Liam Gallaher — Shockwave
Его место у окна, за столиком на двоих. Весь его облик дышит печалью, и Мэтту в голову лезут ассоциации с Андромедой, покорно ждущей своего Персея. Уличный свет превращает его волосы в нимб, но он и без того божественно красив и вылеплен идеально до последнего мускула. Мэтт уже битый час ест его глазами, и столько же он чахнет напротив стойки, будто нарочно на самом видном месте, барабанит пальцами и бросает унылые взгляды на выдыхающееся пиво. Последний факт больше невозможно игнорировать, в том числе из соображений профессионализма. — Прошу прощения, — тихо говорит Мэтт, подойдя к столику, — заменить пиво? — Спасибо. — Он двигает бокал ближе к краю и невесело растягивает губы. — У вас всё такое вкусное, а я, как назло, совсем не могу есть, когда нервничаю… — Надеюсь, вы не последний раз здесь. Или, — Мэтт интимно понижает голос, — я могу вам чем-то помочь? Вы знаете, что услышал бармен — навсегда в баре и осталось. Хотите, пересажу вас за стойку? — Если не сложно. От робкой улыбки у Мэтта внутри распускаются белые лилии и крошечные, но очень упрямые незабудки. Плохой знак, вообще-то, но этот чувак так выглядит, что Мэтт его облизать готов. Можно пойти на жертвы. Чувака зовут Широ, и на свидание к нему не пришёл парень. Это даёт надежду и сразу же её отбирает — он разочарован прошлыми отношениями, а несколько неудачных свиданий, включая сегодняшнее, вскрыли старые раны. Он такой старомодно романтичный со своими почти рыцарскими представлениями о партнёрстве и доверии и такой, мать его, бесстыдно красивый. Крутя пустеющий бокал с пивом, он рассказывает о том, как отчаялся найти хоть немного душевного тепла, а Мэтт слушает его, подперев голову кулаком, смотрит на его мускулистую грудь под обтягивающей майкой и думает, как приятно, должно быть, на ней лежать. С такими мыслями ему самое место в череде бывших бойфрендов, так и не разглядевших за роскошным телом ранимую натуру. Но он действительно сочувствует. Широ кажется хорошим парнем, просто ему в чём-то не повезло. — Спасибо, — искренне говорит Широ, закончив свою историю, и накрывает руку Мэтта своей большой ладонью, — меня давно так внимательно не слушали. Повезло же тем, кто называет тебя другом. Ты потрясающий. «Нет, это ты потрясающий», — думает Мэтт. «Ты можешь называть меня другом», — думает Мэтт. «Можешь даже трахнуть меня», — думает Мэтт. «Наступи на меня», — добавляет Мэтт ко всему, что уже подумал. — Это моя работа, — говорит Мэтт, хлопая его по плечу. — Я рад, если тебе стало легче. Приходи ещё. Я надеюсь, этот урод перезвонит и объяснит, почему тебя продинамил. — Я его уже бросил в чёрный список, — смеётся Широ, и Мэтт тонет в его дьявольских серых глазах, в его широкой улыбке, в текучей грации его движений, — может ничего не объяснять. — Вызвать тебе такси? — За мной заедет друг. Вот и он, кстати. Привет, Кит! Да они сговорились, что ли. Кит стоит под звенящим дверным колокольчиком, ястребиным взглядом окидывая маленький бар. Длинная чёрная коса перекинута через плечо, в ухе блестит серьга, и если Широ лепили с Антиноя, то его друга — с Ганимеда. — Широ, — кивает он. У него голос с хрипотцой, и если бы не печальный рассказ про неудавшуюся личную жизнь, Мэтт бы подумал, что они трахаются. Обнимаются они так, будто начнут трахаться прямо сейчас, на полу перед стойкой. И Мэтт бы с удовольствием посмотрел. — Как ты? — спрашивает Кит, глядя Широ в лицо, и придерживает его за талию. — Всё нормально? Хочешь, отвезу тебя к себе? — Не знаю, — Широ вздыхает, и этот вздох из Мэтта всю душу вынимает, — я так устал… — Тогда давай ко мне, утром сделаю тебе завтрак. Всё будет хорошо, ну, — Кит хлопает его по плечу, у него перчатки с обрезанными пальцами и ногти накрашены чёрным лаком, и Мэтт уже не может решить, в кого из двоих крашиться, — не кисни, ещё встретишь того самого. — Я в норме, — Широ утыкается ему в волосы. Мэтт всё ещё ждёт, что они поцелуются. — Всё благодаря Мэтту. Он отличный бармен. И вообще отличный человек. От его похвалы и пристального взгляда его друга Мэтт едва не краснеет. — Привет, — Кит улыбается и протягивает