" Я беспокоюсь больше о тебе... "

– Ты в последнее время часто впадаешь в агрессию. – Тебе нужно отдохнуть, мой дорогой коллега. *** Сигнал разблокированных дверей. Пребывающий в паршивом состоянии механоид устало прошел в кабинет. Оглядевшись вокруг, Перверсус плюхнулся в кресло за своим столом и быстро принял полулежащую позу. Оперевшись о подлокотник и прикрыв пол-лица манипулятором, механоид вздохнул и разлегся в кресле поудобнее, чтобы можно было хотя бы поспать. Атмосфера их с коллегой кабинета хоть и напоминала об их душевной близости, но Перверсус все никак не мог найти себе утешение. Ни о чем не думая, наплевав на все, мех наконец потушил оптику… Отключение систем, активирование режима энергонакопления. *** Лязг металла о металл, вопли агонии и ужаса, окуляры, наполненные отчаянием, страхом и скорбью… он снова оказывается в этом кошмаре. снова… оно… Снова это самое побоище при Мортилусе, бой, который унес четверть войск бога умиротворения, бой в котором… умер когда-то нынешний Перверсус. Нет-Нет-Нет-Нет! – схватившись за шлем, мех пытается исчезнуть из этого кошмара, только не это, только не- – Доктор! Умоляю, помогите! У нас больше сотни тяжелораненых, мы не можем ничем помочь! Механоид снова смотрит на себя… на более молодую версию себя, на того, кто когда-то хотел быть идеалом, хотел коснуться звезд и быть одним из лучших… но тогда ему помешала война, война, которую вели сами боги, война, в которой была убита и утонула в собственной крови большая часть их цивилизации. Война, в которой он повернул не туда... – Что с ним? – Выстрел в область камеры искры… – уже наизусть помня сюжет этого рокового цикла, еле выдавил он из своего вокодера, все еще не спуская окуляров с более молодой версии себя. – Выстрел в область камеры искры, доктор, мы теряем его, у нас уже оборудование в руках ломается! – Тогда какого черта вы до сих пор не можете об этом сообщить в Кристалл-Сити?! Почему вы ждете, пока я приду и всех вылечу, когда я являюсь таким же смертным как вы, я, черт возьми, не святой! Не святой… не святой…. Как давно он понял, что все его мечты теперь разрушены вдребезги? Как давно отчаяние поглотило его… как давно он… начал сходить с ума? – Но доктор, вы ведь лучший из лучших, а я только практикантка! – практически плачет молодая и очень неопытная фем, на чьи плечи свалилось все происходящее вокруг месиво,- прошу вас, сделайте что-нибудь, я не хочу этого греха! Я не выдержу этого! Раненные начинают истошно молить о помощи, они молят, они вопят, еле приоткрывают уже утопленные в слезах окуляры и тянут руки к одному лишь доктору, к первому источнику помощи. Никто в лазарете даже не надеется на силу святых, вера умирающих в их создателей-воинов иссякла уже давно, а сейчас они молят о смерти или о помощи, гула в помещении стало слишком много, всхлипывания и паника неопытной медсестры так же напрягает… почему это происходит с ним? Почему все упало на его плечи? Почему сейчас их столь любимый Мортилус не видит всего этого? Почему никто, кроме него, не предпринимает никаких мер?! Потеря рассудка, сотни трупов только что умерших раненых, доктор применил единственное доступное оборудование– – Умоляю, остановитесь! Доктор! Прошу вас, не...! – Это единственный выход. Выстрел, пронзающий насквозь. – Я хотел, как лучше! – спохватившись, Перверсус вскочил с кресла и, тяжело вентилируя, посмотрел на Шарпстил, которая стояла над ним с таким выражением лица, словно психиатр, наблюдающий типичную сцену своего пациента…. Которая ему уже надоела. Мех впился в локти напротив стоящей фем так, словно сейчас оторвет ей манипуляторы. Он смотрел в никуда, перед его глазами все еще была картина того инцидента. Он все еще был в этом кошмаре и тряс Шарпстил, как заведенный, повторяя одно и то же: – Я хотел, как лучше! Я хотел… я хотел избавить их от мучений! Я не хотел их страданий! Я всего лишь хотел, чтобы они…они наконец…. Упокоились с миром…. Все же придя в себя, Перверсус нервно посмотрел на свою коллегу, которой уже надоели эти припадки ее давнего друга. Фем смотрела на него так, словно это уже житейская сцена. В ее взгляде не было