The Three Of Us

От головокружительной смеси гордости и воодушевления сердце колотилось как бешеное, а по венам неслась бурлящая, доведённая до кипения кровь, когда он обнимал своих разгорячённых, потных однокомандников, прижимая их к своей обнажённой грудной клетке, изо всех сил стараясь не выдать себя, не показать, как сильно он жаждал чужих прикосновений, как сильно хотел оказаться в крепком объятии сильных рук. Стоя на поле, он прижал их обоих как можно ближе на одно восхитительное, но мимолётное мгновение всеобщего празднования, ощущая в своих руках приятную тяжесть их тел - достаточно близко, чтобы вдыхать их неповторимые, дурманящие голову запахи. Титаническим усилием заставив себя разжать руки, он бросился обратно на поле, не посмев обернуться, несмотря на то, что всем своим существом он желал зарыться в их объятия и задержаться в них хотя бы на пару коротких мгновений дольше. А теперь... Он был взбудоражен и заведён, адреналин всё ещё затапливал его с головой, пенящийся и бурлящий, похожий на вспышку сотен крошечных петард. Ко всему прочему он ещё был и возбуждён, его томительная, причиняющая боль нужда жгла нутро. Он был мокрый. Мокрый для впечатляющей Альфы. Или для амбициозной Беты. Он почуял их ещё до того, как увидел, до того, как услышал голоса, слегка дрогнули крылья носа, и на загривке волосы встали дыбом. И, конечно же, все остальные части тела, отказавшись подчиняться хозяину, дали о себе знать в самый неподходящий момент. Его тело словно подстраивалось под их присутствие, обострялось обоняние, безошибочно распознавая их влекущие ароматы даже в заполненной полуобнажёнными празднующими однокомандниками раздевалке. Эти великолепные, плотно переплетённые между собой ароматы, похожие на одурманивающее амбре, могли принадлежать только им двоим - Лукашу и Кубе. И столько, сколько Роберт знал этих двоих, он мог не задумываясь распознать их запахи где угодно. Потому что это были Лукаш и Куба. Роберт всегда завидовал тому, насколько они подходили друг другу, завидовал их близости и непоколебимости их дружбы. А когда стало ясно, что они нечто большее, чем просто хорошие друзья, это нашло отклик и в нём, всколыхнуло чувства, которым он слишком страшился дать имя. Он обернулся и увидел их, вместе входящих в раздевалку, словно бы невзначай, но вместе с тем явно заявляя свои права закинув руки друг другу на плечи. Они выглядели так сияюще, восторженно и счастливо друг с другом этим вечером. Они выглядели как поддержка и надёжность. Они выглядели... Они выглядели как всё то, чего Роберт всегда желал и чего так сильно хотел. Он тяжело сглотнул, когда они подошли к нему со спины, и чужое горячее дыхание коснулось его шеи. Он чувствовал, как сочится смазка, оставляя мокрые пятна на нижнем белье, заставляя его болезненно осознать, что Куба и Лукаш не смогут не уловить запах его возбуждения. Высокий светловолосый Лукаш низко мурлычет ему в ухо, ласково покусывает мочку острыми краешками зубов, мокро мажет горячим языком по его чувствительной коже и даже не старается спрятать улыбку в своём голосе, когда задаёт вопрос, на который не ждёт ответа: - Ты ведь хочешь, чтобы мы позаботились о тебе, Роберт? Дали то, что тебе нужно? То, что ты заслуживаешь? Он бы не смог ответить, даже если бы захотел, потому что в горле внезапно образовалась сухость, слишком сильная, чтобы говорить. Вне сомнений, Лукаш и без этого знал, каков его ответ. Знал, что Роберт возбуждённый и влажный только для них двоих, знал, как Роберт нуждается в том, чтобы его удовлетворили как изнывающую, прекрасную Омегу, которой он и являлся. Наконец Куба взял ситуацию в свои руки и обозначил свои