Латте без сахара

      Дверь открылась так быстро, что между стуком и самим фактом ее открытия прошло не больше пары секунд. — Мистер Гордон?.. — Освальд оперся плечом о косяк и удивленно посмотрел на пришедшего, неловко пытаясь встать поудобнее. Он заметно нервничал, поэтому просто замер, чтобы не выдавать движениями свою суетливость. Зачесанные назад волосы забавно топорщились дьявольскими рожками, но непослушные пряди выбивались из прически и падали на глаза, что моментально рушило все изначально грозное впечатление. Одет парень был максимально уютно и непривычно, по-домашнему: свободный пастельно-фиолетовый свитер с белыми снежинками на рукавах и темно-серые джинсы. Канун Нового года. Кто-нибудь ответит, почему он должен разъезжать по Готэму и искать потеряшек? — Прости, Кобблпот, — мужчина устало вздохнул и прокашлялся, отводя взгляд и поджимая губы. — Помешал? — он бегло глянул тому за плечо, но из-за приоткрытой двери не было видно ничего кроме небольшой слабоосвещенной части коридора. — Нет, что Вы, — студент замотал головой и улыбнулся своей парадоксально скромной, даже несколько застенчивой улыбкой. — Просто не ожидал, — он резко прервался, исправляясь, — точнее, ожидал, но не Вас, — менее неловкой это ситуацию не сделало, поэтому парень стушевался и замолк. Джеймс привычно закатил глаза и достал из кармана телефон, просматривая новые пропущенные. Поставить телефон на беззвучный режим оказалось замечательной идеей. — Простите, — как-то невпопад все же добавил студент и его скулы покраснели еще сильнее. Какая удача снова поймать старосту без Нигмы. Джиму уже как-то довелось иметь дело с Освальдом отдельно, в итоге тот произвел на куратора двойственное впечатление, но не мог не вызвать симпатии. Без Эдварда он выглядел крайне безобидным и робким, хотя раньше профессору казалось, что именно от Кобблпота исходило то самое «деструктивное влияние» на резко пустившегося во все тяжкие бывшего ботаника. Гордон вел несколько групп четверокурсников, но проблемы почему-то всегда возникали именно с будущими юристами. — Мама двух девочек из вашей группы названивает мне уже пару часов. Уже пол дня не может связаться с дочерьми, но они, вроде как, не планировали проводить праздник в общежитии, поэтому я предположил… — преподаватель поднял многозначительный взгляд на смотревшего на него во все глаза студента. Тот часто заморгал и поджал губы, забавно дернув красноватыми крыльями носа. — О… — Освальд по-птичьи склонил голову набок, его брови забавно приподнялись «домиком». — Крингл? — Да. Близняшки Крингл, Изабелла и Кристен, — мужчина сделал небольшую паузу. — Не подскажешь, где они могут быть? Джеймс слышал, что Освальд пару лет назад стал одним из тех «сказочных» и редких везунчиков, которым в один прекрасный день из ниоткуда приходит извещение о внезапном крупном наследстве. Он был уверен, что слухи преувеличивали размер его везения. Однако оказалось, что, скорее, преуменьшали: особняк Ван Далей был просто огромным. Правда, парень отказался брать фамилию отца. Гордон предполагал, что дело было в его безукоризненной любви к матери. Отца Кобблпот практически не знал. В ситуации с наследством так же выяснилось, что парень все же не зря учился на юридическом: во время дележки дома и денег в суде со своими сводными братом и сестрой он умело подловил их на нарушения во второй части завещания. Вроде как позже выяснилось, что она оказалась поддельной. Всей истории Джеймс не знал, но отпрысков Ван Далей и их мамашу через пару месяцев обвинили в преднамеренном убийстве по предварительному сговору. В глубине дома кто-то вскрикнул, затем резко включилась оглушающе громкая музыка, тут же резко выключаясь. Освальд, робко приоткрывший рот, чтобы что-то ответить, вздрогнул и, вцепившись в дверной косяк, отклонился назад, заорав так, что Гордон нервно дернулся: — Джером, мать твою, я сказал, что приду и все сделаю! Не трогай чертов музыкальный центр, а то я отгрызу тебе лицо! — из глубины дома кто-то невнятно крякнул, и он с удовлетворенным видом подтянулся обратно, снова опираясь на косяк и улыбаясь с крайне невинным видом. — Простите, мистер