Он мечтал о путешествиях, имел в друзьях классного... щеночка, умел варить вкусный тыквенный суп. Минсок кивает с наигранным интересом и всё же присаживается на диван. На самый краешек. Чтобы удобнее было слушать. И легче дать старт с финишем под одеялом на кровати Ханя. – И как-то щеночек решил подговорить лисёнка на приключения. Лисёнок приключений опасался, или не был к ним готов – об этом никто не знает, кроме самого лисёнка. Щеночек был из упрямых и уговорить мог любого на что угодно. Вот и лисёнок сдался, и в самом начале своего приключения встретил... – Хань задумывается ненадолго, бегает взглядом по комнате для того, чтобы поймать какой-нибудь предмет и вставить его в текст. Попадается кот, запрыгивающий на диван. – Встретил котёнка. Минсок пытается сдержать смех. Сказочка получается интересной. Ему нравится. – Лисёнок и котёнок быстро нашли общий язык, и спустя некоторое время уже вместе играли, – Хань прикусывает нижнюю губу, вспоминая их вчерашнее веселье, и прочищает горло. – А на следующий день лисёнок приготовил для котёнка тыквенный суп. – Хань. Ты хочешь мне что-то сказать? Сказка сказкой и шутки шутками, но Хань так и в философию уйти может, а Минсок рассчитывал на то, что его пошлют куда подальше с дурацкими просьбами и он пойдёт обнимать подушку. Спать хочется жутко. Лучше сразу раскрыть все карты, чтобы за ночь переварить информацию и выдать по ней решение. С утра можно будет и сказочку дослушать, но не сейчас. Сейчас Минсок реалист. Когда-нибудь он будет вспоминать о том, что его шутки играют против него перед тем, как что-то сказать, а не после, блин. Хань отрицательно мотает головой. – Ты попросил сказку. Это, в принципе, конец. – А мораль? У сказок вроде должна быть мораль. – Котёнку очень понравился тыквенный суп, и это событие положило начало их с лисёнком дружбе. Конец. Хань плюхается обратно на подушку, явно не желая продолжать разговор. Он закрывает глаза. Минсок рассматривает его лицо в тёплом освещении. Хань кажется каким-то волшебным. – Спасибо. Очень милая сказка. Спокойной ночи, Хань. – Спокойной ночи. Минсок поднимается, останавливается рядом с котом и гладит его, почёсывает за ушком. Бао рывками урчит. Хань вновь немного приподнимается на локтях и смотрит на эту милую картину. Просит: – Не завлекай его спать с тобой. – Но я хочу, чтобы он поспал со мной. Или мне свернуться здесь клубочком? Тебя это устроит? Хань поднимает на Минсока странный взгляд. – Меня устроит ответ на вопрос о том, почему ты флиртуешь со мной, если тебе нахер не сдалось пытаться что-то со мной построить. Минсок перебирает пальцами мягкую кошачью шерсть на загривке и смотрит сквозь Ханя. В голове почему-то на миг становится пусто – кинешь горсть зерна птицам, а те разлетятся в стороны. Вот у Минсока так с мыслями. – У меня это на лице написано? – наконец, спрашивает он. – Что? – Ну, что мне нахер ничего не нужно. Хань теряется с ответом, ложится на подушку, пытается найти подсказку у светодиодных огней. Гирлянда наполовину гаснет. Хань шумно выдыхает ртом. – Я это чувствую. В твоих взглядах, в твоих жестах. Тебя как будто переехали недавно, и ты пока не хочешь пытаться встать. Выражением лица Минсок сойдёт за недовольного кота. – Ну у тебя, блять, и сравнения. Ты реально удивительный. – Это считать за комплимент? По губам Ханя гуляет улыбка хитреца. Минсок хмыкает. – А ты почувствуй. Прежде чем Хань успевает понять, что его подкололи, Минсок исчезает за дверью спальни. Хань переворачивается на левый бок и подзывает к себе кота. Бао сосредоточенно вылизывает свою заднюю лапу и никак не реагирует, даже ухом не ведёт. Хань засыпает через двадцать минут ворочанья и трёх десятков зевков. Через полчаса кот приходит к нему под бочок.       ✗ Хань просыпается из-за того, что через него перепрыгивает кот. Перепрыгивает, попутно впиваясь когтями в хозяйскую ногу. Хань чертыхается в подушку, переворачивается на спину и опускает руку вниз, чтобы погладить пальцами пострадавшее место. Бедро место нежное, а кошачьи царапины заживают всегда очень долго. Хань бы пострадал и похныкал, но он кожей чувствует на себе чей-то взгляд. Бао? Минсок? Сехун? Хань резко распахивает глаза и садится. Ровно напротив него на диване сидит Минсок. Всё в той же футболке с горами, всё в тех же коротких шортах (Хань вчера подумал, что это не шорты), у него торчит стрелой вверх прядка волос на макушке, и он улыбается. Хань натягивает на себя сползшее одеяло. У них ещё не тот уровень отношений, чтобы Хань не смущался демонстрировать своё тело без одежды. Ещё? – Я как раз хотел тебя будить. Завтрак готов. На водные процедуры у тебя пять минут. – Маловато. – Я сейчас начну варить кофе, и я хочу, чтобы мы выпили его "живым". Хань нихрена не понимает, честно говоря. Но он согласно кивает, мол, ладно, будь по-твоему, и ждёт, когда Минсок исчезнет на кухне. Хань долго топит лицо в холодной воде, пытаясь набирать её в ладони как можно больше. Ему снился Минсок. Хань стягивает с крючка в ванной белый плюшевый халат и покрепче его подвязывает. Он топает на кухню, по пути зовёт Бао. Кота тоже надо завтраком накормить. Хань как раз плюхается за стол, когда Минсок процеживает сквозь ситечко вторую порцию кофе. Запах стоит обалденный. Хань невольно сглатывает слюну. – Что за штука "живой кофе"? – спрашивает Хань, когда Минсок ставит перед ним кружку и коробку молока. – Считается, что в первые пять минут после приготовления кофе "живой", то есть, все его свойства стопроцентные. По прошествии пяти минут он всё так же обеспечит тебя энергией и бодростью, но эффект будет не тот. Теряются свойства. – То есть, два "неживых" кофе равны одному "живому"? Минсок коротко смеётся и садится напротив. – Возможно. Я всю эту хрень не особо запомнил, если честно. Но пить кофе горячим мне нравится намного больше, чем пить остывший. Хань в этом с Минсоком согласен. А ещё Хань чувствует укол совести, потому что это он, как гостеприимный хозяин, должен творить для гостя кулинарное волшебство и будить ароматными запахами. Почему-то получается всё у них совсем наоборот. Минсок снимает с плоских тарелок крышки, демонстрируя голодному взгляду Ханя две порции глазуньи. Та, что ближе к Минсоку, украшена базиликом. Ханю базилик не очень нравится. А вот от потушенной в сладком соусе тыквы он не отказывается. Бао прибегает только под конец завтрака, и Хань смеха ради даёт ему понюхать кусочек тыквы. Кот фыркает и отодвигается. Хань смеётся и встаёт с места, чтобы положить ему в миску чего-нибудь вкусненького. "Лосось с креветками в сливочном соусе", например. Ханю иногда самому хочется попробовать кошачью еду. Уж слишком аппетитные названия для неё придумывают. После завтрака Минсок отвоёвывает у Ханя право мыть посуду. Объясняет это тем, что иногда ему уборка в кайф. Предлагает Ханю пока придумать им досуг. Хань для начала уходит в душ, потому что вчера ему было лень мыться. Потом он бреется, мажет обветренные щёки увлажняющим кремом, сушит волосы полотенцем. Надо найти фен. Кажется, вчера Хань