Испокон веков их называли семью смертными грехами — главными пороками человечества, что были не единственными в своем бытие. Но лишь они имели силу, позволявшую править этим бренным миром и властвовать над людским народом.
Inanis gloria
Падший без сопротивления
Губы Сокджина растягиваются в слащавой улыбке, от которой публика вокруг приходит в дикий восторг. Их давно окружили десятки журналистов, чьи камеры беспрестанно делали фотографии, раздражая всех остальных ослепляющими вспышками. Всех, но не Джина, застывшего прекрасным изваянием, который явственно наслаждался сим действом. Никто не замечает полыхающего пламени в глазах искусителя, считавшего эту толпу недостойной его внимания. Эти жалкие людишки, паникуя, разбежались бы по своим домам, знай они, чей интерес так рьяно пытаются привлечь. Ким медленно поднимает изящную руку в приветственном знаке и чувствует небывалое упоение от незамедлительной реакции — журналисты чуть через охранников не лезут в попытках заполучить лучший кадр. Сокджин мечтал быть в центре внимания и всеобщего восхищения, сколько себя помнил. Он не скрывает своего самодовольства, понимает, что люди не заметят из-за неспособности узреть простую истину. Даже если собственное идеально красивое лицо отразит его подлинное отношение ко всему мерзкому людскому роду, до дрожи в коленях любящему раздувать знатные скандалы со знаменитостями, Джин, несомненно, останется самым элегантным и привлекательным человеком, проходившим сегодняшним вечером по красной дорожке. Сокджин готов с несвойственным ему снисхождением ответить на любые глупые вопросы, лишь бы весь мир твердил только о нем, но их отвратительные менеджеры строго-настрого запретили любой контакт. Завистливые создания! Однако Ким вынужден прислушиваться к мнению недостойного руководства, ведь иначе его лишат радости всей жизни — стоять на самой вершине, считаться звездой вселенского масштаба и купаться во внимании людей, которые им восхищаются. Его напрягало подчиняться — амбиции желали править этим миром, подмять тот под себя и явить настоящую ипостась древнейшего порока. Власти же, имеющейся в его руках, все еще было недостаточно. Сокджин знает, что некоторая часть их новых «фанатов» появилась лишь по той причине, что народ не желал быть выкинутым за борт. Сегодня популярны BTS, а если вы не прислушиваетесь к трендам, то вас с огромным удовольствием головой окунут в яму, полную чужого презрения, обвинения в нетолерантности и жгучей ненависти. В мире давно решает царствующее большинство, а остальные — стадо. И так уж вышло, что Джин стоит во главе того самого большинства, ненавязчиво указывая и подталкивая к нужным ему целям. Захотели Billboard? Получайте, вы это заслужили! Grammy? Да как вы смеете отказывать BTS, они мировые звезды с многомиллионной армией, которая при сильном желании эту вашу липовую премию просто уничтожит! Безвольные рабы надменного порока. Организаторы просят группу пройти дальше по ковровой дорожке. Туда, где преданно ждут фанаты, в глазах которых навечно застыло восхищение. С появлением их команды крики возобновляются и явно начинают сводить с ума или он действительно слышит, что кто-то желает обладать им? Ах, если бы человечество знало... Сокджин чувствует необычайную легкость и радость на сердце, когда к нему тянутся чужие руки, на деле недостойные его касаться, когда телефоном практически тычут в его восхитительное лицо, когда умоляют хотя бы взглянуть на их безликие физиономии. — Оппа, ты самый лучший! О, Ким знает. По прелестному лицу расползается дьявольская ухмылка. Глупые людишки. Тщеславие.Invidia
Погрязший в собственных страхах