сочувствия. Она не понимала ноши Перверсуса, который раз за разом осознавал, что даже если боги тогда старались сделать вид, что все едины, представители учения Адаптуса всегда были холоднее других. Шарпстил являлась эталоном народа Адаптуса, холодная и бесчувственная; несклонный к эмпатии шикарный врач и манипулятор, мастер своего дела, но не психолог… не та, кому можно излить наболевшее. Она словно от роду была лишена таких чувств. – Прости, – отпустив ее локти, Перверсус отстранился от фем. – Мне что, через день ремонтировать себе вмятины? Перверсус, сколько лет уже прошло? Это давно кончилось, – пыталась образумить своего коллегу Шарпстил, острыми ноготками проводя по вмятинам на локтях. – Да, я зна... – Мы на пороге новой войны, мой друг. И на ней ты покажешь себя по-другому. На ней ты будешь тем, кто убивает и уничтожает, – обхватив своего друга за плечи, чуть ли не пропела фем, – это новая жизнь, Перверсус. Отпусти старое. Богов давно нет. Оставшиеся же не помнят, кем они являются. Перверсус молчал. Он не хотел ничего отвечать. – Я должен найти материала для завтрашнего семинара, – отстраненно, с какой-то ноткой печали, тоски и гнева в голосе произнес механоид и пошел к дверям – Перверсус, сейчас уже поздно, нам пора в инстит... Перверсус! – игнорируя предупреждения коллеги, мех все же покинул кабинет и зашагал в сторону библиотеки. – Как же мне все это надоело…– выдохнув, признался сам себе доктор, оглядывая уголки пустого и светлого коридора. Мортилус был самым приближенным к Праймусу, фактически его другой стороной. Бог умиротворения и бог, дарующий жизнь. Все боги, конечно, были родней и относились друг к другу с чистой любовью, дорожили как своим народом, так и своими братьями. Но… дуэт Мортилуса и Праймуса был идеальным, никаких противоречий, конфликтов, одна гармония. Боги были идеальны, но неидеальными в итоге войны стали искаженные разумы их последователей, разочаровавших своих создателей. Это были смертные. Не рыцари, не пророки, не те, кто состоял в близком богу кругу. Это были те, кто мог только держать в руке самый обычный меч, те, кто мог положиться только на себя, ведь они не могли одним жестом призвать молнию и сразить наповал целую толпу, как Соломус, они не могли заставить предметы оживать и бороться, как делал это Праймус, они не могли взмахом руки поднять в небо тонны камней и спустить их на врага, как Мортилус, и не могли создать за мгновение нечто невообразимое, как Эпистемус… они даже не были так хорошо оснащены, как рыцари богов, ведь они – всего лишь смертные. И сам Перверсус, некогда Бенигнус, был выходцем народа Мортилуса. Так как Мортилус был другой стороной дарующего жизни, его народ был спокойным, благим… в конце концов понимающим. Хоть сейчас психология и стала направлением медицины, Адаптус никогда не занимался ей. Тогда это называлось по-другому – душесловие. Поэтому Мортилус и выслушивал заблудшие души и даровал им упокой, а его народ должен был сочувствовать каждому. Таким и был когда-то Первесус… он помнит то время, когда он был чист, благой доктор, хотевший соединить воедино учения Адаптуса и Мортилуса, стать создателем новой науки, нового пути, позволяющего работать над чем угодно медицинскими методами, при этом даруя душевные силы, веру и надежду пациенту на спасение…. Но механоид уже несколько миллионов лет шел против своей природы. Несколько миллионов лет он забывал о своем истинном обличии в пламени войн и шел только по пути своего единственного создателя, которого он выбрал на пороге новой жизни - Адаптуса. Но себя не обманешь, и, хотя Перверсус был уже не тот, что раньше, иногда в нем просыпался тот ком больше не родных ему чувств, ком, который начинал душить его и требовал добра и понимания. Ком, заставлявший его хотеть понять, простить, посочувствовать. Эти чувства требуют того, чего больше не может позволить себе Перверсус… Уже не выдерживая напор мыслей, мех впился в фейс фалангами пальцев и ударил о стену свободной рукой. – Хватит, хватит, хватит! ... Отпустив фейс, доктор облокотился о стену спиной и устало выдохнул. И почти сразу в его голове послышался голос коллеги: 《 – Этот период ностальгии скоро закончится, Перверсус. И все снова вернется на круги своя. 