Рубиновый сокол

Глава 1       «С любовью, твой всегда и навсегда…»       Чезаре поставил точку и запечатал письмо. Он никогда не подписывал письма, адресованные Лукреции, зная, что они будут переданы сестре через третьи руки. Она прекрасно знала его специальный почерк, тот «особый», которым он писал послания только ей. Еще в детстве они выучили этот «походный» стиль написания, чтобы, находясь на расстоянии друг от друга, обмениваться письмами без страха быть скомпрометированными.       Чезаре находился при французском дворе вот уже вторую неделю и писал подробнейшие отчеты их святейшеству папе Александру, но были и особые, личные переживания, которыми Чезаре мог поделиться только с сестрой. Только ей доверить самые глубокие тайны своего сердца, которое ко всему прочему, грозило вот-вот быть окончательно разбитым.       Шарлотта. Все же Чезаре поведал сестре о той, что завладела всеми его мыслями, с некоторой долей вины. Он никогда ничего не скрывал от Лукреции, но Шарлотта претендовала на совершенно особенное место в его сердце, то самое, которое до этого момента безраздельно принадлежало сестре. Он, всегда с такой легкостью добивавшийся расположения женщин, был на грани отчаянья. Сегодня утром, подкараулив Шарлотту в одном из коридоров замка, он умолял ее хотя бы обо дном свидании. Одном единственном шансе.       «Как вы можете отвергать мою любовь, не пожелав даже узнать меня хоть сколько-нибудь ближе? И как я могу принять ваш отказ, зная, что вы принимаете решение, избегая истины?»       Шарлотта высвободила руку, посмотрела на него своим неизменно осуждающим, но скорее печальным, чем рассерженным взглядом и ответила:       «Зачем? Слушать, как вы говорите мне о своей любви, не имея представления о том, что же это такое на самом деле?»       «Так научите меня! Дайте мне возможность узнать, что есть любовь для вас? — решительно произнес он. — И я пойму, как проложить дорогу к вашему сердцу…»       «Чезаре, любовь — это не корона и не папская тиара. Ее нельзя взять силой. Мне жаль, что вы этого не понимаете».       Он писал Лукреции о том, что не собирается сдаваться. Хотя слова Шарлотты и причиняли ему боль. Он не спрашивал совета, ему нужно было просто поделиться чувствами. В своем последнем письме отец предостерегал его с рвением и призывал отказаться от Шарлотты, если на кон будет поставлена судьба их отношений с Францией. Отказаться? Чезаре не привык отказываться от желаемого. Он и так слишком многим пожертвовал и имеет право на счастье. Но самое главное, внутри была уверенность, что Шарлотта должна полюбить его. Потому что она женщина и хочет любви, а этот унылый бретонец Ги де Леваль никогда не сможет дать ей любви столько, сколько она действительно заслуживает.       Но сколько же еще ждать? Вот в чем вопрос. На то, чтобы расположить к себе короля Карла, у него ушло чуть меньше недели, а вот Шарлотта проявляет завидное упорство. Ждать и терпеть становиться все труднее и Чезаре знает, к каким опасным мыслям приводит его длительное ожидание. Ему снилось, что он крадет Шарлотту под покровом ночи и увозит с собой в Рим, и в этом сне все казалось таким простым и понятным. Проснувшись, он даже всерьез начинал задумываться о таком варианте развития событий, но понимал: если он сделает это, дипломатии придет конец. Однажды он уже вывел Карла из себя своим побегом, похищения фрейлины королевы он не стерпит.       В дверь постучали. Чезаре быстро убрал письмо в конверт и по привычке положил руку на рукоять меча.       «Кто?»       «Господин Борджиа… — в комнату заглянул один из слуг. — Его величество просили передать, что ожидаю вас на прогулку…»       «Я буду через минуту».       