День без солнца

      Холодное зимнее солнце, давно скрылось за горизонтом, под ногами мерно похрустывал снег. Эгрин оглянулся назад, чтобы увидеть три, быстро слизываемые ветром цепочки следов. Орк мог бы сесть верхом на Орро, но волк не выдержал бы двух седоков вместе со всей их поклажей, одному ехать верхом Эгрину не позволила бы гордость, а человека Орро хоть и мог терпеть подле себя, но ни за что бы не пустил к себе на спину. Одхольм, будто читая мысли напарника тоже оглянулся.       — Буран всё крепчает.       — Сам вижу, — хмуро буркнул орк, поплотнее запахивая шерстяной капюшон. — Нам нужно ускорить темп.       — А смысл? — спросил мужчина. До города минимум три дня пути, как ни ускоряйся, метель убьет нас раньше!       — Ты знаешь местность?       — Только по картам.       — Вот, а я здесь бывал. Если я правильно помню, в нескольких часах ходу, на северном перекрестке должен стоять трактир. Там, если повезет, сможем переждать буран.       — Сколько лет назад ты здесь околачивался?! Его уж может и не быть!       — Потому я и сказал: если повезет.       Лучник закатил глаза. Воины из отряда Чёрных мечей обычно передвигаются более крупными отрядами, но эти двое привыкли друг к другу и редко присоединялись к большим группам, только если получали прямой приказ.       Они познакомились лет восемь назад, когда их обоих направили на охрану Легарского обоза с казной. Это был трудный и опасный переход, закончившийся большими потерями для наёмников. Среди королевских гвардейцев, отряженных сопровождать обоз, была «крыса» сдавшая кому-то план маршрута. В итоге больше двух третей бойцов сложили головы отбиваясь от засад, но всё-таки они довели караван до цели. Покончив с делом Чёрные мечи вернулись и целый день хоронили павших товарищей, а на закате провели тризну. В тот печальный день двое друзей нашли друг друга и с тех пор практически не расставались. Многие вне отряда дивились столь странному дуэту — угрюмый орк, давно минувший те времена, когда его могли бы назвать молодым, с лицом усыпанном старыми шрамами, смотрелся особенно колоритно на фоне парня с добродушной физиономией, двадцати пяти лет отроду. К тому же светлые, почти что пепельные волосы и ярко голубые глаза выдавали в нём Кервальнца, а это герцогство всем известно своей нетерпимостью к волчьим седокам. Но парня это мало смущало.       — Я знаю, что ты хочешь сказать, — произнес Одхольм. — Надо было остаться на постоялом дворе. Но кто ж знал что на пол пути такой буран разыграется?! — последнее предложение он буквально прокричал, пытаясь заглушить ревущий ветер.       — Орро Знал! — так же громко ответил Эгрин и тут же начал отплевываться, потому что волна мелкого снега ударила ему прямо в лицо. — Но здесь и моя вина тоже, я не понял его!       Как будто в ответ на его слова волк резко задрал морду и гулко, протяжно завыл… после чего, издалека, раздались пять или шесть ответных завываний.       — Твою же мать! — в сердцах выругался Одхольм. — Этого только нам не хватало! Сколько по твоему, лиги три?       — Одна. Орро их учуял, потому и завыл. Может это их отпугнет, а может и нет. Зависит от того, насколько они голодны.       — У тебя талант делать хорошие и плохие новости, одинаково неопределенными!       Орк промолчал.       Несмотря на то что тракт был торным, снега намело выше чем по колено и идти было тяжело. Если не считать воя вьюги, лес вокруг дороги безмолвствовал, будто наблюдал за непрошеными гостями, ожидая когда те поймут, что пора-бы и честь знать. Огромные ели высились стройными рядами вдоль тракта, как почетный караул при королевском дворце, если б не было так холодно и метель не пыталась содрать кожу с их лиц, мужчины непременно бы оценили красоту вокруг; Резкие порывы ветра колыхали могучие еловые лапы, будто волны на море и снег с них также летел на путников.       Шедший за Эгрином Одхольм беспокойно оглядывался по сторонам, ощущая вместе с усталостью, всё большую тревогу, внезапно остановился глядя в лес, сквозь деревья. Там в тени, остро выделяясь на фоне белого снежного марева, двумя алыми угольками ярко светились глаза. И смотрели они прямо на Одхольма.       Парень застыл на месте, завороженный этим взглядом: как будто вечность смотрела на него, смотрела и оценивала, как на ладони видя всю его жизнь, от часа рождения и до нынешнего момента.       Он пришел в себя, только когда почувствовал как Орро, вцепившись зубами в шерстяную варежку тянет его на себя.       — Хэй! А ну отпусти! — резко крикнул он, вырывая руку и догоняя орка. — Кажется я только что видел волка!       — И судя по тому что я слышал, он тебя за руку цапнул, — усмехнулся Эгрин.       — Нет, другого! За деревьями стоял!       Старший путник остановился и посмотрел назад, туда где должен был быть зверь, затем вглянул на Орро. Это длилось всего несколько секунд, по истечению которых довольно встревоженно заговорил:       — Надо ещё ускориться! Двигайся так быстро как сможешь, если выбьешься из сил — держись за стремя Орро, но не останавливайся!       — Да что хоть случилось?! Это просто волки! Гадкая конечно ситуация, но мы не безоружны! У меня помимо фачильона есть еще десяток стрел, да и Орро у нас не промах!       — Во первых, при таком ветре стрелять также бессмысленно, как махать факелом под водой, а во вторых, я не уверен что оружие даст хоть что-то! А теперь молча и ходу! Дадут Духи, доберемся до трактира, там всё объясню.       Бег по сугробам, без лыж или снегоступов, дело весьма утомительное и вскоре Одхольм прибег к совету друга — схватился рукой за стремя на седле волка, который в свою очередь особых проблем не испытывал! В горах Эльхора, где он вырос многие годы назад, бывали бури и посильнее.       Они бежали и бежали, Эгрин торил дорогу, с неутомимостью северного буйвола, осознавая серьезность ситуации, он отринул усталость, двигаясь на пределе возможностей и в мыслях моля предков и великих Духов, чтобы наконец увидеть заклятый трактир!       Несколько раз орк замечал в просветах, между деревьями алые глаза, но не позволял себе ни останавливаться, ни смотреть. Когда он увидел мелкие проблески тусклого света сквозь снег впереди, он поначалу подумал, что всё, дорога закрыта, но вглядевшись по пристальнее, он понял: Они дошли. Это был трактир.       — Видишь! Мы почти пришли! — радостно воскликнул Эгрин.       — Ураа, — усталым голосом, почти искренне отозвался Одхольм. — Надеюсь там тепло и есть, что поесть. Можно даже без еды, лишь бы не дуло!       — Пошли и узнаем! ***       С расстояния в три сажени стало возможно разобрать, что из себя представляет трактир — двухэтажный сруб, с приземистой пристройкой сбоку, по видимому конюшней, над крышей возвышались три трубы, но дым в данную минуту шел только из двух. В окнах первого этажа виднелся неяркий, приглушенный свет — отблески каминного пламени или может свечи, но скорее первое.       Путники подошли к деревянным входным дверям, они вели в сени, где можно было отряхнуться от снега и поправить на себе одежду, за которыми располагался главный зал. Войдя внутрь, Эгрин по старой привычке, пересчитал присутствующих, их было пятеро: Юная девушка, вероятно дочь хозяина трактира, либо служанка, убирала посуду после трапезы двоих мужчин, наметанным глазом, орк сразу распознал в одном из них рыцаря, хоть тот и не носил при себе никаких видов отличия или оружия, но только настоящий рыцарь может с таким полным пафосного сосредоточенья лицом, сидеть в богами забытом трактирчике. Вполне возможно орденский. Подле него расположился пожилой мужчина попивающий из сколотого кубка горячий грог, его длинная седая борода спускалась до самых колен, а глаза были полны добродушного лукавства. Он негромко разговаривал с девушкой, о чём-то таком, что вызывало у той стыдливую улыбку, под недовольное молчание своего компаньона. Монах — предположил Эгрин.       