Агония

Гуанъяо до скрежета стиснул зубы, но всё равно не смог сдержать болезненный стон. Пожалуй, никто и никогда не видел бывшего Главу Ордена Ланьлин Цзинь таким – жалким, разбитым, беспомощным. Однако его это уже мало волновало – он остался совершенно один в храме богини Гуаньинь. В памяти вновь воскресли воспоминания: разоблачение, небольшая схватка, Цзинь Лин и натянутая смертоносная струна… А потом только Бичэнь, кровь, боль и глаза Лань Сичэня напротив, когда он – его старший названый брат! – пронзил его мечом. Обрывки минувших событий в храме замелькали быстрее и оборвались на моменте, когда его, жалкого калеку, решили оставить тут же, совсем одного. – Всё равно сдохнет от потери крови. – последние слова, брошенные кем-то, и дверь храма тяжело захлопнулась. В наступившей тишине был слышен только неравномерный стук снаружи – Гуанъяо догадался, что дверь, вероятно, заколачивают, чтобы местные больше не посещали храм. Вскоре всё стихло и наступила тишина. «Всё равно сдохнет»… Бывший Глава Ланьлин Цзинь с застывшей ненавистью в глазах посмотрел в сторону двери. Они оставили его умирать. Они бросили его! Все! И его подчиненные, и другие заклинатели, и Сичэнь… Все они оставили его, надеясь, что не придется пачкать руки и он сам подохнет тут в мучениях! Гуанъяо злобно сплюнул в сторону. Первым делом он нажал на несколько важных точек на руке, тем самым остановив поток крови. С животом дело обстояло гораздо серьезнее, но заклинатель, стиснув зубы, проделал с ним то же самое, еще и постаравшись замотать рану оторванным рукавом собственных одеяний – всё равно он ему уже не нужен. Прислонившись к стене, Ляньфан-цзунь тяжело выдохнул. Когда-то он построил этот храм в честь Гуаньинь, но статуя богини – вернее, ее лицо, было подозрительно похоже на его собственное. Гуанъяо усмехнулся. Наверняка эти невежды думают, что он возомнил себя черт знает кем, раз осмелился «примерить» свой лик вместо лица богини. На деле же всё обстояло несколько иначе. Лицо принадлежало вовсе не ему, хотя и в самом деле было похоже. Лицо, которое последние несколько лет он видел только в своих самых ранних воспоминаниях… Было лицом его матери. Сколько раз его попрекали «нечистым» происхождением! Сколько раз он слышал шепотки и пересуды за спиной? Все его старания и усердие обращались в пыль перед клеймом «сына шлюхи»! Было бы забавно заставить людей поклониться этой шлюхе. Ляньфан-цзунь надеялся, что хотя бы так его мать сможет получить хоть немного уважения от людей, увидеть, кем стал ее ранее презираемый всеми сын… По щеке скатилась слеза. Никем. Никем не стал! Он сделал полный круг и вернулся в начало. Он снова всеми презираем. Он снова беспомощен. Он снова никто. Прежде улыбчивый, вежливый и всеми любимый Глава Ордена стал никчемным существом, чьей смерти желают и ждут самые известные заклинатели этого мира. А ведь как всё хорошо начиналось… Он сделал неплохой ход, став помощником самого Чифэн-цзуня. Именно с этого события его неприметное положение в обществе изменилось, он стал кем-то больше, чем просто пустым местом. Первое время его даже перестали называть «сыном шлюхи»… Послышался громкий стук. Гуанъяо резко очнулся от своих мыслей. Зрачки в его глазах сузились, когда он нашел источник шума – он исходил изнутри тяжелого, массивного гроба. Неужели… Стук повторился снова, и вслед за ним раздался тонкий, металлический треск. Приглядевшись, бывший Глава Ордена нашел и его источник – то лопнула одна из струн, опоясывающая гроб! Неужели… Он просто не мог поверить в это. Неужели им было мало его медленной смерти от потери крови, и они решили бросить его тут, в храме, да еще и с лютым мертвецом?! Они даже не постарались запечатать гроб! «Они всего пару раз обмотали его струнами, не наложив никаких печатей? Ха! Да что пара струн может сделать против ярости Не Минцзюэ – лютого мертвеца, который проделал в Призрачном генерале дыру! А они знают толк в