won't do you no good

kaleo – no good

Сехун, всю неделю воюющий с лагающими будильниками, в пятницу приходит на пару вовремя. Даже на пятнадцать минут раньше – на часах 7:45, а Сехун уже оставляет в гардеробе свою лёгкую ветровку и бодро топает по главной лестнице на второй этаж. А пару, блять, отменяют. Сехун толкает запертую дверь, не наблюдает в коридоре никого из своей группы и приходит к выводу, что пару действительно отменили. Только почему Сехун не в курсе? "я сегодня не проебался с будильником, а пары, блять, нет? что за хуйня?", пишет он Чонину на волне раздражения и медленно идёт обратно к раздевалке, рассматривая вариант вообще с концами вернуться домой. Нахер всю эту тягу к знаниям, если приезжаешь к закрытой двери. Чонин отвечает: "в смысле? я разве тебе не писал, что нам к третьей сегодня?" Сехун стоит на середине лестницы и моргает. Проверяет сообщения. "нет" "в какао писал. ты не прочитал" И вот так Сехун узнает, что вместо будильника у него теперь лагают уведомления приложений. Всех, подчистую. Даже прогноз в браузере молчит. Сехун выходит с территории универа ровно в восемь часов. В полдень он должен вернуться. Или нет. У него дома есть мандарины и остановленный на середине фильм "Принцесса Мононоке". Сехун под него вчера уснул. В принципе, ему может хватить времени на путь до дома, досмотр фильма и на путь до универа. Сехун заходит в кафешку неподалёку, чтобы выпить какой-нибудь вкусный чай (две чашки минимум) и подумать. Когда он уже сидит за столиком в уголочке и гипнотизирует взглядом супер горячий чай с запахом персика (на цвет он тоже персик), телефон выдаёт на экран уведомление о новом сообщении. Единственное, о чём сейчас способен сообщать его телефон – смс и звонки. Сехун проводит пальцем по сенсору, проверяя, не превратился ли его самсунг в кнопочный кирпич за эту волшебную ночь. Не превратился. Он превратился в самсунг, требующий ремонта. Сехун вздыхает и открывает сообщение. Хань? Они не общались с апреля, и тут вдруг, посреди сентября, ему пишет Хань? Хань пишет: "Сехунни, пойдём на свидание" Сехун вздыхает уже раздражённо. "Хань, ты мой бывший. никаких свиданий. и ты, блять, в Китае" То есть, будь он в Сеуле, вот прямо за соседним столиком попивал бы свой карамельный хреначино, что-то бы поменялось? Нет, нифига. Сехун давать шансы своим чувствам выползать из чулана не намерен, даже в случае с Ханем. Особенно в случае с Ханем. "во-первых, я тебе хён. во-вторых, подними вверх свои чудесные глазки и посмотри, там в небе самолёт летит со мной на борту" Сехун ведётся и пялится в белоснежный потолок над своей головой. Возможно, он смотрит вверх слишком буквально? "Хань, вот вообще не смешно" "окей, я приземлился час назад. так что, угостить тебя чаем?" Сехун делает глоток чая, явно не имея проблем с тем, чтобы кто-то его угощал, смотрит на открытый диалог. Делает ещё один глоток. "и как тебе перелёт?" Сехун успевает выпить половину чашки, прежде чем Хань отвечает. "на седьмой раз триллер "я в самолёте" заходит вполне неплохо" Сехун тихо смеётся в свою чашку чая, и Хань пишет вновь: "вот ты смеёшься, а я чуть не плакал" Сехун отвечает возмущённое: "хватит за мной следить!" И Хань мгновенно побеждает сехуновские принципы "не общаюсь с бывшими" ласковым: "я просто хорошо тебя знаю" И это чистая правда, потому что ровно в девять тридцать Сехун выходит из лифта на своём этаже и наблюдает сидящего у его двери Ханя с чемоданом под боком. Хань встречает его улыбкой. Сехун прислоняется спиной к стене у лифта, прячет руки в карманы джинсов и пробегается взглядом по Ханю с ног до головы. Он похудел, он купил сотню новых кроссовок, он вновь выкрасился в блондина, он остался таким же безумно красивым, каким его запомнил Сехун. Так же Сехун помнит то, что Хань ревнивый ужасно, что от трансляции футбольного матча кого-то с кем-то его за уши не оттащишь, что на собак у него моральная аллергия, что ссориться с уходами навсегда – плёвое