В двух столах от них сидел эльф и настроение орка резко пошло вниз. На Энарии находились два государства этого ушастого рода и если одно из них — Трелльдар, был приятным местом, со вполне вменяемым населением, то Скэллан и раньше бывший родиной, по вежливому — консервативных, а по сути — помешанных на своем превосходстве надо всеми остальными, эльфов, с тех пор как ко власти пришёл король Кнэрр, стал полноценным источником неприятностей. Одной из отличительной чертой Скэлланцев, была традиция заплетать косички вдоль висков и у присутствующего в трактире эльфа, сидящего боком ко входу, явственно была видна одна такая.       Последнего гостя было сложно рассмотреть подробно, с места где вошли путники, он сидел в самом тёмном углу, накинув капюшон на голову и положив на стол перед собой спрятанный в ножны ятаган. Довольно не двусмысленное предупреждение, что не стоит подходить, дабы познакомиться.       Все эти наблюдения и выводы заняли у Эгрина пару секунд, по истечении которых он прошел к свободному столу рядом с открытым очагом, а Одхольм и Орро проследовали за ним — человек сел на лавку, напротив, а волк улегся подле ног. Все присутствующие оглянулись на вошедших и девушка забрав таки посуду подошла к ним.       — Вы должно быть устали и замерзли? — улыбчиво спросила она. — Принести вам грога? Из еды сегодня негусто, но есть суп с олениной, ещё горячий, и свежий хлеб.       — Да, суп спасет наши жизни сегодня, — в ответ улыбнулся Эгрин, забыв какой эффект производит обычно улыбка на суровом, усеянном шрамами лице орка, но девушка, как ни странно не испугалась и не смутилась.       — Сейчас всё принесу, — прощебетала она. -Меня зовут Элайя, если что просто позовите.       — Непременно. Благодарю.       Юная трактирщица скрылась за дверью кухни и путники постепенно оттаивая и расслабляясь распахнули посвободнее верхнюю одежду.       — Буран усиливается? — спросил из-за своего стола старик.       — По ощущениям, с каждым часом всё сильнее, — ответил Одхольм. — Хоть каждый час и задаёшься вопросом: куда уж сильнее?!       — Да-а, — протянул монах. — Не припомню такой метели уже лет тридцать. Издалека добирались?       — Утром вышли из Сёгга.       — Ого! А вы скоры на ногу, даже в такую непогоду!       — Жить захочешь и не так пойдешь, — отозвался лучник. — Под конец мы вообще бежали от…       — Волков, — немного неожиданно перебил его Эгрин. — По вою мы поняли, что они шли за нами, но близко не подходили. Должно быть не сильно пока проголодались.       Старик покачал головой, но больше ничего не добавил.       Вскоре Элайя принесла еду и друзья с энтузиазмом принялись за дело!       Лишь когда Одхольм прикончил последнюю ложку, он отодвинул тарелку и тихо спросил у уставшего орка:       — Может теперь расскажешь, от чего мы так бежали? Кого я там под деревьями видел?       — Духа.       Парень скептично поднял бровь. Большинство народов Энарии верили в единого бога творца, хоть и не делали из него религиозного культа, да и что там верить? Ореден Пепла был живым и кусачим доказательством его существования, конечно существовали разные небольшие конфессии, но в духов верили только орки, за что над ними порой посмеивались, принимая эту веру за наивные предрассудки. Волчьи наездники не обижались, но и не спешили доказывать свою правоту.       — Духи? А разве в ваших легендах они не добрые? — спросил Одхольм.       — Они не злые, но это не одно и то же.       — Пояснишь?       — Духи не несут в себе ни зла ни добра, они живут вне этих понятий, будучи рожденными ещё до появления этого разделения. И да, они могут быть опасны, многие после встречи с ними, никогда не были такими-же, как раньше, кто-то сходил с ума, а иные исчезали без вести и никто их больше не видел. Потому я так и торопился… — орк прервался, когда Элайя снова подошла к ним, держа в руках две кружки грога.       — Вот, выпейте, — произнесла она улыбаясь, ставя их на стол. — Как думаете, скоро закончится буран?       — Не сегодня и скорее всего не завтра, — покачал головой Эгрин. — Такие бури длятся не один день.       — Тогда, вам наверное нужна будет комната? Наверху есть свободные. Если волк смирный, то он может спать с вами.       — Спасибо большое, — благодарно улыбнулся Одхольм.       — Я подготовлю комнату, принесу лишние одеяла.       Глядя в спину уходящей девушки, парень поневоле залюбовался её изящным станом.       Орк задумчиво поднял кружку, поболтал её содержимым, оценивая аромат мёда и фруктов. Посмотрев за стол рыцаря и монаха, он натолкнулся на взгляд старика. Смешно поиграв бровями, тот поднял свой кубок в молчаливом тосте и второй рукой легонько похлопал себя по груди.       Эгрин мельком глянул вниз — да, плащ распахнулся и чёрная брошь в виде меча явственно блестела в свете всполохов очага. Приподняв кружку до уровня лица, орк вежливо кивнул в ответ, а заметивший эти действия и оглянувшийся Одхольм, присоединился к безмолвному тосту.       Все трое синхронно отпили по большому глотку и с улыбками на лице и поставили выпивку на стол.       Ну, хоть одно было понятно: к какому бы ордену не принадлежал монах, против наемников он ничего не имел! Эта мысль таким приятным осадком осела на сознании, что Эгрин не сразу заметил что человек в капюшоне, сидящий в тёмном углу, поднялся со своего места и взяв со стола ятаган направился к ним. Подойдя вплотную, он откинул капюшон и оказался… Молодой женщиной. Она держала ладонь на рукояти клинка, в её единственным глазу, сверкавшем словно обсидиан, виднелась открытая неприязнь, второй был скрыт алой лентой повязки. Огненно рыжие волосы заплетенные в тугую косу лежали на полной груди. -Так, так, Чёрные мечи! Не то чтобы приятная встреча. -Не имею чести быть знакомым, — покачал головой Одхольм. -Мы встречались? -Нет, — скривилась женщина, -Но я весьма наслышана! -Не всем слухам стоит верить, — пожал плечами орк. -Я вот слышал что все уроженки Ленгора имеют хвост под юбкой! — он беззлобно ухмыльнулся своей остроте. Известный факт: Ленгорцы повсеместно славились двумя вещами — вспыльчивостью характера и красотой женщин, жгуче карими, почти черными очами, да кудрями рыжими, пленивших сердца многих чужеземцев; считалось, благословением для семьи, когда в ней рождались девочки с рыжими волосами. -Ха-ха-ха. — фальшиво посмеялась воительница. -Я Рэнна, из отряда Рубиновых Львов. -Эгрин. -Одхольм. Поочередно представились друзья. -Просто к сведению, я не собираюсь спать в одном месте с вами! -Что ж, — пожал плечами орк. -Это твой выбор, но лично я бы не рекомендовал тебе выходить наружу — погода не располагает к прогулкам! -Это вы отправитесь гулять на все четыре! -Вот уж дудки! — рассмеялся Одхольм. -Тебе не нравится наше общество, ты и катись колесом. Рэнна подобралась и слегка выдвинула ятаган из ножен, обстановка резко накалилась. Монах и рыцарь внимательно наблюдали за наемниками со своих мест, эльф, одиноко сидящий за своим столом весь напрягся, женщина скрестила взор с Эгрином, но тот оставался совершенно бесстрастен, а Одхольм по мере сил подражая старшему товарищу, принял максимально безразличный вид. Секунды шли, но события не развивались, наконец Рэнна чертыхнувшись, вогнала ятаган обратно в ножны. -Бездна с вами! Угостите меня выпивкой и как-нибудь я переживу ваше