Бесстыдник и бесстыдница

Его тяжесть прижимает Рэн к кровати, обездвиживает её, заставляет дышать глубже — и разливает по бёдрам жар, стоит ей почувствовать, насколько он на самом деле быстро заводится, как мало ему надо, чтобы вспыхнуть, как сильно он её хочет. Стоит ей почувствовать, как на самом деле он горяч. Длинные обжигающие пальцы нетерпеливо расправляются с пуговицей джинсов — Рэн слышит ругательство, отрывисто брошенное Хаято себе под нос, а потом он неожиданно сдвигается ниже по её бёдрам, стягивая с неё штаны. Но сейчас она думает вовсе не об одежде, а о трении ткани о ткань в самых чувствительных местах, в которых тут же становится испепеляюще горячо. Парень, кажется, прекрасно это понимает и ухмыляется: — Как мало, оказывается, тебе надо. То ли ещё будет. — Удиви меня, — приподнимаясь на локтях, девушка улыбается не без вызова, не без насмешки — и тут же ощущает на своих плечах крепкие ладони, которые одним движением ломают её мнимое сопротивление и заставляют упасть спиной в прохладу постельного белья. А потом губы обжигает, — она пропускает момент, когда укус переходит в поцелуй — или наоборот? — и Хаято вновь ухмыляется, наклоняясь к ней низко-низко, скользя ладонью по обнажённой коже плеча, спускаясь к груди, и целует её глубже, напористее, настойчивее, терзая и прикусывая её губы, дразня её языком, обжигая частым неровным дыханием. Его пальцы бесстыдно направляются ниже, нахально и по-собственнически касаясь груди, сжимая её и исследуя так бесцеремонно, что Рэн возмущённо выдыхает сквозь поцелуй… …справедливо ожидая смешка, и в этом она права — Хаято прекрасно понимает, что ей не нравится, но его привлекает блеск негодования в её глазах, и девушка об этом знает. Что бы ни случилось, он продолжит её провоцировать — вот и сейчас, не отрываясь от её губ, он спускает руку ещё ниже, проводя ногтями по гладкому тёплому животу, и внутри у Рэн всё предвкушающе сжимается от мысли о том, что же Хаято собирается делать… И он делает это. Его рука касается внутренней стороны её бедра, поднимаясь выше — и девушка, не успевая выдохнуть, чувствует его внутри. Пальцы скользят порывисто, обжигающе и глубоко, и Рэн стоит немалых усилий не сжать ноги, чтобы ощутить Хаято полнее. Вместо этого она тихо выдыхает ему в губы и видит на его лице усмешку — настолько многообещающую, что её словно окатывает жаркой волной, от которой всё тело горит и дышать становится тяжело. — Глядишь, и до главного не дотерпишь, — он, конечно, тут же принимается дразниться, но её сейчас гораздо больше волнует его хриплый негромкий голос около уха и его пальцы в ней — длинные, умелые пальцы, которые не останавливаются ни на секунду, явно вознамерившись свести её с ума. И он ближе к своей цели с каждым своим движением, отдающимся жаром внутри неё. Но в тот момент, когда Рэн понимает, что ещё немного — и она окажется на грани, — он срывается сам, больше не в силах терпеть и ограничивать себя, и ни воздуха, которым можно было бы дышать, ни самой возможности сделать вдох не остаётся. Потому что Хаято — тяжёлый, горячий и порывистый, потому что Хаято не даёт ей ни единой секунды отвлечься, потому что Хаято прижимается к ней сверху так крепко, так близко, что она чувствует его напряжённое возбуждённое тело целиком и полностью, и от этого между ног становится ещё влажнее и приятней… А потом он опускается, и её тут же бросает в жар — сначала от прикосновения тела к телу, а потом от того, что он внутри — так глубоко, так тесно и так плотно, опаляет и испепеляет, и сразу же задаёт безумный, невероятный ритм — скачущий и неровный… Дышать невозможно. Каждый толчок будто вышибает дух — и заставляет всё внутри сжиматься болезненно и сладко. Быстрее и нетерпеливее с каждым движением, неутомимо, порывисто и глубоко, и девушка чувствует, как внутри становится всё более горячо с каждой секундой, что он проводит в ней. А его хриплое опаляющее дыхание над ухом, глухой прерывающийся голос куда-то в шею, на которой тут же расплывается ярким пятном очередной след его несдержанности, жар его тяжёлого тела, растекающийся по пылающей коже после каждого соприкосновения, усугубляют её состояние, близкое к помешательству. Горячо. Быстро. Близко. Глубоко. Приятно. Думать иначе, чем отрывками, уже давно не получается, и наступает момент, когда все мысли испаряются вовсе — остаются лишь безумные ощущения, опаляющие прикосновения и исступленные, стёртые стоны. И Рэн полностью подчиняется этому ритму, который ей задаёт Хаято — ненормальному, скачущему, порывистому ритму… От которого так хорошо.