В четырёх стенах

      Кажется, на какую-то секунду мир стал прежним. Всего-лишь на мгновение. Перед глазами промелькнула уже давно забытая, но такая знакомая картинка небольшой комнаты, освещаемой лишь монитором компьютера. Но… Всего-лишь на мгновение.       Затем вновь вернулось сознание, вместе с ноющей болью во всём теле. Прошипев сквозь зубы какое-то ругательство, Семён открыл глаза, в которые тут же ударил яркий луч фонаря. Кажется, он тоже провалился сквозь землю вслед за своей не желанной спутницей.       — Убери… — отмахнулся парень.       Девушка сидела рядом, встревожено поглядывая на юношу.       — Ничего не сломал? — послышался её взволнованный голос.       Медленно поднявшись на ноги и осторожно пошевелив ноющими конечностями, Семён только мотнул головой и осмотрелся. И вправду, самый настоящий туннель. Голые стены, с проведёнными вдоль них проводами, длинный тёмный коридор, ведущий в никуда… Всё это вызывало вполне сомнительные мысли по поводу спасения.       — Где мы? — казалось, сейчас прозвучал найглупейший для Семёна вопрос из уст Алисы.       — Не знаю, — бросил ей парень, прикидывая разные варианты дальнейших действий. Карабкаться по стене, наверное, не лучшая идея. И как он только шею себе не свернул, упав с такой высоты? — Надо выбираться…       — Как?       Там, в лагере, такая наглая, дерзкая, грубая бунтарка. А сейчас на её лице не было ни капли надменности. Зрелище — хоть стой, хоть падай! А ведь несколько минут назад они в очередной раз сумели повздорить по глупой причине, из-за которой им пришлось развернуться и пойти назад.       — Дай сюда, — грубо вырвав фонарик из рук Алисы, Семён посветил в обе стороны коридора, пытаясь сообразить, куда лучше пойти. — Туда!       Недолго думая, он пошёл налево, с неким облегчением услышав тихие шаги спутницы чуть позади. Не хватало ещё и её здесь потерять. А это уже будет на его совести.       Он всегда избегал ответственности. У него никогда не было больших потребностей в жизни. У него были только маленькая однушка, компьютер, приносящий небольшой доход, и нежелание развиваться. Он быстро смирился со своим нелепым существованием в этом сером мире безразличия и пустоты. Нет никаких целей. Нет никакой ответственности. Только бессмысленное существование. Он один. И ему было нормально.       Раньше он знал, что его ждёт завтра, или послезавтра. Ведь каждый день был подобен предыдущему. А сейчас, в этом странном лагере, он не знает, что с ним будет через час, через минуту, через секунду… И это его чертовски сбивало с толку. И, кажется, единственное, что держало его в равновесии — это ответственность. Первая в жизни. Не за пропавшего Шурика. За Алису. Он не имеет права ударить в грязь лицом. Не имеет права налажать. Он должен найти выход. Он должен ей что-то доказать. Что именно? Он и сам не знал.       Впереди замаячила массивная железная дверь. На глаза бросился значок радиоактивной опасности.       — Бомбоубежище? — тихо спросил Семён то ли у себя, то ли у Алисы.       — Да, что-то такое я слышала, — дрожащим голосом ответила рыжая.       — Слышала? А почему раньше не сказала?       — Откуда я знала, что это так важно?       Не имея ни малейшего желания спорить на эту тему, Семён хотел было подойти к двери, но только сейчас заметил, как Алиса крепко сжимает его руку. Сжимала всё это время, пока они шли. Интересно, доверяет ли она ему?       С трудом прокрутив уже давно заржавевшее колесо двери, парочка шагнула внутрь комнаты, назначение которой установилось безошибочно — бомбоубежище. Шкафы с противогазами и сухпайками, различная аппаратура, койки и трубы вентиляции — всё здесь было сделано для того, чтобы пережить ядерную войну.       