дело. Этот самый уход навсегда случился два года назад. И Сехун выкидывал из своей памяти все (уже) ничего не значащие мелочи явно не для того, чтобы сейчас испытывать дикое желание подойти ближе. А там уж какая первая мысль подвернётся. Сехун прочищает горло и открывает рот, чтобы поздороваться, заодно тут же попрощаться и скрыться в своей квартире. И не выходить оттуда все выходные. – Рад тебя видеть, – внезапно говорит Хань, и Сехун будто в замедленной съёмке наблюдает за тем, как он поднимается на ноги. – Извини, если испортил тебе день. Очень хотел тебя увидеть. Зачем, зачем, зачем, орёт и мигает в голове Сехуна. Его собственные ноги будто приросли к полу, а дышать вдруг становится так тяжело. Тут не воздух, а яд. Он дышит ядом всколыхнувшихся от неожиданной личной встречи воспоминаний. У Сехуна принципы не просто так есть. Два года назад Чонин в попытке пошутить прифотошопил на фото угрюмого Сехуна надпись "О Сехун. 22 года. больше никогда не влюбится в китайца". Сехун тогда не разговаривал с Чонином неделю, потому что: а) он заболел и с трудом мог говорить; б) никто не имеет права распечатывать тупые лица Сехуна кроме самого Сехуна; в) надпись была слишком правдивой. Последний пункт просто бросил Сехуна на лопатки. Сверху проехался асфальтоукладчик. Сехун принял свой жалкий статус человека, которому расхуярили сердце хлопком двери и сообщением из пекинского аэропорта. Лучший момент для того, чтобы снова подумать об этом дерьме и мысленно пожалеть себя. Сехун пытается отвлечься на мысли о пингвинчиках и вперивает в лицо Ханя хмурый взгляд. – Увидел? Доволен? Теперь иди, – хоть в Китай обратно, хоть куда, только на глаза больше не попадайся. Сехун кивает головой назад, указывая на лифт, и Хань опускает взгляд в пол, гладит пальцами шею, раздумывая над чем-то. Сехун хочет отмотать время на шесть часов утра и не услышать будильник. Почему он, блять, сегодня не проспал. Почему он вынужден наблюдать перед собой человека, в которого был отчаянно влюблён. Почему он не может просто взять и прошмыгнуть мимо Ханя в свою квартиру. Вообще лажа. Сехуну больно. Больно видеть, как Хань виновато ему улыбается и кладёт ладонь на ручку чемодана. Не то чтобы... Нет, это именно то, что он воспроизводил в своей голове слишком часто, не намеренно, оно просто вылезало поверх всего, как уведомления антивируса на компьютере. Пальцы, сжимающие ручку чемодана, смятые задники белых кроссовок, вина и гнев на усталом лице, кинутое в запале "успокойся уже!", а в ответ "да я, блять, только в полёте успокоюсь" и хлопок двери. Иногда Сехуну казалось, что дверь хлопает не только в его омуте воспоминаний, и он даже вставал проверить, вдруг за порогом не пусто. Пусто было всегда. Сехун пропускает Ханя к лифту и не оборачивается. Он так быстро вводит ключ от квартиры, что цифры сливаются в одно огромное бесформенное пятно. Сехун даже не уверен, что он ввёл всё правильно, но, блять, вообще не время лажать, когда затылком чувствуется чужой ласковый взгляд. Сехун может поклясться, что Хань улыбается. Сехун захлопывает за собой дверь так сильно, что грохот пролетает по всему коридору. Сехун смотрит на свои трясущиеся пальцы и понятия не имеет, как вернуть себе душевное равновесие. Вместо учёбы он смотрит половину первого сезона "supernatural", отчаянно пытаясь отвлечься. Чонин под вечер приходит к нему с чипсами, двумя литрами бананового сока и ведёрком курочки из KFC. Сехун приглашающе кивает головой на экран ноутбука. Там как раз на паузе застыл потрясающий Дин Винчестер. . За столом Сехуна и Чонина как-то незаметно появляется парень с выпускного курса, сначала молчаливой грушей с оправданием "негде больше упасть, спать хочу пиздец" (и он действительно тупо спит все первые пять совместных перерывов на обед), а потом – в один конкретный хуёвый понедельник – он кладёт подбородок на сложенные на столе руки, зевает и смотрит на двух танцующих креветок в очереди за