мучительных пытках… Ха-ха, а с виду такие благородные. Тьфу!» – успело пронестись в сознании заклинателя, пока он был вынужден неотрывно следить, как лопается последняя струна. На миг воцарилась тишина, но Гуанъяо прекрасно знал, что это то самое затишье перед бурей. И он не ошибся – прошло не так много времени, прежде чем крышка гроба раскололась на части, не выдержав свирепого удара лютого мертвеца. Застывшими от ужаса глазами Гуанъяо наблюдал, как из гроба показалась верхняя часть тела Не Минцзюэ. Святые небеса, хоть бы он его не заметил! Бывший Глава Ланьлин Цзинь неосознанно сжался, постаравшись стать незаметнее в отчаянной надежде, что Чифэн-цзунь не заметит его и просто уйдет, выломав дверь. Вероятно, от ужаса у него окончательно помутился рассудок, ведь на самом деле он знал, что лютому мертвецу не составит особого труда найти его по запаху. А уж запах его – Цзинь Гуанъяо – он наверняка найдет из тысячи, ведь именно он его убийца. Тем не менее, бывший Глава Ланьлин Цзинь цеплялся за последнюю возможность остаться в живых, пытаясь отползти в сторону. Как назло, обрубок руки только мешал, безвольно болтаясь и не давая нормально подняться – опереться на него не было никакой возможности. И всё же Гуанъяо не сдавался – может быть, он заслуживает смерти, но точно не такой! Точно не от лап этого чудовища. А Не Минцзюэ сейчас был самым настоящим чудовищем – черные, спутанные волосы, серая, местами потрескавшаяся кожа, и белесые, безумные, ничего не выражающие глаза, которые… Гуанъяо на миг перевел взгляд в сторону гроба, словно желая убедиться в устрашающем виде Чифэн-цзуня, но, взглянув в ту сторону, обнаружил его пустым. Он, будучи в полнейшем замешательстве, попытался приподняться повыше, имея тайную надежду на то, что лютый мертвец успокоился и снова улегся в гроб, где ему самое место. Однако гроб действительно пустовал. Это странно, нужно было скорее отползти подальше, хотя бы за одну из многочисленных колонн, которые стояли по всему периметру храма. Гуанъяо решил на миг обернуться, чтобы посмотреть, насколько далеко ему удалось отползти, и заорал от ужаса – прямо на том месте, где он сидел несколькими минутами раннее, стояла огромная, темная фигура, вперив в него свой белесый взгляд. Как он ошибался, когда думал, что взгляд у мертвецов пустой и совершенно стеклянный. У других может быть, но только не у него. Даже в сплошь белых и выцветших, в глазах Не Минцзюэ всё равно горела ярость. В них более не было зрачков, так что проследить направление его взгляда не представлялось возможным, но бывший Глава Ланьлин Цзинь был уверен – мертвец смотрит прямо на него. Не сквозь, не поверх, не вбок, а прямо на него, прожигая его своим гневом. Всё тело Гуанъяо будто сковало инеем. Он, не смея моргнуть, смотрел в глаза бывшего Главы Не. Все мысли разом пропали, испарились, покинули его сознание – остался лишь липкий страх, который, словно туман, обволакивал всё его существо, заставляя тело холодеть. Вдруг, слегка покачнувшись, мертвец сделал небольшой шаг в его сторону. Это, казалось бы, незначительное действие мигом отрезвило бывшего Главу Ланьлин Цзинь. Сбросив оцепенение с тела, он подорвался с места. – Не подходи!!! Гуанъяо тяжело оперся на колонну, чувствуя, как всё тело превращается в сплошной ком боли. При этом он продолжал неотрывно следить за Не Минцзюэ. Его зрачки расширились, стоило мертвецу сделать еще шаг. – Я сказал, не смей!!! Еще шаг. – Отойди от меня, ты слышишь?! Гуанъяо, с обезумевшими от страха глазами, притих, когда мертвец, сделав еще пару шагов, остановился прямо напротив него. Воцарилась тишина, как вдруг Не Минцзюэ, слегка покачнувшись, потянулся к нему рукой. Нет, такого он точно не мог выдержать! С громким криком Гуанъяо, прихрамывая, бросился прочь. Подбежав к двери, он изо всех сил принялся колотить по ней кулаком уцелевшей руки, громко призывая на помощь. Периодически оборачиваясь, он с ужасом заметил, что