руку. — Я Кит, мы с Широ друзья. Спасибо, что позаботился о нём. — Повезло Широ с другом, — улыбается Мэтт. — Выпьешь на дорожку? — Я за рулём. Но в следующий раз будет его очередь меня везти. Пока они идут к дверям, Широ машет Мэтту и посылает воздушный поцелуй. Он, похоже, быстро пьянеет, даже вторую пинту не допил. Глядя, как чёрный мотоцикл Кита под его весом приседает на заднее колесо, Мэтт невольно сглатывает. Дружба — священное чувство, да, конечно, но у них что, иммунитет к сексуальности? «Я бы трахнул вас обоих», — думает Мэтт. «Я ради таких парней на многое готов», — думает Мэтт. Он ещё не знает, как скоро пожалеет о своих неосторожных желаниях.***
— Привет. Помнишь меня? Ещё бы не помнить. Мэтт неделю дрочил на его поджарую задницу, обтянутую чёрными джинсами. В те минуты, когда не дрочил на роскошную грудь Широ, конечно. — Ты Кит. — Мэтт с улыбкой жмёт ему руку. — Сегодня выпьешь? — Да. — Кит садится у стойки. Удачно заехал — вторник, в баре никого, Мэтт даже подумывал закрыться раньше времени. — Нальёшь чего покрепче? «Я бы тебе предложил чего погорячее», — думает Мэтт, наливая ему на четыре кубика льда отменный канадский виски со специями. Кит улыбается. Кит раздевает его глазами. Кит заправляет за ухо длинную прядь. Его серьга — нож на цепочке. В своём воображении Мэтт поддевает её языком и сжимает зубами маленькую мочку, а воображаемый Кит хрипло стонет и закусывает губу. Настоящий Кит закусывает губу, салютуя ему бокалом. — Твоё здоровье. Мэтт чокается с ним кулаком. «Что с вами не так?» — думает Мэтт. «Вы что, поговорить не можете?» — думает Мэтт. — Я люблю его с пятнадцати лет, — убито говорит Кит, болтая в бокале пожёванной трубочкой. Ему двадцать два, но сейчас выглядит он на эти самые пятнадцать, и Мэтт не знает, чего хочет больше — хорошенько его оттрахать или прижать к груди и гладить по голове до рассвета, утешая, что всё будет хорошо. — Я для него друг. Это немало, но… просто друг, понимаешь? В его глазах всё отчаяние человека, который годами смотрит на Широ со стороны и мечтает затрахать его до дрожи в коленях. Мэтт сочувствует. Более того, Мэтт отлично его понимает. Он знает Широ всего пару часов, но больше и не нужно. — Позволь тебе дать совет, — говорит он, положив руку Киту на плечо. — Займись своей жизнью. Может, однажды у вас всё получится. А если нет, ты неплохо проведёшь время. — Ты прав, — помолчав, соглашается Кит и двигает к нему бокал. — Широ не зря сказал, что ты отличный бармен и отличный человек. — Это моя работа, — шутит Мэтт. Он не ждёт, что Кит, пошатываясь, поднимется со стула. Что наклонится через стойку и поймает его за рубашку. Что притянет его к себе. — Работа? То есть я тебе не нравлюсь? — спрашивает он, и его глаза опасно темнеют. «Я тебе отсосать готов», — думает Мэтт. «Ты что, звереешь от алкоголя?» — думает Мэтт. — Полегче, — улыбается Мэтт, перехватывая его запястье, — нравишься, конечно, но ты… «Перепил, проспись сначала», — хочет договорить Мэтт, но Кит встаёт коленом на стойку и целует его в губы так, будто хотел этого с первого взгляда. Будто его никогда не целовали. Будто он всю жизнь смотрел на чужое счастье со стороны и только мечтал к нему прикоснуться. И пусть он пытается этим поцелуем заткнуть дыру в своём сердце, Мэтт не против. По крайней мере, сегодня. Они закрывают бар и заваливаются на диванчик в углу. Мэтт подцепляет языком серёжку-нож и сжимает зубами чувствительную мочку. Вскрикнув, Кит выгибается и сильнее вцепляется в его бёдра. Такой напряжённый и узкий, такой искренний в своём страхе перед удовольствием, такой красивый с алыми вспышками румянца на скулах. «Тише, детка, я здесь», — думает Мэтт, ловя губами его рваные вздохи. — Ты потрясающий, — шепчет Мэтт в его искусанные губы, — в тебя невозможно не влюбиться… Это правда. В него невозможно не влюбиться. И если ему нужно только утешение, Мэтт не так уж и против. Одни проблемы от этих чувств. Пока они лежат в обнимку, Мэтт поглаживает Кита по ягодице, а Кит задумчиво накручивает на палец его волосы и водит губами по его плечу. Это сексуально, но ещё больше нежно. «Я не должен», — думает