Шанс на жизнь

Кожа была покрыта свежими царапинами, а немногие раны были надёжно и заботливо перевязаны сразу после битвы. Но никакие повязки и увечья не могли скрыть мрачного вида тогдашней Кастилии. Испанией она станет гораздо позже, а пока это королевство, которое только-только расширяет свои земли и старается просто выжить. Острый и уверенный меч Португалии, гордый вид Леона и ярость Арагона. Никто из них не церемонился даже с женщинами. Точнее, многим спускали с рук, отпускали или использовали по прямому назначению для своих не самых лучших потребностей. К сожалению, это было не редкостью. Но с Кастилией было иначе в конце концов, она не простая смертная. — Ненавижу их, — Кармен держалась до последнего, обнимала себя руками, подавляя дрожь. Она устала, она хотела отдыха и покоя, хотела, чтобы всё закончилось. Испания не всегда была лучезарной и улыбчивой, замкнутость с сильной внешней защитой пришла со временем, когда она отошла под влияние Габсбургов. Франсин долгое время молчала, не подходя к кровати. Что она могла сделать? Тогда король Кастилии попросил помощи у нескольких государств, в том числе и у Франции, но и она ничего не смогла сделать. Все её воины были в других местах, а отправлять несколько десятков на верную смерть никому не хотелось. Они бы просто погибли впустую. А Франсин, хоть и не признавала, но действительно хотела помочь. Не Кастилии в целом, а именно Кармен. Но при всём желании она не могла забрать и частичку её боли, остановить хотя бы часть войск противника. В конце концов, ни Кармен, ни Франсин не были военными тактиками. Они могли просто повиноваться своим правителям, доверить свои жизни в руки смертных. — Хватит там стоять, подойди сюда, — тихий голос нарушил тишину в очередной раз. Не было и намёка на вежливость, но и приказом это не было тем более. Кармен даже подняла голову, чтобы посмотреть на подругу, если её можно так было назвать. И она перестала медлить. Подошла более уверенно, присела рядом, но касалась она чужого лица так легко и нежно, словно это бабочка задела мягкую кожу своим крылом. Очень-очень робко, словно боясь сломать окончательно. Кармен об этом и не думала, у неё не было сил и терпения рассуждать. Весь ум уходил на решения важных задач Кастилии, потому что любой голос мог вывести страну из такого плачевного состояния. Но на тот момент никого не озарила эта светлая мысль. Одно слово — безнадёжность. Кармен уткнулась в чужую мягкую грудь, прикрыла чуть расслабленно глаза. Тогда её люди продолжали умирать от ранений на поле боя, от гноения ран после, от голода, от условий антисанитарии. Это значительно ослабевало и её тело, вызывая мерзкий озноб в каждой косточке, невероятную слабость в каждой мышце. Ей было чертовски больно и плохо, и в чужих объятьях она пыталась найти капельку спокойствия и спасения. Даже объятья у Франсин были нежные, аккуратные — никакой лишней силы. Как-то незаметно мягкие пьянящие губы коснулись чужих, словно спрашивая разрешения. Они обе не помнят, чья это была инициатива. Но невинный поцелуй вскоре перерос в требовательный, жадный и глубокий, а руки успокаивающе гладили тонкую талию. Пропитанная кровью блузка была откинута на пол, туда же отправились дамские перчатки. Кармен сходила с ума от цветочного ненавязчивого запаха и лёгких прикосновений к обнажённой коже, Франсин — от горячей мягкости под пальцами и взгляда ярких глаз в самую душу. Обеих пробивал жар, нетерпение пронзило два тела насквозь. Но в тот день было можно, когда отчаяние поглотило горячее кастильское сердце.

***

Франсин проснулась ночью, а её тело всё ещё хранило тёплые прикосновения и болезненные метки-синяки. Но романтики она не чувствовала. Атмосфера и странные звуки её лишь отгоняли, заставили всё внутри неё похолодеть. Она замерла, боясь пошевелиться. Эти всхлипы за спиной, дрожь, которую она чувствовала спиной. Это был единственный раз на её памяти, когда Кармен при ней плакала. Но сама она не знает о том, что Франсин не спала, и никогда не узнает. Бонфуа не шевелилась, делала вид, что спит. И она ненавидела себя, ненавидела братьев и сестёр Кастилии. За их войны, за собственную слабость. «Всё будет хорошо, Кармен. Это последний раз, когда ты плачешь». Вскоре Кармен уснула, даже во сне отчаянно продолжала сжимать белоснежные простыни. А Франсин больше не сомкнула глаз, не смогла. Пролежала почти в одной и той же позе до рассвета, скрытого тонким слоем облаков. Надо же, тогда даже яркой солнце спряталось от Кастилии. Само небо отвернулось от неё. Франсин бесшумно встала и подошла к шкафчику. Со слабой улыбкой затворила пустую шкатулку. Вот и пришла пора отправиться ей в Рим. Целестин должен пойти ей навстречу, она в это верила. Аудиенции было бы несложно добиться. Она тихо подошла к кровати, поцеловала воспалённые глаза Кармен и получше укрыла её одеялом. — Позволь мне помочь тебе, Кармен. Я вернусь позже. Обещаю. Рим остаётся последний надеждой. В руках Папы Римского была собрана реальная власть. Он был последней надеждой для Кастилии. И Франсин хотела воспользоваться этим шансом без предварительного разрешения своего правителя.