Гордон. Я просил его ничего не трогать. — Итак, Крингл? — напомнил преподаватель. — Не хотите пройти? — Кобблпот открыл дверь нараспашку, придерживая ее спиной. Он окинул мужчину беглым изучающим взглядом и чуть прикусил нижнюю губу. — Нет, Освальд, не хочу, я хочу знать, где сейчас находятся дочери миссис Крингл, — Джеймс потер висок. Ему хотелось просто сесть в машину и уехать домой, но позволить себе этого он пока не мог. Да и перспектива встречать Новый год в компании бутылки пива все еще казалась не сильно лучше бесцельного катания по городу или даже общения со своими фриковатыми студентами. Так что все эти типичные оставьте-меня-в-покое трагедии можно было спокойно отметать, так как мучиться от одиночества ему хотелось еще меньше. — Скоро узнаете, но я предлагаю Вам пройти, — парень пожал плечами. — То есть, ты знаешь, где они? — Гордон ощутил, как напряжение несколько спадает. Кобблпот скромно угукнул и кивнул. — Проходите, Вам же все равно, куда ехать, — студент сцепил бледные пальцы замочком. — Дома Вас никто не ждет, мистер Буллок в другом городе, а мисс Томпкинс уже сказала Вам свое категоричное «нет». Вас что-то держит? На щеках Джеймса заходили желваки. Когда Освальд выпустится, он точно подправит ему лицо. — Ох, Мистер Гордон, — парень снова улыбнулся, видя чужую молчаливую ярость. — Не раздражайтесь вы так, к молодым свободным преподавателям всегда очень много внимания, — он отвел взгляд и пожал плечами, упрямо не обращая внимание на озадаченную морщинку, пролегшую у куратора между светлыми бровями. — В любом случае, Вам стоит подождать в доме. Не будете же вы мерзнуть на улице. Матушка будет рада Вас видеть. — Она дома? — с сомнением нахмурился Гордон, все еще несколько смущенный чужим завуалированным признанием. К тому же в то, что мисс Кобблпот согласилась принимать у себя целую компанию отбитых студентов, верилось с трудом. — Да, и, надеюсь, она не оглохла, — парень доверительно чуть склонился в сторону преподавателя, его глаза озарились каким-то мальчишечьим озорным блеком. — Этот мутный псих ей очень симпатичен, но ей будет симпатична даже дверная ручка, если та наговорит ей комплиментов. Милые слабости, — он тихо засмеялся, резко отстраняясь, делая пригласительный жест и проходя вглубь дома. Джим, помедлив пару секунд, молча пошел следом. Дом был украшен, видимо, еще с Рождества. Венки, мерцающие гирлянды — очень типично. Еще во дворе его впечатлил размах: иллюминация расползалась по крыше, стенам, во дворе стояли светящиеся фигурки оленей, а чуть поодаль ряд небольших аккуратных елочек ослепительно сиял в темноте зимнего вечера. Красиво, ничего не скажешь. В холле в глубоком кресле с книгой действительно сидела мисс Кобблпот — немного нелепая, манерная, но очень милая и добродушная женщина. Освальд подошел к ней сзади и, опершись о спинку острыми локтями, склонился над ее ухом: — Мама, смотри, кто пришел… — дальше Джим не слушал. За большими музыкальными колонками в красной шапке с белым помпоном ковырялся штекерами с комично сосредоточенным видом Джером Валеска. Джером был очень одаренным, но катастрофически ленивым молодым человеком. Из того типа ребят, которые в приключенческих романах сбегают от требовательных девушек и жен в цыганский табор. Рядом с ним на полу с задумчиво-отсутствующим взглядом сидел Брюс Уэйн. Они тихо переговаривались. С Брюсом в вузе вообще вышла забавная история: сначала тому пришлось поступать под чужим именем, чтобы громкой фамилией не привлечь внимание прессы к относительно не престижному готэмскому колледжу, однако правда вскрылась быстро, поэтому за такой обман, в первую очередь, получил по шапке директор — матёрый, видавший виды старик — Кармайн Фальконе. Рядом с уэйновским наследником стояла недопитая бутылка шампанского, к которой тот машинально потянулся, однако, подняв взгляд на внезапно объявившегося куратора, замер, тут же убирая руку обратно, пытаясь сделать движение максимально не неловким, но добиваясь ровно противоположного эффекта. — Профессор, — на Брюсе была черная водолазка со стандартным «оленьим» узором. Судя по всему, бутылка была не первой, да