Танцуй!

Ты отлично владеешь своим телом. Наверное, ты сама это знаешь. Отдаёшься музыке так, как никому и никогда. Для тебя музыка — это всё, будь то ритм барабанов, скрипка, рояль. Ритм и мелодия в твоих венах вместо крови. Смотрю на тебя и не понимаю, как можно быть такой… Страстной, яркой, шумной, непредсказуемой и желанной. До мозга костей. Ты берёшь музыку за руку, и вы сливаетесь в каком-то только вам известном танце. Окружающие только и видят, как мелькает твоя юбка, руки, волосы. Всё помещение, вся улица пропитывается твоим ароматом, который пьянит сильнее любого вина. Ты скользишь по воздуху, лишь изредка опускаясь на землю, чтоб хорошенько оттолкнуться и воспарить. И там над землёй ты танцуешь. Танцуешь, как будто, если остановишься, то умрёшь. Танцуешь до кровавых ступней, до изломанных колен, до синяков на руках, до алых щёк, до головокружения. Танцуешь так, что земля уходит у тебя из-под ног. Я знаю, что дай тебе краски и кисти, ты своим танцем нарисуешь свой мир, ты покажешь не только своим телом, в какой мир тебя уносит музыка. И, чёрт возьми, я ревную! Я бешусь, меня до хрипоты, до безумия злит то, что я не могу отправиться с тобой, не вижу всех цветов этого мира. Я не понимаю. А ты танцуешь. Ты кидаешься на чёртов музыкальный алтарь. Хотя нет. Не так! Ты кидаешь свою душу, своё тело, свою жизнь. Над тобой теперь не властен ни Бог, ни Дьявол. Для тебя не существует никакой другой религии. Ты бежишь от нашего мира, от нашей реальности в мир звуков, ритмов, ударов барабана, пения скрипки, звуков флейты. Даже если нет того, кто даст тебе эту музыку, ты её сделаешь сама: руками, ногами, губами — из всего того, что попадётся тебе на глаза, и снова пустишься в пляс. Ты не умрёшь, если оглохнешь. Нет. Помнишь, мной уже упоминалось, что ритм и мелодия у тебя в венах, в крови? Сердце будет отбивать ритм. Твой внутренний ритм, которому ты будешь следовать. Ты сделаешь из своего тела совершенно иной инструмент. Он будет исполнять музыку, он будет вибрировать на тысячу и один лад. И никто. Не одна живая душа этого не отнимет. Для тебя мука сидеть на месте, сидеть без движения, если рядом есть эти чарующие звуки. Они, как Крысолов, зовут тебя за собой. Стоит тебе сделать пару па, и тебя уже невозможно остановить. Вот ты здесь, а вот тебя уже и след простыл, и только воздух ещё помнит, как ты его потревожила своей энергией. Ты далеко, ты забыла обо всём. Из этого забвения тебя может вывести только застывшая мелодия, оборвавшаяся на какой-либо ноте. Крысолов поймал свою добычу, захлопнул ловушку. И ты птицей в клетке мечешься. Кидаешься то к одному краю, то к другому. Но у тебя же есть ты, твои хлопки, топанье. Но что, если он привяжет тебя к стулу? Тебя не сломить этим. Будешь напевать, покачиваться, вновь ведомая мелодией своего сердца. А если он сломает тебе руки и ноги? Сломает твои крылья? Чувствуешь? Слёзы горькие, обжигающие по щекам. Слышишь? Не песня, хрип раненного зверя. Предсмертный. Ощущаешь? Ритм потерян. Ты не танцуешь. Бьёшься в агонии. У тебя истерика. Тебе страшно. В лёгких не хватает воздуха, и они горят. Весь твой яркий мир в осколках, ты танцевала на его костях, твои ступни изрезаны и в крови, но ты этого не замечала. Ты ничего не замечала, пока могла танцевать. Пока у тебя была музыка. Знаешь, милая, мне тоже хочется отдаваться так чему-то. Так всецело. Но я понимаю, что лишившись этого «чего-то», могу погибнуть. Я не буду понимать, как дальше жить и смогу лишь существовать. Мир станет блёклым, серым, скучным. Он потеряет свою остроту, потеряет запах, вкус. Я так не хочу. Я хочу жить, милая. Смотрю на тебя и усмехаюсь. Ты не знаешь этих горестей, да? Ты танцуешь, потому что твой Крысолов, Палач, ещё не приготовил свою флейту. Он тренируется. Он хочет, чтобы ты блистала в лучах своего заката. Чтобы последний танец запомнился миру надолго, чтобы у мира спёрло дыхание, чтоб у него было похмелье, чтоб он кончил. И пока мир будет приходить в себя после твоего великолепного, шикарного, крышесносного триумфа... Ты будешь страдать, падать в самые тёмные его недра. Там тебя никто не услышит. Ты танцуешь и не хочешь узнавать, откуда я это знаю. Милая… Мне стоит сделать вдох.