Часть 1
5 февраля 2020 г., 23:02
— Куда ты?
Пиксал торопливо завязывала шнурки бледных потертых кед грубыми узлами. На отца, ставшего в дверях с ежедневной вечерней газетой в руках, она не обратила внимания.
Так было всегда.
— Гулять.
Сайрус вздохнул. Нервно свернул выпуск новостей в трубочку, — на первой полосе писали об убийстве видного политика, новом сопливом бойз-бенде и массовой гибели коал в лесах Австралии — похлопал по колену, обвел взглядом комнату, предсказуемо споткнувшись о полинявшую, непропорционально большую толстовку Пиксал.
— Это его?
Ему предсказуемо не дали ответа, лишь фыркнули снисходительно, словно то, чем он интересуется, известно без лишних объяснений.
Но Сайрусу не известно. Широкая одежда и нестойкий аромат хвойного мужского парфюма не волновали его — Пиксал давно перестала носить совместно подобранную и купленную одежду.
Бордовые бутоны засосов, скрываемые длинными колючими свитерами и милыми розовыми гольфиками, опухшие, исцелованные губы, с которыми Пиксал возвращалась под утро, шальной счастливый взгляд, постоянные уведомления о сообщениях, звонки с неизменного неизвестного номера, безжалостно и неумолимо отбирающие у Сайруса дочь — это тревожило, разъедало любящее, ноющее мукой и беспокойством отцовское сердце, не давало спать по ночам.
Поэтому в брошенное будничным тоном «гулять» Борг не поверил.
— Я ничего о тебе не знаю, — Начал он издалека, прокашлявшись, — Но хотел бы.
Пиксал, с преувеличенным энтузиазмом запихивавшая торчащие шнурки под язычок кед, замерла.
— Ты можешь мне рассказать.
Сайрус не надеялся на поток откровений, но имя — имя того, кто беспощадно и дерзко завоевал сердце единственной дочери — он имел право узнать.
Борг поднялась. Зашуршала кислотно-желтая легкая куртка, печально звякнули ключи, хлопнула дверь — неумолимым приговором стала перед растерянным мужчиной.
Снова ничего.
Сайрус много думал, еще больше — воображал и представлял, рисуя в голове то ужасные компании, собирающиеся на периферии города в обплеванных дворах неблагополучных районов, то сборище байкеров-бродяг, скитающихся по дорогам страны, то неформалов, отращивающих челки, курящих траву и рисующих граффити.
Пиксал никогда не приходила пьяной, от нее не пахло едким сигаретным дымом или сладковатыми курительными смесями.
Ни причудливых тату, ни кустарного пирсинга, ни выкрашенных в сумасшедшие цвета волос.
Это успокаивало.
Пиксал вернулась раньше, чем это обычно бывает — Сайрус вынырнул из зыбкой полудремы, настигшей его за просмотром телепередачи, уловив скрип дверного замка.
Она отчего-то широко улыбалась, гляда на отца в упор.
— Пап, — Словно сомневаясь, пробормотала Пиксал, — Мы можем поговорить?
Сайрус изумленно моргнул. На готовность дочери к диалогу он планировал отреагировать по-другому, — солиднее, торжественнее — получилось лишь с усилием подавить рвущийся наружу зевок, почесать затылок озадаченно и уйти на кухню ставить чайник.
Позже Сайрус узнал — парня Пиксал зовут Зейн, он студент местного университета и замечательно играет на фортепиано.
А еще — что он приглашен на семейный ужин в следующую пятницу.
И что Сайрусу сообщили об этом на два часа позже, чем Зейну.
Примечания:
эксперимент - никогда не писал об отношениях с точки зрения родителей
но все равно херня