Я хотел написать тебе историю о магии. Я хотел, чтобы кролики появлялись из шляп. Я хотел, чтобы воздушные шары поднимали тебя в небо. А обернулось все грустью, войной, разбитым сердцем.
Таддеусу от Февраля
— Ты разбил мне сердце. Уходи, — шелестит сквозь ветер. Таддеус Лоу слышит, и ему тяжело дышать, огненные слезы обжигают щеки. Таддеус наклоняет голову и идет обратно в город, как побитая собака. *** А всего полчаса — или полвека — назад он был счастлив. Когда Решение согласилось, чтобы Таддеус отправился в логово Февраля, он был полон тоски, боли и гнева. Его мятная жена Селах умерла, его солнечная Бьянка исчезла, — и Таддеус хотел узнать лишь одно: как убить Февраль. Но, когда он пришел в дом Февраля, то увидел исхудавшего мужчину с глубоко запавшими глазами, прятавшегося за девушкой с черными волосами. Все гневные слова, что хотел вымолвить Таддеус, застряли у него в горле, стоило ему лишь взглянуть в эти серо-синие глаза. Наверное, он смотрел слишком долго, — гнев в его сердце растаял, и на мерзлой земле вдруг зацвели одуванчики. — Я поил ее вином из одуванчиков, я кормил ее их стеблями, твою Бьянку, — шелестел Февраль. — Она жива. — Я знаю, — отозвался Таддеус. — Она бродит по городу и зажигает костры, она созывает жителей и требует, чтобы те вспомнили имена пропавших детей, еще раз произнесли их вслух, она будит подземных детей, — и те жгут костры под землей, роют снег маленькими пальчиками… Жена Февраля тихо плачет, заваривая чай. — Вот, согрейся, Таддеус, выпей весны, — говорит она, протягивая кружку. — Отогрей себя. — Почему ты плачешь? — спрашивает Таддеус. — Я вам помешал? — Нет, — отвечает она. — Просто мой муж изменился, но насколько сильно, — я осознала только сейчас. Февраль худ, бледен, лишен мускулатуры, его некогда кудрявые волосы сбились на затылке в грязный комок. Такое ощущение, что он теряет силы. — Меня никто не любит, даже она, даже девушка, пахнущая медом и дымком, и все винят меня в смерти детей и вечной серости неба, — сказал Февраль своим обычным голосом, глуховатым, но приятным. — Я просто хочу, чтобы меня полюбили. Я устал от всеобщей тоски. Лоу молчит, собираясь с силами. Он хочет что-то сказать, но его ноги сами делают шаг навстречу Февралю, а губы соприкасаются с дрожащими губами Повелителя Серого Неба. Поцелуй как разряд электричества, и оба вздрагивают. Девушка с черными волосами вздыхает и уходит, прикрыв дверь дома. — Я вспомнил кое-кого, и мне кажется, что это был ты, — шепчет Таддеус. — Февраль разжег камин, и они с Таддеусом лежат на пледе перед ним, вглядываясь в огонь. — У него были такие же глаза, и я любил его больше жизни, больше Селах, больше Бьянки, — он был до них. А потом он умер от солнечного удара. Мой брат умер от солнца, понимаешь? Февраль качает головой. — Солнце тоже не виновато. И Лето — тем более. Оно могло вернуть твоего брата, надо было лишь попросить. — Я просил, — говорит Лоу. — Я ходил на кладбище, я брел по пустыне, я заливал костры водой, я кричал в огненное небо, я проклинал тепло, — но мой брат так и не вернулся. А потом появилась Селах и сказала, что моего брата никогда не было. Я ей поверил, чтобы не сойти с ума от тоски. Таддеус плачет. Февраль тихо гладит его по голове и говорит: — Моим первым и единственным любовником был Март. Я отдавал ему часть мороза и снега, чтобы он мог пугать ими людей, — Март был угрюмым и обожал такие шуточки. Но потом он стал красть у меня чуть ли не