Мэтт, но всё равно тискает его за задницу и представляет, что они встречаются. «Я идиот», — добавляет Мэтт, когда Кит опрокидывает его на спину и достаёт из заднего кармана джинсов ещё один пакетик со смазкой и новый презерватив. «Никаких чувств», — клянётся Мэтт, но Кит садится на него верхом и с чувством глубокого удовлетворения на лице опускается до упора на его член. Он всё ещё такой узкий и такой невообразимо сексуальный, что Мэтт понимает: он уже себе соврал. Ему не нравится себе врать, но нравится Кит, поэтому он себя прощает. Кит цепляется за воротник его белой рубашки, сжимает его дрожащими бёдрами и кончает с такими вздохами и стонами, что Мэтту бы могло хватить только их. Но у Мэтта есть всё остальное в придачу. Расслабленно лежащий на нём Кит, продолжающий вздыхать и стонать, пока Мэтт не кончает, засадив ему на всю. Тесные объятия и тёплое дыхание над ухом. Долгие влажные поцелуи после секса. Приятный разговор и хлопок по плечу на прощание. Затихающий вдали мотор такси. Сбитое с диванчика покрывало. И, кажется, дыра в сердце.***
— Знаешь, — начинает Широ, и Мэтт чувствует в его голосе драму, — иногда мне кажется, что Кит… не только друг для меня. Не пойми меня неправильно, я знаю его с пятнадцати, мы так много лет знакомы, и он… самый близкий человек для меня. Я бы не хотел всё испортить. У меня… не ладится с мужчинами. «И я даже знаю, почему», — думает Мэтт, пока Широ задумчиво разглядывает оседающую пену на своём пиве. Вишнёвом, так что Мэтт отлично представляет, каков на вкус будет его язык, если они прямо сейчас поцелуются. Немного вишни, немного сладости, бархатистая горечь и лёгкая кислинка. — Ты не пробовал поговорить с ним об этом? — спрашивает Мэтт. Дыра в его груди растёт, всё больше откусывая от глупого сердца, но Мэтт предпочитает её игнорировать. У Широ глаза брошенного щенка. — Я так боюсь его потерять. «Я так хочу тебя трахнуть», — думает Мэтт, и только годы опыта позволяют ему удерживать милую улыбку. — «Я же тебе нравлюсь, нравлюсь, правда?» — Думаю, всё будет хорошо, — говорит Мэтт, похлопывая Широ по бицепсу. На этом человеке даже обычная водолазка смотрится чересчур вызывающе. — Не загоняйся так. В каких-то вопросах решать должны двое, понимаешь? — Ты такой хороший, Мэтт, — искренне говорит Широ и поднимается со стула. — Как мне повезло зайти в твой бар. Я давно ни с кем не говорил откровенно по душам. Твоему парню очень повезло. — Но у меня нет парня, — говорит Мэтт. — Значит, повезёт, когда он будет, — не моргнув глазом, продолжает Широ с самой очаровательной на свете улыбкой. — Завидую ему. Почему я не на его месте. На руках бы тебя носил. До скорого, хорошего вечера, Мэтт. Он накидывает куртку и уходит, оставив Мэтта переваривать всё сказанное в одиночестве. Как обычно, Широ последний посетитель; подумав пару минут, Мэтт решает, что с джином сегодняшний разговор переварится лучше.***
— Хочешь, подожду тебя после смены? — улыбается Кит, звеня кубиками льда в опустевшем бокале. Сегодня он пьёт только газировку, и Мэтт поглядывает на мотоцикл, припаркованный у окна его полуподвального бара. — Вот как? И какие у нас теперь отношения? — Мэтт не против. Он просто хочет знать. Похоже, Кит легко относится к таким вопросам (и почему только Широ боится с ним разговаривать?). — Пока просто секс, — усмехается он, и под его взглядом Мэтт чувствует себя голым. Ему нравится. — А потом — как получится. Потом получается так: Мэтт садится позади него на мотоцикл. На Ките косуха и джинсы с прорезями на коленях и бёдрах и чёрный шлем с красными рожками. Мэтт надевает второй шлем — белый. Этот явно для Широ. Вряд ли кто-то ещё катается с Китом вот так. Полулёжа на нём, обнимая его за талию, вжимаясь в него на поворотах и светофорах. Так близко, будто у них уже был секс (и Широ идиот, если сам себе в этом отказывает). К концу поездки Мэтт считает секунды до того, как они окажутся в постели. Они приезжают к Киту домой, в обитель электрогитар и троих визгливых маленьких пёсиков, запираются в спальне, и Мэтт получает больше секса, чем в своих фантазиях. Широ много теряет — но пока он