Это только начало игры,
Будто вниз головою летишь.
Поэтому будь внимательнее,
Выбирая себе фетиш.
Пикник — Фетиш
— Шарль, это ты? — Себастьян заходит в номер, всё ещё посмеиваясь над шуткой, которую Кими только что рассказал ему в баре, и совершенно не ожидая увидеть у себя что-то помимо несобранной сумки. — Ты же не собирался сегодня заходить. Он раздевается и скидывает кроссовки в небольшом коридорчике у входа, и взволнованно хмурится в ответ на неожиданное молчание. Уж что-то, а игры в молчанку Себастьян не любит совершенно точно, поэтому проходит вглубь спальни, настраиваясь на что-то не очень приятное. Но достаточно оглядевшись в комнате, замирает, не до конца веря своим глазам, хочет даже потереть их или ущипнуть себя да побольнее, но вместо этого продолжает стоять столбом. Шарль выглядит как особо хорошенькая грид-гёрл, от которой бы точно никто не смог отказаться. В спальне полутьма, включена только настольная лампа, и от её мягкого жёлтого света тени кажутся ещё более резкими и глубокими. А Себастьян завороженно смотрит на напарника, который с идеально прямой спиной, закинув ногу на ногу, сидит на кровати, и отмечает, что на нём слишком много красного. Алая помада на губах, которые он нервно закусывает, на груди красный лиф из очень красивого кружева, и на бёдрах такого же цвета латексная блестящая юбка, которая своей длиной больше напоминает широкий пояс. От этого вида приятно слабеет под коленями, и те несколько шагов, за которые Себастьян преодолевает расстояние до постели, получаются слабыми и немного шаткими. Шарль дрожит то ли от холода, то ли от страха, нервно закусывает тонкие, накрашенные губы, и сжимает кулаки так крепко, что на ладонях остаются следы-полумесяцы от коротко подстриженных ногтей. Ему было невероятно сложно решиться на это, ещё сложнее было сидеть здесь и гадать, когда Себастьян всё же закончит трепаться о какой-то ерунде со старым другом. За те полтора часа Шарль несколько раз собирается уйти, даже поднимается с кровати, но каким-то невероятным усилием воли заставляет себя всё же остаться и только постоянно оглядываться на настенные часы. Как оказывается, все неоправдавшиеся волнения будут сполна отплачены. — Это определённо самое лучшее поощрение за победу, — Себ целует Шарля, не церемонясь, сминает его талию в сильных руках, прижимает так крепко, как только может, чувствует липкость косметики на языке, её едва заметную сладость и приятный ванильный запах. — Почему ты не делал этого раньше? — Я думал, что тебе это может не понравиться, — Леклер стонет от лёгкого приступа боли, когда Себ сильно прикусывает его нижнюю губу, ещё чуть больше давления и наверняка выступит кровь, а потом зализывает саднящую кожу, извиняясь за излишнюю агрессивность. Но Себастьян ничего не может с собой поделать, ему так хочется безгранично обладать этим мальчишкой, оставлять повсюду метки, чтобы никто даже не подумал к нему подойти, и каждый вечер засыпать с ним в крепких объятиях. Шарль вздрагивает, когда чувствует лёгкие прикосновения к своим всё ещё подрагивающим ногам, ощущает, как чужие пальцы осторожно гладят его со всех сторон, не забираясь, впрочем, под подол юбки, и как его собственные стискивают дешёвую хлопковую ткань простыни. Себастьян поцелуями спускается к шее, всё же оставляет на гладкой коже несколько лиловых следов и спускается ещё ниже, к тугим лямкам на худых плечах, которые он поочерёдно поддевает зубами и оттягивает, после чего слышится негромкий шлепок. Это не слишком приятно, но заставляет получать исключительное удовольствие, и обоим хочется, чтобы это не прекращалось. Феттель слегка подталкивает Шарля, и тот соскальзывает с кровати, угловатыми коленками проезжаясь по жёсткому ковру, шипит, чувствуя как неприятно саднит, но почти тут же замолкает и смотрит снизу вверх, невинно хлопая ресницами. Сейчас он — что-то среднее между очаровательным ребёнком, которого неумело накрасила и одела старшая сестра, и не самой дорогой шлюхой, готовой на всё, и Себастьян даже не знает, какой вариант нравится ему больше. — Мне очень нравится, можешь проверить сам, — он мягко берёт Шарля за волосы на затылке и утыкает лицом в свой пах, показывая насколько ему всё нравится, и от этой жаркой близости, от того, как он сквозь ткань джинсов и белья трётся щекой о его стояк, становится