Фейерверки

Первым делом, соскочив с борта Сокола, По спросил: — Где она? Улыбка на лице Финна, вышедшего его встретить, померкла. Раньше такого не было. Раньше По хоть бы поздоровался, но теперь Финну не оставалось ничего, кроме как мотнуть головой себе за спину. «Там она». Ждать корабль вплоть до наступления темноты и не получить ни ответа, ни привета! По Дэмерону хотя бы приходило в голову, что Рей — не единственная, кто может бояться его смерти? — Одна сидит, в хижине у себя. Тебя ждёт, что ли? — спросил Финн скорее с издёвкой, не представляя, насколько близок к правде. Может, она вообще уснула, пока дожидалась, хотя он и видел её нервозность — вряд ли хватило бы духу уснуть. По благодарно кивнул и, напустив на себя сосредоточенный вид, двинулся к обиталищу Рей. Она его действительно ждала, расхаживая из угла в угол и не находя себе места, то и дело проводя ладонями по голым рукам. Она не думала, что радость победы будет омрачена мыслью, что По может не вернуться… и По, и Чубакка, и даже BB-8, конечно, странно, что она думает об одном только По. Собственное отражение в зеркале будто смеялось над ней, её глупостью и неотвеченными вопросами, пока Рей была под крышей, но и на улице ей не становилось спокойнее: пустое небо ничуть не успокаивало, накрапывающий дождь и поднявшийся за ним следом туман и вовсе лишили её всякой надежды. Рей убежала к себе, не задумываясь, что подумают остальные. Вечерело, и зеркало уже ничего не отражало; у неё дома просто не было света. «Может, и ждёт», подумал По, не замечая, как переходит на бег. Рей, значит, была в хижине; издалека По видел, что внутри, за сплетёнными из бамбука пластинами, свет не горит, но распахнув дверь, не постучавшись, он всё же увидел слабое свечение лампы, стоявшей на прикроватной тумбе. В её тусклом отсвете По приметил пустынность крохотной комнаты; из убранства тут только и было, что пара стопок наваленных книжек да без толку разбросанные кучи одежды. Не было ни стола, ни стула… только добротная лежанка, на которой Рей сидела, сосредоточившись на мерцавшем огоньке, да сложенное у изножья тёплое одеяло. Стоило По войти, свет погас, и в его умирающем блике По заметил, как Рей резко дёрнула головой в его сторону. — Тренируешься? — выпалил он первое, что пришло на ум, лишь бы нарушить затянувшееся молчание. Не хотелось, чтобы Рей поняла, что он к ней бежал. Не хотелось неожиданных вопросов, не хотелось, чтобы она слушала его сбитое скоростью дыхание, а лучшая защита — нападение. Пусть этот секрет останется между По и… всеми в лагере, кто мог это заметить. Всеми, кому ещё осталось дело до Сокола. Финну, например. Возможно, ему и правда было дело и, вероятно, теперь он знает, и наутро ничему не удивится. В темноте раздался стук — По шагнул вперёд. Прошло три секунды, они выпустили каждый по два тяжёлых вздоха, разрезавших тишину, всего — четыре, перебивших друг друга, и тут же, не сговариваясь, бросились друг другу на встречу. Последовали объятия, взаимные смешки, ухмылки, вздохи, сжатия и похлопывания плеч и щёк, ахи, охи, улыбки, одно шмыганье носом… По ощущал горячее дыхание Рей у своего уха, слышал, с каким трудом она набирала воздух в лёгкие, и чувствовал, как крепко её пальцы схватили его куртку, оттягивая вверх. Он и сам прикрыл глаза, напитываясь её запахом. Запахом Рей. — Я думала, ты не вернёшься, — протараторила она ему на ухо. От шёпота его ушная раковина покрылась ледяной коркой мурашек. — Я думал, я не вернусь, — повторил По за ней, закрыв глаза. Ещё несколько секунд. Теплота, тишина, прерывистое дыхание. Он выпустил её, попробовал различить в темноте её силуэт… её тело было под его ладонями, это совершенно точно; он слышал, как она дышит, и это значит, что она здесь, хотя он и не может чётко её увидеть… — Я сомневаюсь… — начала Рей всё так же тихо, сглатывая то ли неловкие слова, то ли слёзы. — Сомневаюсь… что когда-либо боялась за кого-то так сильно, как за тебя, По Дэмерон. Вот и всё, она это сказала. Сказала, слегка отпрянув, водя пальцами по его щекам. Чувствуя его руки на своей пояснице. Я думала, что больше не смогу этого сделать. Думала, так и не разберусь в том, что чувствую. Знала, конечно, что и за Чубакку переживала, но не так сильно… — Я сомневаюсь… — По хотел повторить за ней, но резко понял, что не знает, что сказать, и просто склонил голову вперёд, столкнувшись с её лбом. Её лицо было тёплым, и нет, она уже не шмыгала носом, не всхлипывала, но По взял её лицо в ладони и ненамеренно смахнул с щёк несколько крупных слезинок, внезапно оказавшихся под кончиками его пальцев. Его большой палец коснулся сухой, потрескавшейся нижней губы Рей, ненамеренно провёл по ней вдоль и наткнулся на влажный язык, вдруг двинувшийся ему навстречу. Несколько секунд По стоял, смешавшись, но Рей, высунув