общество, — проворчала она, усаживаясь на лавку рядом с Эгрином. -Думаю, нас устраивает такое разрешение конфликта, — улыбнулся орк. Градус напряжения в зале заметно спал и присутствующие отвернулись от воинов. -Чем тебе не угодили Чёрные Мечи? — поинтересовался Одхольм. -А что в вас хорошего?! Все хорошие заказы перехватываете, носите лучшее оружие и доспехи и вечно зарываетесь! Вот как недавно ваш командир во всеуслышанье назвал Кнэрра петухом лапоухим? И ведь ничего вам за это! Разве это честно?! -А в жизни вообще справедливости нет! — рассмеялся парень, прежде чем окликнул проходящую мимо Элайю и вложив ей в ладонь три золотых, попросил принести ещё грога, всем, включая Рэнну. Они просидели втроем ещё несколько часов. Старик, рыцарь и эльф уже ушли, а наёмники негромко разговаривали, периодически попивая из кружек и глядя в пляшущее пламя очага. *** Эгрин проснулся за пару часов до короткого рассвета, поднялся с постели, а Орро, почуяв пробуждение хозяина, потянувшись, встал следом за ним. Вдвоем они спустились вниз, где уже копошился мужчина, худощавый, чернобородый, но с заметной проседью. -Доброго утра, хотя по такой тьме и не скажешь что утро, — пробурчал он. -Доброго. — поздоровался в ответ Эгрин, затем кочергой поворошил угли в очаге, те слабо, но ещё тлели, решив подложить дров, а заодно и выпустить волка, орк направился ко входной двери. Снаружи шел редкий снег, ветер стих, но воин не сомневался, что это лишь временное затишье, через час, другой, ближе к рассвету, дыхание пурги снова окрепнет и по тракту пройти будет невозможно, дальше чем на пару лиг. Орро не теряя времени припустился к лесу, провожаемый взглядом Эгрина. Он не волновался за волка, тому ничего не угрожало, даже в лесу с духами, потому-то без лишних переживаний он подошел к старому, изрядно покосившемуся, но ещё довольно крепкому дровнику, набрал полную охапку и пошел обратно в дом. Положив несколько поленьев корой вниз на угли, орк несколько минут наблюдал как маленькие язычки пламени, робкими бабочками, постепенно начинают порхать над дровами. -Не боишься что волк убежит? — раздался голос откуда-то с лестницы. Оглянувшись он увидел стоящего на ступеньках монаха. -Нет, не боюсь, — пожал плечами Эгрин. -А вы когда-нибудь слышали, чтобы волки убегали от хозяев? -Честно говоря, никогда, — ответил старик. -И мне всегда было интересно, почему они вам так верны. Это тот аспект вашего народа, о котором, вы почему-то не любите рассказывать. Кстати, меня зовут Коррлай. -Эгрин. И никто не делает из этого никакой тайны, суть в том, что объяснение довольно простое, а потому мало кому интересно. Тут нет никакой магии или шаманства. Обычно в конце лета, дети, что недавно достигли совершеннолетия, должны отправиться в лес и забрать себе по щенку из Стаи, чтобы заботится о них, кормить, стать для них некровными братьями или сёстрами. -А потом? -Обычно это продолжается как раз до завтра, до Тёмного дня, тогда дети должны снова пойти в лес и отпустить волков на волю. Если те уйдут, то орк или орья ещё целый год будет считаться ребёнком, а если останется, то, он становится взрослым в глазах всего клана и обретает самого верного друга, какого можно представить. Коррлай мечтательно, хоть и немного грустно улыбнулся. -Красивый обычай. Меня смолоду восхищали ваши традиции, должен признать. Многим народам стоило бы поучиться у орков мудрости. -Благодарю, — учтиво склонил голову Эгрин. -Могу я спросить? -Разумеется! -Из какого вы ордена? Старик понимающе заулыбался. -Из Белого Клевера. Орк понимающе кивнул. В принципе, это было предсказуемо. В последние годы, на северо-западе Энарии этот орден набирал все больше последователей, своим простым и миролюбивым учением: Живи в мире с ближним своим, прими его таким, какой он есть, не суди того, кто тебе не подобен, любая жизнь свята. Но мир жесток и даже у столь миролюбивого движения появились ненавистники, потому высший капитул ордена порешил что проповедующие, во избежание… несчастных случаев в дороге, будут путешествовать вместе со стражем-добровольцем из числа последователей. -Куда вы направляетесь? -На восток, а вы? -Пока-что туда же. На том разговор закончился. Коррлай остался смотреть на разгоревшееся пламя, а Эгрин ушел на улицу, дожидаться Орро. Наступали тихие предрассветные сумерки, небо медленно становилось светлее, снег совсем прекратился, стаи туч выжидали своего на юге, за горами, яркие зимние звезды, всевидящими глазами взирающие с небосклона, мерцали всё тусклее в просветах облаков. Орк встречал тысячный рассвет и в тысячный раз внутренне замирал от этого обыденного для большинства зрелища. Горизонт на востоке постепенно начал светлеть. -Последний рассвет в этом году, — негромко сказал неслышно подошедший Одхольм. -Завтра солнце не встанет. Эгрин молчал. -Ты всё-ещё опасаешься духов? -Да. -Думаешь после Тёмного дня станет безопаснее? -Думаю. Изначально это был их праздник, если это можно так назвать. И они веселятся… по своему. Меня беспокоит то, что в этот день они никогда не выходили из глубоких чащоб и были опасны лишь для заблудших путников. -Какой делаешь вывод? -Тот кого мы вчера видели — не отсюда. Издалека. Полагаю что из-за Рваного. -С земель Исторгнутых?! -Угу. С каждым годом они ведут себя всё смелее, помяни мое слово, придет день они перейдут Рваный хребет, но видимо на пока, они решили ограничиться тем, что выжили всех духов. -Хочешь сказать, эти духи — беженцы? Орк кивнул. Одхольм хотел задать ещё вопрос, но передумал. На востоке начал подниматься солнечный диск, озаряя друзей своим светом, последний раз в году. Они молча наблюдали, как он поднялся, но будто не в силах оторваться от горизонта, сдерживаемый неведомым грузом, снова пошел вниз, возвращая мир в состояние сумерек. Из-за деревьев, показался тёмный силуэт волка. Завидев Эгрина, Орро ускорил шаг и в несколько скачков преодолел разделяющее их расстояние, чтобы с разбегу ткнуться мордой в грудь орку. -Хорошо погулял? — тормоша густую шерсть и вызывая этим довольное утробное урчание, спросил воин, впрочем не рассчитывая на ответ. Втроем они зашли обратно внутрь. А на небе снова расцветали звезды. На завтрак улыбчивая Элайя подала гречневую кашу с солониной и свежим, ещё тёплым хлебом. Одхольм расправился со своей порцией в считанные минуты, а сидящий напротив Эгрин не спешил; плавно поглаживая гладкую шерсть, сидящего возле него Орро, он размышлял о чем-то своем. Рэнна видимо решила поесть в своей комнате, так как её не было видно, Коррлай тихо беседовал с хозяином трактира, а его спутник сидел один, уставившись в окно, где снова начиналась вьюга и ветер вздымал над землей снежные валы, подобные тем, что обрушиваются на южные побережья в период штормов. Внезапно на лестнице раздался частый топот маленьких ног и с неё в комнату сбежал ребёнок: Девочка, наверное лет пяти от роду, с чёрными волосами, заплетёнными в три милые косички, на эльфийский манер — две потоньше по бокам и спускались на плечи, а третья на спину. Одетая в в мешковатую рубашонку, явно ей великую, она казалась младше своих лет. Настороженно, как дикий зверек оглядев помещение, она насупилась, очевидно не увидев Элайи, которая ушла готовить на кухню, но затем, ещё раз осмотрев всех присутствующих, она нерешительно пошла в сторону наёмников. Остановившись в двух своих коротеньких шагах от них, она с любопытством уставилась на мужчин и зверя, большее внимание уделяя всё-же последнему. Наконец решившись, она негромко спросила: -А можно его погладить? Одхольм не смог сдержать улыбки, уж больно мил был этот ребёнок, вопросительно