Нянька

— Гортхауэр, что это? Темный майа смущенно потупился и пожалел о невозможности слиться с ближайшей колонной в единое целое. Хотя вопрос Темного Валы был скорее риторическим. Оба прекрасно видели, что «это» — свежеотгрызенная и слегка обглоданная лапа орка. Лежащая прямо на черном троне, который, вообще-то, должен был внушать страх и трепет, а не брезгливость. Хотя насчет «свеже-» можно было и поспорить — мясо и лохмотья сухожилий уже пованивали, а пара мух, вившихся над всем этим великолепием, явно была не прочь продолжить трапезу. Сам орк валялся чуть правее, у дальней стены тронной залы, и выглядел не менее плачевно. Голова была неестественно вывернута в сторону, а в разодранном горле прекрасно просматривалась не только трахея, но и позвоночник. На второй скрюченной лапе не хватало пары пальцев. — Они… они просто играли. Я сейчас прикажу, чтобы тут все убрали… Мелькор страдальчески вздохнул. «Они» стали проклятием крепости похуже Феанаро, грозившегося раскатать тут все по камешку. Но кто ж мог предположить, что пока сам Мелькор в Валиноре пудрил мозги Валар и эльфам, его драгоценный ученик тоже времени даром не терял. В первый момент, когда Темный Вала увидел, как по одной из лестниц, едва ли не ему под ноги, скатился вопящий комок из детей и волчат, он решил, что Унголианта все же выпила какую-то часть его сущности, причем, видимо ту, что отвечала за критическое восприятие реальности. Однако реальность оказалась такой, что лучше бы его Унголианта и впрямь сожрала. А объяснение «Сделал — не подумал» прекрасно характеризовало Повелителя Воинов. Причем в этот раз майа не подумал с глобальными последствиями: нет ничего плохого в том, чтобы бегать с волками в волчьем же облике, но когда потом к стенам крепости заявляется выводок волчат-оборотней, которые, даром что полумайар, понятия не имеют, как себя вести в приличном обществе, даже если за мерило того приличного общества взять орочью казарму. Загрызенный, но недоеденный орк оказался не самой запоминающейся картиной, которую предстояло увидеть Твердыне Севера. В другой раз Мелькор застал потомство Гортхауэра за вполне чинным пикником. И все бы хорошо, но пировали они в облике эрухини, а объектом пира оказалось несколько свежепойманных зайцев, некоторые из которых еще шевелились. Но детей это абсолютно не смущало, и они радостно мерились, кто добыл наиболее мясистого и упитанного зверька, перемазавшись в еще не остывшей крови по уши. Спорили, что в зайце вкуснее. На первом месте, конечно, шло мясо, особенно если обгладывать его с ребер. А вот в превосходстве необычного вкуса печенки или разгрызании глазных яблок к единому мнению прийти никак не могли. Предложили присоединиться к трапезе и самому Мелькору, глядя на него честными желто-зелеными глазами. Еще были попытки научиться выть на полную луну, разоренная кухня и едва не случившийся пожар. Разгромленная лаборатория самого Гортхауэра. В последнем случае досталось и самим сорванцам: отскочить от разлетевшейся на осколки бутыли очередной дряни, изобретенной майа, успели не все. Так что из кого-то пришлось выковыривать осколки, а кого-то лечить от ожогов, в миг проевших кожу чуть ли не до костей. — А я говорил быть осторожнее, — мрачно ворчал тогда Гортхауэр, цепко держа за плечо старшего из подростков и срезая острым узким ножом поврежденный слой кожи и мышц. Тот только шипел, стиснув зубы, но мужественно терпел. — В следующий раз будешь внимательнее смотреть, куда бежишь. Ну или ловчее отскакивать в сторону. Орки натурально выли и баррикадировались в своих казармах, Мелькор ругался, и только сам Гортхауэр неизменно находил оправдание любой проделке своего выводка, да еще и проявлял о нем небывалую заботу. Правда, воспитание ограничивалось лишь обучением тому, как правильно охотиться, сражаться и убивать, хотя не один из волчат еще не дорос даже до гарды гортхауэрова меча. И вот однажды терпение Темного Валы кончилось, и совпало это с моментом, когда тот запутался в чьих-то кишках и чуть не навернулся на луже крови и, едва не полетев вниз кубарем по винтовой лестнице. После этого выяснять, чьи это были кровь и кишки, уже не хотелось совершенно. — Гортхауэр!!! — вопль потряс крепость, Тангородрим выплюнул в небо столб дыма и пепла. — Но… они просто играли… — майа явился на зов в образе летучей мыши и подвис на одной из потолочных балок, до которой Мелькор сейчас смог бы достать, разве что запустив сапогом. — Если не умеешь воспитывать детей, так не заводи их! — рявкнул Темный Вала. — Но они не дети, они волки-оборотни! Мелькор как-то нехорошо переменился в лице, и майа заподозрил, что по шее он сейчас получит и безо всякого сапога. — То есть я еще должен радоваться, что они не точат зубы о мой трон и не гадят по углам?! Ты их воспитывать не пробовал?! — Но я же не нянька! — запротестовал Гортхауэр. — Я Повелитель Воинов! — Ты… Мелькор явно собирался охарактеризовать ученичка с помощью десятка-другого орочьих ругательств, но внезапно на его лице отразилось озарение. Нет, даже не так. ОЗАРЕНИЕ! — Будет тебе нянька, — проворчал он. — Я знаю кое-кого, кто неплохо справляется с непоседливыми сорванцами. Майа, поняв, что гроза вроде бы миновала, принял свой обычный облик, ловко кувыркнувшись в воздухе. — И кто же это?.. — а вот подходить к Мелькору близко он все еще не решался, так и стоял ступенек на пять ниже. — Устрой мне переговоры с эльфами! С этим их самым рыжим, а теперь еще и самым старшим Майтимо. Ну что ты на меня так таращишься, у него шестеро младших братьев и еще почти столько же кузенов и кузин. Раз уж они сюда притащились, то должна же быть и от них хоть какая-то польза!