язык полностью, провела им сначала по боковой стороне пальца, затем по внутренней, и он сам, послушно, без ведома хозяина, прыгнул ей в рот. Проклятье. — У меня же… у меня же, — забормотал По срывающимся голосом, — руки грязные… ты… А вот у Рей занят рот. Логично, что ответить она ему не может. Она опускалась на палец, поднималась снова… По ничего вокруг себя не видел, и тело перестало его слушать. Грудную клетку распирало от неистового волнения, никак не связанного с радостью выжившего. Другую ладонь По запустил ей в волосы, случайно смяв шишки на макушке. Выдохнул её имя. Рей. Она выпустила изо рта его палец, снова отпрянула. Раскачивается как маятник, назад, вперёд, удар сильнее, касание мягче. Прошло несколько секунд, прежде чем Рей поняла, что сделала, но не поняла, зачем. Потому что так захотелось, потому что незнакомый импульс заискрил где-то в желудке и приказал ей… тишину, пусть и относительную, разрезало потрескивание её лампы. По всё ещё держал Рей, её тело ещё касалось его; бёдра, туловище, грудь, но где он сам, она не различала и могла только чувствовать. «Рей», позвал он снова. Треск смолк. Упавшее имя снежинкой коснулось её губ и заставило их раскрыться. Рядом она чувствовала сухой, спёртый воздух своей хижины и чужое горячее дыхание… живого… инородное вторжение, что требует немедленного изучения. Рей потянулась вперёд в поиске его лица. Краткий выдох оборвался, когда нашла. В темноте её губы коснулись лишь его верхней губы, но По сжал её крепче, решительно поцеловал в ответ, лишь спустя несколько чудесных мгновений осознав, что происходит. Он целует её, целует Рей, она гладит его лицо, шею, волосы. Он целует её, чувствует её язык своим языком, чувствует прикосновения её холодных пальцев. Он не заметил, как и когда прекратил поцелуй, пронзённый внезапным доводом рассудка: «А что дальше?», но, набрав воздуха и так и не ответив на вопрос, продолжил целовать её сам, наседая, толкая вперёд; там, впереди, есть кровать, вот, что дальше, это логично, предсказуемо, желаемо, и, продолжая пробовать её на вкус, заставляя раз за разом раскрывать губы всё шире, По всё же толкнул её, слегка не рассчитав силу: Рей упала слишком резко, не успев ни отдышаться, ни как следует закончить поцелуй. Хорошо хоть, что на кровать, не ударившись о край тумбочки; но стоило ей приземлиться, как По застыл на месте, пытаясь отдышаться. Довод рассудка, принявший облик мерзкого розового червя, изогнулся в его разуме и целомудренно вопросил: «Что дальше?» В том, что По Дэмерон был вполне себе жив, у Рей не было никаких сомнений. Несколько секунд на осознание, на попытки увидеть, а не только услышать. Он был здесь, ей это не примерещилось, но что сдерживает его теперь? Послышался шорох, огонёк слева от Рей загорелся, демонстрируя ему её завороженное, почти напуганное лицо, и ей — точно такое же. Свет выхватил мешки под его глазами, грудь, тяжело вздымавшуюся под комбинезоном, и слегка взлохмаченные волосы, тёмные пятна копоти на щеках и, кажется, свежие кровоподтёки… — Ринулся сюда без медицинской помощи? — выдохнула Рей. — Чуи подлатал меня по пути сюда. Мы торопились, потому что… — По отвёл взгляд, надеясь ничего не видеть, но наткнулся только на собственное отражение. Ему показалось, зеркальный По Дэмерон пригрозил ему пальцем и приказал ничего не испортить. — Я должен был увидеть тебя. — Со мной ничего не приключилось бы. — И откуда мне было это знать? Знать он, конечно, не мог, но мог спросить. Если бы кто-то сказал ему, что всё в порядке, что Рей жива… почему этого было недостаточно? Было что-то ещё. Свербящее, не дававшее ему покоя уже очень долго. По только теперь окончательно понял, что происходит именно то, чего он и желать не смел, и решительность, горевшую в нём несколько секунд назад, как рукой сняло. Осталась только бешеная аритмия. Он сглотнул. Рей заметила. Дорожки слёз ещё блестели на её лице, когда она выдохнула с улыбкой, сначала облизнув, а потом и вовсе прикусив нижнюю губу. Беззвучный смех карабкался из её горла как альпинист по скале, постепенно становясь всё громче; Рей продолжала смотреть на него, явно ожидая продолжения, но По не мог так сразу, невзирая на то, что его тело уже было готово, и себя приходилось заставлять, чтобы не броситься с разгона в её объятия. — Мы… мы это не обсуждали, — выпалил он и успел заметить только её губы, сжатые в жёсткой ухмылке, прежде чем на его шею будто накинули тугую петлю. Рей сжала кулак, махнув им по направлению к своему подбородку и притягивая По к себе. Ухмылка стала едва ли не плотоядной — так хищники улыбаются, глядя на добычу и уже капая слюнями с одной-единственной мыслью: «Моё». — Что обсуждать? — спросила она как ни в чём ни бывало, когда По завис перед ней в абсолютно безвыходном положении, вытянув одеревеневшие