едой. – А, танцоры, – понимает Чондэ. Сам Чондэ с дирижёрского, и он знает как минимум двадцать способов завязать скрипичный смычок в крепкую петлю. Сехун схематично зарисовывает его идеи на задних страницах своей тетради по философии. Профессор за такие рисунки влепил бы высший балл по теме (не)здоровой самоиронии. Чондэ становится неотъемлемой частью обеда. Звонок, еда и Чондэ за привычным столом спит или гипнотизирует взглядом чашку какао. Сехун ко всему хорошему привыкает всегда быстро, а Чондэ зарекомендовывает себя злободневными шуточками и красноречивым нытьём о херовой погоде или любой другой херовости на его жизненном пути. Чонин как-то аккуратно выплёвывает в салфетку чаинку, налипшую на его язык, ставит опустевшую кружку на стол и тихо советует старшему товарищу: – Тебе бы стихи писать, хён. Чондэ бормочет что-то похожее на "да иди ты", когда плюхается лицом в сложенные на столе руки. У кого-то вместо обеда сон, а у кого-то – наплыв сообщений от бывшего парня. Сехун раздражённо протыкает палочками мягкие полукруги томатов, представляя на их месте что-то совсем другое. Кого-то. Неважно. "я купил кружку с недовольным котом" "ну, с этим, он был везде в интернете года два назад" "я купил её для тебя" Сехун жуёт помидорку и делает глоток газированной воды. Жаль, что это не яд. "нахера мне кружка?" У Сехуна в квартире кружек хватит на чайную вечеринку на двадцать персон. Сехун задумывается, не созвать ли ему тусу из отличников, а то у него лекций многих нет, а кто-то за это хорошо так дрючит (профессор Ким и профессор Чон, например; Сехун невольно вздрагивает). "ты ржал над этим котом больше, чем над котом с бананом" Сехун прыскает от смеха на свои потыканные помидорки. . Вечером Сехун выходит из лифта и видит на коврике перед дверью своей квартиры недовольное лицо кота на кружке. Сехун пишет Ханю: "спасибо, конечно, но прекращай делать это" "делать что?" Сехун заваливается в квартиру и мысленно в ответ кричит "пытаться снова стать частью моей жизни", потому что нахер это дерьмо, просто нахер, Сехун слишком долго пытался забыть все их совместные шутки и походы в кино. А тут, блять, кружка с кошачьей мордой. Сехун на мгновение испытывает дикое желание разбить её к херам. Он пишет: "ты прекрасно знаешь, о чём я" И Хань, конечно же, знает. Он ждёт Сехуна у ворот универа на следующий день, и Сехун пытается слиться со спиной идущего рядом Чонина. Чонин же кусает бок красного яблока, указывает рукой вперёд и поворачивается к Сехуну: – Это он? Сехун думает о том, что зря отдал другу половину пачки жвачки со Скуби Ду – Чонин стал слишком догадливым. Чонин прищуривается в попытке понять эмоции на лице друга, а после хватает его за руку и даёт старт спринту до метро. Хань за ними бежать даже не пытается. . – Блин, прости, что я шутил раньше, – Чонин подвигает Сехуну второе мороженое и выглядит действительно виноватым. – Я не знал, что всё было так серьёзно. Сехун набивает щёки мороженым, превращаясь в карикатурного хомяка, и хмуро смотрит Чонину в глаза. Чонин делится впечатлениями: – У тебя было такое лицо, будто ты не бывшего увидел, а как минимум джина или даже Голод. – Голод? Всадника? Чонин кивает. Сехун облизывает ложку и задумчиво пялится на оставшиеся на ней фисташковые разводы. Хочется чего-нибудь вкусненького. Хочется счастья. – Поищи в меню что-нибудь типа "этот вкус сделает вас счастливым", – просит он. Чонин действительно внимательно вчитывается в страницы меню, пока Сехун выскрёбывает из стаканчика все остатки мороженого. В горле по ощущениям ледник. Сехун делает глоток чониновской колы, пытаясь дать леднику ход, ему надо чем-то остудить разгорячённое сердце. Чонин поднимает на друга весьма удручённый взгляд. – Мне кажется, для взрослых тут есть только грустное. Мне тоскливо от названий "папайя и манго" или "шоколад". Сехун соглашается, что взрослым быть хреново. . Один из его замечательных взрослых товарищей вынуждает Сехуна засесть в