теряет, Мэтт берёт всё, что могло бы принадлежать ему. Дразнящие укусы и жаркие поцелуи, комплименты сорванным от стонов голосом, болезненно крепкие объятия, три оргазма и божественный горячий шоколад с мороженым как завершение банкета. После такого можно и домой уехать, но Кит ложится с ним рядом, прижимается и засыпает, уткнувшись ему в спину. «Я попал в рай», — думает Мэтт, слушая его тихое дыхание. «Но это чужой рай», — упрекает себя Мэтт, поглаживая руку Кита у себя на груди. «Он влюблён в Широ, а я просто способ скоротать время до неизбежного признания», — добивает себя Мэтт. «Я сделаю так, чтобы они были счастливы», — обещает Мэтт, закрывая глаза. «Им нужно всего пару слов сказать. Поцеловаться. Пожениться. Купить дом и завести общую собаку», — засыпая, бормочет про себя Мэтт. — «Они так любят друг друга». «Но сначала я трахну Широ», — усмехается Мэтт, проваливаясь в сон. Утро встречает его нежным «привет», поцелуем в ухо и запахом омлета. Кит улыбается, подпирая щёку ладонью, пока Мэтт трясёт головой, пытаясь прийти в себя. — Доброе, — стонет Мэтт. У него болит всё тело. Приятно болит. — Кажется, вчера у меня был лучший секс в жизни. — Я его знаю? — смеётся Кит. — Безусловно, — Мэтт тянется ближе, целует его в губы, и Кит с удовольствием отвечает. — У него красивые глаза, роскошные волосы и серёжка-кинжал, а ещё он водит мотоцикл и трахается как бог. — Сколько комплиментов, — кажется, Кит польщённо краснеет. Кажется, Мэтт влюблён. Ему не хочется выбирать, но на месте Широ он выбрал бы Кита, а на месте Кита выбрал бы Широ. На месте их обоих он не выбрал бы себя, но пока ничего не решено, он может наслаждаться. И он наслаждается.***
У них есть расписание страданий по своей невзаимной любви, Мэтт уверен. Они никогда не приезжают вдвоём. Иногда Кит забирает Широ, если тот слишком пьян или слишком расчувствовался. Иногда Широ звонит Киту ночью или утром, и если в это время Мэтт рядом, Кит сбрасывает звонок. Страдания оседают горечью на языке после поцелуев Кита и виснут одинокой слезинкой у Широ на ресницах, когда он признаётся: — У Кита кто-то появился, похоже. Я так за него рад. Если бы у Мэтта был в руках пистолет, он бы сейчас в себя выстрелил. — Широ, — тихо говорит он, подливая пива, — не обязательно, что это навсегда. Вы ведь… вы так долго знаете друг друга. Может, у него всего лишь интрижка на пару ночей, а ты… ты нечто большее для него, я уверен. Из груди Широ вырывается ещё один печальный вздох. Влажные ресницы блестят. Мэтт понимает, что сейчас случится, и понимает, что не выдержит. Ни одно человеческое сердце не сможет смириться с тем, что кто-то заставил Широ плакать. А Мэтт, вроде как, виноват. Вернее, так: он не виноват и знает это, как не виноват в том, что лучшие друзья не могут поговорить друг с другом откровенно, и вместо этого ходят плакаться к нему. Но попробуйте вспомнить о доводах разума, когда Широ прижимает ладонь к глазам, и его широкие плечи поникают так бессильно, будто он вымокший под дождём плюшевый медведь. Да Мэтт убить готов за то, чтобы этот человек каждую минуту своей жизни был счастлив. — Широ, — говорит Мэтт. — Посмотри на меня, — говорит Мэтт. У Широ потерянное лицо и взгляд лабрадора, которого только что пнули. Где-то на обратной стороне справедливости Кит сегодня утром сбросил его звонок, потому что отсасывал Мэтту, и это было восхитительно. Серьёзно, Мэтт хочет, чтобы Широ это пережил. Минет, а не ещё один сброшенный звонок. Хочет, чтобы они с Китом упали в одну постель и трахались там, такие невыносимо красивые, такие потрясающе сексуальные, такие… подходящие друг другу, как руке подходит любимая перчатка. Мэтт не железный. У его прочности есть пределы. Он берёт Широ за подбородок и целует, и вишнёвая горчинка на языке не перебивает вкус предательства, которым он полон по горло. — Ты потрясающий, — говорит Мэтт. — Вы с Китом были бы идеальной парой, — говорит Мэтт. — И я завидую ему как последняя мразь, — признаётся Мэтт. Широ наваливается на стойку. Краем глаза Мэтт видит, как под футболкой вздуваются мышцы. Устоять невозможно. Они с Китом ведь не встречаются, нет. Просто