Чезаре задумчиво посмотрел на лежащее на столе письмо. Он мысленно представил себе ответ Лукреции. Сестра всегда была более разумна и милосердна к людям, чем он. Она бы посоветовала ему проявить больше гибкости и… хитрости.       «Сражайся словом, Чезаре», — писала она в своем последнем письме. — И великодушием. Твоя доброта может быть гораздо убедительнее».       Он подумал, что может очень долго добиваться расположения Шарлотты у нее самой, ведь она ему не верит. Так что если обратиться за помощью к тем, кто может заставить ее раскрыть глаза и открыть свою душу… что если обратиться напрямую к королю? Мысль об этом была так неожиданно проста, что Чезаре изумился, почему не сделал этого раньше. А потом вспомнил: ах да, ведь еще недавно Карл не стал бы слушать его просьбы… но отношение короля Франции изменилось. А значит… значит, стоит попробовать зайти с тыла.       Улыбнувшись этой мысли, Чезаре направился в сад.       — Мне страшно. Пока Чезаре Борджиа здесь, я не могу не тревожиться за Ги… и даже за себя… — Шарлотта тяжело вздохнула, и посмотрела на королеву. Анна сидела за столом и читала. Услышав слова девушки, она подняла взгляд и твердо сказала:       — Ты не должна бояться. А Ги может за себя постоять, я не сомневаюсь.       — Сегодня утром он опять настиг меня в коридоре… теперь, если я иду одна, то невольно вздрагиваю и оборачиваюсь на любой шорох. Мне страшно потому, что этот человек не слышит обращенных к нему слов. Он утверждает, что любит меня, но ему не важно, что чувствую я. Он непредсказуем и про него говорят, что он добивается всего, чего пожелает. Любой ценой.       Шарлотта опустила голову и посмотрела на свои маленькие руки, которые были сжаты в кулачки от напряжения. Даже когда она просто говорила о Чезаре, сидя в безопасности в комнате ее величества, она чувствовала, как по телу бегают мурашки.       — То, что Чезаре называет любовью — есть обращенное единственно на самого себя чувство. Себялюбие и гордыня. — Анна встала и подошла к окну. — Но тебе не о чем беспокоиться. Здесь он бессилен.       — Как было бы хорошо, если бы его величество отослали его обратно в Рим…       — У короля свои планы на Чезаре, — спокойно заметила Анна. — Не имеющие к тебе отношения. Ты слишком нервничаешь. Шарлотта, дорогая, любой хищный зверь чувствует страх своей добычи. Будь спокойна, холодна, равнодушна. Он быстрее оставит тебя в покое.       Шарлотта кивнула и снова взялась за вышивание. Она подумала о самой Анне и о том, что королева может служить прекрасным примером невозмутимой стойкости, до которой ей так далеко. А ведь их разница в возрасте так незначительна… всего пара лет! Но Анна так мудра и терпелива! А еще, Шарлотта подумала, что часто делилась с ней своими переживаниями, страхами и мечтами, а вот Анна никогда не открывала ей своих мыслей. Женщины обычно делятся ими друг с другом, но только не ее величество. Никто в замке не мог похвастаться тем, что знает секреты королевы. Может быть в этом и кроется ключ благополучия Анны? Она знает силу молчания.       — Сегодня прекрасная погода для прогулок, — Анна открыла окно и яркий солнечный свет упал ей на лицо, заставив слегка зажмуриться и улыбнуться. Неожиданно выражение ее лица изменилось, на него будто бы упала тень. Она увидела кого-то под окном.       Шарлотта, заметив такую перемену, отложила вышивку, быстро встала и подошла к королеве. Она поняла, кого увидела Анна. Прямо под окном, прервав свою беседу, стоял и улыбался, глядя на них, герцог Орлеанский.       Анна резко захлопнула окно. Ее губы превратились в тонкую нить, как всегда бывало, когда королева сдерживала ярость.       — Поверить не могу, что Луи все еще здесь! Он должен был уехать еще утром… вчера! — Она повернулась к Шарлотте. — Ты говоришь о том, что Чезаре не слышит твоих просьб оставить тебя в покое… Шарлотта, кажется все мужчины рождены глухими!       