руки и приготовившись к неизбежному падению прямо на неё. Его пальцы сами собой нацелились на её груди, и Рей, заметив, закусила губу, притягивая его ближе. Она знала, что этим всё закончится, и мысль доставляла ей наслаждение, наполнявшее душным теплом. Теперь она даёт ему шанс ничего не испортить внезапной нерешительностью. Разрешает. Отбрось сомнения, коснись меня. Он не дотянулся, но всё равно записал очко на свой счёт, увидев, как её губы приоткрылись, и лицо наконец-то разгладилось… «Ещё ничего не сделал, — пробежала мысль в его голове, — а она уже на взводе». По снова сжал пальцами воздух, заметив, как быстро туда метнулся взгляд Рей, и как выставленное ей поле на мгновение ослабло, всё же позволяя ему дотронуться. — Известно ли тебе, моя дорогая Рей, что это уже изнасилование? — По изо всех сил старался изобразить напуганный тон, но получился только обольстительный. Едва ли не высовывая язык, чтобы коснуться сосков даже сквозь ткань, пусть до них ещё оставалось расстояние, он ли мог говорить об изнасиловании? Рей издевалась, не позволяя дотянуться. Сама не знает, что теряет. По сделал то, что смог и сжал её соски кончиками пальцев. Легко потянул вверх, на себя, как крохотные рычажки на панели управления. Это так просто, и неважно, заводишь ли ты девушку или корабль. Рей заметила, почувствовала, узнала… её хватка ослабла, и По наклонился ниже, полностью накрывая её грудь ладонями. Её зрачки лихорадочно бегали, а дыхание сбилось: — Изнасилование… а ждать от тебя первого шага? — Первого шага? А разве их было недостаточно? Тяжёлый вздох, крепкая хватка; Рей держит его за запястье то ли потому что хочет остановить, то ли потому что хочет, чтобы он не убирал рук. По это только раззадорило: — Первого шага? Милая, ты… — Рей отпустила его так резко, что По незаметно для самого себя свалился ей на грудь, исторгнув из неё тем самым приступ хохота. Раздалась вспышка, треск, свет погас под раскаты её смеха. Не успел По опомниться, как Рей привлекла его к себе, повыше, и прильнула к губам, положив свободную руку на его щёку, поднялась чуть выше, зарылась в волосы и так и расслабилась. Весь фокус на языке, По чувствовал; пытался с ней бороться, не позволяя первой во всём немо признаться. Но в своём упорстве она была тверда и непреклонна; По осталось лишь принять удобное положение и отбросить ненужные мысли, не выпуская её затвердевших сосков из-под ладоней. Что обсуждать? Рей под ним, Рей пытается разобраться с его жилеткой, хочет прикоснуться к нему, гладит его по голове… с жилетом ей слишком долго разбираться, ведь она такой, по безрассудству своему, не носит; на мгновение поднявшись, По щёлкнул на нужную кнопку и отстегнул сначала переднюю часть, затем заднюю… — Такой опыт может быть у тебя впервые, — пробормотал он в процессе, и Рей, не задумываясь, ответила: — Ну и что? Этого было достаточно, чтобы заставить По остановиться снова. Этого он не предвидел. Застыв с половинкой жилета в руке, По размышлял, прикусив губу. Он надеялся, что это прозвучит как соблазнительный комплимент самому себе, не как констатация факта. Стоило об этом подумать, но когда? Всё произошло так быстро… он тяжело дышал, Рей глядела на него нетерпеливо, и ему хотелось, чтобы она осталась перед ним голой, во мраке, хотел видеть её, касаться… она снова зажгла свет, выпрямила спину и села в постели на колени. Боже, до чего красива. Покрасневшая, но спокойная. Взмыленная, но умиротворённая. Её не стыдно хотеть, но это не значит, что можно её ранить. Или без разницы? Тоже мне, ранение. По сегодня чуть головы не лишился, ноги, руки; может, и член бы взрывной волной оторвало. Это было бы… страшно. Необратимо. Девственность тоже уже не вернуть, но кому она сдалась-то, чёрт подери? Рей запустила руку в волосы, расплела их, позволила заструиться по плечам. Жидкие волосы цвета… чёрной дыры. По сглотнул. Всё потому что Рей затягивала, гипнотизировала и не оставляла шансов на возвращение домой, только в новую реальность… Чёрная дыра, может статься, и то безопаснее. Мрачная, гигантская, всепоглощающая, возбуждающая, желанная. Её пальцы возились с завязками на воротнике топа — Рей двигалась медленно, выводя его из себя, и на одно её движение приходилось с пять ударов его сердца. ; Увидев, до какого состояния она его довела, Рей улыбнулась и произнесла, снова воздвигая вокруг себя защитный купол: — Смотри, чего я тебя лишила. Ты мог бы сделать это сам… — когда заграждения снова пали, По, уже ни о чём не думая, ринулся вперёд, оказавшись… да, вот же, она перед ним, почти голая, и он, уже почти ко всему готовый. Осталось только расправить крылья топа или даже… чем чёрт не шутит, снять его и на пол… бросить. Его глаза лихорадочно забегали по её телу… по её шрамам… — Боже, Рей… — выдохнул По. Снова её имя, снова Рей