библиотеке. Сехун пытается состроить мордашку кота из Шрека в надежде разжалобить хёна и улизнуть домой, спать хочется жутко, и Сехуну бы убраться и приготовить поесть. Но Чунмён качает головой, дарит Сехуну лёгкую улыбку и кладёт перед ним на стол чьи-то тетради. Внушительная такая стопка, все они в 72 листа и исписаны от края до края. Сехун пытается спрятаться под столом. – Я это всё одолжил только до вечера, Сехунни. Хочешь, я тебе помогу? – Ты очень мне поможешь, если посидишь рядом, – саркастично отзывается Сехун. – Я могу помочь переписать что-нибудь. Сехун показывается из-под стола, задумчиво смотрит на Чунмёна, указывает взглядом на свой рюкзак. – Напиши что-нибудь. Чунмён вытаскивает из бесконечно огромного кармана блокнот с пингвином в шапке Санты на обложке и быстро что-то пишет. Демонстрирует Сехуну. "О Сехун пабо" – ровным, идеально ровным почерком. Сехун в восхищении смотрит на каждую чёрточку. Потом он переворачивает страничку и вперивается взглядом в свои каракули. Да, профессор Ким точно не заподозрит ничего неладного. Скорее всего, он решит, что разум О Сехуна захватила машина, машина с идеальным мышлением и идеальным почерком. Сехун вылезает из-под стола, с грустным вздохом падает на стул и просит Чунмёна поддержать его каким-нибудь вкусным напитком. Через двадцать минут Чунмён приносит ему банановый милкшейк. Сехун в трубочку булькает растроганное "ты мне как брат". Он реально тронут такой заботой в честь своей глупой задницы. Чунмён наклоняется, чтобы обнять его за плечи и дать ласковый подзатыльник. Сехун за последние полчаса переписал только одну тему по философии в три странички. Сехун думает, что был бы не против, если бы его разум действительно захватила машина с идеальным мышлением и идеальным почерком. В таком случае он мог бы не возвращаться мыслями к Ханю. Машинам ведь чужды человеческие чувства. Чувство "скучаю" в том числе. . Хань натыкается в ленте твиттера на фото, где очень высокий парень стоит среди толпы в футболке с надписью "SORRY" на лопатках. Он тут же скидывает это Чанёлю, приправляя смайликами огня. Чанёль пишет тут же: "где такую заказать????" И Хань честно тратит на поиски пару минут. Потом он просто предлагает прийти с этой идеей в контору печати на одежде. Бэкхён пишет вдруг тоже: "слушай, это плохая идея. он стал цитировать Гендальфа. я уже хочу его придушить" Хань в этот момент как раз смотрит на себя в зеркало. Что ж, сегодня Чанёль идёт в кино с компанией хоббитов. Кёнсу себя хоббитом явно не считает, потому что на подкол Чанёля по поводу выгулки группы детского сада реагирует мгновенно: подпрыгивает, чтобы точно долбануть по ушастой голове ладонью. Чанёль даже спустя полчаса дуется и потирает несуществующую шишку. Хань меняется местами с Бэкхёном, потому что слушать обиженный бубнёж, перекрывающий по звуку фильм, сил больше нет. На середине сеанса Хань пишет Сехуну: "ты уже ходил на "Джокера"? если нет, то приглашаю сходить вместе" Хань действительно готов посмотреть этот фильм ещё раз, хоть сегодня ночью, хоть завтра, хоть через неделю. Он вообще на многое готов, если Сехун в итоге даст им шанс. Хань проверяет диалог. От Сехуна как раз приходит: "мы сейчас его смотрим" Хань хмыкает. Не успел. "забавно, я тоже. в нашем кинотеатре" Сехун нервно облизывает губы, отрубает звук на телефоне и немного сползает по креслу вниз, чтобы всякие внимательные олени в линзах с заднего ряда его не увидели. Сехун удрапывает из кинозала на первой секунде титров. Чонин догоняет его только на улице. . Сехун выходит из лифта и видит на коврике перед дверью своей квартиры огромную коробку бананового чокопая. Она размером Сехуну до колен. "меня заебало это", пишет Сехун на эмоциях, но не отправляет. Он вводит ключ, заносит коробку в квартиру и съедает половину содержимого этой самой коробки вместо нормального ужина, заливая сверху зелёным чаем с мятой. Сехун в итоге пишет лишь: "ты меня бесишь" Хань отвечает фиолетовым