Хосок вспоминает, как с натяжкой улыбался и наигранно восхищался чужой победой. Зачем они вообще приходили на премии, где их группе не было места? Им не давали награды, а для новичков они были слишком старыми, ведь с момента их первого выступления успело дебютировать множество новых исполнителей. Чон тоже хотел стоять на сцене, благодарить за победу всех подряд и слушать поддерживающие крики фанатов. Хосок тогда почти ненавидел ту группу, что заняла их место и забрала заслуженную ими статуэтку. Эти айдолы ничем от них не отличались, только компания была больше и известней. И, нет, он не жаждал возмездия, просто старался не думать о том, что мог попасть в то же агентство, что и эти неумехи. Мог бы? Ха! Чон не прошел бы дальше первого отборочного тура из-за своей неказистой внешности, а на тщательно отрепетированные танцевальные движения никто смотреть бы и не стал. Таких, как Хосок, миллионы в их стране. Осознание этого факта затапливало обжигающей завистью, подкрепляясь тщательно скрываемой ненавистью. Если бы он только мог иметь гениальность Юнги, свободное знание чужого языка и ум Намджуна, красоту Сокджина и Тэхёна, плавность движений Чимина и мелодичный голос Чонгука, то явил бы народу свою идеальность. И не было бы человека, способного пристыдить и оскорбить его, назвать несовершенным. Но Хосок — это Хосок. Его назначили всего лишь ответственным за танцы, не подумав развить скрытый потенциал, желание продемонстрировать который нарастало с каждым часом. Зависть расползалась, уничтожала имевшуюся самовлюбленность и заполняла собой всю пустоту в отравленной ею душе. Хоуп просто не мог родиться с тем же лицом, что и Сокджин, ибо генами не заложено быть всемирным красавцем. Реальность хлестко бьет его и снова сталкивает в глубинную бездну с невозможностью подняться наверх, но открытым путем для погружения на самое дно. Утонуть в океане чувств, опутывающих разум и стирающих любое напоминание о сопротивлении. Чон раз за разом всплывал на поверхность, доверяясь посторонним голосам, что шептали ему истину. Неосмысленный и затуманенный взгляд упирался в непроглядную темноту вместо неба. Это было началом конца — Хосок чувствовал, что пуще прежнего хотел повышенного внимания к своей персоне, к совершенным танцам, становившимся еще лучше с каждой репетицией, к внешности, преображавшейся с помощью легкого макияжа. Желал не просто получить все это, не добиваться своими силами, а забрать у других. Пусть давно уже все изменилось, а вместо других групп со сцены теперь не сходят BTS, Хоуп не чувствует себя лучше. Да, его считают крутым рэпером, неплохим продюсером, невероятным танцором и, самую малость, вокалистом. Его внешностью восхищаются миллионы, теперь считающие сексуальным его прежде неказистое и раздражавшее лицо. Он получил все то, чего так отчаянно жаждал. Но остальной мир не стоит на месте, поэтому Хосоку нужно больше. — Сонбэ, Ваше выступление было невероятным! — Чон сдерживает внутренний порыв, вежливо улыбается пареньку, осмелившемуся прервать его размышления, и старается не смотреть на его смазливую мордашку. Остается надеяться, что никто не успел заметить выражение острого отвращения на его собственном лице. Мальчишка наверняка добьется успеха и заимеет толпы поклонников, которых, на деле, будет интересовать только его внешность и фигура, а не творчество. Хосок мечтает его ударить, ощущая себя бесталанным рядом с этим юнцом. Мерзкое чувство ревностной зависти, давно ставшее для него родным, напоминает о его бесполезности и уродстве. Он не сможет изменить себя, но все еще способен уничтожить в других людях то, чего сам был с рождения лишен. Ему необходимо гораздо больше. Зависть.Ira
Сгоревший в незнании
Чонгук слишком поздно понимает, что ярость затапливает его сознание. Эта эмоция стала постоянным спутником жизни и теряла всякое спокойствие, вырываясь наружу, когда любая малость выбивала Чона из колеи. Макнэ всегда раздражается от ненатуральной радости Хосока и чересчур милого поведения Чимина. Гук прекрасно видел их истинные ипостаси, преисполненные неистовой досадой, безумным желанием и тщательно скрываемые за напускным весельем. Вместе хёны были невыносимой комбинацией, что регулярно доводила всех вокруг своим визгом и смехом. И хотя обычно Чон был достаточно силен, чтобы справиться с собственной агрессией, но недовольство, тем не