Мэри Поппинс

***

— Вы от нас не уйдете, правда? — повторил он. Над ночной рубашкой вынырнула голова Мэри Поппинс. Вид у нее был очень свирепый. — Еще одно слово из этого района, — угрожающе проговорила она, — и я позову полисмена!       Чара читала свою любимую книгу Папайрусу. Выбрала именно эту для знакомства с литературой людей. Она любила Мэри Поппинс (но не диснеевский фильм, упаси господь!), быть может, из-за ассоциации со своей гувернанткой — Руди Рихтер («Руди, и не в коем случае не Рихтер!»).       Чара была приятно удивлена, когда Санс, с видом безумного учёного, цеплялся ногами за столбики этажа Большой Библиотеки, грозясь упасть и расшибиться, и вытащил с нижней полки почти под полотком переплёт «Мэри Поппинс», немного разбухший и с небольшим пятном на последней странице, но в остальном совершенно целый. В первую очередь Чара удивилась такой пластичности скелета, ведь на вид Санс был жутко неповоротливым. А потом откуда здесь, в Подземелье, книги миссис Трэвис. — я из Окраин. приходилось вертеться, чтобы не попали ножом. насчёт остального — Пангея удивительно щедра на литературу. у нас тут всё по годам. могу найти книгу из твоего года,  — объяснил Санс, продолжая висеть вниз головой, с большим риском сорваться и, пробив несколько этажей, испустить дух. Жуть.       Папайрус, которому она читала, хмурил тонкие брови-точно-не-волосяного-происхождения, отягощенный какими-то размышлениями. На вид ему было лет шестнадцать-семнадцать и уже в этом возрасте весьма странно слушать книги, написанные для детей. Разумеется, Папайрусу на-а-амного больше и это не отменяло того, что Чаре он напоминал ребёнка. Большого, очень проницательного, но всё же ребёнка. — Кто такой полисмен? — наконец спросил скелет, не меняя серьёзного выражения лица. Чара потёрла подбородок, и, немного подумав, ответила: — Что-то вроде Королевской стражи, только в Англии. Они следят за порядком и штрафуют, если есть нарушения. — Англия? А это где? — Ну-у-у… — Чара беспомощно огляделась, пытаясь понять, куда делась сумка с атласами, (тоже скромный дар Пангеи), и, не найдя искомый предмет, вздохнула. — Сложно объяснить. Но точно очень далеко на Поверхности. — Продолжишь? Мне нравится, как ты читаешь, — Папайрус сел рядом, на голову выше Чары. Она кивнула и продолжила, не без удовольствия давая персонажам собственный голос, будто они были живыми. У Папайруса был жутко заинтересованный вид, он внимательно слушал, прямо-таки преданный слушатель.       Перейдя к главе, где Джейн и Майкл Бэнкс посетили зоопарк в день рождение миссис Поппинс, Папайрус прервал её: — Как ты это делаешь? — Чара вопросительно подняла брови, не понимая, о каком «это» идёт речь. Папайрус пояснил: — Меняешь голос. Я так не умею. — Ничего особенного. Стоит только немного напрячь связки, — ухмыльнулась Чара, польщённая похвалой. Точно так же ей эту книгу читала фрау Руди, интонациям которой она подражала. — А что не так? — Да всё так, просто… — Папайрус почесал затылок, постучал острым пальцем по носовой кости, размышляя, надо ли говорить или оно того не стоит, и закончил реплику, решив, что стоит: — Просто, чтение Санса невыносимо слушать. Я засыпаю от него в любое время суток, независимо от того, устал или нет. Понимаешь, это… —… монотонный бубнёж без капли эмоций и протяжными гласными, из-за которых хочется сдохнуть от скуки, — закончил Санс, по-театральному громко захлопнув атлас. Оба, и Папайрус и Чара, вздрогнули почти синхронно и посмотрели на него. Санс положил атлас на подушку и свесился с кровати, точно так же, как в библиотеке, смотря на подопечную и брата белыми огненными зрачками, размером с блоху. Свитер, повинуясь законам природы, тоже свесился и