сама приподнимается, притягивает к себе за оттопыренный ворот рубашки, пропускает пальцы сквозь его волосы и прикусывает его губу в слишком горячем поцелуе. Стальной привкус крови наполняет её рот, кровь вяжет людей навеки. По положил ладонь меж её грудей, но не чтобы сжать, а чтобы оттолкнуть её… на секунду. На мучительную секунду, или на несколько, прежде чем она снова потянется к нему сама. Сглотнуть. Остановить. Обсудить. Удостовериться. Не беспокоиться. По видел взгляд Рей, негодующий, и самого себя ненавидел за неуместное терпение. — Тебе может быть больно, — сказал он просто и прямо, понимая, что увиливать в таких вопросах не стоит; но Рей, судя по всему, не было до этого никакого дела. Неотрывно глядя в его глаза, она сумела расстегнуть пуговицы на его воротнике и вытащить рубашку из штанов… снова Сила? Судя по её довольной улыбке — да. Довольной. Примирительной. Это было далеко не так романтично, как если бы она делала это сама, ненароком касаясь его тела, но было в этом нечто особенное, присущее ей одной… По был уверен, что Рей применила гипноз, когда её голос мягко произнёс в его голове: «Всё хорошо, По Дэмерон». — Вот зачем тебе Сила нужна, значит? Раздевать мужчин вопреки их воле? — Рей рассмеялась, похожая скорее на маленькую девочку, чем на взрослую женщину, вполне осознающую свои действия, и снова погасила свет. По в очередной раз задумался, правильно ли они поступают, уместно ли это, ведь ещё не поздно остановиться… он может схватить уплывшую на пол рубашку, попросить Рей не касаться его тела, не водить пальцами по шрамам и не прижиматься к его груди горячими щеками… он ещё может сказать это, но слова застревают в горле, а руки, не слушая его, гладят её спину; голова, словно существуя отдельно от разума, глядит в потолок, губы раскрываются, дыхание срывается, а уши слышат: — Что это? — прилегавшая к его телу цепочка оттягивается, огонёк загорается снова. На несколько мгновений По видит взлохмаченную Рей, разбитые в пух и прах шишки на её голове, и золотое кольцо, блеснувшее между её пальцев. — Обручальное… моей матери, — выдыхает По. — Что-то вроде талисмана на удачу. — Обручальное? — произносит Рей так, словно впервые слышит это слово. По, всё ещё пытаясь отдышаться, поясняет: — Да. Я всё ещё… верю в настоящую любовь, знаешь ли, — отличный разговор вместо сексуальной прелюдии. Рей смотрит на него, и десятки немых вопросов копошатся в её глазах, а он ничего не может сказать. Продолжить дальше? Дать ли им шанс или закончить всё здесь и сейчас? Какое-то слишком ответственное решение — переспать с девушкой, с девственницей, которая знает, что для тебя это нечто серьёзное. И По вдруг понял, почему: ему не хочется, чтобы что-то пошло не так. Ему не хочется всё испортить, потому что и Рей, и память о матери ему дороги… девушка рядом, далёкая от его сомнений, только усмехнулась и сказала на удивление ровным голосом: — Не думала, что ты из таких. Было бы ещё лучше, если бы она просто прочла его мысли — неудивительно будет, если это она тоже умеет — и попросила просто не переживать. Сказала бы, что одна ночь ничего не решает. А может, это и было страшно — узнать, что очень даже решает, что правда наконец-то вышла наружу, и теперь, во всей своей откровенности, стала особенно уязвима. Страшно, что теперь они оба знают о чувствах друг друга; страшно, что они будут вместе, что сначала, как это обычно и бывает, всё будет хорошо, а после — испортится, и вся вложенная вера будет напрасна. Всё это навалится, стоит им принять единственное решение здесь и сейчас… И всё равно, По сделал над собой усилие, попробовал успокоиться. Капитан не покидает терпящий крушение корабль, капитан до последнего остаётся космическим мусором скитаться по галактике. — Это хорошо? Или плохо? — спросил он уже спокойнее. Свет ещё горел, когда Рей ласково улыбнулась ему и, выпрямив спину, приникла к его губам в тёплом, примирительном поцелуе человека, пошедшего на уступку, и потух, когда её ладони легли на его плечи, опустились к предплечьям, грудь прижалась к его груди. В воцарившем мраке он нащупал её волосы. Они были жёсткими, словно у Рей не было времени как следует о них позаботиться; По вдруг стало любопытно, какова на ощупь её кожа. Наверняка покрытая синяками и ссадинами, такая… отпрянув от её губ, он поцеловал её щёку и скользнул ниже, покрывая поцелуями шею. Её волосы, подобно праздным зевакам, с любопытством лезли прямо ему в рот; По плевался, Рей стонала. Он подтолкнул её вперёд, помог лечь… теперь-то всё должно пойти как следует, да? Как по маслу. Когда По оторвался от её груди, надеясь поцеловать живот, Рей зашипела: — Металл… кольца… такой холодный. Словно… не нагревается. В её голосе не было ни жалобы, ни осуждения, но что-то в её тоне всё же заставило По положить тёплые