Четвёртый

1936 год, Англия, Лондон. Вечерело. Небо затянули черные, грозовые облака. Где-то вдалеке послышались раскаты грома, а на крыши начали падать первые капли дождя. Люди сновали по улице, стараясь как можно быстрее скрыться от наступающей непогоды. Кто-то торопился домой, к семье, а кто-то спешил в паб, чтобы провести время с друзьями за кружкой холодного пива, расслабляясь после тяжелого трудового дня. Но все они, без исключения, старались обходить один очень старый, мрачный дом, обитатель которого вызывал у всех, кому посчастливилось жить с ним по соседству, не только чувство какого-то непонятного страха, но и что-то вроде отвращения. Оно и понятно, ведь господин, проживающий здесь, был не очень приятной наружности: среднего роста, в заношенной до дыр одежде; с бледной, местами зеленоватой кожей, серыми, неживыми глазами, непонятного цвета волосами; вечно кашляющий, и чихающий. Он напоминал людям живое воплощение болезни, и они бы удивились, узнав, на сколько близки к истине. Сегодня в гостиной у Мора было довольно шумно. За небольшим круглым столом вместе с ним сидели ещё трое. — Совсем скоро мир снова погрузится в войну, осталось подождать пару лет! Ну, может, чуть дольше. — С пугающим задором в голосе сказала молодая девушка, отбросив прядь рыжих непослушных волос за спину. Она отпила из стоявшего на столе бокала вино, и посмотрела на собеседника напротив. То был смуглый мужчина, в чёрном костюме тройке, с ухоженной бородкой и зачёсанными назад волосами. — Ты можешь присоединиться ко мне чуть позже, будет весело. — Я подумаю над твоим приглашением, — он улыбнулся, отхлебнул пиво из своего стакана, и начал перетасовывать появившиеся из неоткуда игральные карты. — На вас раздавать, мой господин? — ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ, — сказало существо, сидевшее напротив молчаливого Мора. С виду его можно было принять за человека, но таковым он не являлся. Он был одет в чёрную мантию, длинный потрёпанный капюшон которой закрывал не только голову, но и лицо говорившего. Хотя, сними с него капюшон, вы бы не увидели ни лица, ни головы как таковой — лишь голый череп и два сияющих голубых огонька в глубине чёрных глазниц. Собираться вместе раз в месяц было для них чем-то вроде традиции. Эти четверо знали друг друга с самого Начала, а значит, стали уже неотъемлемой частью жизни друг друга. Во время таких вечеров они обычно напивались, играли в различные азартные игры (вроде покера или блэкджека) и обсуждали всё произошедшее в мире за это время. А обсуждать было что. — И откуда вы планируете начать? — Голод раздал карты и обратился к Войне, краем глаза посмотрев на Мора, который весь вечер сидел в какой-то прострации. — С Польши, я думаю. Но, повторюсь, ещё не время. — она посмотрела на свои карты, и улыбнулась про себя. Ей попались два туза, отлично. Голод напротив тяжело вздохнул. Видимо, ситуация с его картами была чуть хуже. Смерть взял свои карты в руки, демонстрируя тонкие голые косточки, не обтянутые мясом или кожей. — Ты чего такой молчаливый, Мор? — Голод улыбнулся, и посмотрел на мужчину. — Выглядишь хуже обычного. Мор молчал, смотря на лежавшие возле него карты. — Я позвал вас сегодня не просто так, — наконец-то подал голос тот. Он запустил одну руку в карман и достал оттуда небольшой прозрачный пузырёк с каким-то порошком. Мор бросил его на стол. Пузырёк жалобно звякнул и докатился до середины стола, на общее обозрение. — Это, — Мор указал на пузырёк, — начало моего конца. Война и Голод одновременно потянулись к маленькой баночке, но Война оказалась быстрее и схватила его первой. — Пенициллин, — прочитала она и удивленно посмотрела на Мора. — И что? — Это, — Мор посмотрел на вещь в руках Войны с такой злостью, что даже самой девушке стало неуютно. — Это первый в этом чертовом мире антибиотик. — Он посмотрел на мужчину в чёрном костюме. — Замечательно действующий антибиотик. — И снова уставился в стол. — Чертов Флеминг, будь он проклят. Голод рассмеялся, но под суровым взглядом Войны тут же замолчал. — Так ты переживаешь из-за этого лекарства? — он выхватил из рук Войны бутылочку, легко подбросив её пару раз. — Мор, мой старый друг, не стоит так убиваться. Это не первое лекарство, которое придумало человечество, и не последнее. — Голод ободряюще похлопал его по плечу. — Ну антибиотик и антибиотик, тебе то что. Мор поднял на него взгляд. Они и правда его не понимают, как будто можно было ожидать чего-то ещё. Мор грустно рассмеялся, и Голод опять умолк. — Нет, — протянул он, и встал из-за стола, медленно шагая по комнате, — Люди и раньше пытались делать какие-то лекарства, снадобья, зелья… Чтобы спасти себя от болезни… И раньше они были плохи, ничтожно плохи, они нисколько не помогали бороться с инфекциями, которые я распространял по миру, но это! — с каждым словом он говорил всё громче и громче, последние слова он выкрикнул с горьким отчаянием в голосе. — С этим я уже не могу бороться. Окончив свою тираду, он устало упал в кресло, стоявшее не так далеко от стола, за котором сидели притихшие Всадники. — Я устал. — Снова начал он, потирая закрытые глаза большим и указательным пальцем. Голод и Война внимательно смотрели на него. Смерть сидел не шелохнувшись, никак не напоминая о своём присутствии в этой комнате.