》 Мех ничего не смог выдавить из себя, он просто стоял в гробовой тишине и смотрел куда-то вверх… Он сам так решил, сам замкнул в себе все эти чувства, запер их на замок. О них никто не должен знать. Он – один из самых холодных и саркастичных, ядовитых и насмешливых, личность с ужасно оскорбительным чувством юмора, он Перверсус, извращенный от серв до стыков антенн, он не должен показывать ту сторону себя, от которой сам избавился и запер на замок. *** Тишина в библиотеке всегда была приятным для него явлением. Тут он мог почувствовать себя лучше – ему было не так одиноко среди тонны книг. - Электронная структура молекул и твердых тел, акты химических реакций, и, – задумался мех, дотронувшись одного раздела химической физики – так уж и быть, объясню этим олухам процессы горения и взрыва, а то будет грустно, если Кибертрон потеряет еще одну умную личность по вине студентов-балбесов- Наконец собрав нужные ему материалы, Перверсус хотел взять себе что-то из художественной литературы, но по пути почувствовал чье-то присутствие. Чуть прислушавшись к искровым колебаниям, он ощутил чье-то поле. - Фем… небольших размеров… чем-то рассержена. Остановившись, доктор попытался вспомнить, кто из персонала их академии это мог бы быть. Но не припомнив никого, подходящего под характеристику, Перверсус вспомнил, что с минувшего цикла научная библиотека стала доступной для всех… и это он не одобрял. Раздумья меха прервало еле слышное ворчание про отсутствие тут хотя бы лестницы, не говоря уже о левитирующей платформе. Любопытство взяло вверх и Перверсус пошел на источник недовольных колебаний. Недовольной фем оказалась его знакомая, с которой ему свезло оперировать солдат Новы. – Мисс Медисейвити? Фем от неожиданности дернула светящимися золотым светом антеннами и прервала свои попытки дотянуться до полки выше нее. Казалось, еще чуть-чуть – и она начнет лезть на стеллаж. – Ох, доктор Перверсус, как неожиданно вас тут встретить спустя столько лет! – Медисейвити широко улыбнулась, приветствуя своего ассистента, она бы и вовсе обняла его, но разница в росте была колоссальна и все, до чего бы она дотянулась – коленный сегмент двужимника. – Ну да, мы виделись всего-то вчера – с ноткой жалящего сарказма проговорил механоид, все так же смотря на знакомую. – Вы не изменились, все так же жалите языком, – добрая улыбка все никак не сходила с лица фем-врача, – Могли бы хоть подыграть и сделать вид, что скучали. Его то ли напрягала, то ли удовлетворяла эта добродушная улыбка. Медисейвити говорила правду в лицо, но не с целью обидеть. Перверсус не понимал ее манеры речи – словно она знала, что в нем таятся подобные тоске чувства, хотя он сам был уверен, что никогда при постороннем не показывал их… или она хочет хотя бы раз вызвать подобные чувства у него? – За какой книгой вы тянитесь? – резко переведя тему, Перверсус подошел ближе к стеллажу. – В клинике меня с моим спутником попросили принести некоторые статьи для интернов. Интерны кстати хорошие, быстро обучаются и... – А где ваш спутник? – грубо перебивая увлекшуюся знакомую, Перверсус передал ей в манипуляторы нужные пособия и статьи. – Де Стор? Вот же, – фем оглянулась, – он… Растерянно оглядевшись по сторонам, она вздохнула и посмотрела на Перверсуса. – Похоже он потерял меня…. Опять, – уже не удивляясь этому явлению, проговорила фем, – ну вы же знаете этих вышек, они легко теряют кого-то такого миниатюрного, как я. Так что ничего страшного, я его найду! Улыбка все не исчезала с лица Медисейвити, что было удивительно для Перверсуса. Как можно быть такой жизнерадостной? Все вокруг ходят то печальные, то недовольные. Народ живет в страхе и утопает в несправедливости, вот-вот начнется война… но почему у этой маленькой, повидавшей столько горя на рабочем месте фем хватает сил быть радостной? Почему его так затягивает эта улыбка, что не хочется с ней расставаться… – Мне кажется, ваш спутник еще долго будет искать вас. Не хотите ли составить мне компанию на вечер? – спросил Перверсус, протягивая ей руку, – будет куда