ладони на её бока. И сжать их. Согреть. Провести по ним вверх-вниз и… как и планировал, мягко поцеловать в живот. Она дышала тихо. Почти осторожно. — Первый… — услышал По её слова. — Ну и… ну и что, что первый… Может, оно и к лучшему… Что же, если эта ноша и правда ложится на его плечи, нужно достойно донести её до финиша. Сначала многое возложили на Рей, а теперь саму Рей сама Рей возлагала на него. И хотя член его рвался в бой, разум пока что держал пальму первенства, не позволяя всё испортить. Чувство власти над ней опьяняло; рассудок его торжествовал, как и чувство собственного достоинства… мой черёд владеть тобой, думал По, мой черёд побеждать. — Ты очень решительна для девушки, для которой это впервые, — произнёс он, оторвавшись от живота и зажав пальцы между её ног. Он почувствовал именно то, чего ждал, и его губы расплылись в самодовольной улыбке. Раздалось несколько голодных вздохов. — Я-то с ума сходил. Слова связать не мог. Боялся всего на свете… — И как про… — слова снова прервались на половине фразы, стоило По убрать руку и надавить между ног указательным пальцем. Она действительно была готова, возможно, просто не представляя, что ждёт её дальше, и По, возгордившись этим, произнёс: — Отвратительно. Теперь я, к счастью, научился, и… — он собирался было совсем снять с неё штаны и снова пожурил себя за неосторожность, за поспешные решения, из-за которых они рискуют остаться без защиты, но Рей снова прервала его: — … и теперь моя очередь сводить тебя с ума, — выдохнула она; в следующее мгновение невидимая волна ударила По в грудь, отбрасывая вдаль, к стене; Рей возникла перед ним внезапно и, рывком спустив с него штаны (собственными пальцами, отметил По к своему удовольствию), завладела его членом и без приличествующих случаю церемоний взяла его в рот. Долго трудиться ей не пришлось: пришла уже на готовое, и По оставалось только дивиться. И, о-о-о, годы световые, она знала, как заставить его задохнуться! Кажется, Сила помогает не только со злодеями сражаться, но и делает язык проворнее, пальцы — ласковее, а глотку — глубже. У По даже мелькнула мысль: может, Рей обманула его? Может, это не её первый раз, может, опыт у неё уже был? Она знала, что делала. Знала, как довести его до пика. Знала, где его касаться. И По, тяжело дыша, хохоча и проглатывая слова, спросил: — Откуда… откуда тебе это всё известно, а? Нашла… нашла журнал, а-а-агх-х-х-х… — прошипел По, стоило Рей приложить чуть больше усилия, — какой-нибудь… в мусоре, а? С увлекательными… ох, силы небесные, картинка-а-а-ами… опис-с-са-а-а-а-аниями! Рей! — он ударился затылком о стену, когда она заглотила член так глубоко, что вызвала у себя рвотный рефлекс. Это дало ему недолгую передышку и возможность поупражняться в красноречии: — Ты это, па… па-па-па-па-осторожней, ладно, милая? Ты ещё мне нужна будешь… Должно быть… магистр Скайуокер, он… знал, что, как… а-а-а! — да, всё верно, Рей сделала это снова: снова подвела его на шаг ближе к безумию. — Или… может… в джедайских… в джедайских, ш-ш-ш, — он погладил её по голове, когда её зубы задели особо чувствительный участок на коже, — и это тоже… тоже ещё пригодится, ты поаккуратней, я… я даже… ох, провалиться мне где стою, ты-ы-ы-ы… ты, ты, ты, ты… джедаи-и-и-и, а, а, а-а-а-а-а! Чтобы ответить, Рей пришлось освободить рот, и По, к своему удивлению, испустил разочарованный вздох. Рядом с тумбочкой тут же ярко разгорелась лампа, осветив всю хижину. Рей выпрямилась и всё так же, сидя перед ним на коленях, произнесла, глядя прямо в его глаза: — А ты, должно быть, доставлял проституток контрабандой, раз думаешь, будто смешно пошутил? — Тебе нравится, как я шучу, — шепнул По, надеясь тем самым раззадорить её сильнее. — Ты хочешь меня, потому что я смешно шучу. В любой другой ситуации Рей тут же отмахнулась бы и нашла способ оскорбить его, но сейчас, хотя чувства боролись в ней, она оказалась пойманной в собственную ловушку. Она тщетно пыталась найти способ отомстить ему, сострить как-нибудь более оскорбительно, но придумала только: — Я могла бы заставить тебя взять собственный член в рот, — По не выдержал и рассмеялся. — Это анатомически невозможно, моя дорогая Рей. — Я могу сделать тебя гибким. Если захочу. Дивное будет зрелище. — Но я и в половину не справлюсь так хорошо, как ты. Когда Рей встала, шагнула назад, и По услышал странную усмешку, всё это показалось ему дико странным. Рей смущается, потому что он хвалит её языковые способности; сам же благодарит девушку за то, что она его ублажила, и никого из них не смущает то, что они стоят друг перед другом голые, это для них первый раз, и прежде они даже не целовались толком, а тут… оба побоялись больше никогда друг друга не увидеть и решили больше не терпеть да не ждать. Бросив взгляд через плечо, Рей снова загасила