Стоит ли радоваться такой находке? Помещение, в котором есть свет, еда, и даже место для ночлега — неплохой вариант, чтобы привести мысли в порядок, успокоиться и тщательно проработать план дальнейших действий. Так думал Семён. Но не сжавшая его руку ещё крепче Алиса.       — Что? — обернулся он к ней.       — Что-что? — тихо лепетала она. — Страшно…       — Могло быть и хуже… По крайней мере, шансы продержаться у нас есть.       — Смотри.       Девушка указала на вторую дверь у противоположной стены бункера. Парень подошёл, попытался открыть её…       — Намертво заклинило, — обречённо пробормотал он, отходя назад и опускаясь на аккуратно застеленную кровать. — Придётся идти назад.       — Но мы же только что оттуда пришли.       Кажется, к Алисе вновь вернулось самообладание, вместе с её привычной надменностью.       — Есть варианты получше? — съязвил парень.       Повисшее напряжение нарушил скрип закрывающейся входной двери.       — Эй, какого чёрта?!       Семён тут же подскочил к массивной двери и попытался толкнуть. Безрезультатно. Кто-то запер их снаружи и выпускать явно не намеревался. Ответом на всякие угрозы, ругательства и приказы открыть дверь послужил стремительно удаляющийся громкий топот ног.       Всё, конец. Выхода нет. Они заперты в четырёх железных стенах без единого шанса на свободу. Возможно, навсегда. А возможно, их спасут. Или они смогут выбраться сами? Придумают что-то? Он придумает…       Обречённо ударив в дверь кулаком напоследок, Семён развернулся, задумчиво кусая губы.       — Что нам теперь делать? — с надеждой спросила Алиса.       Напуганная, беззащитная, с готовностью доверяющая ему. С чего бы это? Словно поддавшись какому-то инстинкту, юноша подошёл к ней. Алиса даже не шелохнулась, только слегка покраснела и скосила взгляд в сторону.       — Будем ждать, — буркнул парень.       — Ты серьёзно?       — А ты что предлагаешь?       — Придумай что-нибудь! — уже более нахально потребовала рыжая.       Опешив от такой наглости, Семён отошёл на шаг. Она винит его? Винит его в их нынешнем положении?! Серьёзно?! Нет, всё как раз-таки наоборот! Из-за того, что Алиса засомневалась в правильности дороги к старому лагерю, они теперь здесь. Да, именно её Семён винил в их нынешнем положении. А ещё Ольгу Дмитриевну, которая вместо того, чтобы в качестве наказания за попытку взорвать памятник заставить рыжую убрать следы своего преступления, отправила её вместе с ним на поиски пропавшего кибернетика! Он не нуждался в помощи! Он бы и сам справился, а видеть в напарниках Двачевскую желал в самую последнюю очередь!       — Придумать? Серьёзно? Мы, блин, как шпроты в консервной банке! Пока нас не откроют, будем здесь тухнуть, смирись!       — И ты что, так быстро сдашься?!       Нет, молчать он больше не будет. Пора уже дать ей достойный ответ. Какое она имеет право издеваться над ним, винить в чём-то, презирать его? Больше он не позволит. Сейчас, когда они наедине, нужно что-то решать, иначе они загрызут друг-друга. Нужно только подобрать правильные слова.       — Чего ты от меня хочешь?! Я не виноват, понятно?! Не я заставлял тебя идти со мной! И не я требовал вернуться обратно в лагерь на полпути! Господи, да будь я один, я бы здесь не оказался! Так что прекрати требовать от меня чего-то. Я тебе ничего не должен.       Он искренне не понимал, чего именно ждёт от него Двачевская. Она ждёт, что он как-то откроет эту чёртову металлическую дверь? Что он все кулаки в кровь изобьёт, в попытках достучаться, докричаться до кого-то кто сможет им помочь? Или окончательно вымотается в попытках найти хоть какой-то путь на свободу, которого не существует? Затем они окончательно потеряют надежду и будут сидеть здесь, обречённо ожидая долгого и мучительного конца?       К удивлению Семёна, Алиса усугублять ситуацию не стала, только фыркнула в ответ и отвернулась, сложив руки на груди. Но лучше от этого не стало ни ему, ни ей. Они по прежнему заперты в металлической коробке.       — Ладно… — вздохнул парень, опускаясь на кровать. — Еда и вода у нас есть. Переждём, а там и помощь подоспеет. Не могут же они нас здесь оставить, в любом случае пойдут на поиски. Такой вариант тебя устраивает?       — А если никто не придёт?       — Не знаю, придумаем что-нибудь, — Семён раздражённо передёрнул плечом. — В конце концов, мы тут толком даже не осмотрелись.       Алиса обернулась, хотела что-то ответить, но тут её взгляд остановился на колене парня. На котором кровоточил глубокий порез. Чёрт, а он на него даже внимания не обратил…       — Надо продезинфецировать, — пролепетала рыжая.       — Забей, — попытался возразить Семён, но Алиса настаивала на своём.       — А вдруг заражение пойдёт? Потом ведь ногу отрежут!       Спорить бессмысленно. Да и хуже от этого не будет, пусть делает, что хочет.       Девушка активно принялась рыться в шкафах. Действительно, стоило ожидать, что в бомбоубежище найдутся какие-то средства первой помощи. И вскоре Алиса продемонстрировала найденную аптечку.       — Не дёргайся.       — Угу.       Ватный тампон, смоченный йодом, прошёл по ране, словно раскалённый нож, заставив парня прикусить губу и зажмурить глаза от боли. С остальными ссадинами и ранами было попроще.       — Спасибо, — буркнул Семён, затем спустя несколько секунд спросил. — Сама-то как? Нормально?       — Да как в такой ситуации может быть нормально?       — Да не в том смысле. Не пострадала?       — Нет, — коротко бросила девушка, сложив руки на груди.       Никто из них больше не проронил ни слова. Алиса медленно бродила по помещению, лениво осматриваясь, а Семён пытался окончательно прийти в себя после такой резкой смены обстоятельств. Всё тело болело и требовало непродолжительного отдыха. Но сейчас не время. Надо осмотреть помещение, вдруг найдётся что-то стоящее?

***

      Осмотр ничего полезного не принёс. Не нашлось ни аварийного рычага, ни кнопки, с помощью которых можно было бы сорвать эту дверь с петель к чертям собачьим. Только ненужные защитные костюмы. Только ненужная старая аппаратура. И еда, которая поможет парочке протянуть ещё некоторое время под землёй.       Остаётся только ждать. Ждать, забравшись на кровать с ногами, прислонившись спинами друг к дружке, и надеяться на то, что их найдут. Завтра, послезавтра, или через неделю. Но за ними придут, спасут их. Семён в это верит. Но верит ли в это его спутница? И почему этот вопрос так его волнует?       — Думаешь, за нами придут? — спросил он прямо.       — Сам-то ты в это веришь? — хмыкнула рыжая.       Почему она не может дать ему прямой ответ? Почему её так интересует его мнение по поводу нынешней ситуации?       — Да, — искренне ответил парень.       Алиса вздохнула:       — Ну, а я почему-то верю твоему предчуствию.       Подобное признание Семён готов был услышать в последнюю очередь. Да ещё и от Двачевской! Надо же! Она ему доверяет! Впрочем, помимо лёгкого удивления, чувство ответственности значительно усилилось. Раз уж ему доверяют, нельзя оплошать. По крайней мере, он так считал. А если учесть уровень его везения, оплошать можно даже находясь в консервной банке.       И вновь повисла давящая на уши тишина. Чувствовалось только ровное дыхание Алисы, чувствовалось её тепло, чувствовалась лёгкая дрожь её тела. Почему-то возникло огромное желание повернуться к ней, коснуться её плеча, рыжих волос… Коснуться её тела и сказать, что они обязательно выберутся. И хотелось, чтобы она вновь ему поверила.       