Человек с кошкой

Утро следующего дня началось с невесомых прикосновений кошачьих усов, но когда Руслан открыл глаза, то обе его питомицы уже спрыгнули на пол, требовательно озвучивая своё желания получить утреннюю порцию корма. Парень потянулся и обратил внимание на многочисленных солнечных зайчиков, которые затеяли причудливую игру, прыгая на потолке из стороны в сторону. А это значит, что вчерашний снежный и пасмурный московский день уступил место новому ясному. Просыпаться в любое время было той роскошью, ради которой Усачев мог простить любые минусы работы на дому. И с этим тёплым еле ощутимым состоянием удовлетворённости и радости начала нового дня он откинул одеяло. Мимолётно обратив внимание на своё отражение в зеркале, парень уже которое утро подряд отметил, что нежно-голубая пижама с вертикальными полосами чёрного цвета выглядит весьма нелепо и аляписто. Но каждый вечер перед сном он продолжал надевать её и не спешил от неё избавляться, хотя смутно помнил, откуда она вообще появилась в его гардеробе. Память в последнее время вообще играла с ним злые шутки, хотя он был всего лишь на пороге третьего десятка. Вот и сейчас, когда он думал о том, при каких обстоятельствах обзавёлся такой странной окраски пижамой, в его голове всплывали интуитивные предположения о том, что это был подарок. Но, то ли в силу давности событий, то ли в силу их бессмысленности, он не мог назвать, кто именно это был. Также как не помнил, почему в прошлом месяце так мало времени тусовался среди видеоблогеров, а также не мог точно сказать, что стало его причиной переезда в Москву. Из непродолжительных размышлений его вывело настойчивое мурлыканье под ногами, и Руслан понял, что порционная пачка с кормом уже давно пуста, а он продолжает держать её над миской. - Приятного аппетита, кисы, - ласково сказал парень и приступил к приготовлению своего завтрака. Но перед тем как открыть дверцу холодильника, он, предчувствуя что-то, повернул голову налево и выглянул в окно. За окном ярко светило солнце, а значит время уже перевалило за десять. Плеяда гирлянд, каждый вечер превращавших дом в огромное мифическое существо, сейчас рыболовными сетями окутывала строение. И то окно, которое вчера привлекло внимание Руслана, было найти труднее, но он смог сделать это с первого раза, потому что там снова стоял человек. Человек со своей кошкой. При свете утренних лучей Усачев смог лучше рассмотреть его. Парень примерно его возраста щурил глаза от яркости нового дня, видимо, тоже только что проснувшись. Беспорядочно взлохмаченные каштановые волосы свидетельствовали о том же. Держа сигарету в одной руке, другой он задумчиво перебирал бороду, периодически отвлекаясь на поглаживание своего питомца. Тигровой расцветки кошка тёрлась о руки хозяина, неосторожно прохаживаясь по карнизу балкона, от чего сердце Руслана на секунду замерло. Впрочем, тот размеренный и спокойный тон, которые задавали парень и его питомица, свидетельствовал о том, что данный ритуал является привычным для них, пусть раньше они и не исполняли его в этой квартире. Вдруг его сосед поднял голову вверх и встретился взглядом с Русланом, который, разглядывая того, так и застыл с открытой дверцей холодильника. Незнакомец, заметив это, рассмеялся. Усачев тут же продублировал его улыбку, но внутри него с новой силой разгоралось ощущение дежавю, которое в последние разы посещало его всё чаще и чаще. Будто ещё вчера, разглядывая силуэт парня в сумерках, он уже знал, как он выглядит, и что самое странное – как он смеётся. А ещё у него защемило сердце, хотя видимых причин, кроме того, что ему перевалило за тридцать, на это не было. Сосед тем временем будто вопросительно покачал головой, и Усачев ткнул пальцем в его сторону, стараясь указать на кошку, но потом сообразил, что этот жест никак не распознать на расстоянии 50 метров. Парень напротив уже докурил, но продолжал заинтересованно смотреть на Руслана. Тот в свою очередь, захлопнул дверцу холодильника, обернулся назад и позвал рыжую кошку. Готовая к порции нежностей или лакомства, она тут же прыгнула на подоконник. Незнакомец рассмеялся и соорудил из пальцев «сердечко», потом поднял правую руку вверх в знак прощания, позвал кошку домой (Руслан только отметил, будто она сверкнула в его сторону огоньками своих глаз) и закрыл окно. Рыжая кошка, тем временем, выжидающе смотрела на хозяина, но тот лишь покачал головой: - Это была просто проверка на верность, так что прости, - и развёл руки в стороны, демонстрируя, что лакомства у него нет. Прикончив завтрак из вчерашней овсянки с бутербродами (набор, который бы не пришёлся по вкусу большинству его друзей), Усачев перетащил ноутбук на кухню и принялся за работу. Удачное совпадение того, что снимать ему в ближайшие дни ничего не нужно, а материала для монтажа было на нескольких человек сразу, и того, что желания писать сценарий у парня не было, добавило умиротворение в его настроение. Мельком глянув на телефон перед тем как открыть программу для монтажа, он зафиксировал пропущенный от хорошо знакомого контакта, но совершенно не имел желания перезванивать. Тем более, поводов, по его мнению, для этого не было.