глянув на друга — тот утвердительно кивнул, парень встал со своего места и взяв девчушку за руку, медленно подвёл её к волку. Та завороженно глядя на статного зверя, горделиво сидящего подле орка, нерешительно протянула руку, но тут же одернула. -Он не кусит? — спросила она у Одхольма. -Нет, не укусит. — ответил за него Эгрин. -Он хороший и хороших девочек не обижает. Погладь, не бойся. Как тебя зовут? -Силша, — сказала девочка, а затем медленно провела рукой по пушистому меху. -Какой он класивый! Очевидно она ещё не научилась выговаривать все звуки, но странным образом, эта особенность речи, делала её ещё милее в глазах окружающих. -Да, красивый, — согласился Одхольм присаживаясь на корточки рядом. -Его зовут Орро. -Олло, — прошептала Сирша, зачарованно смотря волку в глаза. -Хочешь на нём покататься? — добродушно поинтересовался Эгрин. -Можно? — в глазах ребёнка мелькнуло неподдельное счастье. -Конечно, я же сам предложил. — орк отцепил от седла сумки, освобождая месте на спине. Затем приподнял Сиршу, усадил верхом на Орро. -Давай, вперёд! Волк мягко пошел по залу, неся восторженную девочку на спине, плавно обходя столы и сиденья, правда в один момент они чуть не столкнулись с внезапно вышедшей из кухни Элайей, но опять же, Орро ловко обогнул девушку, да так, что Сирша на его спине даже не покачнулась. Наконец накатавшись, радостная девочка уселась на лавке вместе с Одхольмом, болтая недостающими до пола ногами. -Ты не голодная? — спросил парень, забирая тарелку у Эгрина и ставя ее перед Сиршей. Та немного замялась, но все же взяла ложку. Орк хотел возмутиться, что он вообще-то даже не успел прикоснуться к своей порции, но дабы не смущать ребенка, смолчал. Тем временем лучник жестом подозвал Элайю и что-то шепнул ей на ухо. Она понимающе улыбнулась, ушла на кухню, откуда вернулась с небольшой мисочкой мёда и свежими хлебцами. -Угощайся, — произнесла девушка. Глядя на то, как споро девчушка управляется с едой, Эгрин подивился её аппетиту — всё-таки порция в тарелке была рассчитана на взрослого мужчину, орка. -Ты, я вижу, неслабо проголодалась! -У папы мало монеток, поэтому мы едим только сухалики, — просто ответила Сирша. -А откуда вы с папой? — осторожно спросил Одхольм. -Из дома! Там было холошо, там бабушка и у меня была кукла, мне её мама подалила… Неожиданно девочка прекратила работать ложкой и как-то печально опустила глаза. -Это очень холошая кукла, она мягкая, дома вообще было холошо. Но папа с мамой очень толопились когда мы уезжали и куклу забыли. Мужчины переглянулись, не зная как утешить ребёнка, у которого уже начали скапливаться слезинки в глазах. Наконец Эгрин наклонил голову, чтобы она взглянула на него. -Я уверен, что твоя кукла замечательная и мне жаль, что не могу тебе её вернуть, но если ты хочешь, то, и обрати внимание, это будет можно только тебе! Всё время пока мы будем здесь, ты можешь играть и кататься на Орро, сколько захочешь. Можешь спросит вот у него, — орк жестом указал на Одхольма. -Ему волк не разрешает на себе кататься. -Ага, — подтвердил парень. -И близко к седлу не подпускает. -Плавда? — неслыханная привилегия, так удивила Сиршу, что она даже прекратила плакать. -Я ему понлавилась? -Конечно! Ты конечно знаешь, что все орки понимают волчью речь и он мне сказал, что ты самая замечательная девочка, из всех что он встречал! Будто в подтверждение слов хозяина, Орро встал со своего места, подошел к Сирше и положил ей на колени свою большую голову (хотя возможно он просто клянчил еду, правда это и было не в его правилах, но так или иначе, пришлось весьма кстати). Внезапно, сверху раздались встревоженные голоса, а затем быстрый топот возвестил о том, что кто-то бежит по лестнице. Спустя миг, на ступенях появился эльф, лицо его было весьма встревоженно, а когда он увидел что Сирша сидит за столом с двумя наёмниками, то он мертвенно побледнев кинулся к ним. Только теперь Эгрин заметил что второй косички вдоль виска, у него не было, очевидно она была срезана под корень. -Папа! — обрадовалась ему малышка. -А мне лазлешили с Олло играть! -Сирша, — голос мужчины звучал строго. -Я же тебе говорил, чтобы ты не выходила из комнаты одна! Быстро иди к матери! -Но папа, мы тут… -Сирша! — эльф сорвался на крик. -Дружище, успокойся, — Эгрин встал со своего места, подняв руки в примирительном жесте. -С Сиршей всё в порядке, она под присмотром. Сейчас она доест и пойдет в комнату. — Он повернулся к девочке, нравоучительно подняв палец. -Потому-что папу надо слушаться. -Ладно, — согласилась та немного поникнув. -Слушай сюда орк, — сквозь зубы процедил эльф, кладя ладонь на рукоять кинжала висящего на поясе. -Не стоит тебе подходит к моей дочери! Наёмник! Эгрин сложил руки на груди и абсолютно спокойным взглядом смерил мужчину. -Приятель, ты ведь слышал вчера, мы из Чёрных мечей, — голос его был тих настолько, что мог расслышать только тот кто стоял совсем рядом. -Понимаешь же, что даже с алебардой, ты не уложишь меня? Я не желаю ссоры. Не ищи врагов, там где их нет. — а затем произнес уже так, чтобы слышали и остальные. -Садись с нами, поешь, пропусти кружку горячего! Какое-то мгновение казалось, что неприязнь пересилит эльфа и усилия Эгрина по сглаживанию ситуации пропадут понапрасну, но всё-же, он заставил себя расслабить напряженные плечи и сел рядом с дочерью. Не желая испытывать терпение родителя, Сирша споро управилась с остатками еды, погладила напоследок Орро, немного застенчиво поблагодарила наёмников и убежала наверх. -Держитесь подальше от моей дочери! — как только та скрылась, воскликнул эльф. -Это будет трудно, в ближайшее время, — усмехнулся орк. -Мы ведь заперты непогодой тут, все вместе. -Я сказал… -Мужик, что ты так взъелся?! — резко перебил его Одхольм. -Только из-за того, что мы из Чёрных мечей? -А этого мало?! -Да! — хором ответили орк и человек. -Мы же не имеем к тебе предвзятости, потому-что ты из Скэллана. И если ты скрываешься мой тебе совет, — продолжил лучник. — расплети свои косы. Слишком они приметны. Эльф на миг пораженно замолк, а затем спросил: -Как ты понял что я скрываюсь?! -Во первых срезанная косичка. Вы ведь двинутые на символизме, чести и прочем, просто так не срежете и локона. Во вторых, твоя дочь сказала, что вы уходили из дома в спешке. Два и два сложить несложно. -Это не ваше дело! -Этё нё вашо дёлё — гнусаво передразнил его Одхольм, чем вызвал оторопь на лице эльфа. -Успокойся ты. Тебя как хоть звать-то? Ещё не до конца отошедший о удивления мужчина, ответил машинально: -Эллир. Наёмники назвали свои имена. -За знакомство надо выпить! — произнес громко Эгрин, махая рукой трактирщику. Спустя минуту перед ними поставили три кружки горячего грога, от напитка шёл ароматный пар, дразня ноздри терпко-сладким запахом. Мужчины сделали по глотку и Одхольм спросил: -Так что заставило вас так спешно ретироваться с родины? -Не твое дело! — огрызнулся эльф. -Будто тут есть большая тайна, — хмыкнул Эгрин. -Разве не очевидно? Не заметил, что Сирша не чистокровна? -Вот оно что! — протянул лучник. -Брак со смертной? — в его взгляде появилось неожиданное уважение. -Мало кто из ваших на такое решается, понимаю почему ты так нервничаешь. Если вас поймают, всё кончится очень плохо. Кнэрр терпеть не может разбавленной крови. -Я не могу позволить схватить нас, — сквозь зубы произнес Эллир. -Мы с женой стольким пожертвовали… а Сирша?! Чем она заслужила это?! — он залпом допил остатки грога. Надо сказать, что одной из отличительных черт Скэллана был запрет на смешение крови с иными расами, из-за этого закона ежегодно бросали в темницы