несравнимо лучше. — Сделаешь мне хорошо, принцесса? Леклер радостно кивает головой и улыбается, вытаскивая из шлёвок и откидывая в сторону тяжёлый ремень, носом щекочет тонкую полоску чувствительной кожи внизу живота, когда зубами расстёгивает пуговицу и тянет вниз змейку на молнии. От металла на языке появляется специфический привкус, но в этот момент даже он кажется приятным. Шарль торопливо стаскивает с Себастьяна одежду, задирает его помятую футболку повыше и только после очередного взгляда глаза-в-глаза приступает к делу. Ему так важно знать, что напарник смотрит на него в этот момент, любуется хорошо выученным питомцем, одобрительно гладит по мокрым от пота волосам. Он осторожно ведёт снизу вверх, пальцами повторяя узоры выступающих вен, поднимается к крупной, налившейся от возбуждения головке и широко проводит по чувствительному месту языком, слизывая белёсую каплю выступивший смазки. И потом вбирает её внутрь, плотно обхватывая ствол губами, размашисто водит языком и скользит ниже, насаживаясь ртом на твёрдо стоящий член. Себастьян почти задыхается от того, насколько это приятно, влажно и во всех смыслах горячо. Шарль сосёт усердно и умело, помогая себе руками, отчего перед глазами постоянно видны разноцветные всполохи, и приходится приложить недюжинную выдержку и силу, чтобы устоять на ногах, когда мальчишка пропускает в узкое горло и хватается за бёдра Себастьяна, чтобы не отстраняться как можно дольше. — Ты просто невероятное чудо, — шумно выдыхает Феттель, когда его юный напарник всё же заходится в приступе кашля, и в уголках тёплых карих глаз выступают слёзы. Он водит головкой по блестящим и красным губам, несколько раз ударяет по призывно высунутому языку и подхватывает монегаска за руки. — Поднимайся, принцесса, тебе нужно на это посмотреть. Себастьян разворачивает Шарля к небольшому зеркалу, висящему на стене над комодом, встаёт позади него, властно обнимает за талию и утыкается членом в оголённую поясницу. Шарль видит в отражении довольного, как Чеширский кот, Себастьяна, целующего его в висок, и только после этого замечает себя — бледного, с размазанной по щекам и подбородку красной помадой, блестящими от похоти и слёз глазами. Это, наверное, ненормально, но Шарль чувствует, что от этой картины ему становится только лучше, словно всё наконец-то встало на свои места. — Выглядишь великолепно, — ещё раз шепчет Себ и тянет Леклера в сторону кровати, буквально роняя его на мягкий матрац, и укладывается следом за ним, — надеюсь, теперь ты будешь чаще одеваться так для меня. — Если ты захочешь, то я могу ходить так каждый день, — он действительно готов к этому, а мысль о том, как легко он может спалиться, сильнее раззадоривает его, поддерживает внутри огонёк. — Только ты будешь знать, насколько я похотливая сучка. — Думаю, остальные догадываются, судя по звукам, постоянно доносящимся из твоего номера, — Себастьян многозначительно улыбается и наклоняется к груди Шарля, сквозь бра гладит его по твёрдым соскам, заставляя его застонать от трения жёсткой ткани о нежную кожу, а потом смыкает на одном из сосков зубы, другой крепко сжимает пальцами. Шарль не просто стонет, он уже почти кричит, вскидывая бёдра вверх, чувствует, как намокшее кружево становится ещё более неприятным и грубым. — Ну и как тут не догадаться, когда ты такой шумный? Себастьян не снимает лиф до конца, просто задирает его повыше, холодным воздухом обдувая влажные, поблёскивающие от его слюны соски, от чего по спине Леклера бегут мурашки. Он хнычет, пытаясь как можно скорее опустить чужую руку ниже, но Феттель упрямо не поддаётся и, дразнясь, доводя до исступления, медленно ведёт пальцами по животу, до кромки задравшейся юбки. Под полосой латекса обнаруживаются красные кружевные трусики, сквозь которые обильно проступила смазка, ткань плотно облегает и прижимает его член к животу, и от этого слишком сильного давления становится только хуже. — Пожалуйста, s'il vous plaît! — Шарль сам не замечает, как перескакивает на французский язык и умоляет Себастьяна уже на своём родном, мотая головой из стороны в сторону, создавая ещё большее безумие на голове. — Je supplie. — Чего ты хочешь, принцесса? Скажи мне, — Себ оставляет яркие засосы на шее, груди и рёбрах Шарля, руками держит его за запястья, не давая даже подумать о