***

На протяжении следующих нескольких дней Руслан продолжал по частицам узнавать различные детали жизни своего соседа. Он, к своему удивлению, отметил, что тот, очевидно, тоже работает дома. Проводя время за макбуком на кухне, Усачев краем глаза видел, что парень также сидит за столом несколько поодаль окна, а его кошка бессменно крутится рядом с ним. «Вот, не то что моя чёрная». Также он заметил, что его сосед носит один и тот же коричневый свитер, часто курит, а самое главное, тоже иногда мельком смотрит на Руслана. Наверное, он, в свою очередь, тоже гадал о том, как протекает жизнь у этого нелепого парня, начавшего их ритуал приветствий несколько дней назад. Несмотря на то, что с того момента их общение не перешагнуло границы вежливых улыбок и приветствий, Усачев чувствовал необходимость преодолеть этот барьер, но не мог подкрепить это какими-то рациональными доводами. Разум в этой ситуации будто восстал и кричал о необходимости прекратить это общение, хотя и общением-то это было назвать сложно. Кто точно стремился к общению, так это абонент, звонки которого парень старательно игнорировал. Впрочем, это относилось ко всем социальным взаимодействиям, тяга к которым немного поубавилась, что Руслан списал на сезонные перепады настроения. В конце концов, у него были кисы. И его сосед напротив. Однако, пускать эту ситуацию на самотёк он всё же не собирался, и в один из вечеров, после ритуала кормления кошек и неплотного ужина, принял решение последовать движению толпы. Да, яркие каскады огоньков напротив вызывали в лучшем случае эпилептические припадки, но это был не единственный способ обзавестись новогодним настроением. Также Руслан сразу отмёл и вариант с дождиком и гирляндами, потому что не был фанатом наблюдения внутренностей своих питомцев, нанизанных на остатки его новогоднего настроения. Что хоть немного могло привести его в гармонию, так это неспешное создание снежинок, поэтому парень основательно подготовился к призыву новогоднего настроения в свою квартиру. Поэтому час после ужина был отведён кропотливому воспроизведению увеличенных копий капель воды в самом красивом агрегатном состоянии. Три из семи получившихся снежинок Руслан заботливо прилепил на кухонное окно и замер в моменте торжества победы над своими депрессивными позывами к самоизоляции. Но, по привычке сфокусировав взгляд на окне соседа, он заметил, что не один разглядывает плоды своих трудов. В темноте зимнего вечера Усачев не видел лица соседа, но наблюдал за тем, как его силуэт сгибается в приступах смеха. Руслан усмехнулся, закатил глаза и продемонстрировал соседу средний палец, что, впрочем, не прекратило его смех. На следующее утро, собираясь открыть дверцу холодильника, он бросил мимолётный взгляд на окно соседа и замер. На оконном стекле красовались три бумажные фигурки – три очертания кулаков с вытянутыми средними пальцами. И этот «жест одобрения» стал отправной точкой для принятия Усачевым решения продолжить общение со своим соседом. Он быстрым движением взял со стола альбомный лист, оставшийся после вчерашнего «хэнд-мейд» вечера, и маркером начертил своё имя, настолько крупно, насколько позволяли размеры листа.