положил его в шкаф. Фиг знает, зачем. Хань выходит из ванной и нос к носу сталкивается с Минсоком. Хань машинально хватается за него руками. Хань оставил халат в ванной. Минсок окидывает Ханя целиком быстрым взглядом, и на его лице не рисуется ничего, кроме лёгкого неудовольствия. Минсок шёл к своей куртке. У него там зарядка во внутреннем кармане (вместо пачки сигарет), а телефон он заряжал последний раз вчера днём в свой долгий обеденный перерыв. Хань отпускает плечи Минсока, складывает пальцы рук в неловкий замок за спиной и отходит в сторону, уступая дорогу. Минсок проходит мимо и напоминает, что у него есть несколько свободных часов, а вот плана, чем их занять – нет. Хань, плотно прикрыв за собой дверь в спальню, поднимает с кресла у входа домашние шорты и замирает, принюхиваясь. В комнате пахнет Минсоком. У него лёгкий нежный парфюм, напоминающий горный воздух и осенние цветы; у него цитрусовый порошок для стирки белья (Хань, чтобы убедиться в этом, подносит к носу чужую утеплённую рубашку, в ней Минсок был вчера). Хань натягивает шорты, берёт в руки первую попавшуюся майку и выходит в зал. Для Ханя всё вдруг становится слишком серьёзным; в плане, он чётко осознаёт свой безграничный интерес к Минсоку, он кайфует от его запахов и смеха, ему хочется посмотреть с Минсоком все интересные фильмы, побывать с ним в Исландии, пить этот божественно вкусный кофе по утрам, чувствовать позитивные вибрации в свою честь. Но у Минсока внутри какой-то барьер. И вряд ли Хань сможет помочь сломать его. Даже если Хань будет бежать ему навстречу, Минсок сделает шаг назад. Отлично, думает Хань. Просто отлично. Он плюхается на диван рядом с Минсоком, закутывается в плед, смотрит на мягкий профиль Минсока. Минсок что-то сосредоточенно читает в телефоне, и, заметив внимание к своей персоне, объясняет вслух: – Составляем расписание на следующую неделю. С каждой танц-группой свой чат, с подростками сложнее всего договариваться. У детей сейчас много факультативов. – Чем хочешь заняться? – Чем-нибудь. Чем угодно. Можем сыграть в "я никогда не". Минсок поворачивает голову, чтобы одарить Ханя широкой улыбкой, и Хань подхватывает его мысль: – Давай найду свечи. – Я схожу за вином. – Будем пить в час дня? – Ну, – Минсок на мгновение задумывается. – Не в семь утра, уже хорошо. – Ты же собирался в зал. – Точно. – Минсок тут же сдувается в своём энтузиазме и пожимает плечами. – Фильм? – Смотрел "Я, робот" с Уиллом Смитом? Минсок надолго задумывается. Его телефон успевает уйти в блокировку. Хань налюбоваться на серьёзность в красивых чертах лица не успевает. – Когда учился в старшей школе, насколько я помню... Я бы не отказался пересмотреть. Хань тянется к кофейному столику, чтобы выдвинуть в нём небольшой ящик и вытащить оттуда несколько дисков. Где-то среди них есть тот, что им нужен. Во время просмотра фильма (они сходятся на языке оригинала и корейских субтитрах) Хань всё время ёрзает на плече Минсока, щурится, не видя буквы на экране чётко, смеётся от души с ироничных шуток главного героя. После Хань уходит на кухню выпить воды, а Минсок из зала просит проводить его до метро. Хань заглядывает в комнату, чтобы спросить с хитринкой во взгляде: – Тебе хочется провести со мной ещё немного времени, я прав? Минсок, сидящий на диване в окружении подушек и пледов, выглядит застигнутым врасплох. Он медленно поворачивается лицом к Ханю и качает головой в сомнении. – Может быть, Хань. Может быть. Минсок поднимается и уходит в спальню. Хань идёт вслед