Невеста для Трикстера

Нежный шёлк белоснежной волной скользнул по телу, в драгоценных камнях блеснули лучи зарождающегося рассвета, туфли идеально и удобно обняли миниатюрные ступни, а фата, обволакивающая элегантную причёску, упала на пол, почти полностью скрывая прекрасную невесту. Высокая женщина, с мудрыми глазами и невероятно нежными чертами лица, стоявшая рядом, поправила последнюю складку на свадебном одеянии девушки и улыбнулась. На даме было изумительное голубое платье, подвязанное серебряным поясом, а в убранных наверх длинных волосах сияли маленькие сапфиры, излучая зеленовато-синий свет. Это была царица Асгарда, жена Всеотца и мать молодого Аса, который сегодня брал в жёны прекрасную и невинную богиню. Сигюн робко подняла дрожащую руку и коснулась запястья Фригг, та, в свою очередь, сжала пальцы юной девы в ответ и спросила. — Тебе страшно? — её голос разлился эфемерной теплотой с оттенком лёгкого сочувствия. Девушка моргнула, ощущая, как ком медленно подступает к горлу, а предательские слёзы готовы ускользнуть из-под ресниц. Жена Одина стала для неё всем с тех самых пор, как она покинула отцовский дом. Царица занималась её обучением, благоволила общению и дружбе со старшим принцем, помогала во всём, в чём только могла помочь. И вот теперь Фригг стояла перед ней, успокаивая нежным взглядом, как могла бы успокоить только родная мать. — Немного, — Сигюн пробует улыбнуться. Как хорошо, что фата скрывает её лицо. С каждой минутой, приближающей её к алтарю, сердце всё больше и больше покрывалось льдом страха. Сомнения крались в тени неудобных и ненужных мыслей. О нём столько говорили, что теперь становилось ясно: они все были правы. А что, если она совершает ошибку? Что, если это счастье мимолётно, а за ним скрываются столетия одиночества, боли, печали и страданий? — Не надо, девочка моя, не бойся, — царица погладила её по голове, стараясь не испортить причёску — Он добр и надёжен, а свет в душе его ты найдёшь, ибо видят тот свет лишь те, чьё сердце способно подарить ему любовь. Как во сне, Сигюн следовала за Фригг, шаг в шаг, улавливая каждый поворот головы, каждую волну длинного шлейфа голубого платья. В этом смятении прошла для неё церемония: вот прикосновение его родной и любимой руки, пальцы сжались, нежно и мягко смыкаясь на её ладони… Голос Всеотца заполнил торжественный зал, и улыбка Тора, довольная до невозможности… Все танцуют и пьют, поздравляют и веселятся… И вот уже царица снова уводит невесту… Из зала её провожают множество взглядов… Сердце трепещет, ведь близится брачная ночь. Фригг ступает мягко, почти неслышно. По традиции, именно она должна приготовить невесту к ночи. Это, кажется, пугает обоих. В чертогах дворца становится трудно дышать, словно они собираются поглотить девушку. Грудь тяжело вздымается, когда Сигюн надевает белоснежное полупрозрачное ночное платье, а царица подвязывает её тонкую талию золотой струящейся лентой. Платье слишком сильно открывает грудь, слишком легко касается её бёдер, а сквозь ткань чувствуется прохладный вечерний воздух. Дрожь, утихшая было на торжестве, возвращается, с новой силой опускаясь на молодую жену принца. И вот назначенный час пришёл. Фригг стоит напротив неё у больших дверей, за которые ещё ни разу не ступала изящная ножка девушки. Добрые глаза царицы смотрят так, словно видят душу, со спрятанными в ней страхами, сомнениями и предчувствиями… — Иди и будь ему хорошей женой, Сигюн. Твой муж нуждается в том, чтобы его любили, более нас всех… — Благодарю, моя царица, — Изящный поклон, длинные ресницы бросают лёгкие тени, скрывая озёра старательно сдерживаемых слёз. Скрип двери, сердце стучит в сумасшедшем ритме, ворсистый и мягкий ковёр скрадывает её шаги. Всё тихо. Локи нет. Он оставался на пиру, о чём-то болтая с братом. Пришёл ли он? Спешит ли он к ней? Желает ли того же, чего и она сама? Шорох позади богини заставляет мурашки выбежать посмотреть, что случилось, а сердце пропускает один удар. Сигюн вздрагивает, когда руки бога касаются её талии и прижимают к себе, а горячее дыхание тревожит нежную кожу лебединой шеи. — Боишься меня? — шепчет он нежно и в то же время с едва уловимой насмешкой в бархатном баритоне. Дыхание перехватывает, и голос перестаёт слушаться, потому