Рубиновый сокол

      Чезаре не пришлось искать повода. Едва он прилег отдохнуть после обеда, его разбудил посыльный от короля, который требовал его присутствия. Было около четырех часов пополудни. Сначала ему дважды удалось увидеться и поговорить с Шарлоттой, теперь король сам настойчиво ищет с ним встречи — день сегодня действительно складывался удивительно. Чезаре верил в колесо фортуны, и знал: удача любит смелых. Если тебе предоставляется возможность — держись за нее и не отпускай из рук добровольно. Мечта не прощает тех, кто готов от нее отказаться. Он шел к Карлу уверенный и полный решимости. Интуиция его не подводила и сейчас она говорила: он может и должен просить у короля протекции для брака с Шарлоттой. Сегодня. Отказа не будет. Почему он был так уверен? Потому что он никогда ничего не делал наполовину. И судьба воздавала ему с лихвой. И пусть его считают безумцем… пусть Шарлотта считает его безумцем. По крайней мере он остается самим собой. Чезаре Борджиа.       Он застал короля сидящим за столом в верхнем паласе — помещении, прилегавшем к спальне, очевидно служившим для приема менее официальных гостей. Чезаре воспринял это как очередной вотум доверия. Его пустили «в ближний круг».       Карл выглядел неважно, под глазами короля пролегли тяжелые тени, которые свидетельствовали то ли о хроническом недосыпании, то ли о болезни. Не утопающий сейчас в парадном облачении и верхней одежде, он показался Чезаре каким-то почти бестелесным и тонким. Он вспомнил слова герцога Луи: «И как только в Шарле жизнь теплится…»       И почему короли, эти верховные властители душ и земель часто выглядят как отдавшие Богу душу утопленники? Подумать только, а ведь и его сердце сжималось от тревоги и страха, когда король Франции въехал в Рим со своим войском той ночью… Да доспехи Карла весят больше его самого! Не удивительно, что кардинал делла Ровере так настойчиво пытается «спрятать» в них короля Франции.       — Вы звали меня, ваше величество? — Чезаре остановился возле большого дубового стола, заваленного свитками, бумагами и прочей письменной утварью.       — А, Чезаре… — Карл поднял голову. — Да… я звал… у меня к вам дело.       Он замолчал. Стоявший рядом за спиной короля кардинал Брикконе уставился на Чезаре, а тот в свою очередь уставился на него. Молчание затягивалось.       — Ваше величество…? — повторил Чезаре.       — Присядьте, пожалуйста, — Карл указал ему на один из стульев. — Мы вас позвали по случаю одного послания… от вашего соотечественника… Подождите немного, мы только закончим наш разговор… Кардинал, продолжайте… что вы там говорили?       Чезаре присел куда было велено. Брикконе явно смутился, и Чезаре понимал, почему. Кардиналу не нравилась перспектива продолжать разговор с королем в его присутствии. С какой целью Карл потребовал его появления? Означает ли это какой-то специальный политический ход? Или король таким образом демонстрирует свое доверие? Ну, вот в это Чезаре почему-то совсем не верилось…       — Король Максимилиан собирается выступить против нас в коалиции уже в ближайшие недели. Сегодня в Риме было подписано соглашение тройственного союза. Сегодня в Лион прибыл австрийский посол и снова просил вас об аудиенции.       — Король Максимилиан собирается выступать против нас, насколько мне не изменяет память… — Карл закатил глаза. — Аж с 1490 года. И мы уже принимали господина посла в прошлом месяце. Пусть он передаст императору священной Римской империи… что я с нетерпением жду личной встречи с ним. И, если неотложные дела столько лет удерживают его от поездки, готов сам отправиться ему навстречу, как только его величество соблаговолит вылезти наконец из-под кровати.       У всех присутствующих вырвался невольный смешок. Карл слишком точно подметил то, что сам папа Александр ставил австрийскому королю в упрек.       — Шарль, ты переходишь границы, — донесся женский голос откуда-то из глубины комнаты. Теперь Чезаре увидел высокую, крепкого телосложения женщину с таким же как у короля выдающимся орлиным носом и волевым подбородком. — Твои давние личные претензии к Максимилиану не должны затмевать твой разум. Сейчас не та расстановка сил.       — Ради Бога, Аннет, у меня лично нет никаких претензий к королю! — раздраженно ответил Карл. — Это он распускает обо мне грязные слухи по всей Европе, обвиняя в непорядочности… но они, как и легенды о выдающейся физической силе короля… загадочны и сотрясают только воздух.       — Не обманывай себя. Ты прекрасно понимаешь, НА ЧТО он на самом деле так злится! Ты отказался жениться на его дочери, женившись вместо этого, прости Господи, на его жене!       Кардинал Брикконе от неожиданности такого прямого заявления даже перекрестился. Карл оставался невозмутим.       — Я тебя не понимаю, ты сама настояла на этом браке, а теперь недовольна, как обычно.       — Да, настояла, но вовсе не с той целью, чтобы ваш союз в итоге стал посмешищем для всей Европы! Ты знаешь, о чем я! — В голосе герцогине сквозило еще более неприкрытое раздражение.       — Вот уж понятия не имею…       — Не для того чтобы венецианский посол писал в своих отчетах, что французский король все время затрудняется с его приемом, потому что его молодая супруга не выпускает его величество из своей постели!       — Чезаре! — Карл словно только что вновь заметил его, ровно как и все присутствующие. — Прошу меня извинить… я совсем о тебе забыл!       Лица собравшихся устремились в его сторону. Герцогиня Анна приоткрыла рот от волнения, и ее шея тут же покрылась красными пятнами.       — Анна, кажется, сегодня это ты переходишь границы. Чезаре, позволь представить тебе мою сестру, герцогиню де Бурбон… — Карл встал из-за стола и подошел к Анне, демонстративно поцеловав ей руку. — И как ты уже понял из моего утреннего рассказа, она еще с моего детства была озабочена моей постелью и охраной ее содержимого…       — Шарль… ну это уже… я просто не намерена слушать! — женщина вспыхнула и, не выдержав, едва ли не бегом бросилась к выходу из комнаты.       — Как невежливо, да? Ну, по крайней мере я могу не беспокоится, что тебе было скучно.       Карл подошел к Чезаре и посмотрел ему в глаза. Это был странный взгляд — испытующий, вопросительный, а еще как будто бы… полный надежды?       Чезаре видел, как за их спиной кардинал Брикконе переглянулся с делла Ровере. Борджиа не понимал, что именно имеет в виду король, но совершенно ясно, что его противникам это не нравится и это хорошо.       — Так что все-таки передать австрийскому послу? — не выдержал кардинал.       Карл повернулся к своим помощникам и сказал неожиданно с непривычной грубостью:       — Мне повторить еще раз то, что я сказал, чтобы вы записали? Джулиано, идите и передайте послу наш ответ прямо сейчас.       Делла Ровере секунду помедлил, как будто бы хотел добавить что-то, но передумал, и, поклонившись, вышел.       — Чезаре, я тебя позвал, потому что мне понадобится твоя помощь… в одном интересном деле… — Карл снова повернулся к нему.       — Помощь? Вам? Моя? — это вырвалось непроизвольно. Чезаре был уверен, что король либо шутит либо… приготовил ему что-то особенное. Он вдруг почувствовал себя как будто загнанным в угол. Он находился здесь, в Лионе, и зависел от милости Карла. А если уж что и было для Чезаре невыносимым — так это любая форма зависимости от чьей-либо воли. Не важно, черт возьми, папы Римского или французского короля.       Карл вернулся за стол и неожиданно обратился к Брикконе, который судя по всему, намеревался покинуть комнату:       — Кардинал, куда это вы собрались? Вас я НЕ ОТПУСКАЛ… дайте мне ту, утреннюю депешу… о который шла речь. У вас она с собой?       — О Франциско Бурже? Вот она, пожалуйста, — Брикконе, хоть и с несколько оскорбленным видом, но вытащил из кармана сложенный лист и подал королю.       