и, Гордон мысленно хмыкнул, парень уже был взрослый — двадцать один год, — а дергался так, будто его в школе за наркотиками поймали, а не с шампанским в канун Нового года. К теме наркотиков… — А где Нигма? — преподаватель присел на диван, на который ему с мягкой настойчивостью указывала мисс Кобблпот. — Они скоро вернутся, — в залу, неся поднос с двумя белыми кружками, зашла Селина Кайл. Судя по тому, каким зигзагом студентка обошла Уэйна, она в очередной раз была его бывшей девушкой. — «Они»? — уточнил Гордон. — О, ты принесла нам горячий шоколад? — Брюс не отрывал от нее взгляда. — Я принесла его себе, — поджав под себя ногу, она опустилась на противоположный край дивана от куратора. — Мистер Гордон, — Селина отставила поднос на небольшой столик и не глядя хлопнула по руке потянувшегося к кружкам Джерома. — У нас с Брюсом были одинаковые ошибки в тесте, но Вы поставили мне «D», а ему «В». Вы сексист? Джим, понимая, что ответ на свой вопрос, скорее всего, не получит, откинулся на спинку дивана и молча посмотрел на студентку. Вот уж у кого наглость — первое счастье. — «Одинаковые ошибки», — повторил за ней Гордон. — В контрольном тесте было пятьдесят вопросов, а у вас «одинаковые ошибки», — мужчина приподнял брови. — Угадай, что я думаю по этому поводу. — Вы же знаете, что близкие, — она каким-то максимально наигранным театральным движением прижала руку к груди, — люди часто начинают мыслить схоже. — Так мы снова встречаемся? — как-то не в тему поинтересовался Брюс, но девушка лишь отмахнулась. Джим прекрасно понимал, что она просто бравирует, но подобные сценки его забавляли. С этими ребятами ему явно будет что вспомнить после выпуска. — Ох уж эта любовь, сынок, эти двое такая милая пара, — мисс Кобблпот мягко улыбнулась, повернувшись к несколько поникшему Освальду, и положила свою небольшую ладонь на его сложенные в замок руки. — Не унывай, мой мальчик. Тот быстро справился с собой и мягко улыбнулся матери, нежно взяв ее за запястья. — Конечно, мама, — он легко поцеловал женщину в висок и под ее ободряющий кивок вышел из зала. — Радуйся, что тебе вообще поставили «D», а не направили на перезачет, — у Джерома никогда не было нежных чувств к Селине. Впрочем, взаимно. — Ой, прикрой… Брюс молча прикрыл лицо руками и с измученным стоном откинулся назад, ложась на спину прямо на пол. Джеймс Гордон был тут явно не единственным человеком, которому всё очень сильно надоело. Джим какое-то время задумчиво смотрел на дверной проем, за которым исчез староста. В зале явно зарождался какой-то конфликт, так что присутствующие не обратили на уход того никакого внимания. Мужчина уточнил, может ли он выпить кофе, на что мисс Кобблпот охнула и направила его на кухню, несколько раз извинившись за то, что отвлеклась и не предложила гостю даже чаю. Постаравшись мило ей улыбнуться — по крайней мере Джеймс надеялся, что его улыбка так и выглядела — он пересек зал, проходя в те же двери, что и до этого Освальд. Перед камином было много свободного пространства, даже слишком. Невооруженным взглядом было видно, что его расчистили подо что-то. До Гордона только сейчас дошло, что в полностью украшенном зале не хватало только ёлки, хотя обычно ее наряжают к Рождеству, так что это было странно. Если не найду Кобблпота — думал Джеймс — то просто пойду на кухню и действительно выпью там кофе. Однако Освальд обнаружился практически сразу. Парень стоял спиной к стеклянной двери на веранде во внутреннем дворе и, ссутулившись от холода, копался в карманах. Он быстро извлек зажигалку и сигареты и едва не выронил все это из рук, когда куратор толкнул дверь и вышел к нему. — Ох, мистер Гордон, я сейчас чуть инфаркт не получил, — парень сделал глубокий вдох, затем медленно шумно выдохнул, вытянув губы трубочкой. В подобные моменты, профессору казалось, тот взвешивал, стоит ли начинать ныть или нет. Но обошлось. — Что-то случилось? — после недавних скандалов с участием Освальда и Нигмы Джим пообещал себе внимательнее за ними следить. В конце третьего курса между двумя друзьями разгорелись такие нешуточные страсти, что Кобблпот чуть не принял ничем не оправданное