десятки душ, которые были выше этнического разделения. И всё было бы гораздо проще, если бы в стране не было представителей иных народов, но это была одна из немногих стран, где официально всё ещё было разрешено рабство, но эльфы рабами никогда не были… -Вы пытаетесь пробраться в Трелльдар? -Да. -Не лучшая идея, — заметил Эгрин. -Вас наверняка будут поджидать на въездах соглядатаи. Кнэрр никогда не славился тем что соблюдал чужие законы. -А что прикажешь делать?! Мне нужно найти место, где мы сможем хоть на какое-то время остановиться! У меня ребенок и жена… нездорова. Друзья мрачно переглянулись. -Могу кое-что предложить, а вы уж решите сами. -И что же? -Как только уляжется буря, мы отведем вас на нашу базу. -К Чёрным мечам? Думаете ваши командиры станут помогать?! Ха-ха! Смешно. -Решай сам, — произнес Эгрин абсолютно спокойно. -Но по нашей рекомендации, вам помогут залечь на дно и обеспечат защиту. Не отвечай сразу, подумай хотя-бы до завтра! Ради дочери. Эльф нахмурился, сжал кулаки, после чего тяжело выдохнул. -Хорошо. Я подумаю над этим. *** Эгрин стоял на крыльце вслушиваясь в завывания ветра и пытаясь разглядеть сквозь стену метели, что-то стоящее под деревьями, в саженях двадцати от него. На какой-то миг, орку почудилось изумрудное поблескивание пары глаз, но это длилось лишь мгновение. Вдали протяжно завыл волк, к нему присоединился другой, третий, вскоре голосов уже стало больше десятка. Сидящий рядом с хозяином Орро, взглянул на Эгрина, будто спрашивая, а затем присоединился к серому хору. Его глубокий, низкий голос заглушил вой ветра, вливаясь в общую песнь и вскоре стало слышно что остальные голоса начали вторить уже ему. Орк оставил друга распеваться, а сам пошел в дом, лишь напоследок оглянувшись на лес, но там по прежнему никого не было видно. К вечерней трапезе в общий зал спустились все нынешние обитатели трактира, в том числе и жена Эллира. Это была молодая женщина, орк мог бы даже сказать, что она очень красива, если бы не бледность кожи и ужасно утомленный вид. Закутанная во всю одежду какую смогла надеть, она сидела за столом у очага, внимательно слушая что-то, что ей рассказывала Сирша. Сидящий напротив них Эллир задумчиво перебирал что-то в кармане, да так увлекся этим занятием, что когда Элайя поставила перед ними тарелки с оленьим рагу, не сразу понял что к чему, а когда с немым вопросом взглянул на девушку, та как всегда, очаровательно улыбаясь кивнула в сторону Одхольма. Тот разделивший стол вместе с Рэнной и Эгрином, продемонстрировал безмерно довольную физиономию, подмигивая эльфу. -Вот за это вас и недолюбливают. — пробурчала женщина. -В то время, как все еле лямку тянут, у вас ещё деньги на помощь другим находятся! -Нельзя человека судить за великодушие его! — нравоучительно заметил Коррлай расположившийся со своим молчаливым спутником за соседним столом. -Ибо одно малое великодушие может породить лавину благородных поступков и добродетельных дел! -Что же нас всё-ещё не накрыло-то этой лавиной? — фыркнула Рэнна. -Каждому деянию время свое, — ответил монах. -Но есть правда и в речах твоих, — глаза его сверкнули лукавством. -Запаздывает это всесокрушающее благо! -Это вы обо мне? — с усмешкой спросил вошедший с улицы Эгрин, выходивший проверить не вернулся ли волк. -Так вот он я. -Нет, мы о другом благе, — рассмеялся Одхольм. -чуть большего размера. Самую малость! Орк уселся рядом со смеющейся Рэнной и повернувшись к спутнику Коррлая протянул ему руку. -Мы ещё не знакомы, я Эгрин. -Барн, — ответил рыцарь. -Барн Эйгльдейв, рад знакомству. -С севера? -Отец был горцем, а мать Легарка. От него мне досталось лишь имя, на северянина больше похож твой друг чем я. -Он Кервальнец. Рыцарь кивнул, принимая объяснение. Сочтя знакомство удачно совершенным, мужчины обратили всё своё внимание на еду. Уютная тишина поглотила трактир тем вечером, в очаге весело потрескивали поленья, свечи стоящие на столах, отбрасывали смутные, колеблющиеся тени, приятно пахло тушенной олениной с пряностями. Снаружи доносился печальный голос метели, порой перемежавшийся волчьим воем. Примерно через час, кто-то поскрёбся в дверь и Эгрин запустил внутрь, вместе с одиноким порывом холодного ветра со снегом, нагулявшегося, пахнущего морозом Орро. Зверь не спеша прошелся по комнате, подошел к Сирше, лизнул её в лицо тёплым языком, за что она угостила его кусочком из своей тарелки. Благодарно приняв подношение, волк с любопытством обнюхал мать девочки, уделяя особенное внимание животу, пока его не окликнул Эгрин, заметивший, как побледнела женщина от такого интереса. Послушный Орро улегся у ног хозяина и вскоре задремал. -Хороший вечер, — едва не мурлыча произнес Одхольм. -Мне вспоминается дом! В канун Тёмного дня, когда не было работы, мои… Тётушки, — парень странно смутился, но продолжил. -Пели наши Кервальнские висы и драппы… Их голоса порой мне снятся. -Может споешь что-нибудь? — предложил Коррлай. -Нет, — улыбнувшись ответил лучник. -Это ужасно испортит всем вечер. Чего я так за всю жизнь не научился делать, так это петь! Может лучше Эгрин? Вот кто хорошо поёт! Спой нам какую-нибудь из ваших легенд! -Разбежался! — усмехнулся орк. -Да ладно тебе, не будь девицей на сеновале! — поддержала Одхольма Рэнна. -Мне всегда нравились песни вашего народа. -Эглин, ну спой! — присоединилась к общей просьбе Сирша, подбежав к орку и взяв его за руку. Такому напору тот не смог сопротивляться. Согласно кивнув обрадовавшейся девочке, он несколько секунд помолчал, размышляя о чем-то, а затем запел. Это была песня на языке орков, медленная и тягучая, она лилась плавно, подобно горному мёду; голос у Эгрина был низкий, гортанный, он проникал в самое нутро и в то же время, окутывал словно одеялом. Орк пел старинную песнь своего племени, про двух влюбленных из разных кланов, идущих друг к другу сквозь буран зимнюю порой, чтобы встретиться под кроною священной ели… И хоть он пел на непонятном остальным наречии, его понимали. Последние строки, в которых влюблённые нашли в метели друг друга, он пел уже встав из-за стола и закрыв глаза, полностью погрузившись в стихотворную историю. Наконец, когда его голос смолк, Эгрин взял щербатую кружк и отпил приличный глоток, в безмолвном тосте. Неожиданно, Элайя встала и убежала наверх, чтобы спустя минуту вернуться со старой, изрядно потертой лютней в руках. Усевшись напротив очага, она мягко прошлась пальцами по струнам и запела! Это была колыбельная, из тех что матери пели детям на западе материка, простой, незатейливый мотив, но голос девушки, чистый и звонкий, словно перезвон колокольчиков, делал её особенной, достойной звучать даже в королевских дворцах. По крайней мере, так думали те, ко слушали Элайю в тот вечер. Она пела: К западу клонится солнце, Простирает объятия ночь, Что же не спишь мое золотце? Как мне тебе помочь? Звёзды на небе мерцают, Ветер колышет траву, Лошади главы склоняют, Волки ложатся ко сну. Хочешь я буду с тобою, В этот полуночный час? От всех невзгод — объятием укрою, Спрячу от алчущих глаз. Солнце взойдет на рассвете, Проблеском света вдали, Так повелось, что все дети, Хотят материнской руки. Ночи немного осталось, В небе сияет луна. Чтоб хорошо тебе спалось, Не останешься нынче одна. Буду с тобою я рядом, Сон твой надёжно хранить. Отгоню твоих недругов взглядом, Пусть не мешают тебя мне любить! Завтра с утра ты отведай, Хлеба с парным молоком, И до заката вновь бегай, По зелёной траве босиком! Нежный, девичий, голос Элайи, дарил покой, умиротворял сердца. Пригревшаяся в материнских руках Сирша, незаметно задремала и отец