менее, сочилось из него подобно яду, отравляя всех вокруг. Макнэ, несмотря на юный возраст, не стесняется больше в высказываниях и оскорблениях, получает выговоры и доводит ссоры до драк, всегда выходя из них победителем. Сегодня эта парочка бездарей перешла всякие границы: Хосок без спроса взял профессиональную камеру Гука, а Чимин, пытаясь сделать снимки хёна, умудрился ее сломать. Чон на лицах провинившихся не видит и капли искреннего сожаления и оттого звереет. Его сердце заходится в бешеном ритме, а из глубин опороченной души медленно, просыпаясь ото сна, растекается гневный жар. Это пьянящее чувство редко встречало сопротивление, всегда охотно захватывало испорченного мальчишку и без усилий забирало контроль из рук некогда невинного дитя. Скомканного извинения никогда не было достаточно для сдерживания его злости — Чонгук желал отмщения. Кулаки чесались разукрасить чужие физиономии и, когда макнэ пришел в движение и занес руку для удара, появившийся Сокджин приказал ему отступить, пригрозив рассказать менеджерам. Не просьба, не попытка вразумить, а именно приказ властным и ледяным тоном, от которого пожар в груди распалялся еще охотней. Чон терпеть не мог выражения явного превосходства на чужом лице и не понимал, чем заслужил к себе подобное обращение. Почему не заметил этого тщеславия раньше? До момента, когда Гук пересек черту, после которой пути назад уже не было. Здравая мысль обрывается прежней яростью, недовольной чужой непокорностью. Она разливается по венам быстрее, захватывая гораздо больше, чем делала это обычно, и не допуская ни малейшего своеволия своей игрушки. Чонгук уходит, прежде толкнув Джина плечом и хлопнув дверью с такой силой, что на замершего возле нее Кима посыпалась побелка. — Ненавижу, — в это слово он вкладывает всю накопившуюся за день желчь и злобу и выдыхает. Чон не позволит кому-то командовать и манипулировать собой. Никогда не простит допустивших ошибку. Хёны заслужили возмездие. Ядовитая усмешка расползается по его очаровательно детскому лицу. Месть — это блюдо, которое подают холодным. Тогда, когда остальные забудут и будут крайне расслабленны и уязвимы. Через месяц Сокджин, любовавшийся на свое отражение, в ужасе и с диким визгом отлетает от треснувшего перед ним в одно мгновенье зеркала, Хосок убивается над сломанным личным компьютером со всеми своими наработками, хранившимися в единственном экземпляре, а Чимин «случайно» запинается о брошенную в проходе обувь и подворачивает лодыжку. Карма? Ну, почти. Безумный блеск темных глаз исчезает, когда злость, довольная отплатой, возвращается на пригретое местечко в глубине души ее чудесного мальчика. Чонгук же просто мило улыбается, отзывая от себя все подозрения, и продолжает пить банановое молочко. Его напряжение, наконец, отступает прочь, являя миру свой самый безмятежный лик. Гнев.Tristitia
Сдавшийся добровольно
Юнги не чувствует себя способным хоть на что-то. Нет даже глухого раздражения, которое обычно вызывают гиперактивные младшие, явно получающие несравненное удовольствие, когда им удается вывести из равновесия отрешенного хёна. Сегодня Мин даже не заостряет на их поведении внимания. Ничего не меняется, кроме собственного восприятия. Так почему его просто не способны оставить в покое? Он не просит мирового господства, суперспособностей или популярности. Хотя последнее явно упрощает ему жизнь, ибо Юнги сейчас не способен утолить даже свои жизненные потребности. Тоска накатывает с новой силой, распространяет внутри звенящую пустоту и уговаривает отправиться в недолгую спячку, где его мир больше никогда не заиграет красками и будет вынуждать смотреть на черно-белые сновидения тусклым взглядом. Каждый вечер он в тайне желал не проснуться, лишь бы не видеть участливых лиц людей, живущих с ним под одной крышей. Нарастающая часами апатия и не думала отступать, поглощая любые появляющиеся эмоции, выводившие ее любимца из пассивного состояния. Мин был предрасположен к ней больше остальных и принял без борьбы и