Ссора

Он всмотрелся в лист и попытался сфокусировать взгляд, то ли он неправильно написал слово «адгезивность» то ли и вправду лучше лечь спать и не мучать себя скучной писаниной. Уолтер решил немного вздремнуть, но в глаза словно попал песок – пришлось выйти на веранду и плеснуть в лицо воды из кувшина. Он всмотрелся вдаль, глазам стало легче, яркие пятна уже не плясали перед ним и сквозь пелену он разглядел дом Уоддингтона. В нем горел свет. Таможенный чиновник наверняка лежал, утопая в подушках, на атаманке, потягивая сладкое вино и ведя неспешные разговоры. После долгих часов работы ему вдруг захотелось увидеть его, прийти к нему в дом, который был всегда открыт для него, устало опуститься на диван, позволить напоить себя. Он плеснул воды из кувшина еще раз. Как забавно складывается жизнь. Разве он хотел ехать сюда? Разве стремился помочь этим людям, которые кажутся ему полными опасных предрассудков. Он не знал с чем столкнётся здесь. Не знал, что понадобится прибегать к помощи армии, не знал, что потребуется человек, который будет сопровождать и охранять его. Все что он видел тогда – это ручка закрытой двери в спальню. Он не позволял себе возвращаться, даже мыслями, в тот день и все же, призрак прошлого неотступно следовал за ним. Он был уверен, что никогда бы не сблизился с таким человеком, как Уоддингтон если бы они встретились в Англии. А сейчас он считал его почти другом, как оказалась знать европейца в этой части мира было вполне неплохо. Он уставал дико. Мучительно радуясь своей усталости, как избавлению от видений, что были не подвластны его воле. Он изводил себя работой: был рад засиживаться в лаборатории, был рад даже стычкам с местными, был рад делать что угодно, лишь избавиться от своего наваждения – от любви к недостойному человеку. От этой женщины, которая жила рядом с ним на положении его жены, и изводила его душу на положении цербера. Как-то, еще во времена медицинской академии, его сокурсники увлекательно обсуждали любовные зелья, тогда это было модно наравне с гипнотизерами и спиритистами. Теперь от отдал бы все, если бы нашелся человек сваривший для него зелье обратного действия. - Доктор! – Уоддингтон в своем красном, расшитом узорами, халате приблизился к тропинке и, облокотившись на шаткий забор, поприветствовал его взмахом руки. «Только вспомни» - подумалось Уолтеру. Несмотря на количество спиртного, которое потреблял таможенный чиновник он никогда не бывал пьян, с ним было приятно разговаривать, легко. Уолтер знал, что он сам не мог похвастаться талантом легкости общения, в разговоре он был для собеседника скучной обузой. На это часто сетовала Китти, когда они появлялись в обществе. Конечно, не вслух, но он прекрасно все видел сам. - Не спится? – Уоддингтон обошел забор и присел на ступеньку веранды. Уолтер опустился рядом с ним. - Много работы. В Англии кому-то понадобились отчеты о местной холере, теперь я еще и сочинитель. - А, бросьте, - чиновник взмахнул своей пухлой ручкой и вынул веер из объёмного кармана. – Хотите, предоставьте это дело мне. Он повернул свою голову, и Уолтер вдруг подумал до чего же странный у чиновника череп. - Но вы ведь ничего не смыслите в медицине, - слабое дуновение от веера долетало до Уолтера, предложение чиновника его позабавило, было непонятно говорит он всерьез или шутит. - А разве для того, чтобы писать отчеты нужно в ней что-то смыслить? Как поживает миссис Фейн? – резко сменил тему Уоддингтон. - Полагаю, что неплохо. - Она сегодня несколько бледная, ее выматывают эти старые сплетницы. - Монахини? Кажется, они вполне славные. Уоддингтон до этого смотревший на свой дом, повернулся к нему и сложил веер. Маленькие глазки ощупывали доктора с головы до пят. - Не хотите уехать отсюда? Удрать? - Нет, не хочу. Удирать не в моих правилах. Он не мог ручаться, о чем спрашивает чиновник, но ему вдруг сделалось дурно: навалилась усталость, захотелось спать. - Хорошо, без вас мне бы жилось тут скучно, - Уоддингтон сошёл со ступеней и уже оказавшись за забором привстал на цыпочки. Его маленькая круглая голова показалась из-за прутьев как ростовая кукла. – Подумайте над моим предложением, я могу писать отчеты закрыв глаза сразу на китайском, японском и французском. И на английском, разумеется, - крикнул он вслед, удаляясь к своему дому. Уолтер вернулся в дом. Ама нагрела воды и, кто знает, возможно если ему удалось бы принять ванну, сцены можно было избежать. - Уолтер, - Китти застыла в проеме. - Да, - он присел на бортик ванны пробуя температуру воды. Погружать пальцы в воду было приятно, расслабляюще. - Если бы мы поговорили… - Довольно! – он сам не ожидал той резкости что скользнула в голосе. – Не сегодня Китти. - Почему ты не хочешь даже… - Знаешь для чего ты здесь? – перебил он ее. – Утешать и подбадривать меня. Китти поджала губы. Он почувствовал, как в висках застучала кровь, голова сделалась тяжелой и ее все труднее было удерживать на плечах. Уолтер усмехнулся, когда представил свою голову отдельно от тела, он