намерения, обращаясь ко всей раздевалке: - Этой ночью он наш. Он заслужил особую награду. Дайте нам пару минут наедине. Никому и в голову не пришло начать возражать столь устрашающей Альфе. Роберт смутился самого себя, услышав свой собственный сдавленный, жалобный стон. Словно в трансе, он позволил Лукашу и Кубе довести его до душевой, повинуясь приободряюще направляющим рукам. - Вижу, ты начал раздеваться без нас, - низко пророкотал Блащиковски хриплым от желания голосом, проводя ладонями по обнажённой груди Роберта, - хорошо, что на тебе ещё достаточно одежды. Отбросив стеснение, Роберт издал полноценный стон, когда Куба, мягко поддразнивая его затвердевшие соски, легко щёлкнул их пальцами. Стоны стали громче, когда прикосновения спустились ниже, к его животу, умелые руки прошлись по его натренированным мышцам и скользнули под резинку шорт, распаляюще, обещая больше. Куба намеренно касался едва, почти неощутимо, но Роберт всё равно чувствовал себя так, словно его тело горит, и пламя жгучего желания вот-вот готово испепилить его. Пальцы Лукаша прошлись по его спине вниз, от плеч до поясницы, лаская так же умело, как и руки Альфы, а затем ладони принялись оглаживать половинки его ягодиц, чтобы затем тоже скользнуть под ткань футбольной экипировки. Роберт знал, что мокрые доказательства его возбуждения не останутся незамеченными, но ему не было до этого дела. Больше нет. Он стоял перед ними полностью обнажённый, гордо расправив плечи, и всё, что ему оставалось сделать - это вышагнуть из одежды, болтающейся у лодыжек. - Лучше обопрись на стену, - горячо выдохнул Куба прямо ему в ухо. - Тебе надо будет за что-то держаться. Мы собираемся сделать так, чтобы у тебя подкосились колени. - И это только самое меньшее, что тебя ждёт, - заговорщицки зашёлся тихим смехом Лукаш. Должно быть, они спланировали всё просто идеально. Внезапно для самого Роберта, его затопило чувство облегчения. Он был не просто готов позволить им взять его, одна часть его страстно желала почувствовать их внутри, чтобы каждой клеточкой тела ощутить, как они были возбуждены, чтобы чувствовать, как они растягивают его до предела, заполняют и удовлетворяют его грызущую изнутри, причиняющую боль жажду. Но Роберт был не уверен, готов ли он для этого прямо сейчас. Ему даже не пришлось что-либо говорить - Лукаш и Куба и без объяснений считали все его сомнения. - Мы бы никогда не сделали ничего, что ты не захочешь, Роберт, - мягко шепнул Лукаш. - Это всё только для тебя. Всё, чего мы хотим - это доставить тебе удовольствие. Наконец, к Роберту словно вернулась способность говорить, и он решился: - Так и будет, даже не сомневаюсь. И я хочу этого, просто... Ласковые, нежные прикосновения ладоней к его зашедшемуся в дрожи телу лучше всяких слов сказали ему, что его поняли правильно. - Хотите, чтобы я включил душ? - спросил Роберт. - Нет. Мы хотим почувствовать запах и узнать на вкус тебя такого, какой ты есть сейчас - блистательный потный футболист и прекрасная Омега, слившиеся в одно, - уверенно ответил Куба. Роберт простонал снова, потому что каждая крупица осознания, что они так страстно, так откровенно желали его заводила настолько же сильно, как всё то, что они делали с ним. Он шумно и резко вдохнул, всё таки прислонившись к кафельной плитке стены душевой, когда они оба опустились на колени к его ногам. Куба был прав. Ему точно потребуется держаться за что-нибудь. Два горячих рта и две пары губ касались его кожи, оставляя на ней мокрые следы, пробуя на вкус, покусывая ласково, но достаточно ощутимо, чтобы заставить его стонать в экстазе. Куба ткнулся лицом ему в пах, зарывшись носом в короткие тёмные волосы, стараясь