возражений. Ах, если бы ему хватило ума воспротивиться древней мощи! Но Юнги даже не успел осознать, что натворил, а теперь у него не было сил даже на простой анализ происходящего вокруг. Он с безразличием смотрит в окно: пропускает мимо глаз и ушей очередную стычку Сокджина с Чонгуком, игнорирует вдохновленных Намджуна и Хосока и откровенно плюет на пристающих к его оболочке назойливого Чимина вместе Тэхёном. Мина не интересует и церемония награждения, о которой возбужденно распинается менеджер, наверняка предвещающий премию от директора, если его ребята получат пару наград. Да хоть десяток, ему разницы нет. Юнги чувствует тяжесть во всем теле, понимая, наконец, какого черта он все еще находится среди этого балагана. Ему просто не хотелось вставать и привлекать еще больше чужого внимания своим равнодушным видом. Хотя начхать он хотел на подозрительные взгляды в свою сторону — Мин жаждет спрятаться от чуждых ему ощущений. Каких? Абсолютно всех. Для этого приходится ненадолго пересилить лень, вот только та покорно отступает в предвкушении большего контроля над избранным человеком. Юнги запирается в спальне, погружая ту в непроглядную темноту. Его не волнует, что вместе с ним здесь живет еще и Сокджин, который не сможет попасть в комнату, если не уговорит разозленного на весь мир Чонгука выбить эту чертову дверь — единственную преграду. А не перебесившийся макнэ помогать старшему точно не станет, даже ради возможности выпустить пар и освободить малую часть скопившегося гнева. Мин же отрывать свое бренное тело от кровати ближайшую неделю уж точно не собирается, поэтому придется Сокджину либо звать менеджеров или спасателей, либо спать в гостиной на общем диване, что, разумеется, было недостойным для Его тщеславного Величества. Сознание слишком медленно погружается в сон, позволяя еще какое-то время слышать приглушенные голоса из гостиной. Ему не нужны концерты, церемонии награждения, очередные шоу для фанатов. Юнги просит только покоя. И это единственное, к чему он до сих пор оставался небезучастным. Уныние.Avaritia
Оказавший сопротивление
Намджуну всегда мало. Жадность произрастает в сердце, оплетая его собой плотным коконом, и, достаточно укрепившись в его душе, отправляется дальше. Она вынуждает идти против принципов, возведенных еще в детстве родителями, и умело подготавливает почву для неотделимого от нее эгоизма. Ким задыхается, если поступает правильно, чувствует сильную боль в груди, когда идет против воли скупости. Пока не сдается, принимая поражение и отступая в угоду ее желаниям. BTS — это семья. BTS — это команда. Они всегда все делают вместе и делят поровну. Глупость несусветная! Джун бы посмеялся этим наивным людям в лицо, но тогда он рисковал бы собственным благополучием, лишаться которого был не намерен. Его считают заботливым лидером и верным другом. А Намджун, любуясь дорогущими часами на своем запястье, посоветовал бы маленьким девочкам снять розовые очки. В этом мире все решают деньги, где кичащиеся богатством правят в свое удовольствие и прибирают все блага к своим рукам. Людей, которые пытаются остановить творящийся беспредел, затыкают смехотворными для толстосумов грошами. Ким хочет себе ту же власть. Их группа — это конкуренция. Чем выше собственный успех, тем больше денег и внимания. А Джуна прельщают обе составляющие. Он желает получить все самое лучшее в этом мире, чего, несомненно, достоин только он один, однако понятия не имеет, что счастливым от этого все равно не станет. Жажда обладать окутает разум иллюзией, принудит ступить на тонкий лед и провалиться в студеную воду под ним, с головой окунув в жестокую реальность. Он будет одинок. Никто не поможет выбраться и спастись от ожидаемой участи, пока накопленное жадностью благо будет тянуть его на дно. Ким пересчитывает количество нулей после целого числа на своем счету, но не чувствует удовлетворения. Отчисления за всю написанную им музыку капают слишком медленно, раздражая его и вызывая злость на Тэхёна, получавшего