Последствия просчёта

Он развернулся к возвышенности, дальше которой была только пропасть. Сзади не было слышно ни единого звука. Кажется, все находящиеся здесь, сейчас оцепенели от происходящего, и только один человек стоит улыбаясь, держа в руках пистолет. Его довольная ухмылка, которая скорее похожа на оскал, не сходит с губ. — Я надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы не понимать к чему я веду, Дазай? Ответа не последовало. Осаму все также стоит спиной ко всем находящимся на крыше. В голову шатена медленно приходило осознание. Осознание того, что его мечта наконец-то исполнится. Он смотрит на миллионы разноцветных огоньков ночной Йокогамы, на маленькие фигурки расслабленных людей после очередного тяжёлого рабочего дня. Какая безмятежная жизнь. — Дазай-сан, - с опаской произнес Атсуши, — вы же не... — Дазай! Ты что удумал? - Накахаре, который стоит рядом с Тигром, наконец удалось сказать несколько слов. Лишь один человек ещё не подал голос. Детектив стал полу-боком к заложникам. На секунду его губы приняли подобие улыбки, но глаза его не умели врать. Скорбь. Вот что он на самом деле сейчас чувствует. Он сожалеет, что не может ничего сделать. И почему именно тогда, когда он понял, что жизнь не так уж и плоха, ему нужно умереть? Увидев карие глаза, что наполняются слезами, Чуя, как и последний находящийся здесь — Акутагава, застыли и больше не были способны двигаться. Это уже не шутка. — Д-Дазай? - рыжеволосый не хочет в это верить. Акутагава, Чуя и Атсуши. Именно в таком порядке они сейчас стоят. Каждый из них уже понял, что ситуация вышла из-под контроля шатена. Все же, Достоевский оказался чуточку умнее. Но никто из них сейчас не в силах что-либо сделать. Они могут лишь беспомощно смотреть на то, как Осаму спасает их жизни. Все происходит на крыше одной из высоток Йокогамы. Накахара, Аку и Ацу скованы цепями, которые не дают им приблизиться к Дазаю ближе, чем на 6 метров. Способности? Нет. Никто из них сейчас не может использовать свои способности, поскольку они послушно стоят за спиной Фёдора. Как квартет успел оказаться в такой ситуации, никто толком так и не успел понять. Главное что сейчас понятно всем — если Дазай не прыгнет вниз, трое самых важных для него людей лишатся жизни. — Где гарантия, что если я совершу самоубийство, они останутся живы? - он спросил это, смотря Фёдору в глаза с абсолютным безразличием. — Их смерть мне не очень выгодна. Но ещё более невыгодно то, что ты жив, поэтому чтобы убрать тебя, я могу убрать и их, - он продолжал улыбаться. Его хитрый взгляд, предчувствующий неминуемое, его губы, что сейчас растянулись в безумной улыбке, все его тело было расслабленным, будто он уже знал исход этой ситуации. Конечно же, просто убить Дазая было бы куда проще, но ведь так намного веселее. Жизнь слишком скучна чтобы избавляться от врагов такими скучными методами, как пуля в черепе, или же применение смертоносной способности. Куда веселее наблюдать за человеком, который сам, добровольно, совершит самоубийство, и куда веселее смотреть на реакцию его друзей. Осаму вновь опустил голову, смотря в пропасть, которую ему следует пролететь. — Сэмпай! Не надо! - Акутагава опомнился. Он начал вырываться из цепей, не дающих ему убрать бывшего наставника с края крыши. По щекам Чуи лились горячие слёзы, он пытался незаметно освободиться, но оковы не поддавались. Атсуши же стоял, не в силах пошевелиться. Дазай ещё раз окинул их взглядом, полным печали и доброты. Шатен развернулся и поднялся на возвышенность, уже не поворачиваясь к тем, кто оказался сзади. — Дазай, нет!! Прошу тебя! Дазай! - Накахара бросил попытки освободиться, он словно безумец, пытался вырвать цепи из основания, пытался подбежать к Осаму, но попытки тщетны. — Дазай-сан! Не нужно! Ваша жизнь намного ценнее, чем наши вместе взятые, задумайтесь, он хочет убить именно вас, значит вы можете ему помешать в его планах!! - Тигр кричал сквозь слёзы и вспхлипы, его настигла истерика. Дазай никак не реагировал на их крики. Он будто даже не слышал их. Он уже принял решение, так будет лучше. В какой-то момент, он вновь развернулся. То что он увидел, заставило грусть нахлынуть на его сознание с новой силой. Акутагава стоял на коленях, в слезах. Чуя со всех сил пытался освободиться, на