решение отчислиться, но был вовремя отговорен внимательно следившей за студентами психологом Ли Томпкинс. Парень, пусть и не питал — по какой-то еще неизвестной современной науке причине — к ней особой симпатии, все же рассудил, что она права, поэтому взял по ее настоянию больничный на две недели. Когда он вернулся, конфликт каким-то магическим образом сошел на нет, но отношения между ним и Эдвардом до сих пор оставались прохладными и напряженными. На самом деле, Гордон давно догадывался, что Освальд — гей. Это можно было понять еще курса с первого. Тот даже никогда шифроваться не пытался: возможно, не считал чем-то постыдным, а может и не осознавал того, насколько это было заметно для окружающих. Джим, который не так давно начал работать по специальности, несколько лет назад на короткое время и сам оказался объектом его интереса. Правда, когда Освальд уже на первом занятии понял, что Гордон не старшекурсник, а преподаватель, то резко сдал назад и какое-то время даже на парах тушевался и молчал. В общем, неловко получилось. — Нигма, — парень протянул преподавателю зажигалку. Джеймс непонимающе на него взглянул, на что тот упрямо продолжил тыкать в его сторону золотистой Zippo. — Я знаю, что вы курите и что у вас вечно с собой дурацкие не горящие спички. — Откуда ты… — однако, моментально сдавшись, мужчина решил не продолжать и, достав сигарету, молча закурил. — Он опять влюбился, — Освальд пожал плечами, смотря куда-то вдаль. Его лицо редко не выражало абсолютно никаких эмоций. Сейчас был тот самый момент, когда даже в его глазах не отражалось ничего. В Джиме невольно проснулось сочувствие. — Какой быстрый парень, — он сделал вид, что ситуация обычная, хотя внутренне впал в ступор. Он совершенно не представлял, что в таких случаях нужно говорить, а успокаивать людей он в принципе не умел. — Очень, — коротко бросил Кобблпот, опуская взгляд. Повисла тишина. — Теперь — в мисс Томпкинс, — как-то уже ехидно добавил парень и усмехнулся, когда преподаватель от неожиданности поперхнулся дымом и закашлялся. — Осторожнее, мистер Гордон, Вам еще на ее свадьбе гулять, — он, судя по всему, уже откровенно потешался. — На какой свадьбе, Освальд? — разозлившись, Джим развернулся к нему. В глазах парня горели смешливые огоньки. — Чьей свадьбе?! — нет, он не просто уже не сочувствует Освальду, он сейчас его придушит к чертовой бабке. — Она выходит за сына нашего директора. Не расстраивайтесь, профессор, тут как в игре, где нужно первым успеть занять стул, — Кобблпот не сдержал этой своей скромной сволочной улыбочки. Почему-то злиться на него больше не выходило. Раздражение мгновенно куда-то испарилось. — Она Вам не сказала, да? Думаю, не хотела расстраивать. Снова наступила тишина. Гордон, пытавшийся переварить полученную информацию, сверлил парня взглядом скорее из упрямства, чем из необходимости поддерживать визуальный контакт. Обычно людей такой его взгляд нервировал, Освальд же, скорее, засмущался и закурил еще одну, избегая смотреть Джиму в глаза. — Айви сказала, что мне нужно влюбиться в кого-нибудь другого, — когда профессор уже думал, что их разговор закончен, внезапно продолжил Освальд. Тому хотелось ответить парню что-то в духе «и имела она в виду, естественно, себя», но он промолчал. Гордон ощутил двойное дно в этих словах, понял, что именно имеет в виду студент, поэтому не смог ни возразить, ни как-то опровергнуть относительно здравый совет Пеппер. Только вот становиться объектом этого самого совета… Кобблпот сочетал в себе какие-то несочетаемые качества. Он был одним из самых нерешительных и мягких людей, которых Джеймс знал, но при этом мог переупрямить кого угодно, когда по-настоящему чего-то хотел. Он был невероятно застенчивым, не имея под рукой какой-либо поддержки, но часто говорил такие смелые вещи, что было сложно поверить, что всё это был один и тот же человек. И эти полярные качества в нем уживались максимально органично. Джим хотел что-то ответить, но в стеклянную дверь постучали. Селина выглянула к ним и, остановив взгляд на дымившихся окурках в пепельнице, ухмыльнулась, но ничего по этому поводу не сказала. — Айви, Изабелла