за ним. Ему тоже надо переодеться, но Хань для этого выходит в зал. Он-то и на кухне может застревать головой в свитере, а вот Минсоку нужен комфорт. А Ханю нужны стоп-сигналы на пути его чёртовых взбеленившихся чувств. Минсок зашнуровывает ботинки, Хань ждёт его, готовый уже полностью. Ханю даже немного жарко в наглухо застёгнутой парке, но он терпеливо молча ждёт. Минсок выпрямляется, сдувает со лба чёлку, зачёсывает её назад пальцами. Хань смотрит почти в упор на всё это безобразие и облизывает губы. Жарко. – Спишемся вечером? – Ты сегодня останешься? Минсок перестаёт тискать волосы, опускает руку вниз и внезапно дотрагивается пальцами до ладони Ханя. Хань чувствует, как между лопатками оживает армия мурашек. – Ты этого хочешь? Хань кивает. – Перед нашей первой встречей Бэкхён просил меня не отвечать на твои вопросы "мне всё равно". Он уговаривал меня на это из-за того, что мне нахер ничего не интересно. Из-за того, что я не хочу отношений. Из-за того, что я слишком много работаю. Из-за того, что он понадеялся, что кто-то рандомный не разобьёт мне сердце так же, как хренов Пак Чонсу. Всё ещё хочешь этого? Минсок дышит ртом после своей тирады и смотрит на Ханя с такой тоской в глазах, что Хань невольно сжимает его пальцы в своей руке крепче. – Хань, ты очаровательный. Мне с тобой очень комфортно и легко, правда. Но готов ли ты к тому, что поначалу будет пиздец? – У меня это на лице написано? – Что ты хочешь со мной семью и пятеро детей? Да. Минсок широко улыбается, Хань качает головой, пытаясь сдержать ответную улыбку. – Я... – Нет. Ты хорошенько подумай. Минсок требовательно указывает сначала на дверь, потом на часы на руке Ханя. Хань достаёт ключи из кармана (находит их почти мгновенно, вау). Хань долго сидит в фастфудной кафешке недалеко от станции метро. Минсок давно уехал, возможно, он уже даже переоделся в свой серый спортивный костюм и приступает к разминке. Хань сидит над надкусанным бургером и недопитым капучино уже битый час. Над словами Минсока он вовсе не думает. Тут уже всё решено. Хань думает, как ему действовать. А ещё Хань прикидывает, что он может такого интересненького преподнести Минсоку в подарок на Рождество. Билеты до Рейкьявика? В Сеуле сейчас тоже прохладно и почти снежно, так что нет особого смысла. Кота? Минсок вскользь говорил, что хозяин квартиры не разрешил им с соседом заводить животных, так что не вариант. Замотаться самому в мишуру, залезть в коробку и попросить Сехуна подкинуть его под дверь квартиры Минсока? Очень плохая идея. Хань настолько глубоко уходит в свои мысли, что не сразу замечает, как к нему за столик кто-то садится. Сехун. Сехун как раз шёл к Ханю, и уж явно не ожидал увидеть его вне дома. Ещё бы, у Ханя же вроде как анимешный запой. В этой кафешке окна во всю стену, и подобные места Сехун обычно избегает – как раз по причине того, что с улицы видно всё, что происходит внутри. Он отпивает немного своего ананасового льда и улыбается, когда Хань удивлённо на него смотрит. – Привет, хён. Я тебе писал. Хань проверяет свой телефон, обнаруживая включённый беззвучный режим, святой десяток оповещений ютуба и несколько сообщений. Есть одно от Минсока: "Я решил, какой рисунок хочу. Нарисуй для меня Бао" Хань улыбается, ничего не отвечает, убирает телефон в карман и возвращает всё свое внимание к безнадёжно остывшему (равно гадостному на вкус) капучино и к Сехуну. Сехун выглядит уставшим. Хань думает, что он сам наверняка выглядит гораздо хуже. – Будешь смотреть со мной "One Piece"? – невинно интересуется Хань. Сехун смотрит на него взглядом страдальца.       . Минсок сворачивает свой привычный план тренировки на полпути, самому себе обещая в среду поторчать здесь подольше. Он быстро принимает душ, смывая пот и надеясь таким способом хоть немного избавиться от заполнившей его целиком тревоги. Не помогает нихера. Минсок закутывается в шарф, выходит на улицу, оборачивается, долго разглядывает украшенный гирляндами фасад. В его наушниках онлайн-плеер, подчиняясь рандому, включает очередной кавер на "Last Christmas" от какой-то группы. В какие-то моменты Минсок жалеет о том, что так хорошо знает английский язык. "Once bitten and twice shy" пробегается искрами злободневности по нервам Минсока. У него проблемы с доверием. Что такое доверие? "I keep my distance" – нет, не прокатит, ведь никогда не прокатывало. Если Минсок пытался сделать шаг назад, держаться на расстоянии, улыбаться только в рамках вежливости, он всегда замечал слишком поздно, насколько, напротив, приблизился. Обычно он уже был вплотную. Всё, нос к носу, и шаг назад уже не сделаешь (не потому что нельзя, а потому что уже и не хочется). С Ханем всё наперекосяк. Хань очень тактильный, с ним просто не угадаешь, куда сможешь этот самый шаг назад всунуть, если то пальцы в ладони, то дыхание в шею, то голова на плече. Хань как кот, только большой и ни капли не раздражающий. Интересно, урчать умеет? Минсок сверяется со временем (половина шестого), не понимает, почему в его мыслях такой тупняк, и поворачивает к остановке. По пути он пишет Бэкхёну, предлагает сходить в кино на "Звёздные войны", обещая: "А потом вместе на ужастик твой сходим" Да, днём он договорился о походе в кино с Ханем, но сейчас принятое ранее решение сбивает с толку, пугает, вгоняет в состояние мучительных сомнений. Возможно, всё происходит слишком быстро. Слишком быстро для того, кто в принципе не хотел больше отношений в ближайшие... ближайшую жизнь. Возможно, стоит остановиться и подумать. Отвлечься. Зависнуть с друзьями, повеселиться, сварить глинтвейн. Опустошить алкогольный отдел ближайшего магазина и играть в 3-6-9 до самого утра. Набрать побольше еды из любимой японской кафешки Бэкхёна и торчать у Хангана всю ночь, курить, поджигать бенгальские огни, валяться в песке и рисовать руками в воздухе очертания самых ярких созвездий. Хань говорил, что любит звёзды. Любит на них смотреть, любит про них читать, любит их зарисовывать. Минсок останавливается, чтобы перевести дух. Он слишком быстро идёт. Он слишком много думает. Он слишком много нервничает. Как будто он не делал этого крайне давно и совсем разучился. Как со скейтбордом; навык вроде есть, он не исчезает, но стоит вновь встать на доску – целуешь локтями и коленями землю так, как в первый раз не целовал. Ханя надо бы... Минсок добегает до ближайшей остановки, запрыгивает в какой-то автобус и прячется на заднем сидении от всего этого ёбаного мира.       . Минсок покидает автобус спустя целый маршрутный круг. Его плеер до краёв полон позитивными рождественскими песнями, сам Минсок хочет есть и спать. Ничего больше. В жопу все переживания, в жопу отсутствие безразличия, в жопу планы. Минсок поднимается к их с Чондэ квартире в восемь часов вечера. Его телефон сел после поездки на автобусе, и Бэкхён успел только узнать, что планы по покорению шестого ряда киноцентра откладываются на неопределённый срок. Что Минсок хочет на ужин яд и тортик, Бэкхён узнать не успел. Минсока встречает тихий и тёмный коридор. На