сердечком. . Сехун смотрит на третью порцию американо за этот день и буквально ощущает, как до отвратительного медленно время подползает к полудню. У него ещё три пары, а глаза уже с трудом открываются. Сехун в сердцах ругает Ханя, из-за переписки с ним он спал два часа от силы. И вот Хань-то сейчас отсыпается, а Сехун вынужден пытаться завести свой организм кошмарно большим количеством кофеина и мёрзнуть в аудиториях. Хань внезапно пишет: "ты же не любишь кофе" Сехун хмурится и оглядывается по сторонам. В кафешке неподалёку от кампуса он единственный посетитель, что очень странно для среды и общего количества студентов в его универе. Чонин был бы с ним сейчас, если бы не свалил на танцевальный конкурс в Пусан. Чондэ был бы с ним сейчас за столом в столовой универа, если бы не свалился с ангиной в выходные. Сехун вздыхает и пишет в ответ: "я просто пытаюсь выжить, и у меня с этим всё херово именно по твоей вине" Хань не отвечает, и Сехун позволяет себе положить руки ладонями вверх на столе и упасть в них лицом. Спать хочется жутко. – Прости, – внезапно звучит над самым ухом, и Сехун тут же вскидывает голову. Хань успевает уклониться и не получить макушкой по подбородку. Он садится напротив Сехуна и почти до упора вдвигает стул под стол. Так он касается коленями колен Сехуна в дырявых джинсах. Сехун смотрит на него с недовольством. – Тебе надо было заказывать эспрессо или ристретто, – советует Хань и поворачивает голову к стойке, чтобы посмотреть, на какой стадии его карамельный капучино. Молоко ещё только достали из холодильника. Хань вздыхает. – Тебе надо было валить в Китай с концами, – негромко говорит Сехун и одним глотком допивает свой кофе. Сехун остро хочет съебаться. Это уже третий раз за прошедший месяц, когда они с Ханем встречаются. Хань вернулся, чтобы посмотреть на свою любимую осень в Сеуле? Или для того, чтобы вытащить все воспоминания Сехуна из тайников в глубине его разбитой души, перемешать, свести с ума, а потом снова улететь? Сехун кривит губы, понимая, что он излишне драматизирует. Надо просто честно сказать Ханю о том, что для Сехуна всё это больно. Хань поймёт. Встанет и уйдёт. Обернётся с виноватой улыбкой перед дверью. Удалит номер и никогда – никогда – больше не напишет. От этих мыслей тоже больно. Хань смотрит на него, нервно жуёт нижнюю губу и резко привстаёт с места, чтобы перегнуться через стол и задержать руку Сехуна, прежде чем тот успеет схватить рюкзак со стула и с места сорваться в бег. Сехун поднимает на него ошалелый взгляд. Хань чуть наклоняется и целует его в губы. Капучино как раз готов. . "в смысле?" – пишет встревоженный Чонин аккурат после своего выступления. Он знатно прифигел, когда увидел сообщение от Сехуна: "пиздец какой, мы снова вместе". Хань отодвигает с плеча Сехуна край растянутой домашней футболки, чтобы укусить бледную кожу, а после влажно её поцеловать. Сехун чувствует, как между лопатками собирается в путь стая мурашек. – Не "пиздец", а "наконец-то", – вслух поправляет Хань, явно не вдохновившись диалогом Сехуна с другом. – Я больше проёбывать тебя не собираюсь. Сехун толкает его локтем, попадая по животу. Хань тихо рычит сквозь зубы и кусает его кожу на плече вновь. Сехун в отместку заводит Ханя до безобразия и сбегает на учёбу. И отключает телефон, потому что Хань слишком любит кидаться сообщениями, а сейчас он шлёт исключительно гневные смайлики. Сехун врубает в наушниках какой-то лёгкий поп-рок, втискивается в вагон метро и с улыбкой смотрит в потолок. Хань обязательно переживёт перелёт в восьмой раз, потому что Сехун будет незаметно сжимать его руку в своей. Новогодние праздники с семьёй для Ханя – святое. И именно в этот момент, когда Сехуна ждут пять долгих пар в прохладных аудиториях, а Хань на его кухне злобно жуёт кумкваты, Сехун чувствует, что принципы – такая хуйня по сравнению с ощущением счастья. Даже мороженого не надо. Ну, только если с шоколадом. И с шоколадными поцелуями.