и Кристен вернулись. Они снова собрались в зале. Вернувшись, Гордон быстро переговорил с девушками по поводу их матери. Вернее, отчитал их за безответственность. Сестры смотрели на него одинаковыми грустными взглядами, поэтому он быстро сдался и отпустил их помогать домработнице варить глинтвейн, а сам решил, что ему пора домой. Остановил его ожидаемо Кобблпот, у которого, казалось, глаза были даже на затылке. «Террорист…» — Мистер Гордон, — говорил тот невозмутимо, будто и не было между ними того неловкого разговора. — Нет необходимости уходить. Мы сейчас как раз будем наряжать ёлку. Джеймс хотел саркастично уточнить, какую из несуществующих ёлок собрался наряжать Освальд, но входная дверь приоткрылась, за ней послышалось какое-то копошение. — А вот и мы! — Нигма и Бутч буквально втаранили несчастное дерево в помещение. — О, лучший преподаватель на свете! — не удержался от комментария Эдвард. На нем была какая-то дурацкая дутая зеленая куртка. Сам он был худым и высоким. Нигма был младше, но умнее всех своих одногруппников: он единственный поступил в колледж по ускоренной программе для успевающих студентов и отучился в школе вместо двенадцати классов всего десять. — Здравствуй, Эд, — почему-то Джим впервые задумался над тем, как вообще угораздило Освальда влюбиться в это недоразумение. — Мистер Гордон, — приветственно кивнул Гилзин, не беря пример с недолюбливавшего их куратора Эдварда. — Эту ёлку, — запоздало ответил Кобблпот, чуть отводя Джеймса в сторону. — Почему-то я готов поспорить, что вы очень давно не наряжали ёлок. Гордон втянул носом воздух. Судя по заполнившему помещение свежему хвойному запаху, дерево было настоящим. И, да, он действительно со школы не праздновал ни Рождество, ни Новый год. Желание уходить куда-то само собой пропало. Какое-то время он молча наблюдал за тем как студенты ставят дерево под высоким потолком зала. Джеймс все же решился задать интересовавший его вопрос: — Почему только сейчас? — Ах, это… — Освальд смущенно улыбнулся. — Просто, когда к нам на Рождество пришел Эд, он убедил мою крайне внушаемую мать, что нам просто необходима живая ель. Я не был уверен в том, что она нам так уж и нужна, но… они, — он указал на одногруппников, — теперь точно хотя бы чем-то вместе займутся, — парень снова сцепил пальцы. — Это очень объединяющий процесс. Если никто не поругается, конечно, — он часто заморгал, будто выражая сомнение в своих словах. — Я в них не сомневаюсь, — Джим ощутил, что против воли улыбается. Он направился в коридор под растерянным взглядом Кобблпота. Однако вместо того чтобы уйти, молча снял пальто и повесил его в гардеробную. Он не смотрел на своего студента, но был уверен, что Освальд в этот момент, как минимум, удивился. До Нового года оставалось всего два часа. С елью они справились довольно быстро. Пришлось задействовать стремянку, за которую Селина с Джеромом пару раз едва не подрались. Впрочем, обошлось без конфликтов, так как переругивания этих двоих за конфликты уже никто даже не считал. Единственным не очень довольным участником предновогоднего действа была Айви, считавшая покупку живого дерева излишней, но ее быстро успокоили. И хотя Пеппер все еще с задумчивым видом одиноко стояла у стены, она невольно любовалась результатами их работы. Джером все же справился с подключением музыкального центра, и, после короткого спора на тему музыки, было решено включить для атмосферы не Раммштайн, а группу «ABBA». — Чтоб это мои оценки были, — с этими словами Селина опрокинула в себя бокал шампанского. К ней осторожно подсел несколько протрезвевший Уэйн. Гордон отвел взгляд. Внутри было как-то до странного легко и спокойно. Он отвечал на многочисленные сообщения с поздравлениями. Сейчас его никто не трогал: на ближайшие часа полтора народ рассредоточился по особняку и занимался своими делами. «Мистер Гордон, Вы забыли про свой кофе?» Новое уведомление заставило мужчину приподнять бровь. Номер был неизвестным, но он точно знал, кто именно ему написал. «А Вы какой больше любите?» «Судя по всему, ты знаешь это даже лучше меня.» «Я сделал Вам латте без сахара» Джим усмехнулся.