Когда-нибудь

Джотаро надвигает фуражку на глаза и шепчет тихое «ну и ну». В скольких битвах он участвовал? В скольких выходил победителем? Сколько мышц он растянул, сколько крови потерял, сколько раз был на грани смерти и сколько раз, несмотря ни на что, вставал и продолжал сражаться? И все же, у него не хватает сил поднять голову и взглянуть на того, кто сидит напротив. Ни за что, ни за какие победы и богатства он бы не посмотрел своими серо-голубыми глазами в другие, за последнее время ставшими родными глаза. Теплый цвет фиалок напоминал ему о родной Японии, о высоко стоящем солнце, что освещает тропинку к дому, около которого растут зеленые кусты и журчит чистая вода, и он так манил, вызывал желание хоть на секунду погрузиться в эту нежность… Нет. Нельзя. Джотаро опускает козырек фуражки еще больше и нервно цокает. Что-то внутри него молит об ответе: «Почему? Почему нельзя? Почему ты не даешь себе шанса?» Потому что, думает Джотаро, это опасно. Это словно океан — вода кажется мирной и дружелюбной, но стоит нырнуть, и страшные создания нападут, утягивая тебя вниз, в пучину неизвестности… — Все хорошо, Джотаро? Но разве это не приемлемая плата за мгновение удовольствия? — Все в порядке, Какёин, — неуверенно, как никогда прежде, Джотаро поправляет фуражку дрожащей рукой. Прядь черных волос падает ему на глаз, закрывая лицо Нориаки наполовину, и Куджо не решается ее убрать. Даже самая маленькая часть лица, которая видна Джотаро, заставляет его сердце быстро застучать. Вот если бы он мог от и до контролировать себя, решать, когда сердце спокойно бьется, а когда выпрыгивает из груди… Честно говоря, он бы никогда не выбирал второе. Он догадывается, что Какёин улыбается, замечая поднимающийся уголок его тонких губ и борется с желанием нахлобучить головной убор так, чтобы вообще ничего не видеть. — Раз так, могу я сказать кое-что? Ты можешь сказать что угодно, и я выслушаю. Я готов слушать тебя часами. Мне нравится звук твоего голоса. Джотаро тихо смущается от собственных мыслей и вместо того, чтобы их озвучить, сдержанно кивает. Какёин снова улыбается, и солнце как раз вовремя пропускает свой свет через окно и позволяет ему расположиться на лице Нориаки. — При Польнареффе говорить это было бессмысленно, засмеял бы. Но раз уж мы тут одни… Я рад, что присоединился к тебе и мистеру Джостару. — А? — Куджо прекрасно слышит слова Какёина, но не до конца их понимает. Он… Рад? — Да, — он отводит взгляд к окну, подперев подбородок рукой. — Несмотря на все трудности, через которые мы прошли, и сколько врагов повстречали, я благодарен, что вы с мистером Джостаром позволили мне отправиться с вами в это путешествие. Тот момент, как Дио захватил мой разум и сегодняшний день разделяют множество мгновений. Я… Все еще не могу простить себя за свою беспомощность и страх, но я знаю, что меняюсь. И отчасти, ты помогаешь мне в этом, Джотаро. Джотаро не хочет притворяться дураком, поэтому только молчит. — Я не знаю, почему, но я чувствую некую связь между нами, Джотаро. Словно… Мы полностью понимаем друг друга. Понимаем сердца друг друга. — Какёин… — Можешь ничего не говорить, я знаю, что звучит странно. Но на самом деле, мне любопытно, чувствуешь ли ты тоже самое. Джотаро тяжело. Словно цепь на его воротнике стала на несколько тонн тяжелее и теперь тянет вниз, перекрывая дыхание. Существует ли на самом деле эта связь? И если да, имеет ли Джотаро право признать и ощутить её в полной мере..? — У тебя прядь на лицо упала. Позволь мне убрать, — вдруг говорит Нориаки самым добрым тоном, который только можно представить, и подаётся вперёд. Джотаро не успевает даже среагировать на предложение, как плавным движением длинных пальцев Какёин убирает чёрные волосы с вмиг побледневшего лица. Казалось, весь воздух пропадает из купе с прикосновением Нориаки. Сердце наконец перестаёт бешено биться, но заместо этого будто болезненно останавливается и тихо шепчет о чём-то, что понимает только его хозяин. Да и то, не до конца. То, что происходит с Джотаро, хуже любой атаки вражеского станда. Никогда еще Какёин не был к нему так близко. На расстоянии вытянутой руки. Нет… Ближе. Он, во плоти, прямо перед ним и мягко улыбается, ещё не убрав изящную руку от лица Куджо. Может ли Джотаро желать большего? Разве что того, чтобы Какёин придвинулся ещё немного. Может, стоит его об этом попросить? Беспокойная и до чёртиков опасная мысль мелькает у него в голове. Но каким бы громким эхом она не раздавалась в его сознании, Куджо противостоит ей и чуть было не надломленным голосом говорит: — Отодвинься, Какёин. — он успевает сказать это до того, как в его глазах появляется панический страх. — Ох, конечно, извини, — он возвращается на своё место и отворачивается к окну. Несмотря на то, что расстояние между ним и Какёином увеличилось, Джотаро всё ещё плохо. Наверное, от невыносимого желания подозвать его обратно, ответить на бережный жест таким же и наконец, черт возьми, сказать всё то, что так долго было у него на уме. Но он скорее умрёт на месте, чем сделает всё это. Зато, он уже без испуга смотрит на Нориаки, заинтересованно наблюдающим за быстро меняющимся пейзажем снаружи. Теперь Какёину ничего не грозит. Джотаро боялся вовсе не за себя, сравнивая неизвестные чувства с глубоким океаном. Нет, он уже был на самом дне. Всего лишь не хотел, чтобы за ним отправился кто-то другой. Возможно, однажды, он сможет выплыть на поверхность, миновав всех монстров и чудовищ, и вдохнуть чистый воздух полной грудью. Тогда, угрозы перестанут существовать и он сможет подпустить Какёина к себе настолько близко, насколько пожелает… А пока — Джотаро надвигает фуражку на глаза и шепчет тихое «ну и ну».