Ничтожество

Ключ в замке сделал четыре оборота и дверь в камеру заключенной Дельфини Лестрейндж открылась. - Госпожа министр, вы уверены, что вам стоит заходить? - Абсолютно, мистер Харрисон. - Но правила… - Здесь я устанавливаю правила! Вы забыли об этом?! - Никак нет, госпожа министр! - Вот и хорошо. Оставьте нас с Дельфини наедине. Нам нужно серьезно поговорить. - Слушаюсь! – директор Азкабана, прикрыл дверь и удалился прочь. - Зачем вы пришли? – спросила Дельфини, стоявшая прижавшись к противоположной от двери, стене. - Пришла посмотреть, как ты тут проводишь время. Жалобы имеются? - Жалобы?! - Именно. Холод, плохая еда, клопы и всё в таком духе. - Да! У меня есть ж-ж-жалобы! Здесь, правда очень холодно и еда паршивая! - Это хорошо. Догадываешься о реальной цели моего визита? - Вы здесь по поводу моей апелляции? - А ты смышлёная. Гермиона подошла к Дельфи и провела рукой по ее волосам. - Хочешь выйти отсюда, девочка? - Я? Да, конечно хочу! - На что ты готова пойти ради свободы, Дельфини? - Что вы имеете в виду, госпожа министр? Гермиона расхохоталась. - Я имею в виду страдания. Чистые, незамутненные, понимаешь? Ты готова их испытать, Дельфи? Дельфи пыталась что-то ответить, но Гермиона прислонила палец к её губам. - Тсс… Ничего не говори. Просто кивни или помотай головой. Дельфи неуверенно кивнула. - Знаешь, - сказала полушепотом Гермиона. – Я и не сомневалась в тебе. Человек, который пытает других, зачастую сам на уровне подсознания хочет оказаться в роли жертвы, верно? - Я… я не знаю. - Сейчас я тебе покажу, что такое настоящие страдания. Повернись лицом к стене. Дельфи неуверенно повернулась к стене, а Гермиона взяла ее за волосы и со всего размаху ударила об каменную стену. Один раз, затем второй, а потом снова и снова, ускоряя темп, пока вопли Дельфи не стали совсем невыносимыми. Тогда Грейнджер развернула ее на 180 градусов и всмотревшись в окровавленное лицо наследницы Слизерина, задала ей единственный вопрос. - Мне продолжать? - Д-да. - Хорошо. Легла на пол, живо! - Ч-что? - На пол, сучка! – Гермиона грубо толкнула Дельфи и та упала, ударившись головой о ножку кровати, и взвыла от боли. - А теперь перейдём к главному блюду. Тебе должно понравиться. Круцио! Дельфи беспомощно забилась в конвульсиях, в то время как Грейнджер лишь ухмылялась, смотря прямо в глаза дочери Беллатрисы Лестрейндж и совершала незаметные пассы палочкой, увеличивая силу заклятия, до тех пор пока у Дельфи не пошла пена изо рта. Увидев это, Гермиона нехотя прекратила экзекуцию. - Нравится? - Нет! Не надо, пожалуйста! – Дельфи сжалась в комок и заплакала. - Значит, мне уйти, Дельфини? Уйти, оставив тебя наедине с твоим пожизненным сроком? Или ты всё-таки хочешь продолжения? - Я… я хочу продолжения. - А мне вот кажется, ты хочешь, чтобы я ушла. - Прошу вас, не уходите! Останьтесь! Делайте со мной что хотите! - Хорошо, ты убедила меня. Гермиона опустилась на корточки перед рыдающей девушкой. - Любишь татуировки, Дельфи? - Я… - А я вот не люблю тату. Ну не мое это, понимаешь? Однако и у меня есть одна, с позволения сказать, татуировка. Кровавая. Показать? Дельфи медленно кивнула. Гермиона улыбнулась и задрала рукав мантии. – Видишь, здесь написано слово «грязнокровка». Как думаешь, кто это сделал? Дельфи прошиб пот. Она знала эту историю от Рудольфуса Лестрейнджа. - Я… я не знаю, кто это. Не знаю! - Твоя мамочка. Как думаешь, я заслужила это? - Н-нет, что вы! Гермиона рассмеялась. - Хочешь себе такую же, Дельфи? - Д-да. Да! – выдавила из себя наследница Слизерина. - Ты так быстро соглашаешься? Даже не хочешь спросить меня, что за тату я хочу тебе сделать? - Н-нет, - пискнула Дельфи. - Точно, Дельфини? Я ведь не зверь и не хочу, чтобы ты потом всю жизнь обижалась на меня, когда будешь смотреть на свое запястье и видеть там слово «ничтожество». Ты ведь не будешь на меня обижаться? - Нет, госпожа министр! - Пойми, эта татуировка будет иметь определенный смысл, обозначать твой жизненный статус. Неужели ты всю жизнь готова быть ничтожеством, Дельфини? - Да! Я готова! – сказав это, Дельфи тихо заплакала. - Ай-ай-ай, Дельфи! Как тебе не стыдно! Что бы сказал твой отец, будь он сейчас жив? Заплаканные глаза Дельфи, на долю секунды вспыхнули ненавистью, но тут же погасли. - Я не знаю, - пролепетала она. - Он бы сказал, что ты недостойна быть его дочерью, Дельфи. Недостойна, потому что ты… Кто ты, Дельфи? - Я… я – ничтожество. - Ты что-то сказала? Повтори погромче, пожалуйста. - Я – ничтожество, - уже более уверенно сказала Дельфи. - Громче! - Я – ничтожество! – выкрикнула Дельфи. - Ещё громче! Я хочу, чтобы весь Азкабан это слышал!!! - Я – ничтожество!!! – заорала Дельфи изо всех сил. – Жалкое, никчемное ничтожество!!! Гермиона усмехнулась. - Знаешь, я думаю, что эта татуировка тебе ни к чему. Ну, сама подумай, зачем она тебе, если ты сама признаешь очевидное? Гермиона поднялась с корточек и расправив спину, кинула на дочь Волдеморта, насмешливо-презрительный взгляд. - Так и быть, я разберусь с твоим делом. Приговор будет пересмотрен, и, вскоре ты сможешь покинуть это уютное заведение. Даю тебе слово. Дельфи подняла на нее свои заплаканные, но полные благодарности глаза. - Как странно, я думала, что передо мной наследница Салазара Слизерина, дочь Темного Лорда, а ты оказалась всего лишь запутавшейся девчонкой, которая совершила страшную ошибку и теперь молит меня о пощаде. Ну что же, я добрая, если у меня просят прощения, я прощаю. В отличии от некоторых. Ты ведь просишь у меня прощения, Дельфи? За все свои плохие поступки, за грязные замыслы? - Я прошу у вас прощения, госпожа министр, за всё, что я, когда-либо делала, или думала плохого о вас, мистере Поттере, о ваших друзьях, близких и вашей политической системе! Простите меня, госпожа министр! - Как я уже говорила, я прощаю тебя, Дельфини. А теперь мне пора. Гермиона обошла, лежащую в слезах и соплях, дочь Волдеморта и вышла из камеры, закрыв дверь и оставив Дельфи в одиночестве, оплакивать свою потерянную честь.