тихо, стараясь случайно не разбудить, отнес её на руках, наверх. К тому моменту, как он вернулся, Коррлай исполнял Легарскую солдатскую песню, а девушка подыгрывала ему на лютне. После Рэнна исполнила какой-то старый гимн, а за ней и Эгрин спел ещё раз. Так и проходил этот зимний вечер, пелись песни, велись тихие разговоры, пока неожиданно, жена Эллира, которую звали Кэрита, не ойкнула, схватившись за живот. Эльф сразу же подскочил к ней, с полным беспокойства взглядом. -Что? Где боль? -Внутри, — сквозь зубы процедила женщина. Подошедшая сзади Элайя, помогла ей встать и повела к лестнице. -Не будем будить Сиршу, отведем её в мою комнату! Эллир согласно кивнул, но по его лицу было видно что он растерян. -Если ты не возражаешь, — произнес Эгрин. -Я могу попробовать помочь. -Что может наёмник понимать в лекарстве?! -Иные наёмники может и немногое, — ответила за орка Рэнна. -Но ведь он из Чёрных мечей. Даже я знаю, что их при подготовке учат и медицине. -Правда?! — В глазах мужчины зажглась искорка надежды. -Да, я учился этому искусству. -Тогда помоги ей, молю тебя! — было видно как тяжело гордому эльфу произнести эти слова. -Твоим должником буду! Всё что хочешь… -Прекрати! — перебил его воин раздраженно. -Ничего мне от тебя не нужно! Я не хочу чтобы дочь твоя матери лишилась, одного этого с меня хватит! Орк ушел наверх, к мучимой болями женщине, где пробыл пару следующих часов. Когда спустя время он вернулся вниз, Коррлай вместе с Барном только глянули в его сторону, но не оторвались от молитвы, которую беспрерывно читали последний час, а Одхольм и Рэнна тут-же подскочили к нему. -Ну что? — спросил лучник. -Как она? -Уснула. — ответил Эгрин. -Пока что она относительно в порядке… -Но? — женщина приподняла бровь. -Она с бременем. — хмуро произнес орк. -И мне кажется что ребёнок… Я не уверен, что с ним всё хорошо. Боюсь, что плохо. Одхольм выругался, а Рэнна печально опустила взгляд. -Думаешь сможешь помочь? -Не уверен. Я конечно сделаю, всё, что в моих силах, но гарантий нет. В сущности я спустился лишь на минуту, сказать вам и взять кое-что из кладовки у Элайи. Надеюсь у неё найдутся нужные травы. -Если нет, я могу сходить поискать в лесу, — предложила Рэнна. -Снег не проблема. -Не стоит, всё равно не найдешь свежих, — перехватив взгляд друга, сказал Одхольм. Орк ушел и до часа, когда должен был быть рассвет, но солнце не поднялось из-за горизонта, в доме стояла напряженная тишина. Элайя и Эгрин были подле Кэриты, Эллир ушёл к дочери, а остальные ожидали внизу. *** От тягучей полудремы на столе, Одхольма разбудили голоса наверху: проснувшаяся Сирша, спрашивала отца где мама, на что тот отвечал что к ней пока нельзя. Не спавший всю ночь парень, попытался направить своё внимание туда, но сон держал его крепко и он снова погрузился в ночные грёзы. Ему снилось детство, звонкие голоса женщин давших ему кров и любовь, когда он был маленьким, их мелодичные голоса, красивые лица… Лишь краем сознания он отметил как кто-то пробежал мимо и хлопнул входной дверью. Спустя едва-ли полчаса, голос Эллира всё-таки выдернул его из края грёз, эльф спрашивал, не видел ли кто-нибудь Сиршу. -Я не видела, — сказала Рэнна откуда-то рядом. -А что случилось? -Она на меня рассердилась, за то, что я её к маме не пустил. Должно быть убежала в лесу побродить. Эта фраза согнала весь сон с Одхольма в одно мгновение. Он подскочил спешно оглядываясь: Наёмница сидела напротив, Эллир стоял у подножья лестницы, задумчиво хмурясь, а Коррлай, с интересом выглядывал из дверей кухни — очевидно он решил подменить занятую в уходе за больной — Элайю, сготовить, какой-нибудь завтрак. -Ты не выглядишь сильно обеспокоенным, — заметил монах. -Сирша хорошо ориентируется в лесу и я не боюсь, что она заблудится. -Не путал бы ты леса Скэллана и здешние места! На дворе ночь, она расстроена… -Ты права. Пойду за ней! Одхольм преградил ему путь, раньше чем успел подумать. -Стой! Не выходи! -Ты с ума сошел?! Пропусти меня!.. -Что случилось? — раздался сверху голос Эгрина. -Чего вы не поделили? -Сирша ушла в лес. — Ответила Рэнна. -А твой поехавший друг не пускает Эллира её искать! К удивлению женщины, орк не одернул товарища, а в пару шагов преодолев разделявшее их расстояние, схватил эльфа за предплечье. -Нельзя выходить на улицу! Это опасно! -Да объясните что происходит! — воскликнула наёмница. -Тем более, если там опасно, я пойду за дочерью! — сказал Эллир. Друзья переглянулись и Эгрин тяжело вздохнул, понимая что придётся рассказать. -По дороге сюда, мы видели духа. Эльф выдохнул и облегченно рассмеялся. -Фух, ну вы и напугали меня! Я уж думал что-то серьезное! -Это и есть серьезное! -Эгрин, я уважаю веру вашего народа, — мягко заметила Рэнна. -Но духи — это сказка! Их нет! Орк смерил окружающих тяжелым взглядом и покачал головой. -Они есть, просто ваши народы с ними не сталкивались, до последнего времени. Да и с чего-бы?! Духи обычно живут в такой глухомани, куда не ступает нога ни эльфа ни человека, только мы, эту глухомань домом зовём! И поверьте мне, это не байка, которую травят в трактирах! -Я тоже видел духа, — Сказал Одхольм. -Он смотрел на меня и… это трудно объяснить, но я точно знаю, что это был не зверь, а нечто… Иное! -Поверьте им. — неожиданно произнес появившийся Барн. -Они говорят правду. Ведь мы здесь именно по этой причине. Об этом не говорят в широких кругах, но в нескольких княжествах уже сталкивались с этими существами. Орден послал нас выяснить, представляют ли эти сущности непосредственную опасность. -Они не злые. — произнес Эгрин. -Но они ясно читают в сердцах и душах, по крайней мере так гласят наши легенды. -Что мне с твоих легенд?! — воскликнул Эллир. -Легенды вернут Сиршу сюда?! -Нет, — сдержанно ответил орк. -Но статься может, что пойдя за ней, ты и её не найдешь и сам не вернешься. -Это повод бросить девочку на растерзание этим тварям?! — яростно спросила Рэнна. Глаза её пылали гневом, когда она вплотную подошла к наёмнику. -Она там в меньшей опасности чем любой из нас, — веско сказал Эгрин. -Из тех кто уходил в глушь, на Тёмный день, возвращались невредимыми лишь дети! Взрослые либо не возвращались вовсе, либо их разумы были помутнены. -У тебя есть идеи, как её вернуть, помимо: «дождаться, когда она сама вернётся»? -За ней отправится Орро. Барн скептически поднял бровь. -Он же волк. -Не стоит недооценивать этого славного зверя, — неожиданно сказал Коррлай, положив ладонь на голову волка. -Он умнее иных людей и он найдёт девочку. Эгрин положил руку на плечо Эллира. -Доверься мне, Орро вернёт Сиршу. Эльф долго молчал, напряженно сжимая кулаки, до побелевших костяшек. Наконец он произнёс: -Хорошо, пусть идёт волк. Ему предстоит вернуть самое ценное, что есть в моей жизни! *** Перед тем как отправить Орро в путь, Эгрин долго, что-то шептал ему на ухо, стоя с ним на крыльце. Когда он закончил, волк посмотрел на него своими умными глазами, затем перевел взгляд на эльфа, фыркнул и рванул в сторону леса, пробиваясь сквозь снег и ветер. Все находившиеся внизу, наблюдали за ним, пока он не скрылся из виду. Время в ожидании, тянулось мучительно медленно, каждое мгновение, будто тянулось втрое дольше обычного и с каждой минутой нервы натягивались всё сильнее. Эгрин то и дело выходил за порог, подолгу вслушиваясь в лес, Эллир, сидел уставившись на огонь и опустив голову на руки. Рэнна негромко разговаривала с Одхольмом, но разговор этот, был лишь способом занять время. Спустя час, бережно придерживаемая за локоть Элайей, вниз спустилась Кэрита, чем вызвала ещё одну волну беспокойства у своего мужа. -Зачем