секс. И пока эти двое не стали одним неразрывным целым, Мэтт хочет получить хотя бы крошечный кусочек того великолепия, которое будет принадлежать им всегда. Его можно понять, он лишь официант, несущий изысканное блюдо тому, кто его действительно достоин. Пройдёт немного времени — и он пожелает приятного аппетита и удалится, оставив их наедине. Он более чем уверен, что после откровенного разговора они никогда не приедут в его бар. Но их счастье стоит таких жертв. Любых жертв, если честно, потому что счастье двоих весит больше, чем счастье одного. — Почему? — спрашивает Широ. Его губы так близко. Он весь так близко, и у Мэтта уже встал. — Потому что ты его любишь, а любовь всегда находит пути, — говорит Мэтт. — Потому что тебя нельзя не любить, — говорит Мэтт. «Даже я втрескался в тебя по уши», — сказал бы Мэтт, но он должен молчать. «И в твоего будущего парня тоже», — признался бы Мэтт разве что на исповеди. — Боже, — дыхание Широ пахнет хмелем и вишней. — Ты такой добрый, Мэтт, — тепло, исходящее от него, топит Мэтта в непристойных фантазиях. — Ты каждый раз протягиваешь мне руку помощи, когда я теряюсь в грустных мыслях, — искренность в его голосе рвёт Мэтта на куски и заставляет себя проклинать. — Я так тебе благодарен, — Широ ласково сжимает его руку. «Расстегни штаны и отблагодари меня делом», — думает Мэтт. — Это моя работа, — говорит Мэтт, умирая от желания стереть его нежную улыбку поцелуем, завалить его на диванчик и трахать его, пока он не попросит пощады. — Я всегда рад тебя видеть, — заверяет Мэтт, пока Широ в его голове между стонами называет его Китом. — Я уверен, всё наладится. Широ обнимает его. С чувством прижимает к груди, обвив его плечи сильными руками, и утыкает его лицом себе в шею. На ощупь он ещё приятнее, чем Мэтт представлял. У него гладкая нежная кожа, и пахнет он фантастически. Мэтт готов его изнасиловать. Прямо сейчас, здесь, у барной стойки, взять у него в рот до глотки, пока он допивает своё пиво. Он готов сесть в тюрьму за домогательство. Он на что угодно готов. — Ты чудесный собеседник, — шепчет Широ ему на ухо, и это ощущается почти как поцелуй. Но только почти. — Мне стало намного легче. «Я рад», — думает Мэтт, готовый впиться в него зубами и ногтями. «Если бы я знал, как сделать легче себе», — думает Мэтт, но эта мысль слишком маленькая, чтобы обращать на неё внимание, когда Широ снова его обнимает. Мэтт предпочитает думать о том, как Широ позволяет ему кончить себе на грудь.***
Лучше бы они и дальше никогда не приезжали вдвоём. — У нас нечасто совпадают выходные, — смеётся Кит, его глаза сияют, когда он смотрит на Широ и чокается с ним бокалом виски. — Сегодня вместе поедем домой на такси, да? — Да, — Широ разве что не светится. Они касаются коленями. Они касаются локтями. Они так самозабвенно влюблены, что Мэтт не понимает, как они сами не замечают. — Могу напиться, раз ты обещал обо мне позаботиться. — Не дам тебе натворить глупостей, — обещает Кит, и они чокаются ещё раз. Очередной вторник, когда в баре пусто. Очередной вторник, когда Мэтт половину ночи открыт только для двоих посетителей, и вместе с баром открыто его истерзанное сердце. Никому из них, впрочем, не нужное. Какая разница, если ему весело и он может на них смотреть. — Мэтт, — зовёт Кит, когда Широ отходит в туалет, и ловит Мэтта за руку. — Сегодня у меня день Широ, извини. — Я уже понял, — смеётся Мэтт, позволяя привлечь себя ближе. — Как насчёт… — Кит шепчет ему в щёку, нежно целуя между словами, — встретиться послезавтра, ты не против? Я соскучился… Мэтт сглатывает. — Жду не дождусь. Заслышав шаги Широ, он отшатывается первым, а Кит поспешно выпускает его руку. — Моя очередь, — Кит уходит, хлопнув Широ по плечу, а Широ подпирает голову кулаками и смотрит на Мэтта. Глаза у него блестят — похоже, сегодня он не намерен останавливаться на привычных трёх пинтах. — Мэтт, — у него уже немного заплетается язык, — ты бы не мог… — Что? — Мэтт наклоняется ближе, пытаясь разобрать, что он говорит дальше. Дальше Широ целует его, сначала в щёку, потом, повернув к себе, в губы. — Ты такой красивый, — тянет Широ, держа