мерцавший огонёк собственного сердца. По уже догадался. — По-хорошему, я должен отплатить тебе той же монетой, — произнёс он в мрачную пустоту. — Сначала сказать, что я тебя терпеть не могу, а потом залакать до изнеможения. Он был уверен, что ещё немного, и Рей нагнёт его к собственному члену, но она только смеялась. По слышал, как она упала на кровать, и увидел её, когда она в очередной раз, на несколько мгновений, зажгла лампу. Свечение было мерным, мягким. Спокойно, не боясь обо что-нибудь споткнуться, По приблизился и застыл над её кроватью. Последний шанс убежать с уже упавшего корабля? — Так и сделаешь. После. А пока… — выставив вперёд растопыренные пальцы, она снова Силой подтянула его к себе. — Ты обещал мне какой-то первый раз, и… ты, кажется, о себе очень высокого мнения. Мне любопытно, я… хочу тебя, По Дэмерон. В этом ты прав. А вот почему… я и сама не знаю. По развязал завязки на её брюках и помог освободиться от одежды. Ни ему, ни ей теперь нечего скрывать, и хотя темнота всё ещё хранит их секреты, осталось совсем немного, прежде чем и они навсегда исчезнут. По не хотелось ничего спрашивать, хотелось проскочить церемонии и вежливые вопросы, ответы на которые он и так знал, но всё равно задал: — Ты уверена? — Рей кивнула. Что ж, теперь — вопрос аккуратности. Он опробовал её сначала одним пальцем, затем — двумя. Рей стонала, но уже тише, словно что-то её останавливало. Она знает, что боль последует, но готова принять её. Если ходить вокруг да около, девственницей она быть не перестанет; и есть только один способ перевести её в новое состояние. Преобразовать. По попробовал вспомнить, лишал ли он кого-то девственности прежде; сжал оба запястья Рей, разведя её руки в стороны, и почувствовал, что её кожа вся покрылась мурашками. Ей ещё неизвестно, какое удовольствие следует за единичным приступом боли, и он рад открыть ей эту вечную правду. А потом — доказывать, раз за разом, слушая её голос, шепчущий его имя… шёпот, стон, стон, шёпот, хлопок по спине, просьба остановиться. «Постой». Тяжёлое дыхание. Несколько долгих, тягучих, словно смола, секунд, кивок головой… снова. Стон-стон, шёпот, возглас, вопрос, оскорбление, горячий поцелуй, крик, просьба, мольба, почти приказ, её тело извивается, стремится к нему навстречу. По подхватил её за бока, приподнял, привлёк к себе и посадил на бёдра, не выходя из неё. Рей зашипела и застонала ему прямо в уши. Он сделал ей больно? Сам По уткнулся в её шею, носом ощущая бешеное биение её пульса. И спросил, не чувствуя самого себя от страха: «Всё хорошо?» До чего глупо, он хотел уберечь её, а не причинить боль. До чего глупо, причинять боль, желая сделать девушку счастливой; до чего странно чувствовать чужую кровь на своём голом теле. Кровь вяжет людей навеки. По не увидел, но почувствовал, как Рей кивает. Конечно, ей больно. Конечно, к боли нужно привыкнуть. Он почувствовал, как она выпрямляется, крепко сжимая его плечи. По бы понял, если бы Рей предпочла на этом закончить, но она не торопилась, да и он не мог просто кончить здесь и сейчас. Не отпуская его плеч, Рей качнулась назад. Вперёд. Он чувствовал её движения членом, представлял, как она задрала голову… о, чёрт. Отпустив его плечи, Рей перехватила его правую кисть и направила к своей груди. Со второй он справился сам, сжимая их с той же скоростью, с какой Рей покачивалась на нём самом. Она снова вскрикнула. По не уловил момент, как Рей удалось набрать такую скорость, но, хватая воздух жадными глотками, он понял, как сильно она стремилась покончить с этим здесь и сейчас… кончить, покончить, закончить. Пока что. Ненадолго. Закончить, чтобы начать что-то новое, оставляя боль позади. Слабого мерцания в лампочке По не заметил, но крики становились громче, свет — ярче. Стекло гудело, свечение зашлось бешеным танцем, мигая как значок бензобака без топлива, которого с каждой секундой становилось всё меньше… Свет выхватывал Рей, её изогнутый рот, морщины на лице, волосы на губах и чистый же лоб в следующее мгновение, распахнутый рот, зажмуренные глаза, упавшие на лицо волосы, её шею, грудь, изогнутое туловище… стекло резко лопнуло, разлетаясь осколками по комнате, огонёк же фейерверком взмыл в потолок и пробил крышу, на несколько секунд лишив По зрения. Рей тут же повалила его на спину, и когда его ладонь легла на её потную спину, холодная дождевая капля упала на его пальцы. — Ты… ты… — зашептала Рей рядом с ним. По немного прикинул: он всё ещё внутри, но эрекции уже нет, значит… — Ага, — сказал он, скривив лицо в извиняющейся гримасе. — Прости меня, всё это слишком… я не успел… — Рей заставила его замолчать, в последний раз за ночь приподнявшись и накрыв его губы своими. Снова возвращает свою власть, думал По, лениво ворочая языком в ответ на её усталые заигрывания. А