том, чтобы позволить прикоснуться к себе. — Скажи, и я это сделаю. — Трахни меня, пожалуйста! — голос монегаска срывается на крик, когда Феттель неожиданно сжимает его через тонкую ткань нижнего белья. — Пожалуйста, больше не могу терпеть. Шарль продолжает что-то несвязное, утыкается лицом в одеяло, когда Себастьян переворачивает его почти бесчувственное тело на живот, колени трясутся настолько, что едва могут держать его, и куда больше для этого делают чужие сильные руки, стискивающие бёдра в хватке, доставляющей лёгкую боль. Наверняка останутся синяки. И, слава богу. Себастьян замечает тюбик со смазкой, торчащий из-под подушки, и хватает его, не задумываясь. Лубрикант приятно пахнет малиной и холодит пальцы, так что нужно потратить какое-то время, чтобы согреть эту вязкую субстанцию, пока Шарль продолжает призывно крутить задницей и тихо скулить как побитый щенок, закусив кулаки, чтобы теперь точно не закричать в голос. — Ты готов? — Себастьян прекрасно знает, что готов, ему просто ужасно нравится наблюдать за юным мальчишкой, который возбуждён до сумасшествия, за тем, как он судорожно кивает головой, ждёт, пока трусики будут сдвинуты в сторону, после чего сам насаживается на длинные пальцы, растягивающие его. Подол красной юбки подлетает от каждой фрикции и тут же опускается снова, словно слегка шлёпает, и ткань белья с каждой секундой всё сильнее давит на самые чувствительные участки тела. Немцу тоже совершенно не хочется терпеть ни мгновением дольше, поэтому вскоре он оставляет Шарля стонать и страдать от болезненной пустоты, пока сам снимает с себя остатки одежды. Вид стоящего на коленях и локтях Леклера, хныкающего, словно дитя без матери, и изнывающего от желания, приносит ему едва ли не больше удовольствия, чем вся сегодняшняя гонка и победа. Себастьян входит быстро, одним уверенным толчком, хватается рукой за пояс лифа, тянет так, что тот трещит по швам, и лямки только сильнее впиваются в тонкую фарфоровую кожу на плечах и лопатках Шарля. Но он даже не обращает внимания на неприятные ощущения, целиком и полностью сконцентрировавшись на том, как легко Себ находит нужный угол, и теперь каждый раз проезжается по простате. — Столько времени прошло, а ты всё такой же узкий, чёрт возьми, — словно в подтверждение словам Себа, Шарль ещё туже сжимается вокруг него и, кажется, читает какую-то молитву, закатывая глаза от наслаждения. Феттель проводит языком по солёной спине, оставляет укусы везде, куда только может дотянуться, а потом покрывает болящие места поцелуями, продолжая остервенело вдалбливаться в податливое, разгорячённое тело, что лежит под ним. Комната тонет в пошлых шлепках, тяжёлом дыхании и стонах в унисон. Леклер выгибает поясницу, чувствует, как слёзы начинают катиться из глаз, стекать по щекам вперемешку с потом, и понимает, что больше не продержится и секунды. Он кончает в трусики, так ни разу и не дотронувшись до себя, сперма, просачиваясь сквозь дорогое красное кружево, капает на постельное бельё, оставляя серые мокрые пятна. Почти тут же финиширует и Себ, до хруста стискивая бёдра Шарля, он спускает глубоко внутрь, после чего целует напарника в загривок и откидывается на простыни, рядом с ним. Какое-то время им обоим приходится помолчать, чтобы восстановить безбожно сбившееся дыхание и прийти в себя после мощного оргазма. Всё это время они лежат в обнимку, не думая буквально ни о чём, до тех пор, пока Шарль не прерывает тишину. — Знаешь, я просто ненавижу, когда меня называют принцем, это звучит так пафосно и бессмысленно, — он фыркает, после чего замечает непонимающий взгляд Себастьяна. — Я это к тому, что «принцесса» звучит куда лучше. Мне так кажется. Ты можешь называть меня так почаще. — О, я рад, что ты оценил, — улыбается Феттель и притягивает парня ещё ближе к себе, чувствует, как к коже прилипает латекс и думает, что это ещё обязательно надо повторить. Один только вид раскрасневшегося, довольного и почти обнажённого Шарля доставляет ему так много удовольствия, что и подумать об этом неловко. Ну, а пока что у них есть немного времени, чтобы отдохнуть перед следующим гоночным уикендом. В Сингапуре всё для всех сложилось лучшим образом, дубль Феррари и победа для Себа, разве мог кто-то предположить такое? Остаётся только надеяться, что этап в Сочи не станет разочарованием.