Чезаре увидел Шарлотту, которая спустилась по лестнице левого крыла покоев королевы и быстрым шагом направлялась по аллее в сторону сада. Он растерялся, не зная, как поступить: последовать за ней, используя такую удивительную возможность застать ее одну, или направиться к ожидавшему его королю? Это было настоящее чудо — увидеть ее сегодня дважды, и он не смог удержаться. Как можно уходить от Шарлотты, если все его мысли неизменно направлены только к ней одной!       Девушка заметила его приближение издалека и сначала застыла в нерешительности, а потом внезапно бросилась бежать. О, зря она это сделала, ведь теперь он был просто обязан вступить в игру. Он догнал ее возле кустов сирени и готов был поклясться, что Шарлотта намеренно сбавила шаг.       — Прекратите меня преследовать! Вы… разбойник! — на фарфоровом лице появился румянец негодования, сделавший ее еще более прекрасной.       — Обещаю, что не стану объясняться вам в любви… и честное слово, я и не ожидал вас здесь встретить… я хотел поговорить о другом… и просто… — он отломил ветку сирени. — Подарить вам цветок.       Неожиданно оба замолчали, услышав совсем рядом голоса. Они приближались, и Чезаре увидел облегчение на лице Шарлотты. Так значит, она все-таки боится оставаться с ним наедине… это что-то да значит! Не желая принимать на веру ее отказы, Борджиа был уверен: даже если сейчас она испытывает к нему страх и отвращение, это все же лучше, чем равнодушие, ведь от ненависти до любви, как известно…       Шарлотта сделала шаг вперед, но Чезаре ухватил ее за руку, удерживая. Он готов был поклясться, что слышал голос королевы и… и другого мужчины?       — Идемте! — Шарлотта вырвала руку.       — Тсс… — он приложил палец к губам. — Не двигайтесь теперь.       Он осторожно выглянул, приподняв ветку плотно растущего кустарника. Слух его не обманул: буквально в пяти-семи шагах от них возле скамьи стояла Анна, а рядом с ней… герцог Луи, кузен короля. Это было само по себе удивительно, застать этих двоих здесь наедине, при том что Чезаре было известно (как впрочем и всем вокруг), что королева не приемлет присутствия кузена Карла. Подслушать личный разговор? Что может быть прекраснее? Чезаре усвоил этот простой и, безусловно, не самый чистоплотный способ получения информации. Грязно? Возможно. Но если бы не это, он бы никогда не узнал ужасной правды о Хуане, на той самой «исповеди», когда тот поведал об убийстве их старшего брата Педро-Луиса. Чезаре чувствовал дыхание Шарлотты за спиной и продолжал сжимать ее запястье. Он точно знал — она его не выдаст.       — Поверить не могу, Луи, что ты имеешь наглость так говорить… — донесся до них голос королевы.       — Для того и дан голос человеку, разве нет? Чтобы говорить… говорить о своих чувствах… Анна!       Чезаре замер, увидев, как герцог берет руку королевы и подносит к губам. Анна вырвала ее почти сразу, но все же он успел коснуться ту поцелуем.       — Мое сердце принадлежит тебе… ты вольна делать с ним все что захочешь!       — Тогда я прошу тебя уехать! — королева выглядела непривычно возбужденно, и Чезаре было видно, как покраснели ее шея и щеки. — Немедленно!       — Анна, я понимаю… я все понимаю… но не отнимай у меня единственной возможности видеть тебя… мою любовь…       — Ты оскорбляешь меня одним своим присутствием! Я не стану продолжать этот разговор… — Анна решительно направилась прочь. Герцог шагнул за ней излишне порывисто и споткнувшись, упал, и при том на одно колено, дернув Анну за юбку. У Шарлотты невольно вырвался смешок.       — Боже, не говорите мне, что я выгляжу так же глупо… — Чезаре повернулся к девушке.       — По крайней мере, теперь вы хотя бы знаете, как выглядите со стороны!       