Тот в свою очередь протянул ее Чезаре.       — Читайте.       Шарлотта сидела в беседке и читала, когда мимо нее по аллее прошел кардинал делла Ровере в компании герцогини Анны де Бурбон. Обычно никогда не прислушиваясь к разговором посторонних, она на этот раз услышала многое и только потому, что было произнесено имя «Чезаре».       Теперь ей бы и хотелось заткнуть уши, но что делать, если сам звук этого имени звенел у нее в голове? Чезаре заполнил собой все пространство, он был как наводнение, как паводок, наступающий незаметно, но сокрушительно и жестоко, подчиняя себе все на своем пути.        Собеседники же, кажется, вообще не заметили ее присутствия — оба были слишком взволнованны.       — Прошу меня простить за такую дерзость, но с тех пор как Борджиа поселился при дворе, король Карл ведет себя…       — Как глупый позер? — докончила фразу герцогиня и фыркнула. — Не стесняйтесь в выражениях, кардинал. Я знаю своего брата и этот павлиний хвост, который он распустил перед Борджиа.       — Думаете, у его величества серьезные намерения?       — Серьезные? Карл любит эффекты и умеет напустить пыли в глаза. Но он чувствует, что проиграл ему после Рима. И хочет реванша.       — Думаю, вы правы… когда Чезаре сбежал тогда из лагеря, по дороге в Неаполь, король был просто в бешенстве, как будто бы у него отняли любимую игрушку… Можно было подумать, что Чезаре Борджиа интересует его больше, чем вся Римская империя с ее содержимым. Но это может привести к непредсказуемым последствиям… Если Чезаре удастся заручиться симпатией его величества… то все наши планы по свержению папы…       — Ваши планы, Джулиано. Карл никогда не пойдет такое. На это, слава богу, у него еще хватает здравомыслия… Но меня беспокоят причины, по которым здесь находится Борджиа. Он представляет папу Александра? Разве? Не верю.       — Насколько мне известно, он здесь с намерениями жениться на фрейлине королевы…       Пара отдалилась настолько, что Шарлотта почти перестала различать слова. До нее донеслось только несколько обрывков фраз герцогини.       — …проследить за этим… меня беспокоит здоровье брата…       — у короля с утра мигрень…       — Шарлотта…       Девушка вздрогнула. Рядом с ней стояла служанка королевы. Она сообщила, что ее величество просит зайти к ней.       Королева выглядела взволнованной и утомленной одновременно. Не успела Анна порадоваться отъезду герцога, как визит в их дом нанесла ненавистная золовка. Шарлотте хотелось утешить королеву, но кто мог утешить ее саму? С момента приезда Чезаре жизнь в Амбуазе перестала быть размеренной и спокойной, какой она была все это время. Борджиа везде, где ни появятся, приносят смятение и хаос. Да, она не верила, что Чезаре любит ее, но верила в то, что брак с ней привлекает его своими перспективами.       «Мы, женщины, только пешки в политической игре мужчин, орудия манипуляций и достижения цели… Меня принесут в жертву, как корову на закланье…»       — Шарлотта, только что доставили платья, — обратилась к ней Анна. — Я хочу сделать тебе подарок. Может быть, он, хоть ненамного, но поднимет тебе настроение…       Она показала ей на лежавшее на кровати светло-голубое платье, отделанное вставками из золотой парчи и соболиным мехом. Шарлотта потрясенно посмотрела на Анну.       — Оно великолепно… и это, кажется, чересчур…       — Ты можешь надеть его на свою свадьбу с Ги.       Шарлотта радостно обняла свою подругу. Она восхищалась вкусом Анны, но фрейлина королевы не могла позволить себе в чем-либо перещеголять свою госпожу. Шарлотта была дочерью короля, но не супругой. А теперь Анна дарит ей платье, великолепие которого ослепляет глаза.       — По твоим глазам я вижу, что тебе не терпится его примерить. Давай, — Анна улыбнулась. — Иди в мою спальню и переоденься.       