— Давайте будем честны сами с собой, моё время уже давно подошло к концу, эра смертельных эпидемий давно закончилась. — Он поднял на них взгляд. — Я собираюсь… Не знаю, как это назвать, выйти из банды? Уйти на покой? На пенсию? Выбирайте, что больше нравится. — Он закашлялся. В комнате повисла звенящая тишина. — Ты… — начал было Голод, но его вновь перебила Война. — Ты не можешь просто взять и уйти! — она вскочила из-за стола, и быстро подошла к Мору, смотря прямо в его измученное лицо. — Так нельзя, ты же Мор! Чума! Один из четырёх! Мы не выходим на пенсию! — Именно! — поддержал её Голод. — У нас у всех бывает… Как бы это сказать… Затишье на работе, но мы же не уходим… — У всех? — Мор рассмеялся. — Я умоляю тебя! В мире постоянно идут войны, в мире постоянно есть умирающие от голода люди, — он резко встал с кресла, оттолкнув Войну в сторону. — Люди, черт возьми, всегда будут умирать! — он ударил кулаками по столу. Голод от неожиданности подскочил, со стола упало несколько карт. — ОН ПРАВ. — наконец-то сказал Смерть. Капюшон шевельнулся, и Смерть поднял взгляд на Мора. — ЕГО ВРЕМЯ ПРОШЛО. Война пыталась найти, что сказать, но лишь открывала и закрывала назад рот. Голод моргнул. Впервые, за несколько лет. — ОНА ТОЖЕ ПРАВА, — Смерть по прежнему не сводил взгляда с Мора. — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО ВЗЯТЬ И УЙТИ, КОГДА ТЕБЕ ЗАХОЧЕТСЯ. ВСАДНИКОВ ДОЛЖНО БЫТЬ ЧЕТВЕРО, ИНАЧЕ РАВНОВЕСИЕ В МИРЕ НАРУШИТСЯ. — Именно за этим, — он начал так спокойно, будто бы не кричал сейчас мгновенье назад на весь город. — Я вас и пригласил. Я знал о том, что нельзя уйти, никого не поставив на своё место. Он отошёл к окну, встав к друзьям спиной. На улице за время их разговора погода сделалась совсем мерзкой. Дождь лил с такой силой, будто бы пытался устроить второй Всемирный потоп, ветер громко завывал, гоняя по улице разбросанный мусор. Где-то вдалеке прогремел гром, а молния, казалось, сверкнула в нескольких сантиметрах от окна. — Я понял, что моё время подходит к концу уже очень давно. — Он видел отражение всадников в окне. — Поэтому, я взял себе ученика. Он ещё совсем мальчишка, но в нем есть потенциал, я это чувствую. Он будет творить великие вещи. — Да что за бред ты несёшь?! — Война, наконец-то, нашла, что сказать. Она подошла к Мору и резко повернула его к остальным, грубо схватив за плечо. Мор лишь грустно улыбнулся ей. — Тебя никто не сможет заменить, ты слышишь меня?! Кем бы твой грёбанный подмастерье не был! Смерть всё также сидел за столом, Голод присел на кресло, пытаясь переварить слишком большой объём шокирующей информации. Мор взглянул на часы. — Я хотел вас познакомить с ним сегодня… Хотел устроить ему и вам сюрприз… Он должен был быть здесь где-то полчаса назад, но он опять опаздывает. Ну что за непослушный мальчик. — Мор опять посмотрел в окно, там он взглядом поймал маленькую фигуру своего ученика, одетого во всё белое, который со всех ног бежал в сторону его дома. — А вот, кстати, и он. Мор закашлялся. Меньше, чем через минуту, всадники услышали, как на первом этаже дома хлопнула тяжёлая входная дверь. Затем быстрый топот, и вот, дверь в их комнату со скрипом открылась. На пороге стоял действительно мальчик, на вид лет семнадцати, худой и бледный, как лист бумаги. К его пепельным, спутанным волосам прилипли сгнившие листья, а ноги по колено были испачканы в какой-то грязи. С него падали капли грязной воды, пачкая идеально чистый пол. Он будто бы притягивал к себе мусор и грязь. Увидев, кто находится в комнате, он застыл. — Мальчик мой, мы же говорили с тобой по поводу опозданий, — с наигранной строгостью сказал Мор, подходя к юноше. В его руках появилось большое махровое полотенце, которое он подал мальчику. Последний взял полотенце чисто машинально, всё ещё удивленно переводя взгляд с Голода на Войну, а с неё на Смерть, и так по кругу. Всадники внимательно изучали его взглядом. — С-сэр? Это… — к нему начал возвращаться дар речи. — Это… — Познакомься, мой мальчик, Всадники Апокалипсиса, — он легким движением руки обвёл присутствующих в комнате. — Друзья, — обратился он к ним, — прошу любить и жаловать, мой ученик, Загрязнение.