Наваждение

Как Абеляр и Элоиза… Чезаре вспоминает Лукрецию — ее тонкий профиль, нежный румянец на щеках, заставляющий думать о цветении яблонь весной во Флоренции, расплавленное золото волос, лукавый взгляд светлых глаз. Образ сестры преследует его. Он видит Лукрецию в статуях античных богинь, фресках и картинах, и это именно ее глаза взирают на него с икон. Ах, если бы то, что он испытывает, можно было сравнить с тем возвышенным чувством, о котором писал своей возлюбленной Абеляр!.. Лукреция была его наваждением. Чезаре не верил в бога. Несмотря на всю кощунственность идеи того, что он, князь церкви, кардинал Чезаре Борджиа, не верит в существование бога, он ничего не мог с этим поделать. В конце концов, Чезаре никогда не желал для себя этой доли. Но вот в существовании дьявола он не сомневался. Дьявол с обликом самой прекрасной женщины в мире, облаченный в шелка и оставляющий за собой шлейф из аромата не серы, но дамасской розы. Чезаре ненавидел себя за эти мысли. Он перебирал чётки и шептал слова "Розария", пытаясь обрести душевный покой и найти, наконец, бога — если не на небе, то хотя бы в себе. Но небо молчало, а сердце продолжало жечь жгучим пламенем при одной только мысли о ней. Зато его напрасные мольбы слышит дьявол. Дьявол касается его губами — теми, о которых он так грезил. Дьявол шепчет ему: — Только Борджиа может любить Борджиа. И они падают в эту бездну вдвоём...