Memory

Лучи заходящего солнца падают на зажатый в горячих пальцах прозрачный бледно-жёлтый камешек. Но он, сияя изнутри неземным светом, в одно мгновение покрывается разрастающимися трещинами и рассыпается мелкой крошкой, разбивается на сотни мельчайших частиц и оседает на грязный дощатый пол. И, кажется, именно в этот момент солнце скрывается за дальним лесом, превращаясь в тонкую полоску на горизонте. Всё кончено. Ничего уже не вернуть. Остаётся только шагнуть в сумерки, ожидая нового рассвета. Тогда к закату в горячих пальцах снова окажется тот хрупкий камешек, собранный по крупицам и восстановленный титаническими усилиями, чтобы разлететься на части, как в первый раз. Но не касаясь пола, а поднимаясь ввысь звёздной пылью, указывая путь. Дорогу туда, где всё не будет одинаковым день ото дня, где ещё живёт память о тебе, мой Эш. В тех краях я не улыбаюсь чужим лицам, а центром моего личного притяжения служат только твои глаза, нефритово-зелёные с лукавым огоньком и стальной решимостью. Я ведь никогда не говорил, какие они прекрасные — твои глаза. Ты бы посмеялся, на мгновение смутившись, а я счёл бы себя дураком, ведь подобные вещи тебе доводилось слышать миллион раз. Я часто вижу тебя во сне: ты то смеёшься, то жалобно зовёшь меня, хочешь рассказать о чём-то важном. И ищешь, ищешь, натыкаясь на стены, как слепой котёнок, а я здесь, здесь, как ты не видишь?! Каждый такой сон переворачивает мою душу. Тогда я иду варить кофе. Две кружки. От обеих идёт пар, но одна никогда не пустеет, если только не вылить кофе, чего я, разумеется, никогда не делаю. Ко мне часто приходит Ибэ-сан и качает головой, протягивая новые снимки или книги. А потом выливает остывший кофе. Твой кофе, понимаешь? В такие моменты чувствую, что я под водой, но по привычке пытаюсь глотнуть воздуха. Словом, абсолютно беспомощен. И Ибэ-сан по-отечески обнимает меня за плечи, вкладывая в ладонь таблетки. Так нужно, объяснял мне когда-то Ибэ-сан. Так нужно, повторял я. Снова тихо. Мы оба живём не в городе, а где-то в лесу. Так лучше, потому что я устал слышать ото всех, что ты мёртв. Нехорошая, глупая шутка. Особенно когда каждый повторяет её по несколько раз в день. Ибэ-сан не такой, за что я ему очень благодарен. Никак не могу найти твоё письмо, что пришло на той неделе. Я хотел бы перечитать ответ, ведь к своему стыду совсем не помню, о чём шла речь. Спрашивать у Ибэ-сана бесполезно, я проверял, хотя его память, кажется, ещё хуже моей: он забыл, что ты частенько гостишь у нас, запирает двери, отвечает невпопад, когда мы беседуем, ты замечал? И так каждый раз. Одно и то же, одно и то же… Давай уедем, Эш? Не столь важно, куда, только бы не думать. Не думать. И не вспоминать, что тебя уже нет. А остался лишь я и бледно-жёлтый прозрачный камешек, рассыпающийся в звёздную пыль. Я соберу его по крупицам, чтобы однажды найти путь туда, где всё не столь однообразно. А знаешь, Ибэ-сан снова вылил твой кофе! Никак не думал, что его память окажется хуже моей…