кухне включён свет и там своя атмосфера, Минсок прислушивается, пока избавляется от верхней одежды и обуви. Чондэ в красках делится эмоциями о прошедшей днём записи какой-то крутой баллады, а Бэкхён, как первый верный фанат, пытается угадать, как много раз Чондэ вставил в свой текст слово "любовь". – Девяносто девять, – делает ставку Минсок, прежде чем скрыться в ванной. – Что же не сотня? – со смехом отзывается Чондэ. Бэкхён радостным криком предлагает хёну присоединиться к запиванию курочки пивом. У них мини-праздник в честь мини-побед. Минсок считает, что у него этих самых мини-побед наберётся на пяток тостов. Минсок ставит телефон на зарядку, включает его и оставляет в комнате. Он никого не игнорирует, честное слово. Просто ему надо отвлечься. Через час и две бутылки пива он не выдерживает и идёт за телефоном. Надо отписаться Ханю. Что он жив и всё такое. Что кино откладывается. Что жизнь откладывается. Хань, будто почуяв, пишет короткое: "Ты в порядке?" Минсок хочет ответить мгновенное "нет", но это повлечёт за собой вопросы и беспокойство... Именно то, что нужно для того, чтобы испортить воскресный вечер. Минсок смотрит на время в углу экрана. Смотрит на третью только начатую бутылку пива в своих руках. Смотрит на время вновь. Через пару минут он хлопает входной дверью и сбегает по лестнице вниз, не желая ждать лифт. Обматывает шею шарфом, разыскивает деньги по карманам. Рюкзак остался в квартире. Всё осталось там. Минсок чудом телефон прихватил и ботинки надел. И то шнурки на левом болтаются не до конца завязанные. Через час Минсок атакует звонок в квартиру Ханя, много-много раз давит чёрную круглую кнопку, то ли пытаясь сделать звук громче, то ли вдавить эту кнопку в стену к чертям. Хань шумит курткой в шкафу, потом шумит ключами в замке. Минсок не успевает нормально подышать, чтобы успокоиться и немного прийти в себя. Он видит искренне удивлённое лицо Ханя в проёме двери и пытается улыбнуться не слишком нервно. Хань делает шаг вперёд, чтобы схватить Минсока за руку и затащить в квартиру. Дверь с грохотом закрывается. Минсок от этого звука машинально втягивает голову в плечи. Хань его обнимает, сгребая ладонями куртку в комок на взмокшей спине, дышит в шею и касается губами кожи ближе к щеке, куда удаётся дотянуться. После бега (от самых дверей в подземку) в квартире кажется жарко безумно, Минсок выпутывается из объятий, чтобы скинуть с плеч куртку, стянуть шарф, смять задники ботинок и попытаться собрать мысли в кучу. А они разбегаются, заразы. Даже страх не ловится, вот никак, херовая у тебя сеть, Ким Минсок. Хань пытается Минсоку в чём-то помочь, но за такой скоростью не успевает; тянет руки, чтобы помочь снять куртку, а она уже целиком ему пихается, пытается забрать шарф, а Минсок его уже кинул куда-то. Про обувь и говорить нечего. Минсок утирает лицо от пота ладонями, делает шаг вперёд и смело смотрит в глаза напротив. Вот сейчас, волна цунами, притормози. – Пять котов или четыре кота и одна игуана? Хань честно вникает пару секунд, а потом смеётся так громко, что Минсок даже удивляется, похлопывает согнувшегося пополам парня ладонью по спине и сам нервно посмеивается. Ой, блять, Ким Минсок всегда был неординарным, привыкай. – Это ты "детей" имеешь в виду? – тихо уточняет Хань. Он опирается ладонями о колени и смотрит на Минсока снизу вверх. – Серьёзно? Минсок кивает. – Мне иногда одного кота хватает, – признаётся Хань, выпрямляясь. Он потирает глаза пальцами, смотрит в сторону кухни. – Особенно когда