потом её голос, тихий, запыхавшийся, произнёс в его голове: «Всё хорошо, По Дэмерон». Вновь упав на живот, Рей тихо рассмеялась и заговорила как сама с собой: — Если кто родится, и правда… не будем учить его Силе. Пусть станет пилотом. Как отец. — Как от… что? — вряд ли Рей могла говорить серьёзно, но По всё же запаниковал. — Ребёнок? Ты ведь… шутишь, правда? Не то чтобы я… не был готов, но… это так быстро, рано и… мы ведь… — Рей никак не реагировала на его сбивчивое бормотание, и По решил, что оно к лучшему. Конечно, если ребёнок родится, виноват будет он. Он и его глупая нерешительность сказать всё в нужное время, не ожидая, пока мосты будут сожжены. Рей теперь знает, каково это, и По прекрасно известно, что какое-то время она будет ненасытной, и ему придётся постараться. Теперь ей то ладонями безудержно молотить его по спине, то царапать лопатки костяшками, то ногтями больно впиваться в его кожу. Не надо приказывать, не применяй ко мне Силу, здесь ты бессильна, Сила тебя не удовлетворит, но я могу это сделать. Ошибся По с последним разом за ночь; не прошло и десяти минут, а он уже снова сжимает её бока, чувствует горячие бёдра, прикосновение набухших сосков. Каждая точка его тела, в котором его касается её тело, горит словно открытая рана, объяв его тело пламенем. Пламенем, которым он делится с ней, которым горят они оба, не сгорая вплоть до момента, как разгорается красное восходное солнце, отбрасывая на содеянное длинные тени. «Содеянное». Какое страшное слово, думал По, таращась в потолок. Рей сопела, откинув руку на его грудь. С полчаса назад она снова зажгла свет только чтобы увидеть его лицо, и долго вглядывалась в него без капли ненависти, с одной только благодарностью. Всё прошло хорошо, но на другое и рассчитывать не стоило. Всё прошло хорошо, думала Рей, засыпая, как я на то и надеялась. А По? Зачем он себя обманывал? Как это так, всё произошло так внезапно? Он знал, что этим всё закончится с первого же дня, как её увидел. По крайней мере, хотел этого, хотя и знал, что ни на что надеяться нельзя. С первыми лучами солнца в комнате было ясно, и По тоже всё стало ясно. Ясно, что делать дальше, как с этим быть… не ясно только, как всё не испортить, но это он ещё поймёт. После. И неясно, но тоже, только пока, что делать с дырой в потолке. Дымоходную трубу приладить, может? А зачем?.. Можно просто… залатать бамбуком, но… но после, после, всё после. Ближе к полудню в лагере начали копошиться, потому что со вчерашнего вечера никто не видел По Дэмерона даже на борту Сокола. Больше всего это, конечно, волновало Финна, ибо он ещё прошлым вечером надеялся пропустить с приятелем парочку стаканчиков, поговорить о том, что он видел… но какой там. Конечно, поговорить с Рей было куда важнее. Может, она ему сказала что-то такое, после чего По вообще никого не захотелось видеть? Финн ожидал худшего, когда нерешительно побрёл к месту, где По обычно спал, но, не обнаружив хозяина постели, собственно, в постели, испугался ещё сильнее. По не спал вовсе, или был так занят самотерзаниями до рассвета, что проснулся чуть свет и отправился самотерзаться в уединённое место? — Ребят, По кто-нибудь видел? — Ну, он как с Рей заперся вчера вечером, так и не выходил. Странная догадка пригвоздила Финна к месту, когда он подумал: «Хорошо бы было, если бы эти двое самотерзались вместе». Об этом-то Финн даже не решался думать… Если бы для них всё закончилось хорошо, он был бы счастлив за друзей… наверное. Но он так боялся обнаружить, что ни черта не рад за их счастье, что, оказавшись у хижины Рей, застыл, прежде чем трижды постучать, и успел помолиться всем известным Богам, прежде чем по прошествии пары вечностей щёлкнул замок. По вышел Финну навстречу в накинутой на плечи куртке, с голой грудью и в оранжевых пилотных брюках… не будь на нём куртки да брюк, Финн, быть может, и не узнал бы его; к кровоподтёкам и даже мешкам под глазами был привычен, но где же его идеально расчёсанные волосы? Где этот вечно задорный, шутливый взгляд и язык, без конца и края подтрунивающий над всем, что видит вокруг себя? Годы световые, да ведь По не выспался. И можно только гадать, где его язык побывал сегодня ночью. Финн, не зная, то ли скорчить возмущённую рожу, то ли засмеяться, несколько секунд молчал, и вдруг спросил: — Ты чего это, ночевал тут, что ли? — Кто там пришёл? — вдруг раздалось из хижины, и Финн, к своему ужасу, понял, что это заспанная Рей; бросив на неё взгляд через плечо По, он также понял, что она сидит в кровати, глядя в его сторону и прикрывая грудь одеялом… с реакцией Финн наконец-то определился: разинув рот от шока, он тут же отвернулся, выкрикнул пару извинений и только потом понял, что По уже закрыл дверь и теперь стоит за его спиной. Финн, радуясь, что цвет кожи не выдаёт его