мертвец повернулся в его сторону и, словно понаблюдав, спустя пару мгновений двинулся к нему. С еще более истошными воплями Гуанъяо, раздирая руку в кровь, принялся бить и царапать жесткую древесину в тщетной попытке выбраться. Не обращая внимания на сочащуюся кровь, на многочисленные занозы, которые он вогнал себе под ногти, он продолжал звать, кидаясь всем телом на тяжелую дверь и слыша позади себя неспешные, приближающиеся шаги. Тем не менее, и так порядком подорванные силы быстро оставляли его. Его зов, эхом разносившийся по храму, затих, а сам Гуанъяо, не в силах больше держаться на ногах, тяжело осел на колени, бездумно глядя на свою изуродованную руку, на пальцах которой поломались или вовсе были оторванными ногти, а костяшки превратились в сплошное кровавое месиво. В храме воцарилась тишина. И тут Гуанъяо осознал, что больше не слышит приближающихся шагов. Это означало только одно. Поэтому он даже не удивился, когда почувствовал, как его шею сзади обхватывает жесткая рука, приподнимая его над землей. Ногти, отросшие у мертвеца за столько времени, впились в его шею до самой плоти, создавая новые раны на итак изувеченном теле. Подняв Гуанъяо высоко над землей, Не Минцзюэ развернул его к себе, словно пытаясь вновь заглянуть ему в глаза. «Глупости. Мертвецы не обладают сознанием. Исключение – Призрачный генерал» – пронеслось в голове у начавшего задыхаться заклинателя. – Давай… Убей меня… – прохрипел Гуанъяо, смотря Не Минцзюэ в глаза. Но, тем не менее, Чифэн-цзунь вел себя не как обычный мертвец. В противном случае, он бы разорвал его на куски сразу после того, как выбрался из гроба. Вместо этого он, всё также сжимая шею бывшего Главы Ланьлин Цзинь, приблизил свое лицо к его, словно ждал чего-то. – Чего ты ждешь!.. Давай!.. Ты ведь… этого всегда хотел… Не Минцзюэ продолжал бездействовать, стоя ровно, как скала, словно ожидал, когда Ляньфан-цзунь сам задохнется в его стальном захвате. В это было трудно поверить – слишком легкая и быстрая смерть. Но еще сложнее оказалось поверить в то, что произошло далее – Не Минцзюэ слегка ослабил хватку и Гуанъяо выскользнул из его руки, тяжело ударившись о пол. Привстав на локте, он закашлялся, смотря на Чифэн-цзуня снизу вверх. Отдышавшись, он негромко усмехнулся, отведя взгляд в сторону. – Ха-ха, что ж, видимо, и ты тоже не хочешь марать руки о сына шлюхи, а, Минцзюэ? Казалось, тихо брошенная в сторону фраза всё же вывела мертвеца из себя. Гуанъяо не был уверен в том, что Не Минцзюэ слышит его и, тем более, понимает, поэтому решил проверить – вдруг отдельные слова всё же пробуждают в его угасшем сознании какие-то образы. Правда, эта проверка стоила ему очень дорого: Не Минцзюэ, вновь схватив его за шею, с силой швырнул его в сторону, издав при этом нечеловеческий рев. Гуанъяо, пролетев несколько чжаней, тяжело ударился о колонну. Уже лежа на полу, он, сфокусировав на ней взгляд, заметил достаточно высоко – около трех метров от земли – большое кровавое пятно, которое свидетельствовало о его ударе. В следующий миг он почувствовал что-то теплое, сочащееся по длинным, спутанным волосам. Потрогав голову, он поднес руку к лицу – кровь. Быстрым шагом к нему подошел Не Минцзюэ. Гуанъяо помахал перед ним окровавленной кистью. – Так-то лучше, узнаю прежнего Чифэн-цзуня. Давай, еще парочка таких полетов и моя душа точно покинет это жалкое тело! Давай, чего ты медлишь?! Гуанъяо никак не мог взять в толк, почему Не Минцзюэ не убивает его. Сознание мертвеца не настолько развито, чтобы они могли продумывать для своей жертвы план долгой и мучительной смерти – обычно они разбирались со своими врагами быстро и крайне жестоко. Что касалось Чифэн-цзуня, то при его-то мощи он действительно мог пару раз хорошенько зашвырнуть младшего названного брата подальше, и его тело бы точно не выдержало, более не обременяя собой душу. Разве только… Гуанъяо помотал головой, стараясь привести мысли в порядок. Но