Семён тряхнул головой, пытаясь избавиться от таких глупых навязчивых мыслей. Надо думать о том, что ждёт его впереди. Что с ним будет в конце этой смены? Наверное, логичней всего, он вновь вернётся домой. Вернётся в свою прежнюю скучную жизнь социофоба, закрывшегося ото всех. Хочет ли он этого? Именно сейчас — вряд ли. Хотел почему-то именно до этого момента. Но вот если бы с ней…       И вновь он думает об Алисе. Почему? Какого чёрта она забивает собой все его мысли?! Они же терпеть друг друга не могут! Она для него — наглая, грубая пацанка, которая, по его мнению, презирает всех, кто на неё косо посмотрит. Он для неё — безчувственный овощ, который не воспринимает её как девушку. Не воспринимал до этого момента. Чёрт, неужели она не понимает, что своим отношением к нему только отталкивала его?! Сейчас, когда маска надменности слетела с лица Двачевской, Семён не может думать ни о ком другом.       Неужели влюбился? Неужели понял, что она ему вовсе небезразлична? А он ей? Нет, стоп. Не стоит делать поспешных выводов. Ему просто показалось. Сейчас… Вдох-выдох. И его, почему-то, бросило в жар, когда Алиса заговорила к нему с неким любопытством. Беззлобно так, аж непривычно       — Может расскажешь что-нибудь? Чего нам теперь, вот так сидеть и молчать фиг знает сколько…       — Что ты хочешь от меня услышать? — ровным тоном спросил парень.       — Ну не знаю… Расскажи, может, о себе что-то? Мы толком-то не знаем друг друга.       Интересно, это она так чисто из любопытства спрашивает, или ей просто скучно? Второй вариант для Семёна казался более вероятным. С чего бы ей и вправду интересоваться его жизнью?       — Не думаю, что тебе будет интересна моя жизнь, — туманно ответил юноша. — Всё слишком просто и банально. Может, лучше ты о себе?       Алиса только фыркнула в ответ. Сразу стало понятно — недоступная ему тема для разговора. Но почему-то парню стало жутко интересно, почему она такая… необычная? Почему её так сложно понять?       — Нечего рассказывать… — всё-таки подала голос девушка. — Всё так же просто и банально: дом, учёба, сверстники… С родителями, правда, не в ладах…       — Почему? — осторожно спросил Семён.       Алиса ничего не ответила. Только тихо вздохнула. Видимо, не очень радужные воспоминания. Или же просто не его ума дело. Допрашиваться он не стал. Просто точно так же вздохнул, согнув ноги в коленях. Захочет, расскажет.       — Потому что они не настоящие, — вновь нарушила тишину Алиса и вновь затихла.       А Семён, похоже, даже дышать перестал, дабы не сбить с толку свою спутницу.       — Я у них приёмная, а до этого, года три назад, была в детском доме. Они хорошие, правда. И я вижу, как они стараются для меня. Но почему-то не могу избавиться от этого мерзкого чувства, будто меня предали, бросили…       Большего Семёну и не нужно. Самое главное он уже услышал. Искренне сочувствовал Алисе, но вслух ничего не сказал. Сейчас ей не нужно утешений. Что угодно, но только не выглядеть в его глазах жалкой и несчастной. Он бы захотел того же, на её месте.       — Сейчас ты не одна, — тихо ответил Семён.       — Возможно, — хмыкнула рыжая. — Но порой я часто в этом сомневаюсь.       — А сейчас?       — Что?       — Ну, на данный момент, в этом бункере… Ты чувствуешь себя одинокой?       Удобно, однако, вот так разговаривать, не глядя друг дружке в глаза. Прислонившись друг к дружке спиной, чувствуя каждое движение своего собеседника. Вот и сейчас, услышав такой необычный и странный вопрос, девушка слегка вздрогнула. А Семён даже затаил дыхание, дабы услышать тихий, произнесённый чуть ли не одними губами, ответ:       — Нет.       Было заметно, как непросто ей далось это признание. Будто она не только ему признавалась, но и самой себе. И оттого было вдвойне приятно. Видимо, мало кому удавалось получить в свой адрес подобное от Двачевской.       Но влюбом случае, не всё так просто. Сейчас ей нужно что-нибудь взамен за всё, с чем она только что поделилась с Семёном. Вероятней всего, она ждёт, что он всё же расскажет что-то о себе. Доказательством этому послужила её следующая фраза:       — Твоя очередь.       