ты встала?! Ты же так слаба! Тебе нужно отдыхать. -Не бухти, будь добр, — проворчала женщина. -Я в порядке… Ну относительном. Это не первый мой ребёнок, забыл? Пока что, я в состоянии передвигаться, а когда подойдет момент, я непременно тебе скажу. Лучше скажи мне, где Сирша? Что-то я её не вижу… Надо ли говорить, что женщина была в ярости, когда ей рассказали, про случившееся. Она была готова пришибить всех и каждого, лишь только тяжесть положения, помешала ей это осуществить. В конце концов, Элайя и Рэнна смогли усадить её к огню, где она тихо плача, стала ждать, как и остальные. Тёмный день, старинный праздник, отмечаемый повсеместно, всеми странами и народами. В иных вещах, они расходились, но святость этого времени признавали все, без исключений! Именно в этот день, когда солнечный свет не поднимался над горизонтом, повсеместно, семьи собирались вместе, чтобы есть, пить, петь песни, травить древние байки и встречать первый рассвет нового года. Но нынче, в трактире на перекрёстке дорог, было не до веселья, все его обитатели, в волнении ждали, сами даже, до конца не зная — чего. И когда ожидание завершилось, они не сразу это поняли! Внезапно тягучую тишину, словно острое лезвие прорезал волчий вой раздавшийся снаружи, а следом за ним, совершенно неожиданно, детский голос старательно изобразил звериное завывание, после чего ребёнок весело рассмеялся. Одхольм успел первым выбежать за дверь и спустя миг раздался его радостный возглас: -Сирша! Это Сирша! Остальные поспешили за ним, и выйдя на улицу — обомлели! Непогода, свирепствовашая последние два дня, неожиданно отступила, ветер стих. Расступившиеся облака явили взору мерцающие бриллиантовым крошевом звезды, с чистого неба на землю падали редкие снежинки. Снег, застывший мягкими волнами, серебрился под светом молодого месяца. Обыденные, привычные вещи, в это миг казались поистине волшебными! Даже деревья, склонившие ветви под снежными шапками, представлялись мифическими великанами в белых шубках. Посреди всего этого, словно герой древней сказки, была Сирша верхом на Орро. Она ехала со стороны леса, крепко прижимая что-то к груди. Увидев, что встретить её вышла даже мама, она шепнула на ухо волку и тот в несколько прыжков донес девочку до родителей. -Мама! Смотли я наездница! -Сирша, доченька, — женщина с трудом сдерживая слёзы прижала дочь к груди. -Зачем ты убежала?! Мы же волновались! Ребёнок заметно сник, ощущая вину. -Папа сказал, что тебе плохо и что мне к тебе нельзя. Мне стало глустно… -Ничего, — неожиданно сказал Эллир. -Главное, что теперь все хорошо! -Да! — согласилась кивнула Сирша. -Очень холошо! Смотри мам, моя кукла! Она гордо продемонстрировала то, что до этого прижимала к себе. Это оказалось простенькой тряпичной куклой, очевидно сшитой из старой рубахи, с глазами пуговками. -Нини? — пораженно воскликнула женщина. -Но откуда?! -Киса дала! — ответила девочка. -Какая киса? — не понял эльф. -Большаая! Вон та! — Сирша указала рукой в сторону деревьев. Там, куда она показала, была рысь, но ни у кого язык бы не повернулся назвать её обычной. Плавно двигаясь по снегу, будто по помосту, она смотрела на людей своими алыми, сверкающими подобно углям, глазами, а всё её тело источало нежное красноватое сияние. -Смотрите туда! — воскликнула Элайя, глядя в другую сторону. Оттуда приближалась стая волков, изумрудным светом озаряя деревья, но о диво! Их число постоянно менялось! Вот их дюжина, но в следующий миг они все сходятся в одного, чтобы спустя мгновение рассыпаться веером из трёх десятков зверей. -Глядите, — подал голос Эгрин. Он увидел косматого медведя, медленно бредущего по тракту и овеянного нежным бирюзовым светом. Со всех сторон к трактиру стекались удивительные звери, освещая пространство разноцветными огнями. -Духи, — прошептал орк восхищенно. Вскоре они выстроились широким полукольцом вокруг обитателей трактира — олени, зайцы, совы, волки, все они застыли, будто в ожидании. Неожиданно Кэрита вскрикнула и схватилась руками за живот, по её лицу было явственно видно, что она испытывает мучительную боль. Все духи, казалось безразлично наблюдали за этим, но сияющий небесной голубизной олень, горделиво шагая, прошел вперёд, прямо к стенающей женщине. Склонив рогатую голову, он заглянул Кэрите в глаза на короткое мгновение, за которое, как ей тогда показалось, минула целая жизнь. Затем он наклонился ещё ниже и коснулся сияющим носом её живота, после чего в два скачка вернулся к остальным духам… За ним, из строя отделился робкий заяц, озарявший снег мягким жёлтым светом, будто кто-то нёс затепленную свечу, короткими шажками он подобрался к стоящей, подобно изваянию Рэнне и застыл вопросительно глядя на неё. Наёмница вздрогнула, лицо её мертвенно побледнело и она тяжело рухнула на колени. Из единственного глаза потекли горячие слёзы, скатились по щеке и хрустальными каплями упали в снег. Волшебный зверёк, склонил мордочку на бок, а затем шагнул чуть ближе, затем ещё и ещё. Наконец, подойдя в плотную он встал на задние лапки, передними опершись на женщину, заглядывая ей в лицо. Рэнна нерешительно подняла руку и коснулась забавных ушек, в ласковом гладящем движении. Дух, не отпрянул, позволил это прикосновение, даже потерся мордочкой о ладонь, после чего короткими прыжками поскакал обратно. Так, поочередно, к людям, эльфу и орку, подходили духи. Последним оказался Эгрин. Стая изумрудных волков сначала окружила орка, потом слилась в одного зверя долго, который повел носом вдоль рук наёмника, вынюхивая что-то на запястьях. Напоследок дух встал на дыбы и лизнул, на удивление тёплым языком щеку воина, а затем рассыпавшись семеркой зверей побежал обратно. Но не кончилось на этом встреча двух различных миров — мира материального и мира сущностного. В полукольцо удивительных зверей, гордо ступая, озаряя всё вокруг языками пурпурного пламени, из леса вышел самый большой дух — дракон. Свысока взглянув на смертных, он величественно кивнул и расправив широкие крылья поднялся в воздух! Парящий наверху, он осветил своим светом лес, а снег отражая его свет переливался фиолетовыми звёздами. Сделав три неспешных круга он сел на верхушку самого высокого дерева, прекрасно просматриваемого от трактира, словно исполинская птица. Он задрал голову вверх, как это делают обычные драконы, когда собираются изрыгнуть из себя огонь, но из его пасти не вырвалось смертоносного пламени! Изо рта его, длинными лентами, на небо потекли цветные всполохи! Небесное сияние плавно заполняло собой пространство, пока не закрыло небо до самого горизонта… Обитатели трактира завороженно наблюдали за дивным зрелищем и когда Одхольм опустил глаза, духов уже не было. Эпиолог. Небо озарялось языками разноцветных огней, а внутри дома, сидя у очага, держа в руках кружки с горячим глёгом, они по очереди рассказывали. Каждый. То, что годами лежало на душе, не снимаемой ношей. Отец Элайи, рассказал, что вот уже пять лет ждёт, когда вернутся его два старших сына, ушедших искать чести и славы. Это произошло буквально сразу, после того как его жена скончалась от болезни. Он дал себе слово, как-бы это не было безнадёжно, он будет верить и ждать их, что-бы не случилось. Барн рассказал, что родился наследником знатного рода. Но с самого детства видел горькую истину: его отец жесток к слабым мира сего. Любивший наказывать челядь, облагать непомерным налогом крестьян, он считал это нормой вещей, ибо и его отец, и отец его отца жили точно также. Барн презирал себя, презирал свою жизнь и свой род. Всей душой ненавидя подобную несправедливость, он не мог ничего с ней