дополнительную прибыль с актерской игры, и Юнги, ущемлявшего права самого Намджуна. Если бы старший не писал песен и был таким же бездарным, как остальные, то лидеру доставалось бы гораздо больше славы и денег. Ким грязно ругается. Ему бы хотелось показать всему миру, чего он достиг. Утереть нос всем тем, кто не верил в их группу и пророчил скорый провал. Погодите-ка, в их группу? Ох, да этой самой группы не было бы, если бы не Ким Намджун! Ему приходится сдерживать амбиции, чтобы случайно не спилить сук, на котором он с удобствами утроился. Порой Намджун зависает и осознает, что подобрался совсем близко к разгадке, что мучает его уже долгое время. Он забыл в какой-то момент нечто важное и существенное и никак не мог вспомнить, ведь каждый раз сбивался с мысли, путаясь в плюще, что достаточно разросся с момента появления внутри его души. — Эй, ты собираешься работать? — опять этот заносчивый… хён. Как бы сильно Сокджин не раздражал лидера, тот все еще оставался старшим, поэтому просьба закрыть дверь в студию Джуна с другой стороны так и осталась невысказанной. Видимо, его взгляд был вполне говорящим, раз хён все понимает без слов и, вздернув нос, удаляется прочь. Намджун никогда не мог закончить свои рассуждения. Однако Джин, не вызывавший в нем никаких чувств, кроме глухого равнодушия, был прав, ему действительно пора начинать работать, если Ким не желает оставаться таким ограниченным в будущем. Ему необходимо иметь все в этом мире, если не все, то по крайней мере самую толику этого "всего", чтобы испытать хотя бы малую часть удовлетворения. Жадность громко хохочет, наблюдая, как плющ, наконец, оплетает и самого человека, что по наивности своей не вырвал из души тогда еще жалкий сорняк. Алчность.Gula
Потерявший всякий контроль
— Тебе уже хватит. Чимин ненавидит слово «хватит», если оно имеет отношение к еде. Пытается еще раз дотянуться до горячей и аппетитной куриной ножки, обжаренной в большом количестве масла, но вновь получает шлепок по ладони от Намджуна, которому руководством приказано ограничить одного маленького, несчастного и безумно голодного Пак Чимина в употреблении пищи. Выше упомянутый смотрит взглядом побитого щенка, но лидер только отсылает его прочь и совсем не ведется на умилительно-печальное выражение лица. Чертовы правила. Чимин, в общем-то, чувствует себя в меру сытым, но кто в здравом уме откажется от дополнительной порции ресторанной еды, даже если потом будет не способен двигаться из-за переполненного желудка? Уж точно не Чимин. Страсть изнутри мерзким хихиканьем поощряет ход его мыслей, убеждает, что не случится ничего страшного, если Пак продолжит наслаждаться вредной пищей, и почти склоняет его к действию. — И не вздумай идти к холодильнику! — кричат ему вдогонку, а Чим от недовольства топает ногой. Почему хёны никогда ничего не говорят Чонгуку, который обычно съедал за троих? Растущий, черт бы его побрал, организм, нуждающийся в полноценном приеме пищи! И, действительно, ведь вытягивается, смотрит теперь с явной насмешкой и сверху вниз. Чревоугодие довольно. Этот глупенький мальчик всегда находит причины и придумывает себе оправдания самостоятельно, поддается с охотой своим тайным желаниям, лишь малость усиленным древним существом. Чимин возмущен, Чимин негодует и назло хёну и менеджерам тихо пробирается на кухню, где свет от распахнутого им холодильника режет по привыкшим к темноте коридора глазам и, видимо, тоже пытается образумить. Что ж, хорошая попытка, но его совесть, в отличие от тела, отправилась спать. А обилие еды в личном раю Пака заставляет его нетерпеливо сглотнуть и напрочь позабыть об умятой пару минут назад курице. Чимин, собственно, есть хотеть и не переставал, поэтому стыдиться ему нечего. Пусть потом Намджун и выкручивается, почему это Пак не только не сбросил вес, но и набрал пару килограммов. Его руки тянутся к оставшейся после вчерашнего ужина пицце, которую придется есть холодной, ведь писк микроволновки могут услышать в соседней комнате, однако это не делало ее менее желанной для Чимина, стремившегося удовлетворить неугасающее желание. С его позволения Страсть охватывает все больше мыслей, туманит разум, отбирает с легкостью контроль, довольствуется обретенной властью и терпеливо ждет, пока из съедобного не останется только сам Пак. Чревоугодие.Luxuria