Но о чём ей рассказать? О том, как он из зимы попал в лето? Да ещё и в прошлый век? Потому что это единственное самое яркое событие, которое случилось в его жизни… Или рассказать о том, как он вёл свой затворнический образ жизни? Наверное, после такого она окончательно в нём разочаруется.       Выход он нашёл. Гораздо проще рассказать о себе, отвечая на поставленные ему вопросы.       — Спрашивай, — вздохнул юноша.       — Ну… Расскажи, окуда ты.       Ответ нашёлся не сразу. Потому что он и сам не знал, откуда он в этом странном мире. По этому пришлось ответить максимально не точно, туманно, но при этом, чтобы больше не было никаких вопросов по этому поводу.       — Я издалека. Небольшой городок, ты его не знаешь.       — На севере?       — На севере… — спустя несколько секунд вздохнул юноша.       — Теперь понятно, почему ты в зимней одежде к нам явился… И как там? Я просто никогда там не была…       А вот тут можно уже сочинить вполне правдивую легенду. Потому что обо всём врать Семёну попросту не хотелось. Несправедливо, по отношению к Алисе.       — Никак. Скучно, мрачно и одиноко. Совсем не так, как здесь.       — Значит тебе здесь нравится? — каким-то насмешливым тоном спросила рыжая.       — А тебе разве нет? — ответил вопросом на вопрос юноша, так и не определившись с однозначным ответом.       — По большей части… Тут неплохо, но скучно порой бывает.       — О, это тебя ещё с вожатой не поселили… — хохотнул Семён, вспоминая всё своё время пребывания в этом лагере. — Может махнёмся местами?       — Нет, я тебе Ульяну не доверю, — хмыкнула Алиса. — Мало ли, что там у тебя в голове творится…       — Ну ты из меня маньяка-то не делай… Да и шучу я.       Поняв, что плавно соскользнуть с темы не получилось, Семён вновь затих, в ожидании следующего вопроса Алисы.       — Как ты жил там всё это время?       — Просто плыл по течению. Дом-учёба, учёба-дом… Трудно вести такую двойную жизнь, но я уже смирился. Друзей у меня нет и… не будет, скорей-всего. В общем… как и говорил уже, скучно и одиноко.       — Как же так? У тебя там совсем никого нет? А как же родители? — искренне удивилась Двачевская.       — Родители… — шепнул себе под нос юноша, вспомнив, что его связь с родителями уже давным-давно оборвалась. — Родители редко дома бывают, не спрашивай почему. Так что, да, у меня никого нет. В моём городе никто никому не нужен. Ни ты людям, ни люди тебе. Остаётся только смириться и жить дальше.       Вновь наступило молчание. Наверное, теперь пришла его очередь опасаться, чтобы не выглядеть в глазах Алисы жалким и несчастным. Ведь он ей всё это наплёл не с целью пожаловаться на его жалкое существование. А просто потому что Алисе было интересно. Было ведь?       — Ты совсем не скучаешь по дому? — зачем-то спросила Алиса.       Парень пожал печами:       — Зачем скучать по тому месту, где тебя никто не ждёт? Где тебя никто и ничто не держит? Знаешь… Единственный плюс такой жизни — это возможность начать её с чистого листа в любой момент. И чем раньше — тем больше ты сможешь взять из неё чего-то нового и невероятного. Конечно, будет много разочарования, но… Это ведь не помеха, если ты это делаешь для чего-то большего…       Юноша осёкся, понимая, что стоит уже прервать поток мыслей. Алисе они сейчас совсем не нужны. Но он даже не подозревал, что девушка улавливала каждую его мысль, создавая у себя в голове размытый образ этого странного, на первый взгляд, совсем закрытого в себе парня. Но вот если копнуть глубже…       — А по лагерю ты будешь скучать?       Почему она задаёт ему эти странные вопросы? Почему они её так волнуют?       — Не знаю… Наверное. Что-то изменилось. Не знаю, когда именно: сегодня, вчера или ещё раньше… Или после того, как мы оказались здесь. Но мне кажется, что что-то изменилось. Во мне, или в моей жизни. И я точно знаю, как раньше уже не будет.       Услышав тихий зевок Алисы, Семён затих. Утомил он её своими разглагольствованиями. Девушка завозилась на кровати и прислонилась спиной к стене. Сразу же исчезло то тепло, что так приятно согревало душу. Хотелось сидеть вот так вечность, лишь бы чувствовать кого-то рядом. Именно поэтому юноша последовал примеру своей спутницы и устроился рядом с ней, чуть касаясь её плеча. Лишь бы касаться. Лишь бы чувствовать.       — Прости, я, наверное, много лишнего наговорил… — пробормотал он.       — Забей, всё было нормально. То есть, и сейчас всё… Если не учитывать наше нынешнее положение…       Семён ухмыльнулся, наблюдая за попытками Двачевской выразить правильно свою мысль:       — Я тебя понял, не напрягайся…       — Угу…       Алиса вздохнула, опустив голову на удобное плечо юноши. Похоже уже ночь вступила в свои права, так как у Семёна тоже глаза начали слипаться. Чёрт бы побрал этого Шурика, вместе с его роботом! Из-за него они теперь чёрт знает где! Не из-за Алисы, а именно из-за него!       — Алис… — тихо позвал её парень.       — М?       — Ты прости меня, я сорвался тогда… Обвинил тебя. Я просто… просто перенервничал, не хотел обидеть.       — Забей…       — И это… — продолжил он, будто не услышав ответа Алисы. — Ну… Спасибо, что пошла со мной. Если бы я оказался здесь сам… я бы наверное уже давно с реек съехал.       — Всё, замолчи, — прервала его девушка. — Что бы ты без меня делал…       Сейчас из её уст это прозвучало совсем беззлобно. Сейчас рядом с ним сидит та самая настоящая Алиса, которая, по всей видимости, мало кому раскрывает свою истинную личность. Самая обычная девушка, с задорным огоньком в глазах… Которая так доверчиво прижалась к нему. Которая верит ему, доверяет ему свою жизнь. За которую, кажется, он готов отдать свою…       — Мы тут умрём? — вновь нарушила тишину Алиса.       Семён было удивился такому вопросу, но ничего опровергающего не сказал. Знать бы самому. А что, если помощь не придёт? Что, если их не найдут? Что, если они здесь и вправду умрут? Не сегодня, не завтра, не через неделю… А когда еда и вода закончится? Ведь её здесь не так уж много…       — За нами придут. Должны придти.       — Хорошо, — доверчиво ответила девушка, коснувшись пальцами руки Семёна. — Знаешь, а я даже не боюсь, — она схватилась за руку юноши, переплетая пальцы. — Даже если нас не найдут, такой вариант ухода из жизни мне по душе.       Несмотря на не совсем радужные мысли своей спутницы, Семён не мог с ней не согласиться. Если их не найдут, он умрёт не в одиночестве. Не в своей маленькой грязной однушке, в компании своего верного компьютера… А в маленьком грязном бункере, в компании человека, который за такой короткий промежуток времени стал для него чем-то особенным. В компании человека, на которого ему не наплевать. И, похоже, это взаимно.       Нет, он должен что-то придумать. Должен что-то предпринять. Он вытащит её отсюда, не даст вот так помереть! Завтра. Завтра, на свежую голову, с новыми силами, он что-то придумает.       — Глупости, — шепнул он на ушко, похоже, уснувшей Алисе, коснувшись губами её щеки.       Она только сонно заворчалась, еле заметно улыбнувшись. А Семён только уселся поудобней, даже не подозревая, что Алиса вовсе не уснула.       Веки потяжелели, заставляя юношу медленно-медленно прикрыть глаза. И в последнее мгновение заметить в тёмном углу бункера завалявшуюся фомку. Которая, возможно, откроет им намертво заклинившую дверь…       Но это всё завтра. Завтра Семён вытащит их на свободу. Не ударит в грязь лицом. Докажет, что на него можно положиться, что ему можно довериться. Завтра. А сейчас… Сейчас — спать.