Чара увидела сломанные и неправильно сросшиеся рёбра. От их вида захотелось отвести взгляд куда-нибудь в сторону. Чара так и сделала, уставившись на обложку атласа. Санс тут же заправил свитер в брюки и свесился ещё ниже, опасно раскачиваясь. Чара посмотрела на него одновременно с опаской («сейчас грохнется, сейчас грохнется, господи, сейчас грохнется!») и возмущением («эй, это вообще-то мой атлас!»). — я знаю, что у меня отвратительный голос, — Санс слез с верхнего яруса кровати, взяв атлас под мышку, и сел на нижний, лениво зевнув. Заметил взгляд Чары, ясно говоривший, что ей не нравится, что он взял её вещь, и добавил: — прости, солнышко. вы были слишком заняты. не хотел прерывать. — А как ты там оказался? Я уверена, что раньше там никого не было, — Чара подозрительно сощурилась, высматривая в сгорбленной фигуре своего няньки-телохранителя что-то новое, что могло объяснить его внезапное появление. — короткий путь, — отрывисто сказал Санс, пожал плечами и зевнул, потянувшись, как сонная кошка. — твои братья почти убили меня. пирокинез никогда не был моей сильной стороной. спрашивается, почему Азгор не может заниматься этим? я в учителя не набивался, — пожаловался он, приподнялся и тут же свалился на пол, бухнувшись, как мешок. Папайрус, находившийся в каком-то оцепенении, тут же подскочил и, взяв брата под руки, затащил на кровать, заботливо накрыв одеялом. — Простудишься, — объяснил он. Санс устало улыбнулся. — чтобы я без тебя делал, бро, — снова зевнул он, показав дополнительные шесть рядов зубов, и посмотрел на Чару огоньками глаз, почему-то ставшими больше раза в два. — кажется, я прервал ваше чтение. продолжай, я могила, — ещё более невнятно, чем обычно, сообщил он и прикрыл глазницы.       — Где мой портфель? — кричал мистер Бэнкс, бегая кругами по прихожей, словно собака, которая ловит собственный хвост.       И все остальные начали тоже бегать по кругу — Элин, и миссис Брилл, и ребята. Даже Робертсон Эй сделал два круга, что было исключительным достижением.       Наконец мистер Бэнкс лично обнаружил пропажу в своём кабинете и выбежал в прихожую, размахивая портфелем. — Мой портфель, — начал он тоном проповедника, — всегда находится в одном и том же месте. Здесь. На вешалке. Кто затащил его в кабинет? — проревел он. — какой нервный тип, — пробормотал Санс сонным голосом. — а вот Робертсон Эй мне нравится. — Такая же ленивая задница, — буркнул Папайрус. Санс сделал вид, что обиделся. — неблагодарная молодёжь, — притворно заворчал он, но обиженный тон никак не вязался с улыбкой. Хотя, кажется, он всё время улыбался. Чара хихикнула.       …В итоге, под конец дали читать Сансу. У Чары уже еле ворочался язык, а у Папайруса были некоторые трудности с тонким искусством чтения вслух. В итоге, как он и пророчил, они уснули. Папайрус почти сразу, как по команде. Чара тоже не смогла долго сопротивляться «монотонному бубнежу» Санса, и заснула, удобно устроившись на сумке, дотерпев до конца первой части и к началу второй.       Санс закрыл книгу, какое-то время молча смотрел на уснувших. Устало улыбнулся. — спокойной ночи, — тихо сказал он и поднял руку. Голубой огонь охватил её, глазница вспыхнула ярким пламенем. Осторожно перенёс брата и Чару на кровать (Папса с его длинными ногами на нижний ярус, Чару наверх) и, накрыв одеялом последнюю, вышел на улицу, прикрыв за собой дверь.       На нос упала снежинка. Сснс задрал голову, чтобы посмотреть на снегопад. Даже в сотый (или тысячный) раз, это всё равно волшебное зрелище. Интересно, когда это ему приестся?  — главный недостаток скелета — его бессмертие. кто знает, что ждёт нас в конце и будет ли этот конец вообще. поэтому я предпочитаю не думать об этом.