уловить каждую частичку его солоноватого, терпкого мускусного аромата. Лукаш не отставал. Он прижимался горячим ртом к нежной коже его ягодиц, легко цепляя её зубами, и собирал языком потёки смазки, стекающие по бёдрам Роберта. Пищек был Бетой, но жадность, с которой он наслаждался вкусом Омеги, ничуть не уступала увлечённости, с которой Альфы отдавались этому процессу. Это была одна из самых сокровенных фантазий Роберта, чтобы эти двое уделили ему всё своё внимание, доставили ему как можно больше удовольствия, чтобы он, дрожащий от наслаждения, был беспомощно пойман в ловушку между их телами. Не сумев сдержаться, он высоко и надрывно простонал, когда мокрый язык коснулся его между ягодиц, заставляя задержать дыхание, пережидая вспышку удовольствия, чтобы затем расслабиться, позволяя языку Лукаша скользнуть внутрь. Костяшки прижатых к кафельной плитке кулаков побелели от напряжения. Он любил это, он страстно желал этого, и так редко позволял себе это получить. Роберт гордился тем, что являлся Омегой, но ещё он был их капитаном, сильным лидером, влиятельным и авторитетным в своих собственных правах. Он позволял Альфам трахать его. Он получал удовольствие. Он нуждался в этом. И всегда знал, что он имеет над ними столько же власти, сколько и они над ним, если не больше. Он знал, что с лёгкостью мог заставить любую Альфу сходить с ума от желания. Но крайне редко он позволял Альфам вылизать его. Это было нечто слишком интимное, нечто целиком и полностью о его удовольствии, когда он был мокрой, нуждающейся, доверительно раскрытой Омегой, скулящей и срывающеся вскрикивающей под языком Альфы. Он был Робертом Левандовски, и лишь немногие Альфы удостаивались привилегии увидеть его таким. Но с Лукашем всё было иначе. Правильно, так, как и должно быть. Он выгнул спину, с наслаждением отмечая, как пальцы Беты впились в его бёдра, достаточно крепко, чтобы оставлять отметины, которые будут видны и завтра. Язык Лукаша мягко скользил и толкался внутрь, и Роберту, отчаянно поджимающему пальцы на ногах, было почти невыносимо хорошо. Роберт был уверен, что этого и Кубы, целующего и ласкающего губами, с лихвой бы хватило для того, чтобы кончить. А ещё он точно знал, что не продержится долго, когда его член оказался в горячем, мокром рту Альфы. Казалось, Куба тоже мог сотворить своим языком не меньше, чем чудо, широко вылизывая по всей длине и касаясь сочащейся, набухшей от прилива крови головки, массируя каждое чувствительное, отзывающееся на ласку местечко. Левандовски целиком отдался ощущению, прошедшему через всё его тело от головы до пят, даже не попытавшись приглушить или сдержать рвущуюся наружу новую порцию стонов и всхлипов. Он громко вскрикнул, кончая, чувствуя, как затряслись и задрожали ноги от силы оргазма, прошившего его насквозь. Он не знал, чего ожидать теперь, когда он ещё не успел отойти от посторгазменной неги, удовлетворённый и слишком уязвимый. Куба и Лукаш дали ему именно то, что ему было нужно и чего он так сильно хотел, обняли, заключая его в кольцо объятий, крепко прижимая ближе, терпеливо дожидаясь, когда он придёт в себя. Роберт чувствовал своей кожей, как сильно они были возбуждены. Он знал, что им тоже нужно получить разрядку, а потому пытался дать им знать, что не был против. Они одновременно шикнули на него, не позволяя двигаться, обнимая ещё сильнее, успокаивающе поглаживая его по волосам. Он склонил голову к плечу Кубы, позволяя Альфе разделить поцелуй со своей парой-Бетой. Одна мысль, что Лукаш и Куба обмениваются его вкусом на своих губах, вызвала в нём отклик трепетного возбуждения. Пищек подался чуть вбок, чтобы включить душ, и Роберт почувствовал, как