проще, если вы просто предупредите его, я могу вас проводить до вашей клиники. *** Мокрые улицы ночного Кибертрона были по-своему удивительны. Если днем это был обычный и обыденный город, полный деловых личностей, то сейчас по Иакону разгуливали все, кто искал всевозможные пути расслабления. Фембот еле догоняла в этой толпе Перверсуса, делая непривычно большие шаги и не успевая следить, куда она наступает. Медисейвити громко стучала своими каблуками по металлической земле и шлепала по лужам. – Доктор Перверсус! Подождите! – уже запинаясь и громко вентилируя, фем как-то догнала остановившегося меха и, облокотившись о него, стала приводить свои системы в порядок. – Вы сегодня сам не свой, и шагаете быстро, словно куда-то опаздываете, и молчите так в пустоту. Так вам нужна была компания или вы уже передумали? – посмеявшись, Медисейвити наконец привела себя в норму и выпрямилась. – Я похоже снова заблудился в своих мыслях. Глубоко перед вами извиняюсь, – на одном дыхании произнес Перверсус, сверкая алыми окулярами в темноте. Медисейвити впала в ступор. Сколько бы лет она не работала с этим мехом, впервые она услышала из его уст извинения за такую чепуху. Фем-доктору даже стало неловко. Пару минут они простояли на месте, пока неловкое молчание не прервал снова пошедший дождь. – Говорят, если долго пребывать под дождем, системы охлаждаются и разрушаются микро-чипы, – перекрикивая шума дождя, Медисейвити схватила спутника за манипулятор и повела в ближайшее заведение, в котором они оказались единственными посетителями. – Что, ночью никто не хочет быть добропорядочным? – Перверсус не упустил возможности съязвить, на что фем посмеялась – Вам же только лучше, никто не побеспокоит вашу компанию. Наконец заняв столик на самом высоком этаже, ближе к окну, парочка заказала несколько кубов слабозаряженного энергона и чего-нибудь перекусить. И хотя поначалу они долго молчали и смотрели в окно, Медисейвити решила завести разговор: – А как учится мой сынок? Перверсус чуть не поперхнулся напитком и еле выдержал кашель: – Ваш сын?! Подождите, нет, – нервно усмехнувшись, мех поставил куб на стол, – вы шутите, о Адаптус, скажите, что вы шутите, – Перверсус не мог поверить своим аудиодатчикам, они не виделись всего пару лет, как за такой короткий срок можно... – Я про Аирмотора, – очень мягко проговорила фем, даже приложив к своей груди манипулятор. Сказать, что Перверсус был удивлен – это как ничего не сказать вовсе. Как это вышло, с каких пор и вообще когда она успела?... – Я думаю, этот вопрос вам лучше задать профессору Турбобрэйну. Уж он точно вам расскажет куда больше, чем я, – улыбнувшись, Перверсус откинулся на спинку дивана и продолжил допивать куб. – Неужели вам нечего сказать насчет моего сына? – настоятельно поинтересовалась у него фем. Не могла же она не узнать мнение своего давнего знакомого о любимом сыне? – Я скажу вам, что ваш сын очень находчивый. Совсем недавно, на лекции по физике, на его месте стоял работающий мотор и баллон с кислородом. На вопрос «что за хрень» его друзья ответили: «вот это Аир, а это Мотор. Все на месте же». Гнев профессора Турбобрэйна нужно было видеть. – А где он был в это время? – как-то мягко улыбнувшись, снова спросила Медисейвити. Скорее всего, раз она так расспрашивает про сына, и называет его так, то она действительно скучает по нему. Академия не предоставляла свободы учащимся уже с вечера, а в дневное время все студенты по голову были утоплены в куче занятий. Группа студентов профессора Аргентума была одной из самых загруженных. Этот профессор хоть и был на вид хороший и веселый, но требовал от своих студентов всех усилий, а потому ни один из них не успевал до вечера выйти в город и заняться чем захочется. – Я без понятия, – коротко ответил доктор и поставил куб на стол. – Я, к сожалению, без понятия. Но я так думаю, он готовился к чему-то другому, – дополнив свой ответ, Перверсус снова замолчал. – Мой сынок всегда был таким. Он всегда, – Медисейвити, скучающий по своему чаду опекун, начала рассказывать Перверсусу про Аирмотора. Ему никогда не будет нужна эта информация, ему, фактически, плевать на