весь мороз, я терял силы, слабел, — и мы разошлись. Мне правда стало легче, когда я понял, что мы больше никогда не будем вместе. Он хотел убить меня. Таддеус вздыхает. — Ты можешь вернуть нам тепло? — спрашивает он. — мы устали, правда. Февраль вздыхает. — Могу, — мне недолго осталось. Но подожди, пока я сам истончусь. Таддеус качает головой. — Я не могу ждать. Я должен… — Перерезать мне глотку от уха до уха, стоя сзади, и наполнить меня тюльпанами, — холодно заканчивает Февраль. — Ведь именно этого хотело Решение? Таддеус вздыхает и плачет. — Но я не могу этого сделать, — всхлипывает он. — Пусть это морок, но ты напомнил мне того, забытого… Февраль молчит, затем зло хватает Таддеуса за плечи. — Ш-ш, тихо, — шепчет он. — Вот так, — и целует-кусает Лоу в щеки, губы, в шею, плечи, оставляя отметины. Таддеус сопротивляется, но потом стонет и сдается, отвечая на поцелуи, — и всё проваливается в обморочную огненную бездну. Когда Таддеус очнулся, дверь дома была открыта, ни Февраля, ни его жены не было. Таддеус пошел к выходу на ватных ногах, что-то насвистывая. *** Ополченцы, дежурившие в лесу, заметили Лоу, шедшего к ним в рубашке с короткими рукавами и штанами, завернутыми до колен. На щеках и губах чернели отметины — укусы Февраля, и сам Таддеус был как будто не в себе. Люди бросились к нему, попытались отогреть, растереть, — но Таддеус отказывался, восклицая: «Вы разве не чувствуете, как тепло? Весной же пахнет, поймите!» «Что-то Февраль с ним сделал», — думал ополченец, потерявший маску. — «Придумал контртактику: уверить Таддеуса, а затем и нас, что наступила весна, мы должны будем в это поверить, а ночью Февраль придет и убьет всех нас». Ополченец без маски знает, о чем говорит: он однажды тоже слишком долго глядел в серо-синие глаза Февраля — и навеки пропал, полюбив бесполезно, бесцельно. Именно тогда он и потерял маску, — когда полюбил Февраль. Таддеус продолжает напевать, но в груди у него бьются жестокие слова Февраля: «Уходи. Ты разбил мне сердце». И каждую ночь ему снятся поцелуи-укусы, отметины на шее, хочется еще, хочется ощущать себя с кем-то, принадлежащим кому-то. Он почти забывает жену и дочь, забывает, что должен быть убить Февраль, — зато каждую полночь он выходит из дома в рубашке с короткими рукавами и бриджах и стоит, вглядываясь в небо, ища там дыры, сквозь которые, возможно, его видит Февраль. «Победа за нами», — сказал Таддеус. «Ты убил Февраля», — спросили мы. «Нет», — ответил Таддеус. –«Но оглянитесь. Я не видел в этом необходимости». Таддеус заколдован, или отравлен, или загипнотизирован. Но я, Профессор, думаю, он просто влюблен. Что может быть ужаснее, гибельнее и прекраснее, чем полюбить своего заклятого соперника? Ты капля за каплей убиваешь себя, думая о сопернике каждый день, ты так же медленно подтачиваешь силы своего заклятого врага, — ведь ненависть, ставшая любовью, намного опаснее самой ненависти. Ненависть режет одним ударом, любовь же душит. *** Таддеус не может так больше, он исстрадался и идет на окраину города, чтобы повидаться с Февралем и вымолить прощение. Его останавливают все жители, Решение. Профессор, подземные дети что-то кричат ему о трюке Февраля, — но Таддеус не слышит, он глуп, безумен и влюблен. На окраине города девушка, пахнущая медом и дымком, и худой мужчина, бицепс которого она может обхватить двумя своими пальцами, ждут. — Ты же все равно солжешь ему, — говорит девушка. — ему и этого будет