Нужно жить

— Йеннифэр, — из последних сил, что у неё остались, кричит Тиссая, даже не надеясь увидеть ученицу на холме, знает - её там нет. Сквозь пепел, завихряющийся около каждой неровности, стелящийся по выжженной земле, затем вновь взмывающий вверх, невозможно разглядеть очертание предметов дальше пары метров. Но кружащиеся ошмётки — ничто в сравнении с усталостью, перекрывающей все остальные чувства. Бессилие. Нет на свете ничего страшнее осознание собственной беспомощности, особенно когда прежде ты был почти всемогущим. А Тиссая была. Сейчас же в ней нет ничего кроме боли и слабости. В голове роятся тысячи мыслей, но невозможно остановиться на какой-то одной, образы, лица, заклинания, чужие слова, вырванные фразы — наверное так выглядит безумие. Нет. Это усталость. На губы стекает солоноватая кровь, давно забытый терпкий вкус уплаченной цены, столько стоит магия. Рана размеренно пульсирует, каждый раз отдавая в спину, проходя по позвоночнику и заканчивая свой путь в голове, где в дьявольской пляске встречаются и расходятся мысли. Сколько крови она уже потеряла? Сколько энергии напрасно растратила в лесу по собственной глупости? Сколько ещё Тиссая сможет удержаться на подгибающихся ногах? — Йеннифэр, — она хотела бы позвать её ментально — но ей не хватит сил. — Йеннифэр! Но ответом становится звенящая тишина, поднимающийся стеной белый пепел, выжженный одинокий холм, на котором стоило бы стоять Тиссае. Судьба распорядилась иначе. Ученица не отзовется, пусть она и живая, но Йеннифер не произнесёт ни слова, виной тому — Тиссая де Врие, не зачем обманывать себя теперь. Помогла раскрыть свои возможности или приговорила? Скорее второе. Простые люди, миллионы зевак никогда не узнают о жертве чародейки с фиалковыми глазами, никто не произнесет её имя ненароком в беседе за ужином, но ради них, этой безликой массы, Тиссая готова пожертвовать лучшей ученицей, во имя вселенского равновесия отдать будущее молодой чародейки. Да, она жива. Не благодаря ректорессе, скорее вопреки её воли. Йеннифэр дышит, неровно, надрывисто, но её грудь вздымается и опускается, огонь продолжает гореть, а Тиссае остался лишь пепел сгоревшего прошлого. Что делает человека живым? Можно ли обмануть смерть? — Йеннифэр! — чародейке нужно, чтобы ученица отозвалась, ведь больше некому ответить. Вокруг обгорелые тела рыцарей, их доспехи оплавились, лица не поможет распознать никакая магия, сверху припорошённые пеплом они не так заметны, но где-то среди развалин, между сгоревших деревьев лежат её ученицы, лучшие из последних, самые честные, те, кто не пожалели жизни во благо других, те, кто не сбежали при первом ударе Нильфгаарда. Стоит ли обманывать смерть? Века не хватит сосчитать, сколько бывших учениц Тессаи уже нашли благословленный покой в земле, отрекшись от бессмысленного пути, полного разочарований и утрат. Многие прекратили прием зелий и смиренно ждут надвигающегося конца. Их лица, испещренные мелкими морщинками, вскоре тоже перестанут отображать на себе всякие эмоции. В то же время спина Тиссаи неизменно прямая, взгляд холоден и суров, будто бы уже не человеческий, вся она - статуя, что стояла до рождения учениц, выстоит и после. — Йеннифэр! — она не должна стать одной из них. Есть ли предел, определяющий число застывших лиц, взгляд на которые способен вынести человек? Чародейка? Тиссая де Врие, должно быть, давно перешагнула порог собственных возможностей. Ей теперь даже не больно провожать в последний путь близких людей, их давно уже нет, и более никого она не впустит в свое сердце. Разве что, Йеннифэр без спроса забралась в него и все не идет прочь. Её Тиссая не похоронит. Возможно ли бесконечно смотреть на концы чужих историй? Отпускать великих? Засыпать трусов? Наблюдать, как все приходят к одному? Ведь это были люди.   — Йеннифэр! — разве белый пепел — единственное, что оставит после себя талантливая чародейка. Почему Йеннифер так жаждет оставить после себя след в мире, где все меркнет и забывается? Почему наследие Тиссаи угасает раньше, чем она готова расстаться с жизнью? Аретуза — её предназначение, другого ректоресса не желает видеть, пусть её и запомнят по Капитулу, по прожитым годам, только Аретуза важна. Но любая школа славится своими учениками, я воспитанницы де Врие вспыхивают, разгораются, проносятся мимо на огромной скорости и меркнут, пока наставница взращивает новых. Бесконечный круг, из которого не выбраться и не сбежать, единственный достойный выход из которого — смерть. Отчего она никак не догонит Тиссаю? — Йеннифэр! — и это не просто имя, это — надежда. Сладкая вера в возможность дорожить хотя бы одним живым существом. У Тиссаи нет родных детей, выношенных в чреве, но есть тысячи названных дочерей, любовь к которым запретна. Мужчинам доверять не стоит, да и давно она не в том возрасте, чтобы влюбляться. Все привязанности остались далеко-далеко в прошлом. Не чувства ли делают человека живым? И не мертва ли Тиссая? Если все настоящие радости и печали уже прожиты и забыты, если все происходящее она словно видит не в первый раз — не настало ли время отпустить. Если все, кого она по-настоящему любила, остались позади, к чему продолжать идти? — Йеннифэр! — Тиссая хочет найти причину не сдаваться. Но ответом ей становится звенящая тишина. Возможно ли обмануть смерть? И часть души Тиссаи де Врие хочет остаться среди оплавленных тел. Но не ей выбирать. Тиссая падает на колени в белые хлопья, в тот же момент поднимающиеся вверх и прилипающие к окровавленному платью. Это все что ей осталось — пепел, и она падает в него.