Одна душа, два придурка

      Идеальная команда — это когда все сомнения сведены до минимума. Стопроцентное взаимопонимание. Такая вероятность крайне мала и всё же она существует. И всё шло кристально чисто — до определённого момента.       Алая кровь уже начинала багроветь, и темная водолазка местами прилипала к телу. Коннору пришлось отдирать загрубевшую ткань, чтобы наконец увидеть повреждения на теле брата. Пуля вошла почти под лопатку, добавив красных разводов татуировкам на его спине. Они всегда прикрывали друг друга, но чёртова рикошета никто не ожидал. — Будет больно. — Валяй, — ответил близнец, заливая в себя паршивый виски жадными глотками, пока бутылку не отобрали, чтобы обдать его спину этой жгучей дрянью.       Мёрф крепко обхватил спинку стула обеими руками и героически терпел, стиснув зубы, так как всегда считал, что в легендарном дуэте терпилой должен быть именно он. Но было неясно, то ли он хотел забрать все страдания себе, то ли быть мучеником — это суперпрестижно и добавляет баллов для входа на небеса, то ли считал, что шрамы выглядят охуенно. — Не помешало бы обезболивающее. — Вот лучшее обезболивающее, — выдавил второй МакМанус, протягивая руку за спасительной бутылкой.       Коннор начал вытаскивать помятую пулю тонкими щипцами, что заставило Мёрфа взрыкнуть и закусить костяшки кулака.       «Прости меня, братишка», — подумал он, желая озвучить, но промолчал. Говорить подобное вслух почему-то было сложнее, чем убивать людей. Но брат лишь коротко кивнул, не оборачиваясь. Он и так всё понял, как и всегда.       Какая-то неуловимая связь позволяла понимать друг друга с полуслова, а то и без — чему каждый был безмерно рад. Они непроизвольно копировали движения друг друга, вне зависимости от того, что это: переворачиваться во сне, открывать банку пива или давить на спусковой крючок. И сейчас он словно сам ощущал, как огненная боль растекается по спине близнеца, заливая и нутро Коннора едким чувством вины. Недоглядел. Упустил. Облажался. Но Мёрфи здорово умел скрывать эмоции под толстым слоем цинизма и насмешек, что слегка ослабляло напряжение, стянувшее воздух вокруг Коннора тугим жгутом.       Наверное, вломиться в жерло наркокартеля с парой пистолетов было не самой блестящей идеей, но раньше это всегда срабатывало. Они как обычно открыли пальбу, отправляя грешные души в другой мир, символизируя кару Господа и двигаясь идентично, словно ощущая, как рука одного сжимается на рукояти оружия второго, становясь его продолжением. Шагая в ногу по коридорам, они синхронно очищали мир от дьявольского смрада, паразитирующего на теле большого шумного города и позволяя жизни спокойно течь по его асфальтированным венам.       Но в один момент проклятый пистолет дал осечку, пара громил оказались недобитыми, а нужная дверь запертой. И если первые два казуса подвергались моментальной корректировке, то последний требовал времени. План затрещал по швам, а импровизация привела к одному подбитому МакМанусу.       Сейчас Коннору хотелось как следует изрешетить тех, кто это сделал, и он даже готов был пропустить традиционный этап с молитвой. Это стало не просто очередной миссией, свалившейся с небес, а уже очень даже личным интересом. — Это провал, — раздражённо пробубнил он, затягивая не очень аккуратный стежок среди живописных рисунков тату. — Ублюдки знали, что мы придём. — Ясен пень, — процедил сквозь зубы Мёрф, ощущая, как острая игла пронзает кожу на его спине, что заставило его зашипеть и снова приложиться к бутылке. — Сейчас каждая мразота в этом городе знает, что мы придём. — Нужно быть внимательнее в следующий раз. И прекрати бухать, это сделает только хуже. — Это был наш промах, — ответил второй, игнорируя замечание. — Всевышний ведь не мог поручить нам непосильную задачу?       Конн закончил возню со швом, убрал аптечку в сторону и продолжил, немного погодя, словно взвесив свои мысли: — А что, если мог? — неуверенность в его голосе сильно озадачила Мёрфа. — Что, если он поручил её, потому что мы где-то перегнули палку? Хотел призвать нас?       Мёрф развернулся вполоборота, покуда позволяло состояние, чтобы заглянуть брату в глаза. — Ты ебанулся? Мы всё делали как надо, — привычным движением вытянул две сигареты из помятой пачки, зажёг обе и передал одну брату. — Ты видел тот же сон, что и я. — Но мы не знали про грёбаную дверь, — буквально выхватил сигарету, но так и не решился сделать затяжку. — Слушай, если он и хотел призвать, то похоже только одного из нас.       При мысли об этом у Коннора всё похолодело внутри. Ничто не пугало его так сильно, как подобное предположение, и голубые глаза напротив выражали отголоски таких же переживаний. Он словно смотрел в искривлённое зеркало — выглядит по-другому, но это точно его отражение.       Вообще цвет глаз — это единственное, что у них было общего, не считая роста и комплекции. Их даже сложно принять за родных братьев на первый взгляд, но их сходство раскрывается глубже, в мелких чертах, жестах, мимике и одних и тех же ужимках.       Они всегда работали как чётко слаженный механизм. Каждый из них был уверен, что близнецы — это одна душа, которая по какой-то оплошности оказалась в двух разных телах, и выдрать одну половину означало погубить обе. Это могло оставить лишь ноющий надрыв, не имеющий шансов когда-либо затянуться. Мёрф похоже сам осознал сказанное им, и его выражение лица постепенно приобрело оттенки сожаления. Он тряхнул головой, отбрасывая эти мысли в сторону и толкнул брата в плечо: — Никто не отберёт нас друг у друга. Это не под силу даже самому Всемогущему, — пакостная ухмылка вернулась на его лицо, а в глазах появился привычный безбашенный азарт, и Коннор почувствовал, как уверенность начала перетекать в него по невидимым жилам, и уголки его губ слегка приподнялись. — Если Он попытается нас разлучить, то ему придётся иметь дело с нами обоими.       Это заставило Коннора расхохотаться, и он наконец позволил себе как следует закурить. В этот момент в его голове промелькнула странная мысль: они правда посланники Бога или просто два придурка, ищущие приключения на свои одинаковые задницы?       В любом случае, они должны продолжать. Но они пройдут этот путь бок о бок, как братья. Как одно целое. Как символ Ин-Янь, половинки которого выкрашены в один цвет.