Не навреди

Доппио не берёт трубку уже полчаса. Это странно, это очень странно, учитывая то, что он поднимает трубку в течение пятнадцати секунд. Или перезванивает. Через минуту. От него лишь пришла короткая эсэмэска: «Простите, босс. Я не могу говорить сейчас».       — Ризотто.       — Да, босс, — слышится на другом конце провода.       — Найди Доппио. Проверь, где его видели в течение последних тридцати минут и отправь мне. Усталый, глубокий вздох. «Когда ему уже надоест играться с этим мальчишкой?»       — Да, босс. Шины автомобиля едва ли не визжат, когда Дьяволо трогается с места. Значит, между вокзалом и Спакканаполли. Что он там, чёрт возьми, забыл? В двенадцать ночи? Нет, это было смешно. Он, Дьяволо, разъезжал по беднейшим районам Неаполя в поисках… А, собственно, кого? Паренька с розовыми волосами? Ценного информатора? Дешёвой игрушки? Он заглядывал в каждую подворотню. Выискивал худощавый силуэт в противном свете ночных фонарей и вывесок. Стрелка на спидометре показывала не больше тридцати. Здесь было много бездомных и проституток, поэтому сложность поисков увеличивалась если не втрое, то вдвое точно. Если бы у Доппио была здесь сделка, он бы сказал. Если бы он пришёл сюда выпить или поймать бабочку, он бы сказал. Он бы не молчал. Не слал эсэмэс. (А он их никогда не отправлял. За три года.) Нутро странно сжималось от непонятного беспокойства. Что-то точно случилось. Проезжая один из переулков, Дьяволо остановил свой взгляд на знакомой фигуре. Эта чёлка, которая мерцала розовым от света фар. Эти плечи, согнутые настолько, что закрывали всё тело. И руки, сжатые вокруг головы. Доппио. Его милый Доппио. Дьяволо не стал даже парковаться. Он выскочил из машины и направился к пареньку: тот трясся и качался из стороны в сторону. Когда Доппио услышал приближающиеся шаги, он вздрогнул и поднял голову, смотря на мужчину взглядом затравленного охотничьими псами оленя.       — О, босс, вы меня… Я вас подвёл, босс.       — Эй, малец, не одолжишь пару сотен лир? Выпить хочется, а кошелёк оставил в номере. Я тебе всё отдам, я в том отеле живу, номер 325. — незнакомец остановил его около одного из питейных заведений. В паре с ним шёл ещё один. Доппио обернулся. Выглядели как приличные люди. Обманчиво       — Я бы с радостью, — он почесал затылок. — Но у меня у самого осталось только сотня лир с собой. Она мне нужна. Незнакомцы озадаченно вскинули брови и переглянулись. Дьяволо остановился перед ним в замешательстве. Он встал спиной к машине так, что загораживал собой свет фар. Наверное, он бы резал бедняге глаза.       — Что… Доппио, что с тобой? Вставай. Он тронул его за плечо, но тот шикнул от боли, заметно дёргаясь и попадая на свет. На его левой скуле был синяк. Глаза Дьяволо округлились.       — Босс, я, я не могу. «Не перед ним».       — Так, ты не понял. Мне нужна сотня лир. Всего сотня. Это жалкая сумма, не находишь, приятель? В кармане у второго незнакомца что-то блестело. О, нет, это «что-то» уже оказалось на его руке. Кастет. Ладно.       — Но это последние мо… — Доппио не дали договорить.       — Или приятель, у тебя есть что-то ещё, чем ты мог бы с нами расплатиться? Телефон в кармане предательски завибрировал. «Вы так не вовремя, босс».       — Что с твоим лицом? Доппио испуганно оглянулся.       — Я… Я ударился. Немного, о дверь. Да Господи, Доппио, что ты несёшь?!       — Нет. Глаза парниши стали влажными. Он засмеялся.       — Да, вы правы, не совсем… Но это неважно. Капля стекла по внутреннему углу глаза. Дьяволо понял, что сейчас это выяснить ему не удастся. Он протянул мальчишке руку, широко раскрывая ладонь.       — Идём. «Почему он приехал сюда за мной?» Признаться, было сложно написать эсэмэску за десять секунд.       — О, сотовый? Дай я взгляну.       — Нет, я не могу вам его дать, он нужен мне! Для связи! — Доппио попятился назад. Незнакомцы ухмыльнулись. Сзади была только неосвещённая подворотня.       — Босс, я весь испачкан. А у вас руки чистые. «Чистые руки. Дорогой мой Доппио, как жаль, что ты не знаешь, скольких человек я лишил возможности дышать этими руками. Они по локоть в крови, малыш».       — Не неси чепухи. Или ты хочешь остаться здесь на всю ночь? — Дьяволо снизил голос. Нет, оставаться тут Доппио бы не хотел. Ни за что. Ни за что на свете. Он начал медленно вставать, опираясь на стену позади него. Как же всё болело. Фары осветили его лицо, когда он встал в полный рост.       — Ч-что с твоими губами? — Дьяволо сделал маленький шаг вперёд, чуть склоняя голову, чтобы лучше рассмотреть. Теперь у Доппио не было ни денег, ни даже чёртового телефона. — О, ты посмотри! В этом кошельке даже больше, чем пять сотен! Слушай, малец, ты знаешь, обман не в почёте. Пока второй заливался грязным хохотом, Доппио ударили под дых. Глаза едва не вылетели из орбит, и тело согнулось пополам. За звоном в ушах юноша услышал звук расстёгивающихся ремня и ширинки.       — Спускайся на колени. О Господи. Нет, нет, нет, нет, нет. Тысячу раз нет. Он замер, со стороны больше напоминая знак вопроса, но на лице тут же отпечаталась звенящая оплеуха. Его схватили за челюсть.       — Чёлку тебе кто красил? Твой дружок? А взгляд-то у тебя какой, ах, прямо как у лани. Глаза подводишь?       — Ты его ещё в задницу поцелуй, — ещё больше залился гоготом второй, снимая всё на камеру его же, Доппио, телефона.       — Заткнись, Карлос, и делай, что делаешь. Доппио силой поставили на колени.       — Если вздумаешь кусаться, эта штучка размажет тебе лицо так, что больше не сможешь хлопать своими красивыми глазками, — кастет угражающе сверкнул в блекнущем здесь свете улицы. К горлу поднималась желчь и рвота.       — У вас не найдётся воды, босс? — спросил Доппио, немного изгибаясь в спине. Прячется за тенью Дьяволо. В машине Доппио решил сесть на заднее сиденье. «Ему, наверное, будет противно сидеть рядом со мной». На его ядовито-фиолетовом свитере пестрели пятна чего-то бурого, зелёного и белого. Носы ботинок были испачканы в его собственной рвоте, а колени на брюках стёрты, как и сами колени — в кровь. Доппио не знал, что из этого успел заметить Дьяволо, но по его взгляду в отражении зеркала заднего вида было понятно, что многое. Больше с ним взглядом Доппио старался не пересекаться.       — Приехали. Они остановились в районе частных домов на Санта-Доминика.       — Это ваш дом? — робко спросил Доппио, выходя из машины. Дьяволо замолчал.       — Один из. В доме не пахло… Ничем. В нём была мебель, в холодильнике была еда, но сам дом не имел никакого запаха. Он был пуст.       — А теперь, пожалуйста, иди сюда. Дьяволо встал у барной стойки на кухне, которая была почти сразу у входа в дом. Что-то ёкало у него в груди при виде этого мальчика, так болезненно побледневшего за последний час. Внутренности сворачивались в узел при одной только мысли причинить ему боль. Неужели кто-то может вот так взять и?..       — Босс, простите. Я должен был взять трубку. Сейчас бы нас тут не было, — парень потупил взгляд, подходя к мужчине. Он стоял на расстоянии вытянутой руки.       — Перестань. Подойди ближе. Доппио поднял голову.       — Я…       — Просто иди сюда. Он шагнул мужчине навстречу.       — Снимай этот свитер. Доппио дрогнул. Голос звучал успокаивающе, но…       — Босс, что вы… — он отставил одну ногу назад, ещё больше сгибаясь в плечах. И пряча живот руками.       — Нет, Доппио, успокойся! Я ничего не буду делать. Ничего плохого. «Ничего, что смогло бы тебе навредить».       — Прости, я не хотел пугать тебя. Просто дай мне взглянуть, что они сделали. «Они? Откуда он знает?»       — Откуда вы знаете, что их было двое?       — Так их было двое?       — Да. «Значит, будет проще найти этих ублюдков». Доппио колебался ещё с секунду. Он стянул грязный, пропахший подворотней, слезами и слюной свитер и не знал, куда его деть.       — Брось его. Подойди ближе. Свитер оказался на полу, а Доппио в тридцати сантиметрах от босса. Он взглянул в лицо юноши. На щеках — дорожки от слёз, под губой засохшая кровь, а губы растрескались и кровоточили. Дьяволо не хотелось думать, в чём они были испачканы. Он взял тёплое влажное полотенце.       — Потерпи. Доппио не больно. Ему не больно, боль заглушается эндорфинами, которые в его мозгу идут автоматной очередью. Его лицо под пальцами босса. Такими тёплыми и ласковыми. Он прильнул щекой к чужой ладони, закрывая глаза. Босс замер. Бедняга тут же открыл глаза, но не увидел ни злости, ни ярости, ни недоумения. Мягкая улыбка. Дьяволо нежно взял его за плечо.       — Мой мальчик… Над ключицей багровел след от пальцев. Его сжимали. Его держали. Как в медвежьем капкане. Под подушечками пальцев Дьяволо ощутил горячую пульсацию, а Доппио ловил кожей каждое его прикосновение.       — Тебе больно. Доппио молчит.       — Я приготовлю ванну. Доппио остаётся без желанного тепла на плече. Он один на кухне, ему жутко неловко, он доставляет кучу неудобств. Его свитер валяется посреди комнаты, и он подбирает его в попытках хоть как-то вернуть долг его боссу. Юноша складывает вещь вчетверо и кладёт на стул. Он надеется, что это не затруднит босса.       — Ванна готова, Доппио.       — Вы… Вы очень заботливы, босс. Я не заслуживаю. Как же резало слух от этого пустого «босс». Нет, ещё чуть-чуть. Ещё чуть-чуть нужно было потерпеть.       — Заслуживаешь. Дьяволо смотрит на него и уходит в спальню. Да, ванна расслабляет. Она смывает с тебя грязь, выпаривает твоё испорченное тело, успокаивает вымотанные нервы. Но не лечит. Доппио лежал на шёлковой прохладной простыне, которая пахла порошком и (совсем немножко) розами, и смотрел в потолок. В дверь постучали.       — Я войду, Доппио? Он подскочил на кровати, отбрасывая одеяло.       — Да, да. «Войдите, босс, пожалуйста. Мне одиноко». Дьяволо сел на кровать рядом с юношей. Осколки лунного света обрамляли его худое лицо и подсвечивали радужки каштановых глаз. У мужчины не укладывалась в голове мысль, что кто-то притронулся к Доппио. Испещрил его губы трещинами и наделил этой уродливой гематомой, которая не сойдёт ещё, наверное, месяц. Это тело не хотелось калечить. Это тело хотелось Целовать Целовать Целовать Целовать Целовать Дарить поцелуи утром, дарить их днём, покрывать ими всю его бледную спину, усыпать ими живот, нежно касаться губами внутренних сторон его бёдер, топить его хрупкие ладошки в бесконечных поцелуях, ласково целовать в лоб на ночь. Не избивать. Не резать. Не давить. А только гладить. Заботливо и аккуратно, как кота. Доппио уткнулся головой в его плечо.       — Спасибо вам. Дьяволо прикоснулся ладонью к его спине.       — Дьяволо.       — Что? — он поднял голову.       — Моё имя. Оба замолчали.       — Дьяволо, можно, я… Доппио прикрывает глаза и нежно припадает к его щеке губами. Горячо. Под рёбрами что-то сводит, и Дьяволо хватается рукой за оголённое туловище мальчишки. Он медленно опускает испуганного Доппио на кровать, пока тот не облокачивается на локти.       — Мой милый Доппио… Дьяволо ласково целует его в впадинку между рёбрами. Эти продолговатые косточки можно пересчитать по пальцам (и пальцами), и мужчине бесконечно хочется это сделать — лишь коснуться, нащупать каждый бугорок. Доппио бросается головой на подушку, закрывая лицо руками. Наверное, это его самый счастливый сон. На животе ощущается тёплое дыхание, и только от одной мысли об этом юношу бросает в дрожь. В комнате темно, но даже так, думает Доппио, видно, насколько он раскраснелся.       — Босс… Дьяволо, — голос прорезается сквозь прижатые к лицу ладони. Мужчина чуть приподнимает голову, но не убирает рук.       — Я очень хочу вас поцеловать. Руки Доппио ложатся параллельно туловищу, обнажая юное лицо. Дьяволо молчит. Молчит и поднимается ближе, кладя руку Доппио на затылок. Целует. Для Доппио это было очень непривычно. Непривычно, но жутко приятно, приятно настолько, что подрагивали колени, и живот изнутри атаковали полчища бабочек. Всё это было ему в новинку, но казалось, что он испытывает все эти чувства вечность. Дьяволо отстраняется, но юноша ещё следует за его губами, будто по инерции, вытягивая шею чуть вперёд.       — Ты устал. Доппио смотрит на босса большими каштановыми глазами, соглашаясь с ним. Да, сегодня был отвратительный день. Такой, что ещё долго будет сниться ему в кошмарах. Такой, от которого не отмоешься никогда. Такие вещи не вылетают из памяти. Их нельзя убрать из головы, как какой-нибудь CD-диск, и сжечь. Это так не работает. Дьяволо видит, как опустились брови мальчика. Видит, как расслабились его плечи и как он закрыл глаза.       — Вы правы. Бесконечно долгие секунды.       — Я могу полежать с тобой, если ты хочешь. Глаза Доппио открываются и, кажется, блестят чем-то новым.       — Я хочу. Дьяволо очень тёплый. Он почти горячий. Доппио пристраивается подле него, робко кладя ладонь на живот мужчины. Он кивает. Значит, можно. От него не исходит аромат ни одно парфюма, разве что его собственный, человеческий запах. Он приятный, думает Доппио и улыбается. Его колени чуть согнуты и лежат рядом с коленями Дьяволо. Под одним одеялом. Почему-то эта мысль сводила юношу с ума. Это было чертовски приятно — делить кровать с кем-то. С кем-то, таким, как Дьяволо. Его ласково погладили по макушке, а затем поцеловали. — Доброй ночи, Доппио.