хорошо ощущалась горячая вода на его расслабленном, удовлетворённом теле. Лукаш и Куба так и не выпустили его из своих объятий, крепко обвив вокруг руки, не спеша потираясь о него, и им обоим хватило этого, чтобы дойти до оргазма. И это было идеально - стоять втроём вот так, разделяя ласку, нежность и страсть. Куба впился в плечо Роберта зубами, кончая с дрожью и стоном. Лукаш кончил следом, потираясь о его влажную, полную смазки впадинку между ягодиц пульсирующим членом. Всё это было в опасной близости ко всему, чего Роберт хотел и боялся в одно и то же время - целиком и полностью принадлежать этим двоим. Но он знал, что был в безопасности, рядом с Лукашем и Кубой не могло быть иначе. Они заботливо помогли ему вымыться, оглаживая его тело под струями горячей воды. Ещё никогда он не чувствовал столько заботы и внимания - они вымыли его волосы и, когда он вышел из под душа, завернули в пушистое, свежее полотенце. Принимать всё это от Лукаша и Кубы было легко. Он мог быть сильной, гордой Омегой, но всё равно принимать заботу, в которой иногда нуждался, не жертвуя при этом чувством собственного достоинства. Он не смог удержать себя, когда в его голову закралась мысль о том, как бы это было, если бы он провёл свою течку с ними, и тут же постарался отогнать эту мысль как можно дальше. - И-и ч-что теперь? - сдавленно выдохнул он. Лукаш и Куба просто молча смотрели в ответ, одними эмоциями и взглядами пытаясь передать без слов всё то, что хотели сказать, взглядами, которые Роберту никак не удавалось разобрать. - Это зависит от тебя, Роберт, - наконец нарушил тишину Лукаш. - Но ты должен знать, что мы не позволим тебе провести сегодняшнюю ночь одному, только если ты сам этого не захочешь. Для тебя есть место между нами в нашей постели. И если ты согласен, оно будет твоим. Роберт кивнул. Конечно же, он согласен. - Но вы оба... Вы пара друг для друга... И вы вместе, - ему никак не удавалось подобрать слова, чтобы как можно яснее высказать всё то, что его беспокоило, что он не сможет быть с ними, сдерживая свои природные потребности, что ему нужно быть с ними, целиком и полностью раскрывшись как настоящая Омега. Потому что без этого эти отношения будут причинять слишком много боли. Они оба шагнули ближе, принимая его в свои объятия. Они только-только приняли освежающий душ, но по-прежнему пахли самими собой, Лукашем и Кубой, этим великолепным тандемом ароматов, который Роберт знал и любил. Но теперь этот тандем словно изменился, стал прянее и слаще под влиянием ноток аромата Омеги. Его собственного аромата, с шоком осознал Роберт. - Мы хотим, чтобы ты был с нами. Ты нужен нам. Ты часть нас. Наше дополнение. Альфа, Бета и Омега. Может быть, это не совсем нормально, но нормальность слишком скучна. Кому вообще хочется быть нормальным? - Куба шутливо подмигнул Роберту, озорно сверкнув глазами. Роберту ничего не оставалось, как рассмеяться. Весёлая беззаботность Кубы как всегда была заразительной. А затем светловолосая Альфа продолжила уже более серьёзно: - Потребуется какое-то время. Тебе нужно время. Нам нужно время. Но мы хотим, чтобы ты был с нами. Мы бы никогда не сделали этого, если бы это был просто секс. Это не может быть просто секс, если дело касается тебя, Роберт. Ты слишком особенный, и очень дорог нам. Но, может, прямо сейчас нам стоит пустить остальных принять душ, чтобы мы все смогли вернуться в отель? Каждый из троицы закинул руки друг другу на плечи, готовясь встретиться со шквалом подначиваний и добродушных насмешек однокомандников. Но теперь их было трое. Теперь они были сильнее, чем раньше и могли встретиться лицом к лицу с чем угодно. Теперь они были вместе.