могло ли быть такое, чтобы Не Минцзюэ испытывал к нему чувство, которое было сильнее ненависти? Что при жизни Не Минцзюэ хотел больше, чем его смерти? Извинений? – Старший брат, я очень виноват перед тобой. Я признаю, что, возможно… что иногда… что я часто подрывал твое доверие. Старший брат, у меня больше не будет шанса попросить прощения, поэтому я делаю это сейчас. Тишина. Раскаяния? – Я… Я искренне раскаиваюсь. Я думаю… да, я был не самым хорошим человеком, но я был заложником сложившихся обстоятельств! Я не виноват. Уверен, будь на моем месте старший брат, он бы со всем достоинством смог найти выход из каждой ситуации, но куда мне до Дагэ. Если… если я выживу, я обещаю, что изменю свою жизнь, что посвящу ее добродетели… Клянусь, старший брат. Какое-то время Гуанъяо продолжал вглядываться в лицо Не Минцзюэ, ожидая в нем хоть каких-то перемен или намеков на то, что его слова как-то достигли обрывков его сознания. Тишина. Осознав, что всё это время он распинался перед мертвецом, Ляньфан-цзунь досадно выругался. – Вот же черт! Для кого только, мать вашу, распинался?! Ситуация складывалась крайне странная, и нервы бывшего Главы Ланьлин Цзинь начали окончательно сдавать. Кое-как поднявшись, он, чувствуя, как слабеют ноги, ухватился за обрывки одежд Не Минцзюэ, повиснув на нем. Подтянувшись, он, вперив горящий злобой взгляд в мертвеца, заорал. – Что тебе надо?! Либо добей меня, либо катись к чертям! Чего ты, мать твою, хочешь?! Глаза Не Минцзюэ сузились, в горле заклокотало рычание. Вновь схватив бывшего Главу Ланьлин Цзинь, он с силой сжал его тело, впиваясь ногтями в ребра. Однако Ляньфан-цзунь даже не поморщился – на его теле было столько ран, что эти были совсем уж незначительными и не стоящими внимания. Он, глядя в глаза мертвецу, продолжал кричать. – Что ты хочешь?! Извинений? Я дал тебе извинения! Я раскаялся, слышишь?! Сколько еще я могу извиняться и ползать перед тобой?! И вообще – это ты должен извиниться! Сколько раз при жизни ты позволял себе унижать меня, сколько раз ты попрекал меня моим происхождением, называя «сыном шлюхи»?!.. Мертвец издал свирепый рев, до боли сжимая его тело в своих руках. В следующий момент Не Минцзюэ, продолжая удерживать его одной рукой, второй с силой сжал его челюсть, не позволяя закрыть рот. Гуанъяо даже не успел опомниться и лишь поперхнулся криком, когда длинные пальцы мертвеца, проникнув в его рот, вырвали ему язык! Вскоре его крик затих, сменившись исполненными боли стонами. Заклинатель, вытаращив глаза от ужаса, прижимал руку ко рту, но кровь всё равно продолжала стекать из уголков рта ручейками, которые, падая на пол, уже образовали собой небольшую лужицу. Испуганными глазами он наблюдал, как Не Минцзюэ, словно почувствовав свежую кровь так близко, наклонившись к нему, рывком убирает его руку ото рта и делает широкий мазок языком, слизывая кровь. Словно войдя во вкус, он с жадным рычанием припал к губам Гуанъяо, зубами раздирая их еще больше, языком проникая в рот, зализывая рану и причиняя нестерпимую боль. «Да пошел ты!» К сожалению, Ляньфан-цзунь больше не мог произнести хоть что-то членораздельное, поэтому из его рта исторгся лишь болезненный стон. Кисть руки, перехваченная мертвецом, начала неметь. Он попытался, насколько это было возможно, отпихнуть Не Минцзюэ ногами, но разве мог он серьезно ударить его? «Удары» были больше похожи на легкие пинки, которые больше раздражали, нежели наносили серьезный вред. Наконец-то оторвавшись от рта Гуанъяо, мертвец сжал его в своих руках, направляясь прочь от колонн. Бывший глава Ланьлин Цзинь закашлялся кровью, когда Не Минцзюэ, вновь подойдя к гробу, швырнул его тело внутрь. « Что… Он собирается заточить тут меня вместо себя?..» За всё время, проведенное тут один на один с лютым мертвецом, Гуанъяо уже успел в красках представить себе несколько вариантов своей смерти, поэтому ему казалось, что он готов ко всему. Но он оказался в