Когда Анна и Луи скрылись из виду, Борджиа наконец отпустил руку Шарлотты. Он был необычайно озадачен только что увиденной сценой.       — Что это было, по-вашему? — обратился он к Шарлотте. — Я чувствую, что должен быть смущен этой сценой.       — Герцог Орлеанский давно влюблен в ее величество, вы же видели все сами, — Шарлотта, кажется, рада была заговорить о чем-то побочном.       — Вот как? И что же ее величество?       На лице Шарлотты появилось искреннее возмущение.       — В каком смысле?       — В смысле ответных чувств.       — Разумеется они безответны! — воскликнула девушка. — Удивительно, что вам могло прийти в голову что-то другое! Анна презирает герцога и это известно всем, в том числе и королю. Говорят, что в день смерти их сына, Шарля-Орлана, герцог устроил бал и королева была в такой ярости, в какой ее никто не видел раньше. Она считает, что Луи радовался смерти их с Карлом сына, потому что претендует на французский престол…       — И еще кое-на что, судя по всему… — задумчиво произнес Борджиа. — А королю известно… о чувствах кузена?       Шарлотта с подозрением посмотрела на него.       — Вы же не собираетесь ничего ему говорить, правда?       — Знаете, в такой ситуации мне будет трудно сохранять невозмутимость… это выглядит как государственная измена.       — Перестаньте, вы совсем не знаете ее величества. Она бы никогда…       — Если бы эти домогательства были ей так неприятны, то она бы могла просто рассказать о них королю… но, судя по вашей просьбе, эта информация не подлежит огласке. Но может быть во мне говорит мужская солидарность… я бы хотел знать, что кто-то домогается моей жены.       — Вы не посмеете! — Шарлотта действительно разозлилась. В гневе она была еще прекрасней. — Это не ваше дело! Вы не имеете право осуждать Анну, король давно уже не хранит ей верность и всем об этом известно! — сказав это, Шарлотта осеклась, а Чезаре не сдержал улыбки. Сколько новой информации всего за несколько минут.       — Не сомневаюсь, что вы всецело на стороне вашей госпожи… но забываете, что решения здесь принимает не она… — произнес он. — Но, Шарлотта, вы правы, это не мое дело… и раз уж так случилось… обещаю унести тайну королевы в могилу. Но на что я могу рассчитывать с вашей стороны в обмен на мою молчаливость? — он шагнул к ней. — Хотя бы один поцелуй…       Девушка отступила. Кровь отхлынула у нее от лица.       — Делайте, что хотите… подлый вы человек, Борджиа… — прошептала Шарлотта и, развернувшись, бросилась прочь.       Проводив Шарлотту взглядом, Чезаре вспомнил, куда направлялся и решительно двинулся вперед по аллее. Несмотря на брошенную грубость Шарлотты, он чувствовал себя превосходно. Совсем неожиданно в его руках появился удивительный инструмент влияния на ситуацию. Он рассуждал просто: Анна Бретонская относится к нему и его семье с открытой враждебностью и всячески препятствует его сближению с королем Карлом. А значит, и с Шарлоттой. Эта гордая и высокомерная бретонка вызывала у него раздражение. Набожная, упрямая и непогрешимая в глазах общества. Чезаре понимал, что она, хоть и не принимает решения, но так или иначе воздействует на мужа, и наверняка настраивает его против него. Да и Шарлотта ее боготворит… А жизнь показывает, что за гнильца скрывается обычно за всем этим показным благочестием. Да, возможно, королева не опускается до прямой измены, (слишком благочестива), но если верить слухам, Карл силой вынудил ее к браку, нажив себе при этом сразу несколько врагов, включая короля Максимилиана — первого «формального» супруга Анны. О чем это говорит? У Карла больше врагов, чем союзников, а за королевой активно увивается его кузен, имеющий все права на французский престол. Анне может быть выгодно держать герцога поблизости, наблюдая за расстановкой сил. В любом случае, он, Борджиа, может извлечь из этого пользу.