этого молодого летуна, и он хотел бы сейчас намекнуть про это Медисейвити… но что-то не давало ему так сделать. Этот мягкий голос, которым фем рассказывала про свою родную, спасенную ей искру, и эта по-матерински мягкая улыбка на ее лице были восхитительны. Меху казалось, что ее знакомая вот-вот заблестит. Он не мог даже раскрыть рот и съязвить, не мог даже отвести взгляд от что-то рассказывающей Медисейвити. Он не слышал, о чем она ему толкует, он просто смотрел на свою знакомую и чувствовал ее поле искры. Мягкое колебание ее искровых волн заставляло меха прервать функционирование всех своих систем и приглушить волны своего поля. Все, что он сейчас чувствовал, будто было для него чем-то родным, он словно попал обратно в прошлое, в то время, когда он был таким же, как Медисейвити сейчас. Если бы ситуация позволила, возможно, он бы даже уронил слезу. Если бы ситуация позволила…. Он бы высвободил свой ком наболевших чувств, которые словно дикие звери раздирали его изнутри. – Доктор Перверсус, дождь уже перестал! – соскочив с места, Медисейвити встала прямо у лифта, – Можем идти дальше, если вы не решили тут ночевать. Мех как-то поднял себя с дивана и пошел за своей знакомой. На этот раз Перверсус шел достаточно медленно и все слушал истории Медисейвити о том, каково ей на новом рабочем месте. Она рассказывала о всем, что пропустил за эти годы Перверсус. – Мой дорогой друг, – фем резко остановилась на пороге развлекательного центра, – я не знаю, когда встречусь с вами еще раз… и встречусь ли вообще. Так что позвольте мне сделать вам подарок на память об этом вечере, – в доказательство своего настоятельного предложения Медисейвити сжала в своих манипуляторах кисть Перверсуса. – Подарок? – растерянно переспросил мех. Ему давно ничего не дарили. Настолько давно, что он даже не помнил, что может вызвать у него радость, кроме шикарно поточенных скальпелей и коллекции пил-фортун-лезвий. – Святой Адаптус, да что на вас нашло? – неловко спросил мех свою спутницу. Они оказались в самом центре развлекательного комплекса. – Мое предложение еще в силе, мой друг! – похлопав Перверсуса по манипулятору, Медисейвити встала перед ним и начала оглядывать витрины развлекательных залов. Заметив в дальнем углу тир, фем снова взяла в свою кисть манипулятор Перверсуса. – Я конечно не метко стреляю, но могу ради вас выиграть игрушк... – Я хочу фотографию с вами, – Перверсус обхватил руку Медисейвити и неприступно посмотрел на нее. – Раз уж хотите, то я только за. Теперь у него была фотография. Две фотографии, на одной они были вместе, на другой была только Медисейвити. Это было напоминанием об этом вечере. – Позвольте и мне оставить вам подарок… Дверцы лифта наконец разошлись и Перверсус прошел к остальным мнемохирургам. Сразу на пороге его встретил своими шутками Лоуб: – Ооо, доктор Перверсус наконец соизволил прийти на рабочее место! А нас почему вы не пригласили за столик? – Вы опоздали на целых два часа, – сразу последовали возмущения Трепана. Шарпстил была единственной в помещении, кто просто молча сверлил взглядом прибывшего на пост коллегу, ведь только она заметила, что одна линза гогглов Перверсуса исчезла. Именно та линза, которую он больше всех остальных любил. *** Перверсус стоял в центре лаборатории. Все из персонала института мертвы, академия давно закрылась… никто не знает, где профессора. В его с Шарпстил лабораторию зашел единственный оставшийся профессор, знакомый ему. Но… сложно назвать его тем прежним профессором. Аргентум потерпел одну из самых страшных пыток, полностью меняющую жертву. Такую же, как в свое время потерпел сам сенатор Шоквейв. За Малигнантом в лабораторию вошел тот самый сынок Медисейвити, на котором так же сильно отразилась война. Перверсус давно не замечал его опекуна в списках персонала клиник и иститутов Кибертрона. В последний раз он видел Медисейвити перед началом войны, когда потерялся ее сын и все его друзья… а их наставника увели в институт. Тогда она была опечалена и испугана… Он бы мог помочь взволнованной душе Медисейвити, но среди мертвых тел студентов Аргентума не было ее сына, а сам Аргентум действительно