полнейшем замешательстве, когда в следующее мгновение бывший Глава Ордена Не залез внутрь вслед за ним. Гуанъяо издал протестующий вопль, когда Не Минцзюэ, удерживая его одной рукой, второй разорвал и без того потрепанные подобия одежд на нем, отбрасывая их в сторону. Казалось, ошеломление придало ему сил, поэтому он принялся пинаться ногами, целясь Не Минцзюэ в лицо. Окончательно рассвирепев, мертвец с рычанием поймал его ноги и, раздвинув их, зафиксировал их на стенках гроба по бокам своего тела так, чтобы бывший Глава Ордена Ланьлин Цзинь более был не в состоянии свести их вместе. Очутившись в таком унизительном положении, Гуанъяо теперь был полностью беззащитен: из всех конечностей он теперь мог двигать всего одной рукой. Поэтому он ничего не мог поделать, когда бывший Глава Ордена Не, навалившись на него всем своим телом, до хруста костей вжал его в дно гроба. Гуанъяо беспомощно вскрикнул, когда Не Минцзюэ, уткнувшись ему в шею, прокусил тонкую кожу. «Ему нравится вкус моей крови…» – пронеслось в голове у Ляньфан-цзуня, когда вся его шея и грудь покрылись бесчисленными прокусами, которые сочились кровью. Мертвец вновь поднялся до его лица, остановившись прямо напротив него и слегка приоткрыв рот так, что Гуанъяо мог видеть, как язык мертвеца окрасился в красный. Неожиданная идея возникла в сознании бывшего Главы Ланьлин Цзинь и он, ведомый этой единственной яркой мыслью в хаотичном сознании, прислонил окровавленную ладонь к щеке Не Минцзюэ. «Думаешь, я позволю тебе просто так использовать мое тело?» С этой мыслью он быстрым движением скользнул пальцами ко рту мертвеца, проникая ими внутрь в желании сделать с Чифэн-цзунем то же, что тот сделал с ним. Он даже успел пару раз оцарапать его язык, прежде чем мертвец сомкнул челюсти. Раздался отвратительный хруст и последующее за ним чавканье, которые сплелись с пронзительным криком бывшего Главы Ланьлин Цзинь. Кое-как сумев вырвать руку из зубов Не Минцзюэ, Гуанъяо, всхлипывая, смотрел на обрубки своих пальцев: уцелел только большой из них, в то время как от остальных осталось кровавое месиво, среди которого жутко белели кости. Теперь у него не осталось ничего. Наверное, остальные заклинатели были правы, когда сказали, что он подохнет тут один от потери крови. На его теле, пожалуй, не осталось уцелевшего места: многочисленные синяки, ссадины, раны и кровь. Всюду кровь. Новые кровоподтеки, появляющиеся поверх старых. Прожевав пальцы Гуанъяо, мертвец завозился и тяжесть, которая пригвоздила бывшего Главу Ланьлин Цзинь ко дну гроба, на мгновение исчезла и он, наконец-то, смог вздохнуть полной грудью. Даже не смотря в сторону мертвеца, он лежал, прикрыв глаза, покорно ожидая своей смерти. Что сейчас сделает разбушевавшийся Не Минцзюэ? Увлекшись питьем его крови, наконец-то прокусит ему глотку? Или ему понравился вкус его плоти, и он оторвет ему что-то еще? Вариантов была масса. Но он никак не был готов к тому, что, когда Чифэн-цзунь решит снова лечь на него, он почувствует не грубость ткани старых одежд, а твердое, холодное тело. Тут же распахнув глаза, он уже собрался протестующее застонать, когда внезапно оцепенел, почувствовав между их животами что-то очень большое и твердое. Гуанъяо нервно сглотнул. Он никогда в жизни и подумать не мог (и не хотел!), что когда-то увидит бывшего Главу Не обнаженным. И не только увидит, но и почувствует, ощутит на себе все его изгибы, перекаты мышц и размеры. Однако сейчас всё это происходило с ним и ему вовсе не требовалось объяснять, что же он сейчас чувствует своим животом. В его голове не укладывалась одна мысль: разве у мертвецов может быть эрекция? Выходит, что может. Не Минцзюэ завозился, и член, до этого плотно прижимавшийся к животу бывшего Главы Ланьлин Цзинь, теперь находился между его ягодиц. « Нет… Нет, нет, нет, нет и нет!!!» – хаотично пронеслось в сознании Гуанъяо, когда он почувствовал, как к его входу приставили массивную