был бы совсем не прочь снять и отложить в сторону этот чугунный сгусток мыслей. Уолтер расстегнул пуговицы и, стянув рубашку, кинул ее на деревянный низкий столик. - Тебе смешно? По-твоему, Уолтер, это довольно весело: подвергать нас обоих смертельной опасности в обмен на уязвленное самолюбие? - Ты могла сделать прививку, - слова давались с трудом, язык еле ворочался во рту, если он сейчас не окажется в горячей воде – его стошнит. Он продолжал сидеть на краю ванны и ожидал, когда она закроет дверь. - Но ты же не стал прививаться, я кстати, хотела узнать почему? Он ограничился слабым вздохом – говорить не было сил. - Монахини сказали, что прошлый врач заболел, потому что много контактировал с больными, ты каждый день общаешься с ними и что, надеешься на удачу, на слепой случай, я думала ты привык взвешивать свои решения. Она не собиралась никуда уходить. Ее нисколько не волновало его самочувствие, к чему она так печется о холере, если сама может прикончить его своей болтовнёй. «Какие странные, недостойные мысли, вероятно она права – уязвленная гордость имеет место быть». - Закрой двери, Китти. Он сделал над собой усилие: поднялся. Зеркало над раковиной показало воспаленные глаза, где-то в пристройке у него остались капли, если жара не испортила состав он сможет воспользоваться ими. - Тебе нет никакого до дела до того, заболею ли я, не волнуйся, тебе не придется за мной ухаживать – болезнь довольно скоротечна. Так что, пожалуйста, избавь меня от своего присутствия. - Нам надо уехать, - она сказала это твердо, слова как будто из дерева вырезали. Посмотрела на него из-под темной пряди и перевела взгляд на зеркало. Тошнота чуть отступила. - Я видел письмо. Поразительно, что ты и дальше продолжаешь считать меня круглым дураком. Хотела передать его через Уоддингтона? - Ты прочел его!? Какой джентльмен читает чужие письма? – гримаска обиды исказило ее лицо. - Обманутый, - он поразился холодной иронии в своем голосе. Ванна набралась, теперь можно было погрузиться в воду. – Так что это не «нам» надо уехать, если натерпится снова лечь под Таунсенда – я тебя не держу, уверен, наш таможенный чиновник придумает как вывезти тебя отсюда. - Ты отвратителен и мерзок! Или мне надо сказать спасибо, за то, что ты избавил меня от своего присутствия в спальне? О, великодушный доктор Фейн! - Зачем же мне занимать место в спальне? Там до меня побывали слишком многие! А теперь закрой наконец чертову дверь, Китти! Их разделяло небольшое расстояние, так что пощечину он получил резко и почти опешил от перезвона в левом ухе. Во рту оказалось немного крови – он прикусил щеку. - Не смей так говорить со мной, - она дышала как после длинного бега и благоразумно отступила назад. - Не смей мне врать, - на щеке расплылось красное пятно и пропало. Она собиралась возразить ему, но спазм заставил его вцепиться в борта миски, служившей им раковиной. Желудок болезненно сжался, его выворачивало наизнанку, и он думал лишь о том, чтобы не упасть на пол. Китти захлопнула дверь. Ну хоть что-то заставило ее уйти. Когда с тошнотой было окончено он заметил, что голова немного прояснилась. Уолтер осел на пол – стоять не было сил, он сделался слишком слабым. На полу ему не хватало места чтобы вытянуть ноги, и он согнул их, как цапля, подбирая под себя. Дверь снова хлопнула, он едва не застонал от бессилия, почему она не оставит его в покое? Из-под полуприкрытых ресниц он увидел перед своим носом стакан. В руках Китти держала кувшин. Он продолжал сидеть, игнорируя принесенную воду. - Это.. не… - Это не холера дорогая, прости, но тебе придется терпеть мое присутствие еще какое-то время. - Ты помнишь нашу первую ночь, Уолтер? Пришлось посмотреть на нее. Китти сидела рядом и ее бледное лицо с яркой каплей рта было полускрыто от него. Иногда она ставила его в тупик резкой сменой темы. - Причем тут…я тебя не понимаю. - Тогда ты начал относится ко мне плохо? Потому что… - Нет, Китти, - поспешно ответил он, голова совсем прошла, оставалось лишь слабость в ногах. Она застала его врасплох с этими своими разговорами. – Во-первых, я лишен предрассудков на этот счет, во-вторых, я доктор. - При чем тут то, что ты доктор? Я спрашиваю тебя как мужчину. - Разве я когда-нибудь интересовал тебя как мужчина? - Нет. - Спасибо за честность. - Раньше нет. Он не хотел, но слышал ее ответ как будто эхо в своей голове. Нельзя позволять минутной слабости взять вверх над собой. Он забрал у нее кувшин и прополоскал рот. Китти поднялась следом и закрыла дверь изнутри. В ванной становилось жарче. Пар от воды уже не поднимался, и он мимолетно подумал, что сейчас не лучшее время для принятие ванных процедур. Когда она только потянулась к застежке, он отвернулся. Хотел выйти, но Китти стояла прямо у двери. Он старательно крутился лишь бы не смотреть на нее до тех пор, пока она полностью не окажется в ванной. - Это из рук вон плохая идея, - прокомментировал Уолтер стягивая лямки с плеч. - Ничуть не хуже приезда сюда. У нас с тобой только плохие идеи.