не знал, где находится Аирмотор. Перверсус не мог ей ничем помочь, поэтому ему оставалось только исчезнуть. Уже сейчас, смотря на этого потрепанного мальчишку, он видел ту самую жизнерадостную знакомую, потерянную самим Перверсусом подругу, от которой у него осталась только две фотографии и которую он, скорее всего, больше никогда не увидит…. **** – Где фотография?! – в порыве гнева Перверсус снес со стола Шарпстил ее последние труды, над которыми она работала долгие годы. – …ты хоть понимаешь, что... – Где эта чертова фотография, Шарпстил?! Не веди себя так, словно я ничего не понимающий дурак! Механоид вцепился одной рукой в стол, а другой схватил запястье Шарпстил и сжал его, оставляя глубокую вмятину. – Во-первых, мне больно. Во-вторых… я ее утилизировала вместе с другой кучей мусора, – выдернув свою руку из хватки, Шарпстил отстранилась от Перверсуса. – Что ты… что…– меха словно переклинило, его окуляры, казалось, приняли форму идеального круга, а зрачки сузились до таких размеров, что их было трудно разглядеть. Перверсус и Шарпстил прошли бок о бок через огонь и воду, миллионы лет они были не разлей вода, но этот случай был первым, когда Перверсус позволил себе ударить свою коллегу. – Что ты наделала?! – впервые Шарпстил увидела оскал Перверсуса. Мех размахнулся манипулятором и одним ударом повалил Шарпстил с ног, отдирая с ее лица маску. Удары и сила Перверсуса были настолько сильны, что он мог свалить с ног тяжеловесов крупнее себя. Шарпстил хоть и была выше него, но силой ей никогда не одолеть танк-бота. – Как ты посмела, черт тебя дери?! Чего тебе так не хватало в этой жизни, что ты испортила мою?! – медленно приближаясь к Шарпстил, мех размахнулся было, чтобы ударить фем снова. Но он, кажется, забыл, с какой подколодной змеей имеет дело. В мгновение ока раздалось жужжание пилы и Перверсуса пронзила жуткая волна боли, а его отпиленная рука упала рядом мертвым грузом. – Сука! – мех рухнул на колени. Впившись целым манипулятором в сочащиеся энергоном магистрали, он попытался приглушить режущую боль. Шарпстил выплюнула энергон, и, протерев потек изо рта, надела маску обратно. Наконец встав на ноги, Шарпстил не могла поверить в то, что случилось. Она не могла поверить, как он посмел… – Ты хоть понимаешь, на кого ты размахнулся... – Иди к черту, сука! Я тебе такой размах устрою, что...! Шарпстил повалила Перверсуса на пол одним ударом ноги, после чего схватила его ослабевший и потерявший координацию корпус и бросила на платформу. Автоматический механизм платформы плотно зафиксировал меха так, что тот не смог бы шевельнуть даже шлемом. Он не мог… даже говорить. – Как это удивительно! Я с тобой и в радости, и в горе, через рай и ад, а ты поднимаешь на меня руку из-за какой-то медсестры, которой возможно уже нет в живых? – навалившись сверху, Шарпстил становилась все более нервной. Она действительно была потрясена. Ее шипящий голос словно пытался разрезать искру Перверсуса пополам – Что же, раз ты так обижен на меня за испорченную жизнь, позволь мне загладить свою вину, – из острых фаланг пальцев фем вышли мнемоиглы, мех хотел было как-то сопротивляться, но он смог только оскалиться за момент до отключения. Принудительное отключение системы… Внимание, недостаток жизнеобеспечивающих веществ… . . . Активация системы… Внимание, требуется источник энергии! Внимание, неисправность некоторых систем! Перверсус наконец пробудился… весь корпус ныл, процессор словно готов был взорваться, перед окулярами все плыло. Он не мог пошевелиться. –…Шарпстил? – найдя в себе силы, мех посмотрел на свою коллегу, которая обнимала то ли его, то ли платформу, – что… что, черт возьми, произошло? Где моя рука? – Буквально час назад на тебя напал какой-то ненормальный и отрубил тебе руку, – все обнимая своего друга, ответила фем. – Но… я ничего не помню. – Он ударил тебя по шлему, мой милый друг. Возможно, ты был парализован. Я уже все решила с этим негодяем. Думаю, в Гриндкоре с ним разберутся лучше меня. Я беспокоюсь больше о тебе… –...Шарпстил... – Да?... – Может выпьем по кубу? – Тебе я закажу два, мой дорогой друг. – Благодарю, коллега. ***