девушка только отрицательно качает головой, одновременно желая, чтобы он отпустил её и не отпускал, продлевая приятные мгновения близости. — Я обещаю, что никогда не причиню тебе зла, Сигюн, — теперь бог необычно серьёзен. Он разворачивает её к себе и склоняется, осторожно касаясь розовых девичьих губ. Она смакует это необычное для неё ощущение, но не отстраняется. Разве можно скинуть с себя эти бережные и такие сильные руки, которые обнимают её стан, растекаясь теплом по всему телу. Локи углубляет поцелуй, переходя от нежности к страсти. Сигюн прижимается к нему сильнее, возможно, даже более страстно, чем он сам, пылко отвечая каждой клеточкой своей души. С тихим лязгом золотые элементы зелёного костюма летят на пол, за ними и сам костюм. Девушка расстёгивает белоснежную рубашку бога, перебирая дрожащими руками неподвластную застёжку, а он медленно тянет за золотой пояс и обнимает свою молодую жену уже под платьем. Мурашки снова бегут по коже от его прикосновений, внизу живота появляется странное чувство пустоты. Платье падает на пол, и Локи, не отпуская губ Сигюн, несёт её на кровать, укладывая поверх мягких атласных покрывал… Сумрак спускается на покои младшего принца, пряча в своём романтичном коконе силуэты влюблённых. Руки скользят по телу юной девы, ладонь накрывает грудь, а большой палец нежно водит по разбухшему соску, доставляя невероятное наслаждение. Она выгибается навстречу его ласкам, дыхание учащается, а сердце замирает от счастья. Он проводит поцелуями дорожку по телу жены и, спускаясь всё ниже, пальцами другой руки касается клитора. Девушка вздрагивает, и с её уст слетает первый несмелый стон. Принц продолжает ласки и не останавливается до тех пор, пока богиня не запросит пощады. Наслаждение захватывает её, становясь почти невыносимым, и тогда Сигюн в страстном порыве шепчет его имя. — Локи… Он отрывается от своих действий и снова касается её сухих и распухших от поцелуев губ, ложась между ног Сигюн. Бог упирается одной рукой в подушки, а другой перехватывает стройную ногу девушки. — Я люблю тебя, — шепчет Локи ей в губы и входит. Она дёргается, первый стон боли утопает в страстном поцелуе. Резкий спазм пронзает её насквозь, но при первом же движении его внутри становится так хорошо, так божественно хорошо, что хочется кричать. Кричать, шептать слова о любви, подтверждая стонами свои ощущения и чувства. Принц медленно двигается, его дыхание обжигает шею, но он, словно стараясь растянуть удовольствие, не ускоряет темп. — Локи… Сигюн снова шепчет его имя. Она уже не в состоянии терпеть эти сладкие муки. Ей хочется, чтобы он продолжал, действовал сильнее, жёстче, быстрее… И он не упускает такой возможности, даёт то, что она хочет, погружаясь в неё полностью, до самого конца. Девушке кажется, что стоны, срывающиеся в ночную тишину, слышит весь Асгард. Бог ускоряет темп, с каждой секундой всё сильнее вдавливая свою юную жену в мягкий плен их общего ложа. Неужели она умеет так кричать? Его учащенное дыхание становится хриплым, принц почти рычит, в страстном желании достичь наивысшего наслаждения. Сигюн извивается под ним и в какой-то момент, не в состоянии более контролировать своё тело, выгибается, прижимаясь к нему, и вскрикивает так, что, вероятно, все девять миров слышат эхо их любовных игр. С уст Локи, лишь спустя несколько долгих минут, продлевая наслаждение богини, слетает стон, и он склоняет голову к груди жены, тяжело дыша, касаясь влажными волосами её разгорячённого тела. Кожа, словно опаленная пожаром, невероятно чувствительна: касания трепетно любимого мужа почти оставляют ожоги. Блаженная нежность разливается в сердце, и хочется смеяться и плакать от счастья… Муж и жена ещё долго лежат обнявшись под сводами чертогов Асгардского дворца, наслаждаясь друг другом. Их дыхание единым ритмом разносится в мареве ночных созвездий, наполняя весь мир любовью. Темнота баюкает влюблённых в своей колыбели, и они закрывают глаза, погружаясь в глубины красочных сновидений. Сигюн улыбается во сне. Она ещё не знает, что ждёт её с тем, кто был предназначен самой судьбой, а может, злым роком. Все печали, горести и радости пока таятся в будущем, а сейчас… сейчас богиня счастлива, впервые счастлива за свою недолгую и такую одинокую жизнь.