он сжирает мою еду. Пять котов смогут сожрать меня. – Ты сам как кот, так что остаётся трое. Можно купить громадного плюшевого Гарфилда, тогда двое. Хань цепляется: – Я как кот? – Ну да. Большой красивый кот. Мне нравятся кошки, знаешь? Минсок впервые за всё время их знакомства дарит Ханю улыбку смущения. Хань снова сгребает Минсока в объятия и шепчет ему на ухо: – Я ещё днём всё решил. Ты только говори, когда некомфортно, и позволяй заботиться. Пиздец переживём. Минсок смеётся, закрывает глаза и обнимает в ответ. Кладёт голову Ханю на плечо, упирается макушкой в его тёплую щёку. Делится: – Я на ужин яд хотел и тортик. Тортик всё ещё хочется. Пойдём купим какой-нибудь, где побольше шоколада. Хань согласно кивает (он любит сладенькое), медленно отодвигается, говорит, что ему нужно надеть что-нибудь потеплее клетчатых шорт. Минсок провожает его переодеваться поцелуем в щёку. Не то чтобы промазал. Не то чтобы целился. Не то чтобы не будет следующего шанса.       . Хань просыпается из-за того, что его ногам становится холодно. Всё одеяло он почему-то прибрал к животу, и пятки по ощущениям скоро покроются льдом. Хань накрывается одеялом целиком, скукоживается под ним в комочек, чтобы быстрее согреться, а потом резко садится в кровати. Ему приснился вчерашний вечер? На кровати он один, вещи на кресле у двери только его, любимые домашние шорты и какая-то футболка. Пахнет только его порошком (Хань менял постельное бельё вчера днём) и ещё немного шампунем. Тихо. Бао, скорее всего, спит в зале. Отличные сны, один другого пизже. То Санта с визой, то Минсок, поющий под гитару в лесу, то вот такой Минсок – сумасшедший и смелый. Хань щипает себя за локоть, зажмуривается. Щипает ещё разок для надёжности и приоткрывает один глаз. Нихера не меняется. Хань вздыхает и потихоньку встаёт. Надо в туалет, надо бриться, надо ехать в издательство, уже семь часов утра. Хань тянет дверь на себя, делает шаг вперёд и понимает: не, нифига ему не приснилось. В воздухе стоит запах кофе. Хань меняет свой план действий, поворачивая на кухню. Он останавливается вне поля зрения колдующего у плиты Минсока в его, Ханя, любимой футболке. На ней Дональд Дак говорит, что всё зашибись. Минсок тихо напевает ту песню, что как-то присылал ему Бэкхён. Хань узнаёт строчку со словами "calming down", и Минсок, выключая газ под туркой, поёт дальше. Хань дожидается, пока Минсок разольёт кофе в обе кружки и поставит турку на подставочку, и только после этого позволяет себе быстро подойти и обнять его со спины. Минсок прерывается на фразе "so let me hold", запарывая прекрасное "o-o-o", дёргается всем телом и в первое мгновение пытается отстраниться. Потом выдыхает, кладёт свои ладони поверх чужих и улыбается. Поворачивает голову вбок, чтобы укорить: – Напугал. Хань изворачивается, чтобы чмокнуть Минсока в нос. Минсок в шутку корчит рожицу неудовольствия и выбирается из объятий. – Когда поедем присматривать кота? – интересуется Хань, переносит обе кружки на стол и садится на стул. – Бао из приюта. – Ты серьёзно? – Я подумал, что мы действительно можем завести ему братана. Хань пожимает плечами. Минсок смотрит на него с сильным удивлением. И выглядит при этом адски очаровательно. Бао, потягиваясь, показывается на пороге кухни. Хань тут же подзывает его и делится новостями о новом хвостатом бро, просит не быть задницей, а быть хорошим сонбэ. Минсок смотрит на всю эту картину, улыбается и думает, что, возможно, он действительно меняет свою жизнь к лучшему. Here and now.