Умиравший в мучениях
Тэхён прекрасно знает, чего от него ждут, но не согласен удовлетворить смотрящих его трансляцию фанаток, пока он не насытится этой маленькой игрой и мучениями зрителей. Каждый раз Ким обязательно устраивал незабываемое шоу и не завершал его, пока не был достаточно ублажен реакцией. Желание всегда побеждало врожденную стеснительность и выгоняло ее со своей территории, забирая в свои загребущие ручки контроль над недалеким человечком. Но это не так уж и ужасно, ведь по причине своей наивности этот мальчик до сих пор оставался живым. Он задумчиво ведет пальцами по ключицам, которые были открыты благодаря паре расстегнутых верхних пуговиц на шелковой рубашке, и поднимает взгляд, устремляя тот прямо в камеру. Уверен, что сводит с ума, а комментарии только подтверждают его догадки. Тэхён читает те, что успевает, и смеется, откинув голову назад и предоставив зрителям прекрасный обзор на вытянутую шею. Жалкие людишки. Им всего и всегда будет мало. Они будут просить еще и еще, пока не сожрут полностью из чисто искренних побуждений и неконтролируемой любви. Желание довольно мурлычет внутри, наедается человеческой похотью, но не может подавить в себе взыгравшую жадность. Поэтому Ким все еще продолжает играть с чужими чувствами, поощряет грязные фантазии, которые люди изливают без стыда прямо в сеть, и развращает невинных девочек. Те, сами не понимая, что они творят, ведутся и охотно позволяют испортить. Разврат радуется, предвкушая свою следующую жертву. Их у него нескончаемый запас до тех пор, пока человечество себя не уничтожит. У Тэхёна взгляд уже не просто затягивает, а полыхает от их непринужденной распущенности, давно не скрывая сумасшедший блеск где-то глубоко внутри. Люди слишком глупы, чтобы заметить хоть какие-то изменения, чем Похоть и пользуется, когда наносит тяжелый удар по мальчишке, но не добивает, явно наслаждаясь чужими страданиями. Ким расстегивает еще несколько пуговиц, открывая гораздо больше своего тела, чем нужно, усмехается, глядя на резко возросшее число комментариев, и, потянувшись вперед, отключает трансляцию. С лица тут же сползает всякое проявление эмоций. Тэхён устал и пересыщен людской жаждой и пороком. Играть так становится скучно, ведь он не может видеть в их глазах безнравственность и аморальность, пока занимается растлением, что, несомненно, печалит греховную суть. Ему бы на сцену, где Ким сможет узреть долгожданную реакцию при откровенных движениях в танце. А на крайний случай он всегда мог прибегнуть к фансервису, от которого фанатки теряли свои и без того скудные мозги окончательно. Хотя не ему судить этих людишек, погрязших в своих тайных желаниях и сокровенных пошлых фантазиях. Тэхёну нравилось за ними наблюдать, пока его душа неспешно угасала. Похоть.Семь смертных грехов, что господствовали в этом мире. Семеро обычных мальчишек с чистыми сердцами, искренними чувствами и невинными душами. Они проиграли в неравном бою и позволили грехам завладеть ими…
Сокджин с ужасом наблюдает за Тщеславием, которое издевается над обозленными людьми, называя их ошибками. Хосок сгорает от чуждой ему Зависти, заполонившей все сознание. Чонгук кричит и борется, не сдаваясь, чем подпитывает хохочущий Гнев. Юнги из последних сил цепляется за оставшиеся эмоции, однако Уныние затапливает. Намджун просит помощи и поддержки, но Алчность с удовольствием демонстрирует, как его верные друзья сгорают в огне. Чимин умоляет остановиться, пока Чревоугодие пожирает само себя. Тэхён задыхается, когда Похоть бросается в толпу возбужденных фанатов, желавших урвать от его оболочки хотя бы малую часть.… и уничтожить. Жаль только, что об этом так никто и не узнал.