его за подбородок. Мэтт чувствует, как по лицу разливается жар. — Такой добрый. «Если ты опять скажешь, что моему будущему парню повезёт, я о твою башку бокал разобью», — думает Мэтт. — Тебе я мог бы доверить Кита, ты бы не разбил ему сердце, — задумчиво продолжает Широ. Их губы всё ещё близко. «Ты только что меня целовал», — думает Мэтт. «Ты вообще не в состоянии думать о себе?» — недоумевает Мэтт, но в руках Широ у него нет воли и нет здравого смысла, он хочет только ещё один поцелуй. Скрип петель приводит его в себя. Мэтт шарахается в сторону как ошпаренный. Он не хочет, чтобы Кит их видел. Не хочет делать ему больно. Не хочет с ним объясняться. Единственный, с кем Кит должен объясниться, — это Широ. — Мне нужно покурить, — объявляет Широ и выходит на улицу. — О боже, — смеётся Кит, усаживаясь на своё место, — похоже, ты ему нравишься. — В смысле? — поднимает брови Мэтт. — Он курит, только когда нервничает, а нервничает, только когда ему кто-то нравится, — улыбается Кит, по глоточку отпивая свой виски. «Ему нравишься ты, идиот», — думает Мэтт. «Вы оба ненормальные», — думает Мэтт. «Я раздену вас, запру в толчке и не выпущу, пока вы не потрахаетесь», — клянётся Мэтт. Воровато оглянувшись на окно, за которым Широ стоит, привалившись спиной к стене, и смотрит в низкое зимнее небо, Кит тянет Мэтта к себе за фартук и целует в губы. Его поцелуй обещает так много, что Мэтт забывает обо всём остальном. Даже о Широ. И приходит в себя только от звона колокольчика. Кит отпускает его мгновенно, но ещё успевает бросить на него жаркий взгляд. Широ не подаёт вида, что хоть что-то заметил. Они пьют, болтают и много смеются, и Мэтт смеётся и болтает вместе с ними, и под конец ночи даже выпивает сам, а потом они обнимают его на прощание и вызывают такси. В дверях Широ задерживается, и Кит встревоженно уставляется ему в лицо. — Широ? — Кит, — нежно отзывается Широ. Кит обнимает его за талию, привычно поддерживая. Их лица так близко. Мэтт готов с кем угодно поспорить, что они сейчас поцелуются. — Идём, такси ждёт, — не сводя с него глаз, напоминает Кит, и в его голосе столько любви, столько тайной боли, что Мэтту делается дурно. План с туалетом не так уж плох, если подумать. Кит усаживает Широ на заднее сиденье, садится рядом и заботливо укладывает его голову себе на плечо. Мэтт борется с желанием побиться лбом о стойку. Он любит их так сильно, что уже почти ненавидит.***
— Сегодня не останешься? — спрашивает Мэтт, играя с серёжкой-ножом. Кит медленно поворачивается к нему, неторопливо, с наслаждением целует в губы. — Нет. За мной заедет Широ. — Хороший друг, — не удержавшись, язвит Мэтт. — Хороший, — серьёзно кивает Кит. — Я думал рассказать ему о нас, но… Не знаю. Ты ему нравишься. «А кто мне нравится, ты спросить не хочешь», — думает Мэтт, не в силах удержаться от сарказма. «Конечно, всем нравится Широ», — думает Мэтт. «И ты, как ни печально, прав», — думает Мэтт. «Я бы не смог выбрать», — думает Мэтт. «Но я и не должен выбирать», — огорчённо вздыхает Мэтт. — Ему не везёт с парнями, — продолжает Кит, поглаживая Мэтта по заднице. Одно с другим не вяжется у Мэтта в голове, хоть убей. Он серьёзно сейчас? — Если он в тебя влюблён, я готов ему уступить. «Для тебя настолько ничего не значат собственные чувства?» — думает Мэтт. «Ах да», — поправляет сам себя Мэтт. «С пятнадцати лет», — мысли Мэтта залиты ядом на двести процентов, и он снова готов выстрелить себе в колено. Он себя ненавидит. И их обоих тоже. Уступить ему. Подумать только. — Но если это не разобьёт ему сердце, — шепчет Кит, и Мэтт его прощает, сразу, мгновенно, прощает со всей страстью слепо влюблённого, — я бы предложил тебе встречаться. Ты действительно потрясающий. «Интересно, ты бы заметил это, если бы Широ не сказал?» — думает Мэтт. — И я бы согласился, — говорит Мэтт, сжимая его бедро, и, пока не приехал Широ, они трахаются ещё раз. — Привет, детка. Хороший вечер? — Широ обнимает Кита, прижимает к себе спиной, и Кит, расслабленный после секса и джина, откидывается затылком ему на грудь. — Отличный вечер. Привет. Мэтт снова ждёт, что они поцелуются. Вместо