головку. В следующий момент Не Минцзюэ сделал мощный толчок, и Ляньфан-цзунь, содрогнувшись от пронзившей его вспышки боли, не смог сдержать крика. По щекам покатились слезы, ручейками стекая к шее, когда мертвец, чувствуя сопротивление узких, неподготовленных стенок внутри, принялся вбиваться сильнее, раздирая их и проталкиваясь глубже. Тишину храма огласили крики бывшего Главы Ланьлин Цзинь и влажные звуки, которыми сопровождались движения мертвеца. Кровь, сочащаяся из разорванных стенок, послужила отличной смазкой, и теперь Не Минцзюэ вбивался в тело Гуанъяо, не встречая никакого сопротивления. «Как же… больно…» – лихорадочно билось в сознании Ляньфан-цзуня. Он лежал, больше не в силах сделать хоть что-либо, позволяя мертвецу вбиваться в его слабое, а оттого ставшее таким податливым тело. С самого начала, когда он осознал, что оказался заперт в храме с лютым мертвецом, в коего превратился Не Минцзюэ, он интуитивно знал, что, как бы он ни пытался сбежать, живым ему отсюда не выбраться. Но, даже понимая, что этот день станет последним в его жизни, он и представить не мог, что над его телом так жестоко надругаются. Да еще кто? Его старший названный брат! Гуанъяо бы в жизни не подумал, что у лютого мертвеца такого высокого ранга могут быть иные пожелания для своей жертвы, помимо смерти. Пожалуй, его постигла участь еще более ужасная, чем он когда-то уготовил для своего отца. Как-никак, перспектива быть затраханным до смерти лютым мертвецом пострашнее, чем секс с уродинами. Сознание Гуанъяо окончательно помутилось – он всё чаще терял связь с реальностью, но, вновь приходя в себя, он обнаруживал, что по прежнему лежит под бывшим Главой Не, широко раскинув ноги и позволяя тому делать с ним всё, что пожелается. Он больше не мог плакать. Соленые слезы, льющиеся из его глаз так долго, разъели и без того саднящие раны, но ему было всё равно. Ему казалось, что весь мир перестал существовать: остался лишь он, этот чертов гроб и Не Минцзюэ, сделавший последний мощный толчок и излившийся в его тело. Не спеша выходить из него, бывший Глава Не вновь склонился к лицу своей жертвы. Перед глазами Гуанъяо всё расплывалось и, как бы он не старался, ему никак не удавалось сфокусировать взгляд. Ему показалось или мертвец и в самом деле ухмыляется, растянув губы в оскале? Или виной всему его помутившийся рассудок и всё это не более, чем игра его разбушевавшегося воображения? Не Минцзюэ снова склонился к его шее, прикусывая ее. Откинув голову назад, Гуанъяо чувствовал острые клыки мертвеца, касающиеся его. Идиот. Зачем он старался выжить? Зачем ему его никчемная жизнь, если он не смог удержаться на высоте, вместо этого камнем рухнув вниз? Из глотки бывшего Главы Ланьлин Цзинь исторгся жуткий звук, лишь отдаленно похожий на смех. Как иронично – после всего умереть от рук своей же жертвы. Гуанъяо медленно поднял беспалую руку. Заведя ее за шею бывшего Главы Не, он пару раз взъерошил большим пальцем волосы на затылке мертвеца, поглаживая его. Со стороны этот жест мог показаться совершенно безобидным, если бы в следующий миг Ляньфан-цзунь, собрав оставшиеся силы, не надавил на затылок Не Минцзюэ, с силой вжимая его в свою шею и ощущая, как клыки мертвеца врезаются в плоть всё глубже и глубже, смыкаясь у него на горле, разрывая его. Алые ручейки потекли по шее вниз. Наконец-то отпустив голову мертвеца, Гуанъяо, глядя на него расфокусированным взглядом, инстинктивно попытался вдохнуть, но из его разорванного горла исторгся лишь жуткий, булькающий звук. Захлебываясь в собственной крови, он сумел даже улыбнуться – он впервые видел такое растерянное выражение лица бывшего Главы Не. Возможно, конечно, ему опять кажется. Рука соскользнула с шеи Не Минцзюэ. Перед глазами Яо обрывками проносились воспоминания, но чем дальше, тем расплывчатей были образы, пока они не потемнели вовсе. Последний сдавленный хрип огласил помещение храма, а затем наступила тишина.