Девушка взяла платье и едва ли не бегом бросилась в соседнюю комнату. Она была удивлена, потрясена. А когда, переодевшись, глянула на себя в зеркало, то сердце ее замерло.       — Я не посмею выйти в этом ко двору… — прошептала она.       Адриана, одна из служанок королевы, улыбнулась.       — Ваша свадьба станет счастливейшим днем в вашей жизни… так мало женщин имеют роскошь брака по любви.       Шарлотта подошла к туалетному столику и присев, посмотрела на свое отражение.       Зачем наряжается женщина? Для мужчин? Мужчин, которые любят красоту… но только внешнюю. Полюбил бы ее Чезаре Борджиа, не будь она знатной и красивой фрейлиной королевы? Ее душевные качества были бы ему безразличны. Но надо быть честной… они были бы безразличны и Ги…       Поддавшись неожиданному порыву, Шарлотта открыла шкатулку с драгоценностями королевы, которая стояла на столе. Она коснулась пальцами украшений и медленно вытащила одно ожерелье. Оно заинтересовало ее, потому что было ей незнакомо, Анна никогда не надевала его. Колье было инкрустировано семью бриллиантами, семью крупными рубинами и жемчугом. Рубин был любимым камнем Анны. Переливаясь на солнце, он напоминал замерзшие капельки крови. Роскошное и величественное, оно вместе с тем выглядело странно трагичным и вызывающим. Шарлотта подержала его в руках, но не решилась примерить, хотя в голове пронеслась мысль, что оно смотрелось бы великолепно вместе с этим платьем.       — Это подарок его величества… после смерти юного Шарля-Орлана… — тихо произнесла Адриана. — Мужья дарят женам драгоценности, когда те рожают им детей и наследников… а не когда теряют их… Король Карл очень странный человек. Он превращает слезы королевы по их погибшим детям в бриллианты.       Неожиданно в соседней комнате послышались голоса. Шарлотта захлопнула шкатулку и машинально встала.Подойдя к двери она выглянула в щелку. Она увидела в покоях королевы герцогиню де Бурбон.       — Какой неожиданный визит, герцогиня… — королева чуть поклонилась, но это больше напоминало формальность.       — Прошу прощения, Анна, что потревожила вас с ваших покоях… но у меня просто не было другого выхода, ведь вы не соблаговолили выйти, чтобы меня встретить.       Герцогиня де Бурбон возвышалась над королевой почти на целую голову. У нее были густые каштановые волосы, который она укладывала в излишне высокую прическу, как будто бы желая казаться еще выше. Шарлотта отошла от двери, не желая быть замеченной. Она не знала, стоит ли ей выйти и обозначить свое присутствие, или оставаться в спальне и сидеть тихо.       — Я хотела поговорить с вами… как с членом семьи. — Герцогиня проигнорировала предложение Анны присесть и начала ходить по комнате, как будто бы нарочно помечая территорию. — У нас с вами были некоторые разногласия и — будем честны друг с другом — между нами нет симпатии.       Анна молчала, поэтому та продолжила.       — Я обращаюсь к вам единственно потому, что мой брат, испытывая к вам особую… нежную привязанность… часто внимает вашим словам больше, чем моим. Меня это огорчает, но я все-таки взываю к вашей порядочности. Вы — жена короля Франции. И ваш долг перед Богом и отечеством делать все для благополучия семьи.       — О чем вы меня просите? — тихо произнесла Анна.       — Я хочу, чтобы бы отговорили Карла от крестового похода… по крайней мере на ближайшие два года. Кроме того… при дворе Чезаре Борджиа! Что это еще такое значит? Карл не должен заключать союза с папой… и тем более ему подчиняться! Его задача сейчас — собрать силы, чтобы укрепить наш авторитет! Очевидно, что Чезаре Борджиа пытается обвести его вокруг пальца. Мы не будем прогибаться под Рим. Корона Неаполя — вот первостепенная задача… но даже она должна быть отложена, по крайней мере, до того момента… — она остановилась и посмотрела на Анну. — До того момента, когда у Франции будет законный наследник. Сын моего брата.       — Вы считаете, я могу приказывать королю, как поступать в отношении политики? — спокойно заметила королева. — И в отношении гостей, которых он приглашает ко двору? Вы ошибаетесь.       — Не прикидывайтесь, — герцогиня отбросила любезный тон. — Я вижу вас насквозь. Ваши планы… ваши цели… ваше отношение к нашей семье. Вы можете источать какие угодно чары, но я знаю, что вы не любите моего брата и манипулируете им… И если уж так, то приложите ваши усилия к благой цели!       — Так вы пришли меня оскорблять? Я другого и не ожидала… — голос Анны стал ледяным. — Вы сами унижаете Карла своим пренебрежением и недоверием к его решениям. Вы не хотите отдавать ему власть. И я могла бы это понять. Но вы обращаетесь ко мне… и пытаетесь… отдавать мне приказы? Я ничего не стану говорить мужу о ваших интригах и радуйтесь этому. Уходите теперь.       — Ты бедная, маленькая овечка… — герцогиня неожиданно ухватила королеву за руку и Шарлотта ахнула. — Строишь из себя народную мученицу… Я совершила огромную ошибку, уговорив Карла жениться на тебе! Ты не стоишь короны, которую на тебя возложили… ты ни на что не способна… даже дать стране наследника… или… не хочешь? Почему все твои дети умирают в колыбели? Я знаю… ты не плакала на похоронах своего сына… может их смерть на твоей совести?       Шарлотта видела, как лицо королевы сначала бледнеет, потом его искажает гримаса такой ярости, какой она никогда не видела у Анны.       — Вон из моего дома! — отчеканила она, указывая на дверь. — Убирайтесь!       Руки герцогиня сжались в кулаки. Шарлотта закрыла глаза. Она испугалась, что Анна де Бурбон вот прямо сейчас ударит королеву. Она отошла от двери, чтобы отдышаться.       — Ты об этом пожалеешь.       Через секунду хлопнула дверь. Шарлотта, понимая, что больше не может оставаться в комнате, робко вышла. Королева сидела в кресле, закрыв лицо руками. Боже, что делать? Как реагировать? Она не должна была всего этого видеть…       — Анна… — девушка опустилась на колени рядом с ней и осторожно тронула за руку. — Простите… это так ужасно!       Она думала, что королева плакала, но она не плакала. Анна вздохнула и отняла руки от все еще бледного лица, на котором теперь проступили красные пятна. Ее грудь глубоко вздымалась, выражая сильнейшее волнение, но она не теряла самообладания. Кажется, лишь на мгновение, несколько минут назад…       — Мне жаль, что ты это слышала, — она оглядела девушку и попыталась сменить тему. — Шарлотта… ты выглядишь изумительно!       — Вы должны рассказать королю о том, что было… пусть он вмешается! — возмущению девушки не было предела.       — Нет, — Анна встала и отошла к окну. Она коснулась пальцами кованых решеток. — Не нужно этого. Карл скоро снова уедет в поход. И назначит Анну регентом. Так было раньше и так будет снова… я останусь здесь одна. Всю жизнь, как пленница… в золотой клетке… Я никогда не стану частью этой семьи. Мы все обречены на одиночество…       В голосе королевы была даже не горечь, не мука, нет. Но какая-то опустошенная обреченность.       — Я была против похода Карла на Неаполь, с самого начала. Разве он меня послушал? Его амбиции и желания завладеть Италией, а потом Иерусалимом намного сильнее тех чувств, которые он мог бы испытывать… ко мне.       — Неужели и со мной так будет… когда я выйду замуж… — Шарлотта вдруг словно сама ощутила ту страшную обреченность, которой были наполнены слова Анны.       — Нет… это совсем другое… — королева улыбнулась и, подойдя к ней, взяла за руку. — Ты будешь счастлива и любима. ***       Депеша, которую получил Карл, касалась некоего Франциско Бурже — французского шпиона итальянского происхождения, который в течение года под видом капитана корабля доставлял ценные сведения в Милан. Его шпионажу французская армия обязана тому самому внезапному нападению итальянцев на берегу реки Таро, когда им перекрыли путь до Пармы или Плезанса, а следовательно, и выход к Альпам.       — Я слышал об этом сражении. — Чезаре решил сделать королю комплимент. — Говорят, вы сделали невозможное.       — Мы отразили соперника, превышающего нас численностью втрое… — небрежно бросил Карл.       — Король лично принимал участие в сражении и проявил невероятную отвагу и доблесть! — добавил кардинал Брикконе тоном, излучающим едва ли не личную гордость.       — Когда-нибудь, Чезаре, я расскажу тебе о той удивительной ночи. Но сейчас речь не обо мне…       — Не скромничайте, ваше величество, — усмехнулся Чезаре. Он уже заметил, как Карл буквально расцветает от похвалы и принимает даже самую откровенную и наглую лесть в свой адрес едва ли не с детской радостью. Это было с одной стороны смешно, с другой — очень удобно. Он был вполне готов лить мед в уши королю Франции сколько угодно, если это приведет его к браку с Шарлоттой.       — Мы узнали об этом сегодня утром. Бурже арестовали, как предателя трона и народа Франции. Он признался во всем, ничего не утаив. Впереди суд… и я хочу спросить тебя, Чезаре… как мне поступить с несчастным?       Просьба, с которой Карл обратился к Чезаре, не просто потрясла молодого человека. Он не часто терялся в трудных ситуациях, но сейчас действительно не знал, как поступить.       — Вы спрашиваете моего совета?       — Не совета… — Карл чуть улыбнулся. — Твоего решения. Мы сделаем так, как ты скажешь.       — Но я не знаю деталей этого дела.       — Как это часто бывает… и приговор приходится выносить почти на ходу. Иногда он бывает справедливым. Иногда — нет. Но мне нужно твое решение… твое… бывшего епископа, мечтающего о короне… Будь ты королем, что бы ты сделал?       Он смотрел в довольное лицо Карла и думал, что тот явно получает удовольствие от его замешательства. Он развлекается, провоцирует его и ведет себя просто вопиющим образом.       — Я отвечу на вопрос. Но прежде я хочу знать, почему вы спрашиваете моего мнения? А не мнения… кардинала, к примеру? — Чезаре посмотрел на Брикконе, который вытаращил глаза от возмущения.       — Этот Бурже… итальянец. Твой земляк. Который действовал… в интересах твоего государства явно больше, чем моего. И я хочу, чтобы ты судил его. — Последнюю фразу Карл произнес жестко.       — Будь я французским королем… Я бы казнил изменника, — твердо произнес Чезаре, глядя ему прямо в глаза.       — Хорошо… — Карл, кажется, был доволен. — Мы так и поступим… мы отрубим ему голову!       И король, к изумлению Чезаре, взяв перо, подписал лежавшую перед ним депешу. Которая, конечно же, не была никакой депешей. Чезаре догадался, что Карл только что подписал Франциско Бурже смертный приговор. Карл подписал…иили он?       — Сегодня вечером жду тебя на дружеский ужин, к девяти. Мы проведем время в узком семейном кругу… втроем. Я, ты и ее величество… — Карл зевнул и встал. Судя по виду, он явно намеревался отправиться поспать. — А пока отдыхай…       — Непременно буду, — быстро поклонившись, Чезаре вышел из королевских покоев.       — Агапито, тебе не кажется, что король Карл… как бы это помягче выразиться… немного безумен? — поделился Чезаре мыслями со своим верным секретарем, когда вернулся к себе.       — Кажется? Об этом вся Европа говорит вот уже два года, господин Борджиа, — улыбнулся тот. — Но только что с того? Скорее это называют французской эксцентричностью и взбалмошностью.       — Я, христианнейший король… — Чезаре демонстративно потряс рукой, передразнивая голос Карла. — И мое королевское величество так велико, что я подписываю указы и смертные приговоры моим подданным, лежа в кровати с неаполитанскими шлюхами и поедая фуа гра…       Агапито рассмеялся.       — Удивительно, как он еще не свалился с трона, лопнув от спеси… — пробормотал Борджиа. -Ты знаешь, говорят его войска вынуждены были вернуться, потому что в армии началась эпидемия «французской болезни»? Вот то, что он принес из Италии вместо неаполитанской короны.Ха!       — Вы расстроены из-за Франциско Бурже?       — Я убивал человека… но делал это своей рукой. Глаза в глаза. Сейчас — совсем другие ощущения…       — Король выносит смертный приговор или может помиловать. Чезаре… власть убивать ничто по сравнению с властью помиловать. Вас же явно привлекает первое больше, чем второе.       Чезаре не успел ответить, потому что в дверь его комнаты постучали. Он никак не мог предвидеть такого чуда… но на пороге стояла Шарлотта! Моментально забыв о недавней досаде, мужчина всецело направил свое внимание на девушку. Он заметил, что Шарлотта выглядит подавленной. Да, в горе мы находим больше единомышленников, чем в радости… Чезаре присел рядом с девушкой, раздираемый противоречивыми чувствами. Он понимал, что Шарлотта пришла к нему не для того, чтобы слушать его признания в любви. Ей от него что-то нужно. В прошлый раз она приходила, когда хотела, чтобы он отказался от поединка с Ги.       — Чезаре, я пришла к вам по своей воле… но ради другого человека. — Девушка посмотрела на него. — Этот человек — королева Анна.       — Я буду счастлив помочь ее величеству… что случилось?       — Я знаю, что вы теперь очень сблизились с королем Карлом… и я надеюсь на вашу помощь. Анна глубоко несчастна… сегодня я стала свидетелем ужасной сцены. Герцогиня де Бурбон… она изводит ее! Она сказала ей ужасную вещь…       Шарлотта говорила и говорила, а Чезаре слушал, наслаждаясь звучанием ее голоса. Он поразился глубине печали Шарлотты, ее способности сострадать, ее доброте и душевной чуткости. Его любовь к ней стала сильнее во сто крат.       — Чезаре, королева никогда в жизни не станет унижать себя жалобами. И я хочу попросить вас… поговорить с его величеством и попросить вступиться за свою жену. Она так несчастна! — воскликнула Шарлотта.       В комнате повисла тишина. Агапито стоял молча, отвернувшись к окну. Чезаре тоже молчал. Но он не мог не задать вопроса…       — Шарлотта, почему вы доверяете это дело мне? Ведь вы можете попросить об этом Ги? Разве он не кузен короля? Это было бы логичнее.       Девушка смотрела в пол.       — Я просила Ги. Но он… он не очень умеет… разговаривать с Карлом… он его кузен, но он его подданный. Король просто не станет его слушать и разозлится, возможно… к тому же… вы только не смейтесь… но у короля столько родни, и он все время забывает, что Ги к ней относится.       «Потому что Ги ведет себя не как кузен короля, а как жалкий придворный…» — подумал мужчина, но вслух этого, естественно, не сказал.       — А на меня он не разолится, да? — Чезаре улыбнулся и взял руку девушки в свою. — Или за меня вы не так боитесь?       — Чезаре… — Шарлотта глубоко вздохнула и подняла на него свои прекрасные, большие карие глаза. — Я бы сделала это сама. Помочь Анне — мой долг. Видеть, как она чахнет здесь… одна… похоронив своих детей… оставленная его величеством на растерзание герцогине… Вы говорите, что любите меня. А можете ли вы быть другом тому, кого люблю я? К тому же, я уверена, вас король послушает. Он к вам кажется… испытывает привязанность. И доверие.       — Это вряд ли… — Чезаре усмехнулся. — Но не важно. Хорошо, я постараюсь помочь королеве. Даже несмотря на увиденное мною сегодня в саду. То, что сказала герцогиня де Бурбон… отвратительно и жестоко. Но Карл спросит меня, откуда я знаю? Что мне ответить?       Шарлотта глубоко вздохнула еще раз, как будто бы набираясь мужества.       — Скажите ему правду. Что я вас просила. Я слышала.       «Сегодня вечером я помогу королеве и попрошу руки Шарлотты. Все складывается идеально. Нужно только выбрать удачный момент… нельзя начинать такой разговор при Анне…»       — Спасибо, — Шарлотта встала. Уже дойдя до двери, она неожиданно обернулась и добавила: — И спасибо, что ничего за это не попросили.       Чезаре улыбнулся.       — У меня все есть. Ваше счастье и спокойствие — вот лучшая награда.       Он говорил это совершенно искренне.