его теле было много кровоточащих ран, но он не замечал их. Атсуши же лежал на полу, то ли пытаясь освободиться, то ли просто содрогаясь в истерике. Взгляд Осаму потерял всю свою обманчивую нежность. Теперь он был полностью окутан печалью, но он все же попытался добавить себе немного доброты во взгляд. Не хотелось заставлять их всех убиваться из-за того, что им кажется, что он страдает. Пусть думают, что он хочет этого. Так им будет куда проще. — Фёдор, - тихо сказал Дазай, — дай мне попрощаться с Чуей. Достоевский посмотрел на Накахару. Сейчас он бы точно не смог ничего выкинуть. Русский щёлкнул пальцами и цепи отпустили Чую. Он падает на пол, но когда понимает, что теперь свободен, рванулся к Дазаю, стягиавает его с края и сильно-сильно обнимает. Прижимает к себе, хватается за его плечи и спину, плачет. — Дазай, пожайлуста! Осаму обнимает его в ответ, кладет руку на голову, поглаживает рыжие, любимые волосы. — Не бойся за меня, Чуя. Ты ведь знаешь, как я этого хочу. Хотел. Сейчас не хочет. Его жизнь приобрела смысл. Но Накахаре так будет легче. — Нет, Дазай! Не надо!! — Чуя, - он поднимает его голову, смотрит в глаза. Осаму немного наклоняется и его холодные губы касаются горячих губ Накахары. Дазай сразу же вовлекает рыжика в нежный поцелуй, переплетая их языки. Почему Чуя сразу не поцеловал его, как только появилась возможность? Потому что он не знал. Дазай хорошо скрывал от него, да и не только от него свои чувства. Сейчас их губы встретились впервые. Осаму отрывается от них лишь на секунду, говорит "Я люблю тебя" и снова целует. Затем отстраняется, уже навсегда. — Хватит с вас, - Достоевский сделал ещё один щелчок пальцами и цепи, словно живые снова сковали раненное тело голубоглазого, оттягивая от Дазая. Накаджима и Акутагава молча наблюдали за этой сценой все это время, с каждым разом удивляясь происходящему все больше. Но когда Накахара снова оказался рядом с ними и зашёлся слезами, их вопли тоже продолжились. Осаму вновь вылез на возвышенность. Он уже принял все это. Принял, что через две минуты умрёт. Но в этом есть плюс. Если бы он умер раньше, его смерть была бы бесполезна, но сейчас она имеет смысл. Своей гибелью он спасет целых три человека от смерти. Это лучше, чем ничего. — Дазай, ты знаешь что такое интерес? Когда кто-то или что-то тебе настолько интересно, что плевать на все? Тебе знакомо это чувство? - Достоевский медленно подходит к Осаму. Суицидник не дал ответа, но Фёдор его и не ждал. Когда он оказался рядом со стоящим на самом краю, он протянул руку вверх, схватил Дазая за галстук и притянул к себе, прижимая его к своим губам. Осаму не сопротивлялся. Это последние минуты его жизни. Совсем скоро ему будет плевать на все. Их языки коснулись друг друга лишь один раз, после чего Федор отпустил Дазая. Его темно-бордовые глаза сверкнули на свете луны. Он развернулся и отошёл на прежнее место. Осаму тут же развернулся ко всем спиной. У Чуи на глазах появилась новая порция слёз. Теперь он хотел убить Достоевского не только из-за смерти Дазая. Рюноскэ после всего увиденного чувствовал себя самым униженным. Все трое сейчас желали отдать свою жизнь взамен на жизнь суицидника, но это было невозможно. — Дазай! - крикнул Чуя, — Не надо! — Сэмпай! - Акутагава сжал кулаки. — Дазай-сан, не надо! Осаму медленно развернулся, улыбаясь им всем. Болезненная нежность — вот что он чувствовал, вот что читалось в этой улыбке. На лице Достоевского снова промелькнула ухмылка, олицетворяющая вкус победы. Осаму ещё раз осмотрел всех троих. Бывший ученик, который все ещё нуждается в нем, коллега и друг, и человек, ради которого Дазай был готов на все — Чуя. — Акутагава, Атсуши, - обратился он, — моей последней просьбой будет... Всегда держитесь вместе. Вместе - вы непобедимы. Акутагава подавился слезами, упал на пол и начал безудержно плакать. Атсуши остался на коленях, это было единственное что отличало его от Рюноскэ. Чуя держался руками за свои волосы. Было такое ощущение, что ещё немного и он вырвет их. Дазай смотрел рыжику в глаза, улыбался. — Я люблю тебя, - произнес лишь губами. В последний раз одарив их своей улыбкой, он сделал перевес со всей стопы на пятки и перекинулся через край. С высотки донеслись душераздирающие, невероятно громкие и ужасные крики.