поделать, страшась гнева отца. Лишь когда тот скоропостижно скончался на охоте, он обрёл свободу от этого страха. Юный дворянин продал все имения, за исключением одного поместья, и раздал деньги живущим окрест крестьянам. Он распустил всех слуг кроме нескольких самых верных, оставив их ухаживать за вдовствующей матушкой, а затем присягнул служить ордену Белого клевера. Во имя искупления. Не только его страха, но и грехов всего его рода. Элайя поведала, как в детстве мечтала стать менестрелем, чтобы бродить по свету, встречать новых людей, слушать их истории и слагать песни об этом. Но позднее, когда умерла мать, она поняла для себя, чего желает на самом деле — она хочет быть хозяйкой трактира, встречать усталых путников, чтобы у неё они могли дать отдых усталым ногам, утолить голод и жажду… и если будет печально у них на сердцах, то она будет петь им песни, что сочинила. Одно время ей казалось, что она предала детскую мечту, но нынче она поняла, что мечта просто выросла, вместе с ней. Красивая песня, потешит сердце, лишь на время, но доброе отношение и искренняя забота, именно они дадут истинное утешение страждущим. Коррлай вспомнил годы своей юности, когда служил в королевской гвардии Легара. Молодой, честолюбивый и амбициозный, именно таким он был тогда, более всего вожделея признания и воинской славы, он был готов выполнить любой приказ, ради командирского одобрения. До одного дня. Когда крестьянский люд пришёл ко стенам королевского дворца, умоляя правителя хоть немного снизить непомерно большие налоги, король послал гвардию усмирить толпу. Твёрдо чеканя шаг, три сотни воинов в доспехах, со щитами, развернулись длинной шеренгой и используя древки копий, алебард, начали гнать людей прочь от дворцовых стен. Увы, но такой жестокости не смогли терпеть и люди, а потому вскоре в солдат полетели камни, кто-то попытался отбиться оглоблей, кто-то кулаками. В итоге началось избиение. Солдаты, вышколенные, вооруженные, валили крестьян, били древками, возили лицом в грязи, охаживали тяжелой латной перчаткой. В один момент Коррлай замахнулся своим копьем на лежащего на земле молодого парня, наверное лет четырнадцати, но того загородила собой девушка, немногим старше. Она сознательно встала перед солдатом, раскинув руки, твёрдо и упрямо глядя ему в глаза, без страха. Против воли, её отвага так поразила Коррлая, что копьё выпало из его рук… Облегчение не успело отразиться на лице девушки, когда выпущенный откуда-то сверху арбалетный болт пробил ей грудь. Короля испугали волнения народа и он приказал устрашить толпу кровью. Остальные солдаты продолжили теснить людей в узкие улицы, а Коррлай так и стоял на коленях перед телом убитой девушки. В тот же день он ушёл со службы, отрекся от всего, что было дорого прежде и присоединился к молодому культу миролюбия и сострадания, который впоследствии стал известен как Орден Белого Клевера. Он решил, что не хочет жить в мире, где страх и жестокость правят сердцами. Рассказ Одхольма был про его детство. Сирота, не знавший родителей, его первой семьёй стала шайка таких же голодранцев-беспризорников, как и он, которых в Кервальне всегда было много. В возрасте шести лет, парень уже даже не помнил за что, но его выгнали из шайки, это случилось осенью, и мальчик жил одиноко на улицах города, пока не пришла суровая северная зима. В лютую стужу он не протянул бы долго, но однажды его угораздило задремать, спрятавшись в подворотне публичного дома. Он не мог точно вспомнить что было в тот день. Помнил, что было очень холодно, он сидел привалившись стене, пытаясь собрать хоть кроху тепла под старым, оборванным тулупом, постепенно погружаясь в сон, а проснулся уже на незнакомой кухне, закутанный в настоящую гору различных пестрых тряпок, рядом с горящим очагом. Как только он пришел в себя, незнакомые женщины стали кормить его, отпаивать горячим вином. Оказалось, одна из работниц дома, вышла вечером на улицу и увидела едва живого ребёнка. Жалость взыграла в ней, она занесла его внутрь. С того дня он жил там. У него никогда не было одной кровной матери, но было десять родных. Все они любили его, заботились, хотя и сами были не богаты. Хозяин дома игнорировал его существование, позволив женщинам эту, как он выражался «блажь». Со временем, мальчик стал мелким служкой, помогал по кухне, с уборкой. Так прошли три тихих года, пока однажды, в дом не пришёл знаменитый воин, командир наёмников и противник рабства — Рилл Чёрный меч, предлагая выкупить свободу каждой, кто того пожелает. Женщины отказались от его щедрости, но упросили взять под крыло Одхольма, ибо какое у него могло быть будущее здесь — в публичном доме? Он отчётливо помнил, как мужчина подошел к нему, присел на корточки и улыбнулся. Воин дал слово позаботиться о мальчике и слово своё сдержал. У ребёнка был дом, были друзья и учителя. И была свобода выбирать свой путь, когда он вырос. Парень выбрал путь своего благодетеля, не жалея. И по сей день с щемящим чувством благодарности, он вспоминал добрых женщин ставших ему матерями. Благодаря им Одхольм узнал, что даже в самых презираемых и тёмных местах, можно найти доброту и сострадание. Можно найти свет. Рэнна, говорила о том, как однажды, когда она была пятнадцатилетней девчонкой, на её маленькую деревню напала ватага бандитов. Это был страшный день. Она спряталась в старом сарае, но её всё-равно нашли. Мужчина повалил девушку на землю приставив кинжал к лицу… в один момент рука злодея дернулась и Рэнна осталась без глаза. Вот так просто. Одно движение, изменившее очень многое. На рассвете бандиты ушли, а люди начали постепенно выползать из своих домов, приводя в порядок разрушенное, копая могилы, пряча постыдные последствия своего бессилия. Но для Рэнны предыдущая жизнь кончилась. Спустя два месяца, она поняла что под сердцем у нее растет новая жизнь. Не выдержав позора, она ушла из дома, нашла в глуши знахарку, которая помогла ей отрешиться от бремени, а затем ушла на юг — обучаться воинскому делу. Она поклялась, что больше никогда не будет слабой! Не позволит никому брать над ней верх… Но порою, по ночам, она просыпается в поту, ото сна, где ей сниться не родившийся младенец. Всей душой, ненавидя того, кто дал ей это бремя, женщина всё-равно жалела безвинную жизнь. И лишь нынче, она смогла себя простить. История Эллира, была последней. Он был из хорошей семьи, известного мага, его уважали, ему завидовали. Но так стало быть, что однажды он полюбил. Вот так просто. Полюбил рабыню, служившую в их доме, а она полюбила его. Долгое время они хранили свои чувства в секрете, но так не могло продолжаться вечно. В тайном браке родилась Сирша и отец Эллира, желая сохранить честь семьи, иллюзией скрыл её эльфийское происхождение. Он не одобрял чувств сына, но был бессилен ему помешать. Когда же спустя пять лет, Кэрита вновь забеременела, кто-то из окружения всё-же вызнал о их связи. Перед Эллиром встал выбор, честь семьи, рода, или же любовь. Он выбрал не задумываясь. С дочерью и любимой они бежали из страны, навсегда оставляя за спиной деспотию Скэллана. Ибо эльф твёрдо решил, что не хочет жить в краю, где он должен стыдиться за то, что любит! А Эгрин молчал. Не стал он рассказывать, что он последний член своего погибшего клана, ибо уже много лет, его кланом были Чёрны мечи. Не стал рассказывать ни о брате, схороненном на тракте, потому-что был у него младший брат, хоть и иного племени. Он просто ощущал мир и покой души, каких не ведал уже много лет. *** А на рассвете, первом в этом новом году, Кэрита родила здорового мальчика, с небесно голубыми глазами.