этого Широ жмёт ему руку и тепло улыбается. — С Мэттом любой вечер отличный. Ну, давай, солнышко. Пора домой. — Нет, — ноет Кит, с удовольствием прижимаясь к нему. — Ещё пять минуточек. Ну пожалуйста, Широ. «Ещё папочкой его назови», — думает Мэтт, и, хотя он кончил полчаса назад, член снова начинает твердеть. «Они вообще понимают, как со стороны выглядят?» — думает Мэтт, отвлекая себя протиранием стаканов и расстановкой бутылок. «Им там нормально?» — думает Мэтт, не в силах удержаться от сарказма. Им более чем нормально. Кит делает вид, что отбивается от попыток Широ стащить его со стула, и хохочет как ненормальный. Широ делает вид, что ему нипочём с Китом не справиться. Мэтт делает вид, что не пялится на них в зеркальном стекле за стойкой, но он пялится. — Время спать! — провозглашает Широ, навозившись с Китом вдоволь, и взваливает его на плечо. — Спасибо, что присмотрел за ним, Мэтт. Доброй ночи! — Доброй ночи! — улыбается Мэтт. «Если бы ты вставил пальцы ему в задницу, узнал бы, как я хорошо за ним присмотрел», — думает Мэтт, бесясь. Интересно, как скоро Кит решит уступить его Широ. Интересно, сколько ещё они будут себя обманывать. Сегодня Мэтта ждёт ещё один удар. Широ усаживает Кита на свой роскошный белый мотоцикл, приглаживает ему волосы и целует в лоб. Кит прикрывает глаза, влюблённо улыбаясь, и обнимает его. Так они и стоят — целую вечность, если верить ощущениям Мэтта, — Кит поглаживает Широ по спине, Широ нежно целует его волосы и что-то шепчет с растроганной улыбкой. «Ненавижу вас», — думает Мэтт. «Потрахайтесь уже», — думает Мэтт. «Признайтесь, что друг за другом никого больше не видите», — думает Мэтт, стискивая в кулаках полотенце. «Хватит делать других людей несчастными только из-за того, что вы боитесь поговорить», — думает Мэтт, смахивая с глаз злые слёзы. Он смотрит, как Широ садится за руль, и как Кит с пьяной улыбкой таращится на его задницу, и решает, что с него хватит. У него было достаточно хорошего секса, достаточно поцелуев и прогулок на байке, достаточно утреннего горячего шоколада и более чем достаточно жалоб на разбитое сердце и страх потерять лучшего друга. Так нельзя. Он больше не может. Если они никак не решатся, он сделает это первый. Уступит их друг другу. А дальше пусть делают что хотят.***
Неделю до их визита Мэтт ищет слова, и ему кажется, что заготовленная речь идеальна. Но когда вечером вторника над дверью звенит колокольчик, он понимает, что не готов. Потому что они входят, держась за руки. «Неужели», — думает Мэтт. «Господи, свершилось», — думает Мэтт. Но у него предательский тремор, и бармен из него сегодня никуда не годный. Он даже бутылку не сможет удержать. Потому что они теперь вместе. Быстрее, чем он рассчитывал. Ближе, чем он может представить. И никто из них не будет ему принадлежать, даже если он попросит. А он не попросит. Сегодня вечером он самый счастливый и одновременно самый несчастный человек на планете, и сам не в курсе, как ему удаётся это совмещать. — Привет, Мэтт, — начинает Широ, опираясь на стойку. — Мы должны кое в чём признаться, — продолжает Кит так, будто читает его мысли. — Не надо. — Мэтт устало поднимает руку. — Я и сам вижу. Вы поговорили и всё поняли? Это надо отметить! Чтобы отвлечься, он наливает в бокал вишнёвое пиво. И усердно делает вид, что не замечает направленных на него взглядов. — Вроде того, — осторожно соглашается Кит, а Широ кладёт ладонь Мэтту на плечо, и даже этого достаточно, чтобы тело начало плавиться, а мозг отказался соображать. — Прошу, дослушай до конца, — просит Широ. — Даже если тебе захочется нас выгнать. — А тебе, наверное, захочется, — неуверенно кивает Кит, косясь на Широ. — Не тяните, — вздыхает Мэтт, утомлённый долгим вступлением. — Вы встречаетесь. Я третий лишний. Что здесь непонятного? Я полагаю, вы пришли попрощаться. Я не в обиде. Рад за вас. Серьёзно, очень рад. Они переглядываются и снова уставляются на него. — Мы любим тебя, Мэтт, — говорит Кит. — Мы даже поссорились сначала, — добавляет Широ. — Широ на тебя первый запал, а потом я, — кивает Кит. Они продолжают держаться за руки, и что-то во всём