достаточно. Или ты… — Солгу, — пожимает плечами Февраль. — Ему незачем знать, что его божество, Создатель превратился в такое жалкое существо, как я. — Значит, и ты любишь, — вздыхает жена Февраля. — Иначе бы не набивал себе цену и не притворялся лучше, чем ты есть. Но почему он? — Потому, — говорит Февраль, — что он один остановил военные действия против меня, а его дочь их снова разжигает. Потому, что сила, заключенная в одном лишь маленьком сердце, восхищает меня. Потому, что мне одиноко, и он может заполнить мою пустоту. — А я? — спрашивает черноволосая. — Ты ведь тоже меня любишь? Я ведь тоже заполняю твою пустоту? — Ты написала мне критерии, которым должен соответствовать твой идеальный мужчина, — усмехается Февраль. — Я с тобой не спорю, ты абсолютно, во всем права, но вопрос в том, что я тебе уже не нужен, — я ослаб и запустил себя, я не могу тебя содержать и нормально зарабатывать. А вот ему — нужен. Девушка грустно смотрит на Февраля. — Делай, как решил, — говорит она. — Но я тебя не брошу, я останусь здесь. Февраль кивает, легонько целуя ее в лоб. — Спасибо. Дверь распахивается, заходит Таддеус, почерневший от мороза. Жена Февраля подает ему чай с листиками мяты на дне чашки. Он отпивает — и, не отрываясь, смотрит на Февраля. — Я думал, что ты мер, — хрипит он. — Я тоже так думал, но на самом деле я — это не я, — отвечает Февраль. — Я просто Домостроитель, которого вы почему-то называете Февралем и вините во всех своих бедах, но есть еще Создатель, который и является причиной этого бесконечного грустного сезона. Он живет за небом, и, если найти в небе две дыры, то можно увидеть его, а если еще постараться, — то убить. Может, тогда сезон и сменится. — Я не хочу никого убивать, — сонно шепчет Таддеус. — Я устал, я болен, я потерял жену, дочь и доверие друзей, которые хотели, чтобы я убил Февраль, я потерял спокойный сон, потому что каждую ночь мне снишься ты. Я просто хочу побыть здесь, перед камином. Не прогоняй меня, мне мало осталось. Февраль обнимает его. — Ложись, — шепчет он. — Ты никуда же больше не уйдешь? — вдруг тревожится Февраль. — Никуда, — отвечает сонный Таддеус. — Ты отметил меня, заменив все мои пустые любови одной, большой и горькой. Я так ей полон, что мне некуда идти, — она меня задушит, если я не разделю ее с тобой. «Мне недостает вас обоих», — той ночью сказал Таддеус в подушку. Он подумал о мужчине и женщине на окраине города. Голова у него шла кругом. «Я люблю вас обоих», — сказал он в подушку. И заснул. Февраль задумчиво целует Таддеуса, тот отвечает — сперва сонно, затем быстрее, словно боясь, что Февраль исчезнет. Девушка с черными волосами уходит в подвал, вслед ей доносятся страстные стоны. И ей кажется, что стены дома начинают источать тепло, а с потолка вьются лианы «Ты этого так и не увидела, но внутри меня сад», — вспоминает она записку мужа. — Действительно, сад, — шепчет она сквозь слезы. — Но так получилось, что я стала любить его меньше и загубила в нем этот сад. А Таддеус — разбудил цветы. *** В городе вдруг становится тепло. Расцветают тюльпаны, рождаются новые младенцы, на смену замерзшим в феврале. Календарь составляется без этого месяца, но все знают, что Февраль жив и счастлив: с неба через две дыры виден ковер, закрывающий их надписями «Июнь» и «Июль», а расстилали этот ковер Февраль, его жена и Таддеус. Какое-то время будет теплый сезон. А потом опять наступит Февраль, но, вероятно, без лишних жертв.