смущения, оглянулся на друга и увидел: тот пыжится от самодовольства, как налакавшийся сметаны кот. Впрочем — Финн нервно усмехнулся — вряд ли этот ночью лакал именно сметану. — А вы что… это… это самое? — спросил Финн сомнительно, и По кивнул. — Это самое, — повторил он обывательским тоном, словно рассказывая, что ел на завтрак. — Того, это самое. — Фейерверки всю ночь пускали? — По нахмурился. — Ну, я… мы наблюдали и видели, как у вас свет мерцает. Все тучи разогнал. — Фейерверки… — его ухмылка стала крайне отвратительной, и Финн закатил глаза. — Если хочешь, можешь понимать это так. Финн был далеко не глуп и мог сложить два плюс два, но поверить в то, что в крохотной хижине пускали фейерверки, было и то проще, чем в то, что между По и Рей что-то было, и Финн, их… лучший друг, кажется?! всё это проморгал. Они же без конца переругивались, не могли найти общего языка, а теперь… сколько он спал? Что произошло?! Он мотнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Ему нужны объяснения. Сейчас же! — Да что это, чёрт возьми, значит?! — Спроси Роуз, — По препротивно подмигнул ему, — уверен, она с удовольствием подожжёт с тобой парочку хлопушек, — избегая дальнейших неловких вопросов и не менее неловких ответов, По развернулся и быстро, на правах хозяина хижины, хлопнул дверью. Рей, прекрасная в своём утреннем неряшестве, закрывала лицо от солнечных лучей, слабо проникавших сквозь соломенную крышу, и По не сдержал широкой улыбки: — Эта ранняя пташка разбудила тебя? — Рей молчала, недоумённо озираясь по сторонам. Неужто думает, что проснулась не у себя? Нет, старое зеркало на месте, в углу всё так же лежат книжки… из новых предметов интерьера — лишь кучка осколков на полу и полуголый По Дэмерон. Одеяло соскользнуло с её ключицы, но Рей не торопилась водворить его на место, словно так и было нужно. По озадаченно хмыкнул. Кажется, к новой реальности ему ещё предстоит привыкнуть. Он поднял с пола брошенную рубашку и уже вправил её в брюки, когда Рей спросила: — Ты уходишь? — Надеялся принести нам поесть, — ответил он, бросив взгляд через плечо. Рей, перевернувшись набок, подглядывала за ним одним глазом, и улыбнулась, когда их взгляды встретились. — Я не хочу… есть. А ты поспешил одеться. «Так и думал», ухмыльнулся про себя По, расставив руки в стороны и позволяя Рей снять поспешно надетую одежду. «Совершенно ненасытная. Зато всё вручную. Приятно». Своё обещание «залакать до изнеможения» По всё-таки выполнил. Энергии после бессонной ночи почти не осталось, зато он видел Рей при свете дня; видел, как медленно смежались её веки, как она приоткрывала рот, и как её язык облизывал губы… было лучше. Ночью он только водил пальцами по её шрамам, но теперь они словно оживали под его прикосновениями, возвращая самого По на быльём поросшие поля сражений. Его женщина сражалась за что-то, была сильной, и знание о взаимности её любви, как и о том, что ему одному во всей Галактике позволено доводить Рей до состояния беспомощности и приятного бессилия, наполняло По гордостью… гордился По и тем, что теперь, благодаря её восторженным воплям, об этом совершенно точно знали все. Хотя По и кончил на этот раз быстрее, чем она, его это почти не расстроило. Впереди у них столько времени безоблачного счастья, что-то ли ещё будет! Рей скатилась с него, улеглась рядом и, разгорячённая любовью, безуспешно пыталась отдышаться. — По, — ровным тоном позвала Рей, уставившись в потолок. Он только повернул к ней голову, зашуршав подушкой. — Ты это серьёзно про… настоящую любовь, и всё такое? — Думаешь, я в спешке кольцо цеплял, пока на Базу летел, чтобы… прибежать сюда и скормить тебе романтичную, но лживую историю о том, какой я деланный мечтатель? — Рей подложила под голову сжатый кулак и теперь смотрела на По в упор. — Нет. Не такой я дурак. — Некоторые сказали бы, что носить кольцо матери на груди — это дурость. Правда, которая глупее лжи. — Но ты же так не думаешь? — По долго смотрел на Рей, пока она не ответила. — Не знаю. Будь эта история враньём, я бы не впечатлилась. Если же это правда… я всё равно не считаю тебя дураком. Медленно, почти лениво перекатившись и повиснув над ней, По услышал её точно такой же ленивый смех. — Это правда. Как и то, что я это всё… не придумал. Я правда хочу быть рядом, Рей. И не хочу всё испортить. Обвивая руки вокруг его шеи и притягивая к себе для мягкого поцелуя, она проговорила: — Как хорошо, что в кои-то веки наши мнения сходятся. — На этот счёт — да. Но что-то мне подсказывает, что мы ещё не раз переругаемся, обсуждая, что делать с этой случайной вентиляцией, оставшейся после твоих световых экспериментов… Как По и ожидал, Рей устало закатила глаза и с наигранной обидой сбросила его. По крайней мере, сразу после Рей рухнула на его плечо… значит, компромисс неизбежен.