этом очень неправильно. — И мы… — …мы решили тебя соблазнить. — Мы не знали, как тебе сказать. — Поэтому решили разыграть тебя. — Сначала, но… — …это зашло слишком далеко. — И задевало твои чувства. — Мы не хотели задевать твои чувства. — Мы хотели, чтобы ты любил нас обоих. — Было бы странно, если бы мы просто подошли и предложили тебе стать третьим… — Постойте. — У Мэтта гудит голова. Настолько, что он уже перестаёт различать, кто из них говорит. Даже их голоса кажутся похожими. — Постойте, что? Вы себя в зеркале видели?! Да я бы согласился, даже имён ваших не зная! — У Широ с этим проблемы, — говорит Кит, крепче сжимая руку Широ. — Он боится, что все любят его только за внешность. — Кроме Кита, — Широ целует Кита в щёку. — Он видел меня любым. Если бы мог разлюбить, давно бы это сделал. «Если бы я мог тебе треснуть стулом, давно бы это сделал», — думает Мэтт. — «И ещё добавил прямо сейчас». — А ещё мы женаты, — безжалостно добавляет Кит. Желание взять стул и огреть их начинает зудеть в руках. — Вы женаты, — повторяет он. — Вы давно в отношениях. И вы не нашли ничего лучше, чем врать мне про свою безответную любовь? — Откровенно говоря, три года назад между нами всё так и было, — Широ выглядит виноватым, но Мэтт не верит ему. По крайней мере, старается. — А потом мы всё-таки поженились. — Тогда где ваши кольца? — подозрительно щурится Мэтт. — Или вы их сняли ради своей сомнительной аферы? — Это, — говорит Широ, — вместо колец. У него на браслете парная подвеска-нож. «Господи», — думает Мэтт. «Как я сразу не заметил», — думает Мэтт. «Он этой подвеской каждую неделю у меня перед носом светил, куда я только смотрел», — негодует Мэтт. — И вы… живёте отдельно? — спрашивает Мэтт, припоминая квартиру Кита, явно принадлежащую одиночке. — Это квартира нашего друга Лэнса, — говорит Кит. — Собачки, кстати, тоже его. Он на пару месяцев уезжал. — Он недавно вернулся, выслушал нас и сказал, что мы должны тебе во всём признаться, — вздыхает Широ. — И что ты, наверное, разозлишься. И ещё побил нас. Кем бы не был их загадочный друг Лэнс, Мэтт мысленно передаёт ему своё глубокое уважение. Даже немного перед ним преклоняется. — У вашего друга Лэнса есть парень? Надеюсь, нет, потому что я ухожу к нему. От вас. А вас бросаю. Прямо сейчас. — Ты не можешь нас бросить, — Широ делает щенячьи глаза, и у Мэтта сердце обливается кровью, пусть он и знает, что это обман. — Мы тебя любим. — Мы тебе нравимся, — пожимает плечами Кит. — Вы мне не нравитесь, — говорит Мэтт. — Я вас люблю, — говорит Мэтт. — То есть любил, — поправляется Мэтт. — Мудаки, — говорит Мэтт. — Ненавижу вас, — рычит Мэтт. — К чему было это идиотское представление?! Я вам по-настоящему сочувствовал! — негодует Мэтт и обливает их вишнёвым пивом. — Убирайтесь, — требует Мэтт. — Прямо сейчас. С их волос течёт, мокрые футболки просвечивают, и это не помогает хоть сколько-то правдоподобно изображать ненависть. — Почему я всегда западаю на придурков, — устало добавляет Мэтт. — Да пошли вы. Они смеются и обнимают его. Конечно, они уже знают, что он ответит.***
К божественному горячему шоколаду и поцелую в ухо прилагается воздушная булочка с джемом и крепкие объятия. А ещё двойной минет и право капризничать в постели как минимум до полудня. — Я так рад, что ты с нами, — мурлычет Широ. — Ты потрясающий, — соглашается Кит, и их руки встречаются у Мэтта на животе. Мэтт с довольной улыбкой потягивается между ними и обнимает их за плечи. — Вы тоже ничего, — говорит он сварливо. — Но всё ещё оштрафованы. — Мы не против, — заверяет Кит. — Мы перед тобой виноваты, — Широ делает эти свои щенячьи глаза. — Мы заслужим твоё прощение, — серьёзно обещает Кит. — Мы так сильно тебя любим. — Широ целует его в шею, задевает губами цепочку, на которой болтается кулон — такой же нож, как на его браслете и серьге Кита. — Правда, Кит? — Правда, — соглашается Кит, кусая Мэтта за шею с другой стороны. — Не будешь злиться? — Буду, — блаженно сообщает Мэтт и давит им на макушки. Он перестал злиться ещё вчера, но два двойных минета лучше, чем один, и разве кто-нибудь стал бы с ним спорить?17-18.01.2020